***
О возвышенной любви этой пары ходили легенды при дворе. Старший муж, дон Рикан де Альма был хорош собой и знатен, и говорили, что в молодости у него не было отбою от предложений заключить брак с очередной придворной красоткой, а уж с замужними он охотно делил постель, наставляя рога их мужьям и потом ловко побеждая их на дуэлях до первой крови. Спадой он владел мастерски: издевался, бравировал, но, когда увидел привезенного ко двору пятнадцатилетнего Альваро де Энсина, мысли Рикана заняли совсем иные желания. Юный граф не был тогда наследником обширных земель герцогства Байонны. Но Рикан поспешил шокировать свет тем, что воспылал страстью и любовью возвышенной, и теперь готов заключить редкий в глазах столицы, но традиционный в землях южан, откуда был родом де Энсина, брак между двумя мужчинами. Столичная публика не понимала и всячески обсуждала возможность такого брака, не имеющего никакого практического смысла: ни рождения детей, ни перехода титулов и состояния, просто какое-то странное, в умах южан, перераспределение обязанностей. А что касается секса, то такой брак вообще терял смысл: обоюдное согласие приветствовалось и воспевалось в стихах, а любое удержание силой — порицалось в обществе, и какой был толк закреплять отношения в храме? Родня из Байонны была совсем не против отправить младшего отпрыска в столицу, как и два его старших брата, вынашивающие мечты получить Байонну в личное правление. Тогдашний король Эрвин V дал разрешение на такой союз и даже лично присутствовал на бракосочетании. Альваро был свеж и красив, будто раскрывающийся бутон прекрасной розы, восхищенно смотрел на будущего супруга своими нежно-голубыми глазами, стыдливо прикрываясь длинными ресницами, трогательно склонял голову на черный бархат колета с серебряной вышивкой, что был надет на доне де Альма в тот день. Но через две недели после свадьбы пришло печальное известие — старший граф де Энсина, герцог Байонны, вместе с супругой, возвращающиеся обратно в родные края, внезапно умерли, заразившись какой-то пищевой лихорадкой. Старшие братья де Энсина тут же передрались из-за наследства, и через четыре месяца пришло известие из Байонны, что Альваро впредь является единственным наследником и правителем Байонны. Хотя по традиции от его лица в вопросах политики теперь выступает старший супруг. Супруги, жившие до этого в поместье дона Рикана в состоянии затянувшегося медового месяца, и не участвующие в делах двора, появились на приёме всего на час перед тем, как отправиться в Байонну. Альваро был худ, бледен и молчалив, что было неудивительно — он потерял любимую семью, да так скоропостижно. Заботливый супруг специально поставил рядом с ним двух охранников, чтобы никто из присутствующих не посмел досаждать своими соболезнованиями или поздравлениями, но сам же Рикан — был открыт для разговора и охотно рассказывал о будущих планах по превращению Байонны в процветающее герцогство. Вместе они появлялись при дворе всего лишь дважды за все эти годы: на свадьбе старшего сына короля и на похоронах Эрвина V, поскольку после этого началась распря между его наследниками. Рикан ловко лавировал по большой зале, срывая восхищенные взгляды придворных дам — он был на редкость привлекательным мужчиной: сильным и стройным, с большой гривой темно-каштановых волос, забранной цветной лентой, и яркими почти изумрудными глазами. А Альваро, сопровождаемый молчаливым телохранителем, вытянувшись как совершенная статуя, чьи скульптурные формы подчеркивали черный бархат и шелк, следил за ним взглядом, полным восхищения, не отрываясь. Чтобы показать лишний раз перед всеми их нежные чувства Рикан даже кормил своего возлюбленного из собственных рук, не давая тому лишний раз притронуться к изысканным блюдам, расставленным для всех на столах. И каждый свой приезд, Рикан, насытившись обществом, речами и обольстительными прелестями дам, объявлял, что едет обратно с подарками для супруга, представляя, как тот будет радоваться, что их долгая разлука закончилась. За спиной младшего брата короля Эрвина V стояла армия. Будущий монарх Эдвин никогда не представлял интереса для совета герцогов, фактически управлявших королевством от имени почившего Эрвина и его старшего сына, осмелившегося провозгласить единоличную власть и так неудачно убитого случайной стрелой во время охоты. Но после этого случая, когда герцоги решили продолжить и дальше проводить в жизнь свои интересы от имени неродившегося ребенка Эрвина VI, Эдвин заявил свои права на регентство и двинул армию. Кого-то удалось купить захваченной казной или убедить посулами, но особо стойкие и независимые не хотели сдаваться, объявив независимость своих герцогств. Армия коронованного в столице Эдвина разбивала их поодиночке. Для устрашения захваченных в плен казнили как изменников вместе с наследниками. Байонна сопротивлялась недолго: точнее защищались — только те, что засели в родовом замке Энсина. Спустя месяц Рикан де Альма был привезен в столицу в цепях в железной клетке вместе со своими приближенными и младшим супругом.***
