Дофамин

Вспыхнув, экран высвечивает вызов от контакта "Б.проц.Р.". И Хлоя тихо матерится, но вслух бормочет извинения: - Это срочно, - и мимоходом промокнув капельку крови, потемневшую от вбитой под кожу краски, отворачивается на вращающемся стуле от клиентки, чтобы ответить. Пока она стаскивает перчатки, и телефон норовит выпрыгнуть из рук: - Блять! То есть, да, привет. - Здравствуйте, миссис Прайс, это говорит Рэйчел Эмбер из процедурного, - вежливо здоровается контакт "Больница Процедурный Рэйчел" - Она там? Все в порядке? - Вы просили позвонить, если ваша жена захочет сама уйти домой... - Да, дай ей трубку! Привет, детка, ты как там? - Все хорошо. Просто обморок как обычно. Я не хотела, чтобы она тебе звонила, но ты же знаешь, чем дольше я тут пробуду, тем больше нулей они прибавят к счету. - Мне не жалко для тебя нулей. И даже единиц. Но если они разрешили тебе уйти, я сейчас приеду. - Я могу сама... - Нет, не можешь! Лежи там и не двигайся, пока я не приду! - Да, мэм. Есть, мэм. - Молодец! Вольно! Минут через пятнадцать она уже садится в машину и, выбрав из недавних контактов "Джастина", включает громкую связь, чтобы освободить руки. - Чел, ты спишь? - Уже нет, - сообщает он убитым голосом и нарочито зевает так, что слышно, как челюсть хрустит. - Отлично. Можешь щас заехать в студию? Надо прибрать немного и на сигналку поставить. - Опять в больницу? - Ага. - Как там? - Да, все нормально. Просто после этих капельниц бывают обмороки. - Ладно. Передавай привет. Только я вот, что скажу - растеряешь клиентов, - на заднем плане Джастин скрипит диваном и позванивает вчерашними бутылками из-под пива. - Да ладно, я занимаюсь этим почти двадцать лет, у меня очередь. Придут новые. Сливаются те, кому нужны котики и цветочки. Или имена новых подружек. Ты помнишь Карла? Только я ему раз пять перебивала, при том, что одну его бабу звали вообще Джульетта Флавия! А один раз он пришел - знаешь, что там было?! Кто-то заебался и тупо зачеркнул Глорию, а Эбби набил пониже. Прикинь! Я не знаю, кто это был, но этот чувак - гений! - О, черт, Карл! Карл - мой герой! Знаешь, люди пишут отзывы, если ты все время будешь бросать работу на середине, очередь иссякнет. - Чувак, ты серьезно? Это моя жена. Предлагаешь, бросить ее в больничке и сидеть рисовать гребаные розочки на очередной жопе? Просто оторви уже свою жопу с розочками от дивана и доедь до студии! - Ладно, ладно. Дорога до центральной больницы занимает обычно сорок минут, у Хлои уходит тридцать две, четыре из которых она кружит по парковке в поисках места. За ней как обычно спускается медсестра Эмбер, чтобы проводить в отделение и, когда они заходят в лифт, замечает между этажами: - Я бы сказала, что рада вас снова видеть, но место неподходящее. - Слушай, - когда тебе за сорок незаметно начинаешь ценить время, и прямота его здорово экономит, - то что я разок купила тебе выпить, значит только то, что у меня была свободная двадцатка. Не надо со мной флиртовать. Я езжу сюда не на твою прекрасную задницу любоваться. - Моя прекрасная задница в непосредственной близости к вам значит только то, что я здесь работаю, - спокойно парирует Эмбер, но, уже выходя из лифта, оборачивается, - Кстати, спасибо, что заметили. Усадив в машину, прежде чем тронуться, Хлоя бережно заправляет прядь волос за ушко жены и тянется, чтобы поцеловать. - А ты неплохо выглядишь. - А ты неплохо врешь, - Макс улыбается, а когда она улыбается, она прекрасна. - Еще пара капельниц и сходим к доктору Джефферсону, - резюмирует Хлоя, начиная выруливать с бесконечной больничной парковки. - Я его ненавижу. - Я знаю. Но лекарства, которые он выписывает, помогают. Голова у тебя болит меньше. - Они дорогие, нам только проблем со страховкой не хватает. И потом у меня от них эти видения... - ее Макс сжимает губы и смотрит на дорогу прямо перед собой. - Иногда я перестаю понимать, где правда. Это... пугает. - Что тебе привиделось? - Я уехала в Сиэтл. И не вернулась. А когда вернулась, было поздно, и ты умерла. - О, это большая