Хайлендия: Сказание о Древе Жизни

Небо над спящим городом поглотила тьма. Огромная луна, яркая, словно дневное солнце, нависала над крышами, заливая улицы призрачным светом. Бессонница гнала людей по мощеным улочкам, словно муравьев, спешащих по своим бесконечным делам. Алекс, сидя на подоконнике, наблюдал за ними, за радостными детьми, которые, держась за руки родителей, шли по улице с довольными улыбками. Он пытался разделить их счастье, но не мог. У него не было родителей. Оставалась лишь зависть, горькая и въедливая, от которой невозможно было избавиться. Он не знал, кем были его отец и мать. Знал лишь, что они исчезли, когда дети были слишком малы, чтобы запомнить их лица. Органы опеки отправили их в ближайший приют, где брат с сестрой провели большую часть своей жизни. Адаптация далась им с трудом. Они сторонились сверстников, держались вместе, боясь отходить друг от друга, словно нечто могло разлучить их навсегда. Окружающие быстро записали их в изгои, стараясь задеть и унизить. Это сильно повлияло на Алекса и Машу. Алекс все чаще решал конфликты кулаками. А Маша, нежная и ранимая девочка, превратилась в свою полную противоположность. Она стала агрессивной, словно дикая кошка, загнанная в угол. Она огрызалась на всех, кто пытался ее задеть, вступала в конфликты. Ее некогда тихий голос теперь звучал резко и вызывающе. В ее глазах, раньше таких светлых и беззащитных, теперь горел огонь ненависти и презрения. Маша считала, что только так она сможет защитить себя от агрессии и несправедливости этого жестокого мира. Их ненавидели, сторонились. Но Алекс с Машей не переживали. Им было комфортно в своем маленьком мирке, где никто не смел вторгаться в их хрупкую жизнь. За спинами шептались, что их родители были убийцами, а они, их отпрыски, пытаются походить на них, запугивая всех своим вызывающим поведением. Алекс и Маша пропускали эти сплетни мимо ушей, стараясь держаться вместе. Вдвоем они были непобедимы. И оба это знали. Алекс посмотрел на спящую сестру. Она улыбалась во сне, бесшумно напевая что-то под нос, словно колыбельную из детства, которую когда-то ей пела пропавшая мать. Он пытался поговорить с ней о родителях, узнать, что она помнит, но разговор всегда заходил в тупик. Он чувствовал, что Маша помнит больше, но хранит эти воспоминания глубоко внутри, как драгоценное сокровище. Юноша слез с подоконника и, тихо пожелав сестре добрых снов, лег в свою кровать. Раньше их койки стояли рядом, но воспитательница была недовольна их ночными разговорами, которые мешали другим детям спать. Приют был разделен на два корпуса: жилой и учебный. Алекс с Машей старались преуспевать в учебе, но порой они просто не являлись на занятия, предпочитая прятаться во дворе, строить шалаши из сухих веток и обсуждать свою будущую жизнь. Они знали, что скоро покинут это место, но боялись оставшегося времени, которое тянулось невыносимо медленно. Иногда им хотелось перепрыгнуть через высокий забор и убежать, но неизвестность, таившаяся за стенами приюта, охлаждала их пыл. Они смирились со своей участью, перестав мечтать о счастливой жизни. Им исполнилось четырнадцать, но казалось, что большую часть своего пути они уже прошли. С каждым днем им все чаще снилось, что они обречены прожить всю свою жизнь в этих четырех стенах, в окружении недружелюбных детей. Многие старались не выделяться, слиться с общей массой, боясь быть замеченными. Но Маша с Алексом не могли опуститься в эту живую массу. Они оставались собой. Алекс долго не мог уснуть. Он ворочался, пытаясь думать о чем-нибудь, чтобы успокоить мысли и утомленное тело. Но ничего не выходило. Глаза не желали закрываться. Накрывшись одеялом с головой, он спрятался от света луны, но и это не помогло. Он был бодр, словно проспал несколько суток. Внезапно раздался шум около окна. Алекс резко сел в кровати, пытаясь отыскать источник звука. Окно было распахнуто настежь, впуская в комнату ледяной ноябрьский воздух. Алекс попытался встать, чтобы закрыть его, но ноги онемели, словно замерзли на морозе. — Что со мной такое? — испуганно прошептал он, дрожащей рукой касаясь колена. Кожа была ледяной. Из окна вместе с холодом стал проникать густой туман, подсвеченный блеском луны. Он быстро заполнил комнату, сделав ее непроглядной. Алекс почувствовал, что в комнате он не один. Некто прятался в тумане, двигаясь к нему. Постепенно дымка рассеялась, и Алекс увидел силуэт незваного гостя. Это был не человек. Все тело незнакомца было покрыто рваными лохмотьями, а взъерошенные длинные волосы полностью скрывали лицо. Он был донельзя худым, а кожа его имела серый оттенок, будто состояла из мокрой сгнившей бумаги. — Извин де моншэ, — прошипел он и впился костлявыми пальцами в локоть юноши. Алекс вскрикнул. Сознание его устремилось в небытие.