Вопрос приоритета

14:21 дня 16 октября 2018 года.       Мерцание расставленных вдоль стен факелов отбрасывало ритмичные тени от размеренным шагом проходящих в большой церемониальный зал людей со скрытыми капюшонами лицами. Они шли спокойно и не источали никакого волнения, насколько можно было заметить со стороны, ни единого резкого движения — они ждали, и они готовились… К чему именно — спешила узнать занесённая волею неизвестного субъекта девушка-призрак в рамках реалий этого мира; на её стремительный бег и вообще факт нахождения среди особо охраняемых сакральных стен никто так и не счёл обязательным как-то реагировать. Сперва адреналин взрывной волной энергии опустошил все остатки предосторожности, заставляя ноги бежать на пределе возможностей туда, где очень скоро состоится сакральное действо, по всей видимости, с далеко идущими региональными (как минимум) последствиями. Ами всегда отличалась расчётливостью и рационализмом; даже она не может устоять перед невероятным острым, хорошо знакомым всем идейным исследователям чувством — жажда открытий… Когда ожидание сворачивается в спираль; каждая секунда сдавливает грудь, сбивается дыхание… ещё немного… ещё… скоро! Результат трудоёмких изысканий… неважно — коллектива учёных или одного талантливого дарования… он предстанет перед автором во всём величии, вознеся его к жатве заслуженного урожая, либо выбьет землю, да и вообще любую твёрдую опору, заставив всю совокупность надежд и ожиданий стать паром, а затем — осыпаться пылью во единении с абсолютным ничем через призму кризиса веры в себя и свои способности не только вписать имя на страницы истории, пусть и не мировой, но и принести посильный вклад в развитие и обретение состоятельности нашего мирового сообщества Homo Sapiens.       Дубовые двери блеснули геральдическими рельефами, пропуская «призрака» занять своё место перед началом масштабной процессии. Стоило бы присмотреться к ним, попробовать определить хотя бы регион местонахождение, да стоит ли заниматься такой мелочью сейчас?       Церемониальный зал, казалось, мог уместить всю солнечную систему Ригеля; изнутри он превосходил все изображённые на дошедших до нас фресках или гравюрах интерьеры по величественности… если бы только по богатому убранству, как ныне любят рассуждать историки, отмеряя роли помещениям с ориентиром только на внутреннее оформление — росписи на стенах, размещение источников света, места для трибун или алтарей, колонны, статуи и специальные сооружения… Увековечившие убранство древних стен художники словно по какому-то негласному договору не смели передавать в рисунке всей полноты присущих тому же храму или святилищу значений, в надежде сохранить некоторые тайны от посторонних глаз образующих будущую общественность Земли поколений. Жизненный цикл тайны заканчивается вместе с периодом получения её хранителями (правильнее сказать — эксплуататорами) определённых, уместных им выгод и привилегий, не обязательно со строго материальным подтекстом; только сильные мира сего знают — знание власть! С его помощью можно управлять по собственному интересу, иногда — произволу теми, чья мера понимания общего хода событий (т.е. почти все остальные) недостаточно развита; однако, человек рано или поздно, сталкивается с данностью получения, осмысления, усвоения и практического применения новой информации в виду хотя бы постоянно учащающихся социальных ритмов в обществе при константе ритмов биологических — и здесь нет никаких сказок, как и капли вымысла вообще. Достаточно взглянуть и хотя бы приблизительно оценить объём данных в день для человека в средние века, новое время и сегодня; как известно, новые данные требуют и навыков работы с ними в обязательном порядке, в противном случае — индивид просто выпадет из современного ритма на планете Земля, сместившись в положение отстающих, но лишь в том случае, когда он по собственному желанию или обыкновенной лени отказывается от первостепенного по значимости среди совокупности окружающих и вовлекающих в себя данного индивида процессов в той или иной структурной единице современного общества.       