потеря для всего человечества! - пытается пошутить Хлоя. Но Макс, обернувшись к ней, горячо восклицает: - Очень! Без тебя было так плохо, - и ее синие глаза горят, ирландские веснушки - сыплются искрами. - И тогда я отмотала время обратно. - Я знала, что ты придумаешь что-нибудь. А она качает головой, усмехнувшись, и все глядит, глядит так, будто насмотреться не может: - Я даже придумала тебе девушку. - И кто она? Идеальная красотка, я надеюсь. - Рейчел Эмбер. - Медсестра? Да, ладно. Это же твой тип. Высокая блондинка и все такое... Вот черт! Уж не поэтому ли ты падаешь в эти обмороки, чтобы поглядеть на ее прекрасную - что там у нее прекрасное?! Мне начинать волноваться? - Не волнуйся, даже в обмороке я так ревновала, что, в конце концов, она все равно умерла. - Да, это успокаивает. - Но ты опиши мне свой тип, в следующий раз я постараюсь получше. - Нет у меня никакого типа, у меня есть ты. - Наверное, это очень тяжело - всю жизнь любить одного человека, - глаза у нее смеются. - Да, ты и понятия не имеешь. - Ни малейшего, - тут Хлоя все-таки не выдерживает и, отвернувшись, от дороги впивается в нее взглядом. - В четыре года я была до смерти влюблена в Сейлор Мун. Она даже не пытается сдержать вздох облегчения: - Ладно, твоя взяла. Уела меня, задротка! - и обе смеются. Послеполуденное солнце мягко заглядывает под зеленый полог медноствольных сосен, отгородивших дорогу с двух сторон. Поодаль в просветах проносится залив. Эта дорога слишком хорошо знакома им обеим. - Знаешь, наверное, это потому что я все время думаю, что тебе было бы лучше, если бы я тогда не вернулась. Я как будто украла у тебя лучшую жизнь, и мое подсознание пытается убедить меня в обратном, - тихо говорит Макс, изучая неясную игру света и тени на асфальте. - Твое подсознание гораздо умнее тебя! Макс молчит, и Хлоя тормозит у обочины, чтобы, повернувшись к ней, взять за руку, прикоснуться губами: - Посмотри на меня. Ты вернулась ко мне. И я не хочу, чтобы было по-другому, понимаешь! Даже если бы у меня, у тебя, у кого угодно была возможность что-то изменить - в пизду такую возможность! Когда ты поправишься, все будет совсем идеально. - Но... - Просто поправляйся, пожалуйста. Ладно? *** После того, как отец застукал их в машине перед этим чертовым переездом в Сиэтл, Макс молчала два дня, а потом написала сразу: Я люблю тебя прости Вот прям так. В это время ее родители снова ругались в соседней комнате, произошедшее в этом играло не последнюю роль, она понятия не имела, к чему это приведет. Только Хлое прощать ее было не за что. Два года день за днем укладывались в экраны телефонов пиксель за пикселем. Бесконечные разговоры, которые не прерывались больше, чем на пару часов, выкроенных для сна, совместные прогулки и кино по видеозвонкам. А потом Макс сказала вдруг, что приедет вот прямо завтра. И, по правде, приехала. Сбежала из дома. Им было всего по шестнадцать от силы... Хлоя ждала на автобусной станции, прислонившись к капоту в меру раздолбанного пикапа. - Привет! - все это звучит, так привычно, обыденно, будто они вчера только расстались. Волосы у нее острижены, и Макс протягивает руку, чтобы потрогать неровные кончики. - Тебе идет. - Ты же видела фотки. - Да, но это совсем не одно и то же. - И тут Хлоя хватает ее в охапку, и земля уходит из-под ног, и небо кружится, и все кружится. - Совсем не одно и то же! Вообще не одно и то же! - говорит Хлоя, подняв ее над землей. Макс обнимает ее за шею, смеется и кружится; Хлоя крепко держит ее за талию смотрит снизу, уперев подбородок ей в ключицу, кружит. А когда опускает на землю, губы их на мгновение соприкасаются, но голова и без того идет кругом. И только на пляже, поддаваясь щенячьему восторгу неутомимого прибоя, который преследует их, несущихся по кромке воды, без конца обдавая тучами брызг, пока не уронит, подхватив уверенной ладонью волны, чтобы мягко опустить на песок, сплетенных, скомканных, Хлоя вдруг спросит тихо, неслышно почти за оглушительным рокотом океана в ушах: - Можно? - И Макс ответит