Scarlet court

      Чёрное на алом — причудливое переплетение ниток на украдкой отвёрнутом рукаве — это герб. Вот и всё, что знает Эхо о судьбе Сони, одного из младших слуг Архонта Страданий. У него рыжие, в красноту, волосы, вытянутое скуластое лицо, покрытое нелепыми рыжими веснушками, и торчащие в сторону большие уши. С первого взгляда — как, впрочем, со второго и с третьего — он даже не похож на человека, который может нанести кому-то вред.       А вот дай медную маску и нож — тут же превращался в одного из самых умелых Дознавателей, что Терратус носил на своей шкуре, успевай только вовремя поймать, когда этому умнику вновь понадобится прикорнуть сразу после пыток. За работой его видел разве что сам Король Нищих. В перерывах Соня или учил каким-нибудь Интересным Штукам (вроде резьбы по дереву и по кости), или, что куда чаще, заставлял читать вслух. Стоило только выучить одну письменность, как Соня тут же придумал какую-то другую.       Если разозлить его очень сильно, то он, как правило, засыпал — и тогда можно делать что угодно, пока старшие не спохватились. Они говорят, что Соня очень болен, и даже Архонт Возрождения не нашла способа это излечить. Архонт Страданий говорит — это судьба, и болезнь не при чем.       Сейчас Соня перестал просыпаться совсем. Скоро День Кайроса Локтя Мечей — это значит, что Эхо уже целый локоть совсем один. Больше в Алькове не осталось детей.       Эхо всё чаще скулит от скуки на белый лик Могилы Терратуса и алыми чернилами выписывает из рукописей незнакомые символы на тыльную сторону ладоней и предплечий. Золотые прутья не делают клетку желанной. Тем паче — не в стане врагов, что убили брата. Ублюдки Кайроса отказались даже сжечь его тело, как обязывали обычаи племени.       “Когда ты станешь Архонтом — сможешь устанавливать свои”.       Позднее, отточив своё мастерство, Архонт Войны сделает нагрудник, используя остатки рёбер, а самые полезные из знаний так и останутся шрамами на смуглых руках. Его новая стая в тысячу голосов будет повторять его имя — Кровавое Эхо.       Проходит более трёх локтей, прежде чем Соня открывает глаза, и ему даже передвигаться сперва больно, не то что заниматься какими-то обычными делами.       Ему нравятся поделки из кости и маленькие бирюзовые цветы, растущие венчиками на деревьях в саду, которые Эхо таскает каждый день к изголовью постели.       Он просит, чтобы после смерти Эхо сделал из него серьги. Или браслет. Или кулон. И губы у него солёные и прохладные наощупь.       Встаёт на ноги, впрочем, весьма быстро — чтобы снова впасть в летаргический сон во время своей… работы.       “И как ты назовёшь свою армию?”       Изумруды, медь и фарфор. Бесполезная природная структура. Кожа, что глина, проминается под пальцами и идёт пятнами. Некрасиво, но когда-то давно возбуждало. Голоса Нерата заберёт это всё с собой, чтобы дать топливо новой жизни, построить храм соборному разуму — и он сложнее, чем всё, что когда-либо делал Эхо.       В конце концов, это перестаёт смущать спустя несколько лет. Поцеловав веки Надзирателя на ночь, Эхо приваливается лбом к его плечу.       “Алый Хор.       У меня есть хорошее предчувствие”.       “Расскажи нам?”       “Что Кайрос не всегда будет властвовать над этими землями. И никогда — над нами. Слышишь?”