Спешной походкой Ами проходила сквозь силуэты уже стоящих и вновь прибывающих людей… Кто она здесь? Наблюдатель, если совсем недавно предпринимались жалкие попытки её обнаружить, то ныне всё внимание сфокусировано на… слуги разожгли огонь обеих урн — выбросив столп искр в воздух, пламя заняло своё законное место, непрерывным танцем освещая… Его Величество Октавиана Августа, сидящего на троне поодаль на противоположном конце зала. Отведённое для императора место находилось на возвышении в пять ступеней от уровня остального помещения и было украшено согласно действовавшим в эпоху Римской Империи традициям: урны освещали правителя слева и справа — власть распространялась за восток и запад от центра концентрации управления в те годы, т.е. Рима; выполненные из мрамора две массивные колонны в дорическом стиле стояли позади трона и служили элементами опорной конструкции святилища с точки зрения архитектуры, а эстетически — опора на некие нечеловеческие не то силы, не то знания… в общем дань уважения занимающему престол; на высоте в три человеческих роста обращённые остриями друг в друга параллельно полу копья служили основой для крепления двух бардовых вексиллумов с вышитым золотыми нитями изображением быка на каждом — над императором в миру стоит Юпитер, он есть единственный, пред кем император обязан преклонить колено… Бронзовый трон подпирали подлокотники в виде выполненных до пояса фигур девушек с обнажённой грудью, их лица смотрели вперёд и чуть вниз, символизируя покорность и управляемость, что ценится в обществе мужчин-самцов и по сей день, ведь девушка — это только живой аксессуар с ощутимо ограниченным суверенитетом действия и правом на свободное выражение собственного мнения.       Трубы запели — церемония началась. Октавиан, ранее сидевший почти неподвижно, выпрямился под запевшие во весь глас трубы. Один из слуг встал к стене ровно позади трона — его факел осветил едва проступавшую очертаниями из темноты бронзовую голову льва, висевшую на два человеческих роста от пола; Ами готова поспорить — глаза изваяния блеснули в её сторону.       Правитель был одет в украшенную детализированным рельефом лорику; с расстояния можно было приблизительно различить сюжетную составляющую изысканного узора — история зарождения Римской Империи, что не удивительно во времена прямого обожествления правителей, как наместников Высших Разумных Созданий на Земле. На наплечных пряжках, соединяющих переднюю и заднюю части доспехов, красовались орлы с расправленными крыльями… Под лорикой кожаный дублет с собранными в складки короткими наплечниками, что придавало Августу властную воинственность — куда более широкое понятие, нежели неоспоримая власть над обширными территориями и ещё не покорёнными землями «по обе стороны от трона». Сильные руки одним движением расправляют пурпурно-фиолетовый палудаментум — символ императорской власти: присутствующие преклоняют колено в дань почтения…       Только сейчас Мицуно поймала себя на мысли — её зрение обострилось и выходило далеко за возможности человеческого без каких-либо оптических устройств. По какой-то причине «гостья» не имела никакого права оставить без внимания процессию лишь по причине физических ограничений человеческого организма… С другой стороны — бестелесная форма призрака могла давать определённые привилегии той, кто была определена стать наблюдателем…       Никто не смел двигаться, молчал и сам Август. Они явно чего-то ждали…       Гостья не имела чёткого понимания — видят её или только догадываются о факте наличия среди приглашённых некой неклассифицированной сущности из иной временной реальности, ведь в её сторону не смотрели, не могли прикоснуться и заговорить… не могли или не хотели?       Люди в огромном зале напоминали фигуры на шахматной доске, расставленные невидимой рукой перед началом серьёзной партии, явно выходившей далеко за плоскость только игры; языки пламени сбили ритмы танца теней на богатом интерьере… не двигалось никто и ничто… Церемония не может начаться… Только одна сущность сохранила относительную свободу движения; она могла пробежаться по помещению, воспользовавшись эффектом остановки времени, но не решалась вести себя посредственно — раз все присутствующие припали на одно колено перед владыкой, очевидно, следует последовать этому примеру, иначе событие не получит объективной возможности продолжиться в нормальном течении.       