оглушительно громко от стука сердца: - Да. И они прикоснутся друг к другу, и время замрет в нерешительности, чтобы не потревожить, пока не ворвется шаловливая рука океана в эту минуту, чтобы напомнить - впереди еще много всего. - Они меня все равно найдут, и, наверное, уже сегодня. Но я не хочу возвращаться. Мама видела нашу переписку, а потом еще нашла в истории то кино, которое мы смотрели в последний раз... - "Неисправимые", что ли? - Ага. В общем, она спросила, и я ей ответила... Самое смешное, что как раз приблизительно в такой лагерь меня и отвезут... То есть раз даже Сиэтл не помог. - В смысле? - Они не говорят напрямую, но кажется, весь этот переезд они затеяли, чтобы типа "ничего такого не случилось". - Блять. Меня это бесит! - Хлоя в ярости бьет кулаком по песку, но он только мягко гасит эту бесполезную вспышку. - Ну да. Но мне все равно негде жить и денег у меня нет... так что ничего не поделаешь. Когда-нибудь я все равно выйду оттуда, только телефоны они и правда отбирают, там нет интернета... - Да черта с два! Ты просто никуда больше не поедешь, вот и все! Ты уже приехала! И ты будешь жить у меня! - Думаешь, Джойс на это согласится? - Она притащила домой Офицера Квадратная Башка! С тех пор, как устроился на работу, он от собственной важности вообще кирпичами срет. Она все равно им занята, вот пусть и дальше занимается. Ты останешься! В комнату влезли через окно, Хлоя подала руку, и вдруг они оказались так близко-близко. И, может быть, это Хлоя наклонила голову, или это Макс привстала на цыпочки... Дверь открылась, и они отпрянули друг от друга, как нашкодившие кошки. - Макс, ты здесь. Твоя мама звонила, - вздохнула Джойс. - Спускайтесь вниз. - Они молча переглянулись. Вниз сошли держась за руки, и Хлоя сразу перешла в наступление: - Мама, они хотят поместить ее в исправительный лагерь. Ты считаешь, это нормально? Она назад не поедет! - Мне очень жаль, но, что мы можем сделать? Макс несовершеннолетняя. Твоя мама уже подъезжает. - Она все равно оттуда сбежит! И я вместе с ней! - И куда? - Если ты не хочешь нам помочь, мы уйдем прямо сейчас. И обратимся, например, в "Рабочую группу" или "Кампанию по правам человека", там что-нибудь придумают! Наверняка, есть какие-нибудь общественные организации, где нам смогут помочь. - Да разве в этом дело... - Я найду работу... - пытается вставить Макс. И Хлоя сходу подхватывает: - Мы пойдем работать, мам! - Дети должны ходить в школу. - Что? - Никто не ожидал, что Армия США тоже скажет свое слово, все оборачиваются к Дэвиду. А он глядит на Джойс: - Позволь, я скажу. Я считаю, мы с этим справимся. - Да кто тебя вообще... - Хлоя по привычке всегда готова вызвериться, даже не вслушиваясь, но постепенно до нее доходит смысл. - Что?! - У меня теперь есть работа, и я считаю, что мы справимся, если она останется. Ты же видишь, как это важно. Джойс только вздохнула. - Чел, ты серьезно? - Хлоя все еще недоверчиво хмурится. Но это действительно важно, поэтому она говорит: - Спасибо. С появлением миссис Колфилд этот неловкий момент сейчас же меркнет. Она входит стремительно, и также стремительно решает эту проблему по-своему: - Здравствуйте. Максин, я так и знала, что ты здесь. Иди в машину. Извините за беспокойство, - она так уверена в себе, что уже разворачивается обратно к двери, когда Макс у нее за спиной произносит негромко: - Мама, я не поеду в лагерь. Это бессмысленно. - А Хлоя глядит на ее спокойный, собранный профиль и сжимает ее ладонь. - Мы не будем сейчас это обсуждать, - брови матери изумленно вздрагивают, но она сейчас же берет себя в руки, чтобы потребовать беаппеляционным тоном, - Иди в машину. - Нет. - И что же ты собираешься делать? - самый своевременный вопрос. Сложив руки на груди, она смотрит на дочь. Заслоняя ее собой, Хлоя нарочно достает телефон, выставив его вперед, на манер пистолета: - Я прямо сейчас напишу в "Рабочую группу", у них, наверняка, есть юрист, который найдет способ запретить вам то, что вы делаете! - Вы слышите, что говорит ваша дочь? - миссис Колфилд