— Ингвар, у меня есть к тебе одна просьба, — Эдвин старательно отбивал удары меча своего друга и военачальника, зная, что тот никогда не поддавался на блеск его происхождения, поэтому честно сражался, не выдавая слабины. Пот катился градом по щекам двух упражняющихся людей, но ни один не хотел прекращать испытываемого удовольствия. — Какого рода, мой повелитель? — сверкнул глазами Ингвар и довольно хмыкнул, замечая, что рука короля устала. — Птичка мне одна нашептала, что не всё так просто с Байонной, которую я хочу отдать тебе в управление. — Какая птичка, мой король? — Послы от выборщиков из местных властей, что последовали в столицу сразу же как сдался замок Энсина. — Что говорят? — Что мятежник Рикан де Альма там редко бывал, и они хотели бы оставить управителем Альваро де Энсина, которому по старинному праву принадлежит Байонна. — Южане… — презрительно скривил губы в усмешке Ингвар. От усилий его уродливый шрам, пересекающий щеку от виска до подбородка стал синевато-красным, утратив белый цвет. — Они слишком чтут традиции, Ингвар, но я им не доверяю. Давай прервёмся, — король опустил свой меч. Пересек двор и плеснул на лицо холодной воды из серебряного тазика. Ингвар последовал за ним: — Что тебя беспокоит? — Мне нужна передышка, а не восставшая провинция, понимаешь меня? — король отер лицо полотенцем, протянутым одним из окружавших их слуг. — Как скажешь, мой король! Я буду даже рад остаться в столице, а не месяц вести часть армии через всю страну на нашу южную границу, — в голосе Ингвара слышалась радость: он искренне озвучил свои чувства. — Не так, — мотнул головой король Эдвин. — Армия там нужна, граница обнажена и неизвестно, что решат соседи. Мне нужно, чтобы ты занял место старшего супруга у этого Альваро де Энсина, как его занимал Рикан де Альма по их традициям. — Вступить в брак? — брови Ингвара поползли вверх. — С мужчиной? — У южан такие браки есть, они не удивляются, а наоборот — признают законными союзами, — спокойно ответил король. — Вопрос только в тебе: ты сможешь возлечь с мужчиной, как с женщиной? Ведь этот брак придётся подтверждать! Если смущаешься, южане тебе всё растолкуют, объяснят… — Эдвин быстро заговорил, выдавая собственное волнение, — это вовсе не значит, что у тебя не может быть женщин, влюбляться не обязательно, лишь иногда быть сверху и иметь мужа в зад, при их жрецах, чтобы показать крепость супружеской связи. — Совокупляться прилюдно? — Ингвар был потрясен мрачностью открывающейся перспективы будущего. — Ну, может, я не точно понял, они же такие говорливые: столько всего сказали, что я сам еле улавливал суть. В общем, у меня в отношении южной провинции одна надежда на твоё благоразумие и трезвый расчет, — Эдвин оперся рукой на плечо Ингвара, — ты, прости, но это моя королевская просьба, понимаешь? Их глаза встретились. В серо-зеленой трясине Эдвина таилась мольба, взывающая к преданности Ингвара: — Ладно, Эдвин, я согласен! Только ты меня не торопи. Казни сначала де Альму, выслушай этого де Энсина, что скажет он по поводу нового брака. «Может, откажет?» — Ингвар припомнил все слухи о великой любви между этими двумя, что вертелись при дворе.***
Альваро поставили на колени перед новым королём, сидящим теперь на золотом троне династии Готвиндов. Он не решался поднять голову и отвести взгляда от своих рук, покрытых серой грязью от пыли дорог и закованных в тяжелые цепи. Он видел сегодня казнь Рикана, и ни один мускул не дрогнул на лице Альваро и сердце не остановило свой быстрый бег, когда голова старшего мужа, с которым они прожили семь долгих лет, упала под ударом острой и тяжелой секиры. А ведь тот перед смертью искал его взгляд, нашел и только краткое «Сука!» вырвалось из его уст на прощание. Когда Эдвин объявил свое решение о новом браке во всеуслышание, Альваро сжался от страха, но потом заставил себя разлепить пересохшие губы: — Лучше казните! — он осмелился поднять голову и взглянуть на ноги короля, обутые в мягкие кожаные сапоги. Ингвар, наблюдавший со стороны за пленником, склонившимся перед королем, не мог поверить, что вот это худое, покрытое грязью, в рваной одежде, со спутавшимися волосами неясного цвета существо, и есть — молодой герцог Байонны, с которым придётся разделить постель. «На такое у меня не встанет! Особенно, когда рядом будет стоять говорливая толпа придворных, — мелькнула предательская мысль, — придется долго готовиться». Эдвин вздохнул. Он бы с удовольствием исполнил сейчас эту просьбу. Человек, стоящий перед ним, был жалок, и если уж такая была сильная любовь у него с Риканом, то его можно было понять. Но заботы о государстве были превыше всего. «Нужно будет приставить к нему охрану до свадьбы, — подумал король, — или оставить в цепях, чтобы он чего с собой не сотворил. А после подтверждения брачных уз может лететь с высокой башни вольной пташкой, уже будет не так важно! — он покосился на послов от южан. — Нет, еще рано: они требуют, чтобы герцог вернулся в свой замок. Ингвар сам разберется». — Ты поддерживал мятежников? Отвечай! — Нет! — Ты будешь держать траур по Рикану де Альма? Герцог Байонны вдруг резко поднял голову еще выше и уже взглянул в глаза королю: — Нет. «Нет!» — прокатился шепот среди толпы придворных и достиг ушей Ингвара, заставив нахмуриться. — Ты хочешь жить? — Да! — Вот и будем считать дело о свадьбе решенным! — громко подытожил король, залюбовавшись цветом глаз своего пленника. «А он — красив!» — уведите герцога обратно в тюрьму.