Наблюдатель последовала примеру остальных — размеренный ход события был тут же снят с воображаемой «паузы», как только левое колено девушки опустилось на почему-то не холодный мраморный мол, а права рука в полусогнутом состоянии и собранной в кулак ладонью легла на сердце. В памяти прояснилась посвящённая античной эпохе выставка в историческом музее, куда четыре года назад она выиграла билет за получение ожидаемого первого места на олимпиаде по истории в университете. Второй билет Ами хотела предложить Мамору… хотела предложить… Отношения Усаги — тогда ещё подруги — с ним уверенно шли в гору, пусть и постоянно спотыкаясь, поэтому им просто не хотелось мешать… Через год, два, может быть больше, они придут, как была уверена Мицуно, к логическому финалу… и тогда… И тогда! Столь интересный во всём человек станет не только попутчиком при посещения музеев и выставок! Как известно, энергия всякого импульса исчерпаема, что и требовалось доказать.       Снова Усаги влезла в настоящее, когда её не просили! Через мысли и воспоминания, словно желая чему-то помешать… Нет! Собранность, как черта характера, не желала оставлять помещённую в кишащий неопределённостью с некоторой долей рисков поток динамически чередующихся эпизодов «гостью»; любая паника полностью подавлялась, как и должно быть, в обеспечение подобающей трезвости мышления… трезвости внутри чего-то даже отдалённо не напоминающего реальность.       Иллюзия, иллюзия… Они все ждали… в истории так не случается — это не провал во времени, где контактёр или проводник имеет возможность безучастного наблюдения того или иного действа в другом времени (чаще всего — прошлого)… картинка не двигается, пока вовлечённое лицо не сделает что-либо… как в театральном спектакле с интерактивными элементами… Следует иметь в виду — представление существует тогда, когда находится на него соответствующий зритель! Иллюзия! Нет… тогда что? От напряжения пальцы рук впивались в колено и слегка дрожали; Ами непостижимым образом оказывается в чужеродном для неё процессе, затем от неё требуется проявление сообразной реакции, иначе… Точно! Скоротечный спазм прошёл от плеча до кисти — они и есть ключевой элемент в разыгрываемой последовательности исторических событий, кои не легли на страницы учебников по истории и академических научных трудов, а существуют, скорее всего, в виде расшифрованных рукописей где-то в надёжных местах и не более, чем в двух-трёх экземплярах… для ограниченного круга допущенных до подлинной хронологии Земли персон в составе малочисленных групп по уровню посвящённости.       Каскадом поднимались и вставали всё новые вопросы, однако, они вынужденно гасились осознанной составляющей разума, как неуместные и низкоприоритетные в русле текущих сиюминутных реалий — император сделал шаг вперёд, неторопливо осмотрел собравшихся и выставил вперёд правую руку с расправленной ладонью. Совсем скоро он обвёл ей воображаемое пространство святилища; некоторые историки полагают, что таким жестом в продолжении традиционного «салюта» в Древнем Риме правители при обращении к собравшимся заявляли о своей неоспоримой власти на всей территории империи и об их полном хозяйском положении. Во времена так называемой развитой демократии античный пасс рукой заменили на более понятное для толпы «У нас всё под контролем», а стоит ли воспринимать фразу двояко — дело сугубо индивидуальное. — Sat celeriter fieri, quidquid fiat satis bene!       Вспышка света… небольшое головокружение, лёгкий удар током… нет, показалось, плечо защемило, требуется чуть сменить положение.       