оборачивается к миссис Прайс в поисках поддержки. - Она ищет выход из этой ситуации, - констатирует Джойс очевидные вещи. - И что вы собираетесь с этим делать? - Боюсь, даже если я скажу: "Немедленно прекрати ее любить, а то останешься без ужина", - это не поможет. - И вас это устраивает? - Это должно устраивать их, а не меня. - Они просто глупые дети, откуда они могут знать?! - Если они просто дети, когда они вырастут, все изменится само по себе. - С меня хватит! Максин, садись в машину. - Нет. Я остаюсь. - Господи, я просто поверить не могу! Мне что, в полицию позвонить? Но Хлоя нащупала действенную стратегию и не собирается отступать: - Это нарушение прав человека! У вас ничего не выйдет! - Да вы все просто с ума посходили! Если ты сейчас же не сядешь в машину, я уеду одна, и тогда ты мне больше не дочь! Имей в виду, ты не получишь ни цента! Выбирай, она или я! - Мама... прости... - это были последние слова, которые шестнадцатилетняя Максин Колфилд сказала матери. А работа появилась уже к концу второй недели. Разумеется, это была так называемая ерунда "начального уровня" и "можно без опыта", вроде обслуживания автомобилистов в "Старбаксе" или проверки билетов в кино. Ничего интересного в этом, конечно, не было, и перспектив никаких, но обе они не тяготились этим и не чувствовали себя несчастными. Потому что были вдвоем. Макс подыскивала себе съемки, Хлоя в свободную минуту рисовала комиксы. В выпускной год она забила себе рукав, и свела знакомство с Банни, мастером-татуировщиком, который оценил ее рисунки. С тех пор Хлоя тоннами приносила домой апельсины и по вечерам для тренировки била на кожуре всевозможную ерунду, которую Макс выдумывала на ходу совершенно случайным образом. Она даже не знала о том, что Макс и Джойс заполнили за нее заявку на поступление в колледж искусств в Пасадене. Черт, ее даже приняли! Только в ее собственные планы это никак не вписывалось. - Да ладно, это же в гребаной Калифорнии! - сказала Хлоя, когда Макс показала ей письмо из приемной комиссии. - У нас все равно нет столько денег. - Слушай, я все посчитала, у нас хватит, чтобы оплатить первый семестр. Если я возьму еще подработку, накопим, чтобы оплатить следующий. - Иди-ка сюда, - сказала Хлоя и, обхватив за талию, притянула ее к себе. - Тебе не нужна десятая подработка. Я нашла оплачиваемую стажировку в тату-салоне в Хилсборо, сможем снять квартиру. - Но это престижный колледж! Иногда мне кажется, я просто украла у тебя будущее... - Меня устраивает будущее с тобой в Хилсборо. Только представь: ты будешь сидеть дома и ждать меня. В постели. Без одежды. По крайней мере, ближайший год. Иди два... Или три... - продолжает она считать между поцелуями. - Тебе нужна я или секс-рабыня? - Ты. Или секс-рабыня. Не могу решить. Кстати, мама звонила, они с нашим Зимним Солдатом сегодня идут пировать в ресторане, - ее ладошка скользнула под футболку, дразня. - У тебя есть шанс склонить стрелки весов в свою пользу... Ну, она так и сделала. Дела в Хилсборо пошли отлично. Хлоя уже начинала подумывать о переезде в Портленд, когда вдруг ураган снес к чертям всю Аркадию Бэй, и родительский дом пришлось отстраивать заново. Денег всегда не хватало, им пришлось вернуться на побережье. А потом у Макс начала болеть голова. На МРТ-снимке доктор Джефферсон показал им новообразование, и распланировал схему лечения, включающую дофаминергетики. *** Теперь воспоминаний у нее слишком много. Не на одну жизнь и не на две. Макс не может полагаться на них целиком. Поэтому у нее есть фотографии. Каждый раз они разные, но Хлоя на них есть всегда. Всегда. Даже, если ее не должно было бы быть. Иногда, находясь между явью и сном от лекарств, она видит себя лишним членом этого уравнения и все еще думает: "Я разрушаю твою жизнь, что бы ни делала", - а потом просыпается и слышит голос жены, велящий ей оставаться в постели, пока она не приедет. И тогда Макс отвечает: "Есть, мэм!" - по-солдатски. И ждет. В конце концов, это не так уж плохо, чтобы пытаться променять на что-то еще.