Ещё мгновение… Ами вынуждена признать, что понимает язык вещающего с трона правителя… ещё несколько секунд назад… Не время задавать лишние вопросы, когда надо слушать! — Мы объясняем поданным империи сей принцип, как единственно верный — основа основ построения нашего общества. Все вы знаете о нём, знаете вы и о том, каково положение дел на самом деле. Наше общее дело — доносить до общественности лишь то и лишь столько, сколько необходимо для преумножения сил и ресурсов Империи, ради величия Священного Рима! Не больше, чем требуется. С трибун и форумов мы говорим о сопряженности ресурсов, идеи и достигнутого результата, затем в обязательном порядке утверждаем об обязательности скорости выполнения того или иного действия, подкрепляем примерами из истории наших славных побед над противниками цивилизованного и единственно жизнеспособного, как концепция, порядка Pax Romana. Нам слышат, нам верят, нас боготворят! Однако, мир вокруг устроен несколько иначе, как иначе и протекает управление им. Времена скорости, как основополагающего инструмента осуществления власти, не прошло — оно никогда не наступало. Вокруг лишь фрагментарные случаи её доминантной роли, о которых выгодно периодически вспоминать вслух. Считанные минуты остались до наступления новой эпохи… необходимые ритуалы уже завершены — нас ждут годы и века, в течение которых человечество сперва будет подготовлено к «правильному пониманию» подлинной существования на этой планете. Медленно, но верно, оно будет разделяться по страновому, политическому, религиозному, догматическому, идеологическому, расовому, культурному и иным признакам — люди невооружённым глазом каждый день будут видеть разность друг друга, не переставая конфликтовать и спорить, как следствие. Для каждой группы будут свои герои, мученики, жертвы и полководцы, не забудем про «мессий» и общественных деятелей; кого надо — создадим с рождения, кто потребуется — сделаем при жизни, разумеется — найдутся и предатели, куда же без них? Вы меня спросите — как же планируется осуществить столь смелое намерение, ведь могут найтись зрячие читатели наших замыслов? Я отвечу вам — торопись медленно! Человеческий мозг просто не способен выстроить в одну последовательность ряд событий на временных отрезках в века и даже тысячелетия — вот несокрушимый принцип тех, кто был до нас, мы получили его в наследство!       Ами воспринимала каждое предложение с явным напряжением, император говорил убедительно, однако, что-то мешало полностью верить ему на слово — предубеждения или нечто совсем другое — более глубинное, лежащее на плоскостях бессознательного. Информация словно дразнила, хвасталась, провоцировала и её даже хотелось бы впустить внутрь себя… отнюдь… вера словам императора может возникнуть только в одном случае… Девушка невольно опустила глаза, шея отяжелела и свело мышцы — пока ей не положено «смотреть». — Слушайся учителя, пока не обретёшь половины знаний его! Внимай наставнику — он раскроет полноценного тебя! Пастух ведёт стадо! Мы построим общество власти авторитетов вместо авторитета власти! Само общество нам в этом поможет. В природе человека следовать за сильным, повторять за умелым, верить мудрому! Люди, в искренних поисках истины, будут заняты лишь ожесточёнными спорами — какую ложь считать достойной абсолютного доверия. Так брат пойдёт на брата, друг — на друга, поколение — на поколение… И лишь единицы узрят всю искусственность, организованный характер повсеместно разворачивающейся трагедии из травли от разобщённости, но они не посмеют изрекать ничего — ибо станут травой на поле боя — врагами обеих сторон. Толпа всегда защищает право на невежество, а монополия насаждения оного в руках последователей Священного Рима! Покуда пламя конфликтов разгорается сильнее, сжигает дотла одних, на их место встанут другие, далее — по замкнутому кругу; за пределами же его мы станем развивать науку и исследовать мир, взойдём на поднебесные вершины гор, спустимся в самые глубокие морские пещеры, перекроим мир через плеяды политических и культурных революций… всё, ради одной цели — вернуться к изначальной сути предков, воссоздать прежнее и единственно верное течение всего на свете, включая сам свет, вернуть то, что было отобрано… столько трагически.       В зал вошли четверо легионеров, одетые, как их впоследствии изображали на исторических картинах, они внесли и поставили перед Октавианом массивный саркофаг из бронзы.       Наблюдательница подняла глаза и похолодела… легионеры сперва уставились на неё, зацепились взглядом расценивающей варианты атаки на жертву кобры… мгновение… удар сердца… ещё мгновение… лица всех четверых смазались и потеряли чёткость… так расплываются едва нанесённые на холст краски, ещё не успевшие засохнуть. Силуэты, едва волоча ногами, нехотя отошли назад и скрылись в тени за императорским троном.       Ами захотела немного привстать, чтобы проследить куда прошли не то люди, не то… фантомы, как властный взгляд Октавиана Августа, охватывая огромное пространство святилища, выделил среди всех собравшихся именно её… секунда… две… едва заметная улыбка скользнула между харизматичными чертами источающего строгость и превосходство мужчины… Роскошные одежды ещё больше усиливали эффект. — Мои подданные, мои посвящённые! Я объявляю о начале новой эпохи — здесь и сейчас мы вершим историю будущего!       Массивная крышка в виде пирамиды медленно сдвинулась, беззвучно ударившись о мраморный пол… что-то поднималось из саркофага… Август развёл руки в стороны и едва заметно начал опускать их к земле — секунда… две… эти предметы… они уже когда-то были в истории… несколько быстро сменяющих друг друга эпизодов промелькнули перед глазами «гостьи», вскрылось забытое прошлое, которого не существовало… или думалось, что не существовало… борьба и сакральные знания, соперничество, целые вихри чувств и образов кружились в пространстве слишком быстро, чтобы их можно было успеть осязать… они ещё скажут своё слово — золотые чаша с поясом из светящихся рубинов; посох с чередованием на трубке знаков земли (руна — гора) и моря (руна — волна)… — Как их зовут? — еле слышно прошептала Ами. Для неё уже не являлась секретом одушевлённость сакральных предметов. — Как их зовут? — повторила она немного громче, почти вполголоса. — Светом рождённые, светом убиенные, бессмертна идея… да послужит она в сиянии трёхликом! — произнесённые триумфальным тоном слова адресованы артефактам.       Мягкое свечение поглощало пространство зала… оно наступало пурпурной поступью на стены и пол, пленило, обволакивало мертвенной холодной хваткой… сердце Ами забилось быстрее — ритуал уже начался, а она до сих пор ничего не смогла узнать… Светильники на стенах и на подставках начинали играть лучистой позолотой, огонь свечей словно пробуждался из состояния мертвенного статического покоя, менял механику работы, разгорался сильнее под действием невиданного современной науке феномена… — Как их зовут? — вопросила Ами ещё громче. — Творится воля через власть! — следующая сакральная фраза вылетела из уст Августа.       Стоило чаше и посоху подняться чуть выше — на уровень плеч императора Священного Рима — излучение добралось до потолка… покрыло, правильнее сказать, обняло, огромные фрески, расписанные неизвестными искусными художниками… сюжеты на них стали оживать, но поспешили быстро скрыться от глаз наблюдательницы под туманом ищи серебряных искр… сперва подумалось на сходящую и обжигаемую в процессе отшелушивания краску… нет… именно фрески не желали открываться в смысловой сути молодому дарованию…       Кое-что всё же удалось разглядеть… небольшой фрагмент… трое ни на кого не похожих существ в одеждах, похожих на скафандры, протягивают сидящему на одном колене у трона правителю… чаша и посох! Эти существа стоят по три стороны от трона — слева, сзади и справа. Выходит, те же самые сакральные предметы Мицуно может наблюдать и сейчас — они заставляют двигаться пространство вокруг, они раскрашивают его в удивительные оттенки цвета… Вот почему, пурпурный считался по праву цветом, иметь который в предметах одежды в античные времена было позволено лишь правителям!       В голове сперва робко, совсем глухо, затем всё звонче и явственнее стала звучать невиданная мелодия…       Через этот цвет выражались посвящённость и сопричастность к какому-то циклу… начало его отразилось в памяти девушки изображением с фрески… цикл развернулся очень и очень давно, когда история ещё не появилась на свет… или она уже была, только отличная от нынешней… Воспоминания ещё не успели остыть — ни одна известная титулованной выпускнице цивилизация не отличалась ничем похожим из одеяний, включая те, что обязательны по случаю исторических торжественных событий, празднеств или богослужений. — Вчера даёт нам завтра! — перед Октавианом не находилось никаких книг, никто не держал на уровне его глаз рукописи, откуда зачитывались обеспечивающие проведение таинства опорные реплики… Он сам вообще перестал походить на человека — морщины увеличились, в глазах… пропали зрачки.       На первом яблоке посоха зажглась руна воздуха…       Время опять работает против… драгоценные секунды выгорают, неминуемо снижая шансы получить жизненно важный ключ к пониманию происходящего здесь… Собравшиеся вокруг… может они хоть что-то знают?       Смелее… Надо встать, надо заявить о себе… Тяжесть постепенно выходила из тела, способность движения возвращалась… — Император! Что это за артефакты?! — со всех сил выкрикнула «гостья», но кроме брошенного мельком недовольного взгляда правителя никто не проявил никакой реакции. — Воля становится пламенем! — почти кричал Октавиан.       На втором яблоке зажглась руна огня…       Скоро всё закончится, а потом… Выброс? Надо успеть, успеть!       Резким движением молодая леди откинула капюшон с одного из рядом стоящих… как под ним… отлитое из непонятного стеклоподобного материала, почти прозрачного, лицо и шея вопросительно уставились на обличительницу…       Навершие ещё не успело проявиться… В кубке бледно-розовым цветом переливалась какая-то жидкость… Она возникла в нём сама.       Октавиан сложил руки по швам, а затем резко скрестил ладони над своей головой, его губы шевелились.  — Да вечен трон, да вечны мы, взошедшие на него!       Губы из жидкого хрусталя что-то беззвучно зашептали… Зрачки существа вспыхнули белым и сдвинулись вглубь прозрачной головы… Ами решила предпринять последнюю попытку — добежать хотя бы до стоящих рядом с Октавианом фигур, развернулась уже сделала шаг… другой… третий, как чьи-то руки схватили её за плечи… Корпус резко подаётся вперёд, рывок… из хватки удалось высвободиться… размах руки кому-то пришёлся по лицу… несвязанное бормотание, больше шага больше не удалось сделать — невидимая сущность схватила девушку уже крепче, не давая двинуться. — Что это такое?! — со всей силы выкрикнула Ами перед тем, как удариться лбом о твёрдую плоскую поверхность.       В глазах темнело, а пол куда-то наклонился… фигуры застыли, как в музее восковых фигур, их очертания поворачивались на бок параллельно складываемому, как поле настольной игры, плоскости. Звуков больше не было… тяжёлый взгляд императора — единственное всё ещё способное оставаться в динамике. Он обратился на Мицуно и стал грустнее… выражение надежды, почти несбыточной и зыбкой, скорби и… прошения. Как может просить тот, кто рождён повелевать? Невозможно! У реальности свой взгляд на себя; Август направил умоляющий последний взгляд невольной зрительнице и хотел что-то произнести — последнюю просьбу, только время окончательно вышло! Надо было раньше заявить о себе, выделиться, побороть страх, наконец! Нет… церемония могла сорваться от неосторожного акта, где вещество — любопытство, катализатор — паника, метод воздействия — самый натуральный учёный эгоизм. Случается, комбинация их с некоторыми другими составляющими более низкого порядка даёт желанный эффект и возносит индивида к открытию сразу на несколько ступеней вперёд, несколько же — вызывает перерастающее в действие поспешное суждение с не приводящими к ожидаемому результату, а то и вовсе — разрушительными, последствиями. — Вы не ушиблись? — спросил незнакомый голос.       Молодое дарование открыла глаза; к ушибленному месту чужой рукой спешно приложен холодный компресс из сухого искусственного льда. — Кто Вы? — растерянно последовал вопрос. — Очевидно тот, к кому Вас направили по распределению в соответствии с распоряжением № 5-10р от вчерашнего числа, — мужчина присел, чтобы помочь девушке встать. — Рубеус Хонго — бывший очень ценный сотрудник в органах внутренних дел, работал в полицейском управлении Нагано на самой завидной должности на этом свете, — он иронично улыбнулся. — Вы занимались расследованием особо тяжких преступлений? — не без помощи уверенной мужской руки, удалось занять вертикальное положение и рассмотреть, судя по всему, напарника по работе вблизи.       Господин Хонго имел спортивное телосложение; жилист, сухощав, с неширокой костью, узкий подбородок и почти идеальную кожу на лице без единой морщинки, отдающие блеском волосы цвета и формы пламени, невыразительные брови, но острый взгляд. Никаких признаков мозолей на руках — интеллектуальный труд. Сыщик? Следователь? Тогда почему он одет не в штатское, как положено? Белый халат с множеством карманов для инструментов, некоторые из которых были уже заняты. На лбу очки в позолоченное оправе прямоугольной формы; они никак не сочетались с узкими, почти женскими, часами на пластинчатом ремне под бронзу, которые почему-то были одеты на правую руку. Коричневые туфли с небольшим каблуком выделялись аккуратным изображением змеи, свёрнутой в клубок; она красовалась и явно гордилась своим статусом. Средний палец левой руки украшало незамысловатое кольцо из палладия с красным агатом, вероятно, ручной работы. Уж чего, а вкус к моде у парня явно отдаёт выраженным индивидуализмом. — Возиться с документами и изучать улики — не по мне, слишком скучно, никакого азарта! — лицо Рубеуса пленила почти маниакальная улыбка; тема работы ему явно по душе. — Я работаю исключительно руками по телу… и, не поймите меня неверно, очень и очень деликатно.       Последние слова были произнесены на ухо девушке полушёпотом, как самый охраняемый на свете секрет. Губы Рубеуса задержались у кожи шеи всего на полторы секунды, тем не менее эффект лёгких мурашек оказался достигнут. Покраснение щёк, еле заметное подрагивание головой — как естественная реакция организма. В нос ударил запах переливающихся тонов мускатного шалфея и грейпфрута с выразительным послевкусием пряной гвоздики. Какой аромат… Вроде бы и ничего особенного… Нет, просто так показалось после отступающего головокружения. На дальнем плане подсознания в один миг зажглась и погасла маленькая оранжевая звёздочка; внезапность и быстрота не позволили толком ощутить её пульс, ничего, кроме банальной констатации факта.       Ами попыталась сбить стоящее напротив неё неловкое ощущение. — Так Вы судмедэксперт? — восхищённо плеснула девушка. — Почти. Я патологоанатом, — молодой человек немного хвастливо распрямил пальцы ладоней, словно любуясь на них. — Сколько же людей помнят мои ласковые руки, и хоть бы один из них посмел возразить их настойчивому вниманию… о-о-о… разумеется и исключительно по делу.       Рубеус сперва хотел надеть перчатки, однако очень быстро передумал и подал руку Ами, словно приглашая на танец во время вечеринки в духе средневековой Европы, как только зазвучали первые аккорды венского вальса.       Рабочее помещение оказалось удивительно чистым и совсем не похожим на мрачные морги из кино и обучающих фильмов, так хорошо известных дипломированной аспирантке. Вместо привычных белых больничных тонов стены, потолок и даже несущие колонны веяли цветом клубники со сливками, а ближе к полу переходили в тёмный шоколад, передавая через геометрический орнамент несвойственные ассоциативной памяти сопоставления оформления помещения с его реальным назначением. Шкафы, цвета зрелого бамбука, хранили разнообразие инструментов и препаратов, на стёклах их створок прикреплены списки с содержанием той или иной полочки для простоты ориентира на первое время. Продолжая разглядывать рабочее помещение, глаз теперь уже помощницы мастера по вскрытиям так и не смог обнаружить ни единой капли крови — особо духа упокоения, когда душа безмолвно и смиренно наблюдает за собственной, некогда бывшей для неё вместилищем, оболочкой, сталкиваясь лоб в лоб с неопределённостью дальнейшего существования. Предметы и оснащение казались совершенно новыми, только ожидающими быть применёнными по назначению бесстрастной рукой расчётливого виртуоза. — Вижу, как удивление вонзается в тебя острыми шипами, чтобы впрыснуть сладкий ядовитый дурман, — всего секунда, чтобы тон переключился на нейтральный. — Вот здесь я отработал уже 14 тел… Скажу по правде — в Нагано доводилось сталкиваться со множеством необычных причин наступления смерти, но все они… как бы это точнее сформулировать… не выходили за мои субъективные представления о последних минутах жизни несчастных жертв, коим по каким-то причинам не дано умереть своей смертью — от старости. Пулевые ранения, отравления от передозировок алкоголем или наркотическими веществами, индивидуальная реакция на конкретные раздражители, физические повреждения жизненно-важных органов, болезни сосудов и сердца, удушье — в общем ничего… странного… Всё, как всегда, при нас и до нас, — эксперт замолчал, уставившись в одну точку. — Здесь Вы столкнулись с чем-то необычным? — течение рассуждений подхвачено не без доли профессионального любопытства.       Патологоанатом поднял голову и едва хотел ответить, как из динамика прозвучал голос взволнованного диспетчера. — Доктор Хонго! У Вас три тела с вооружённой охраной! Принимайте!       Внутри Мицуно что-то сжалось… резко распрямилось… дёрнулось, желая выпрыгнуть наружу… — Как… сразу трое? Но разве работа не должна идти поочерёдно?       От совсем недавнего мужского кокетства не осталось и следа: улыбка, похоже, вообще никогда не знала этого лица, полные обречённости глаза безынтересно отражали две холодные пропасти, а в характере движений от человеческого осталось совсем мало.       Ами моргнула.       Ведущий напарник снова стал обычным… Что это было? — Что с тобой, юное дарование? — спросил молодой мужчина. — Радуйся, в этот раз практического материала только трое на нас с тобой обоих живых, — он подмигнул и подошёл к компьютеру. — Я здесь, чтобы помочь! — Конечно… надо собраться, — Рубеус постучал себе по лбу ручкой скальпеля. Со стороны это наблюдало индивидуальный ритуал. — Не хотел бы я, чтобы у тебя всё началось вот так… резко. Поэтому, садись за компьютер, будешь вести протокол исследования. Это самый деликатный «вход в дело» для молодого специалиста, который я могу тебе предложить.       Из дальнего конца коридора послышался звук раздвигающихся дверей грузового лифта и голоса нескольких человек. — Но я не боюсь ни крови, ни трупов, ни самой процедуры… — попыталась возразить Ами. — Бояться надо не их… — ответил Хонго вполголоса. — Не их…       Зелёный индикатор загорелся над раздвижной автоматической дверью, куда через несколько секунд привезли трёх «пациентов» в сопровождении двух военных для охраны… Мало ли что… *** 15:22 дня 16 октября 2018 года. Где-то в северной Италии…       Чёрный «Феррари» свернул с оживлённой туристической трассы «Ойра — Риале» на запад, не взирая на знак «Дорога закрыта». Водитель прекрасно осведомлён о том, что трасса свободна — нога вдавила педаль… 80… 90… 100… 110 км/ч — вот и желанная скорость. Хотелось бы и больше, да не стоит отвлекаться на совершенно неразумный выплеск адреналина от числа на спидометре. Это слишком по-людски… только отвлекает от цели поездки… 110 км/ч и хватит, как раз 11 и 0 — непростые числа: 0 — текущее к настоящему моменту, а 11 — половина дела… очень скоро она будет выполнена, ведь всё просчитано до мелочей.       Живописные горные массивы Итальянских Альп проносились по правую руку, провожая единственный автомобиль туда, куда он ехал. Здесь нет туристов и суеты, как и нет лишних глаз. Официально — дорога опасная и закрыта для проезда… всех остальных… В народ пущен слух о наличии военного объекта на границе со Швейцарией, мол, особо охраняемая зона, вход только по специальным пропускам, любопытных ждёт крупный штраф, да и вообще — кругом вооружённая охрана, ни на минуту не смыкающая глаз.       Всё верно, оцепление уже где-то позади, когда закончится час начальник группы, как всегда, свяжется с начальством и доложит нечто вроде «Всё спокойно. Нарушителей не замечено», после чего продолжит неустанно бдеть… спутниковые карты в помощь, пока следующая группа не сменит его, приняв пост.       Водителя на чёрном «Феррари» патрульные видели, потому и не стали реагировать на свободный проезд — не положено…       Вызов мобильного телефона автоматически приняла беспроводная гарнитура; всё ради безопасности сидящего за рулём — руки остаются свободными… они ещё крепче сжали руль. Звонок уместился всего в два предложения, отвечать не требовалось… Лицо позволило сдержанной улыбке ненадолго застыть между скулами — так улыбаются лишь главы крупных корпораций, одерживая очередную победу над вынужденными в очередной раз уступить законодателями. У магнатов есть всё, чтобы считать себя хозяевами их стран, но очень скоро один человек сделает всего один шаг… за ним — второй и получит больше, «чем всё».       Совсем недавно для этого появились объективные условия…