***
Но в храме Альваро оказался один, Эсперо остался у входа, а рукой герцога надежно завладел дон Даскио — богатый владелец домов для выделки шерсти и ткачества. Он, как представитель всех южан, и довёл герцога Байонны до круга, выделенного разноцветной мозаикой в центре. Там его уже ждали будущий супруг и жрец. Ингвар был выше, шире в плечах и намного сильнее, по сравнению с Альваро. Сквозь предательскую пелену, застлавшую глаза, как только чужая крепкая и грубая ладонь коснулась руки, он сумел разглядеть длинный белый шрам на лице и совершенно лысый череп. Вся остальная церемония проходила как в тумане. Альваро дал согласие и позволил запечатлеть на своих губах поцелуй, скрепивший новый брак. Ингвар еле сдерживал ярость: праздничную одежду в виде узкого колета он ненавидел — она слишком стесняла движения, а он привык к свободе. В храме было жарко, он уже давно вспотел от волнения, и теперь думал лишь о глотке свежего воздуха. — Возьмите своего будущего супруга за руку, — произнес жрец. «Какого к чёрту супруга?» — Ингвар повернулся и замер на полуслове в своём мысленном монологе, состоящем из отборных ругательств. Альваро де Энсина был красив. Даже чертовски красив! Будь он женщиной, Ингвар не сомневаясь предложил бы заняться любовью, прямо здесь, в храме, и плевать на публичность. Он даже повеселел: он уж точно не оплошает, подтверждая брак постельными стараниями. Стоило только подставить женскую грудь, полукруглую, упругую с темным набухшим соском. Ингвар почувствовал в паху пламенеющее желание — так и захотелось прижать к этому месту дрожащую от нервного напряжения руку будущего супруга. Он дал согласие с легкостью, склонился, целуя в губы, стараясь придать своему поцелую беспредельную нежность, хоть и натолкнулся на стену плотно сжатых напряженных губ. А отлепившись, увидел, как из с силой зажмуренных глаз выкатились слёзы. — Я Вам настолько неприятен? — тихо спросил новый герцог Байонны своего младшего мужа. Ресницы внезапно взметнулись, глаза широко распахнулись в удивлении, и Ингвар чуть не воспарил от вожделения, завороженно втягиваясь в глубину двух голубых омутов. — Всё хорошо, — ответил Альваро, хоть тело и трепетало как лист на осеннем ветру. Сжал руку воина. — Будьте так добры, выведите нас наружу. «Проклятье! — подумал Ингвар. — Он еще и отменный лжец!».***
Король не пожелал отделаться скромным пиром по случаю бракосочетания своего близкого друга. В этом его поддержали и южане: нового герцога Байонны следовало поздравить лично, поэтому Ингвар, сидевший в центре стола по правую руку от короля Эдвина, не успевал поднять приветственный кубок, как напротив появлялся новый поздравляющий. Поначалу он даже не вслушивался в слова: южане говорили быстро, с акцентом, но потом вдруг осознал, отвлекшись от беседы с королём, что все они обращались не к нему, а к Альваро, сидящему рядом. Граф де Энсина сосредоточенно выслушивал каждое слово, кратко кивал, но хранил молчание. Он осторожно повернул голову в сторону своего новоиспеченного супруга, но тот его не замечал, спрятавшись внутри своих раздумий, пока Ингвар легко не коснулся подушечками пальцев тыльной части руки Альваро, до этого спокойно лежащей на резном подлокотнике кресла. Там еще виднелся след от железных кандалов, скрытый длинным узорчатым рукавом камизы. Граф вздрогнул всем телом, с силой сжал ручку кресла, замер на миг, вздохнул, а потом заставил себя повернуть голову в сторону нового герцога Байонны. У Ингвара были черные глаза, доставшиеся от неродовитых предков, не карие, не темные, а именно такие, когда черный цвет радужки сливается с цветом зрачка. Большие, обрамленные длинными черными ресницами. И от того, взглянув ему в лицо, можно было завороженно влюбиться до беспамятства, либо умереть со страха. Но реакция молодого супруга удивляла и настораживала: он не боялся и не был охвачен ни страстью, ни ненавистью. Казалось, он чурается любых прикосновений к собственному телу, даже легких, ненамеренных. — И как же мой супруг, — Ингвар уже был порядком выпивши, — собирается подтвердить наш брак? — военачальник постарался изобразить снисходительную улыбку на своём лице. — Я-то полежу, мне не привыкать, а Вы? — слова прозвучали отчаянно дерзко. Альваро сжал руки в кулаки, мысленно призывая себя к спокойствию. Он вообще не представлял, как сейчас окажется подмятым под весом воина. Бросил беспокойный взгляд в сторону окна: солнце уже коснулось своим краем верхушек деревьев, поэтому оставалось немного времени, пока не опустится тьма ночи. — Постараюсь доставить тебе удовольствие, если позволишь! — Ингвар сначала хотел рассмеяться в ответ, но потом рассердился: этот де Энсина вполне мог сделать всё, чтобы выставить его на посмешище перед двором, поставив под сомнение мужскую силу. — Ничего лишнего сегодня не потребуется, — Альваро нахмурился, уже укоряя себя за сказанную дерзость, что могла только разозлить нового супруга и толкнуть на грубость. — Вам всего лишь необходимо излить своё семя внутрь меня. — От Рикана де Альма требовали того же или было что-то еще? — Ингвар намеренно продолжал напирать, ему вдруг очень захотелось, чтобы юнец вспылил: воину требовалась страсть, чтобы почувствовать желание, а не покорное равнодушие. Но Альваро отвернул голову и опять весь сжался: — Ничего лишнего, — упрямо повторил, уставившись взглядом на нетронутую тарелку. — Тогда выпей из моего кубка, — Ингвар поднес позолоченный край к губам своего младшего мужа. Тот закрыл глаза и покорно начал делать маленькие глотки, пока Ингвар не убрал свой кубок, испугавшись последствий: — теперь заешь тем, что у тебя на тарелке. Альваро взял в руки вилку и нож и прикоснулся к еде, еле пропихивая ее внутрь себя. Его поведение показалось странным Ингвару, будто графу де Энсина нужно было отдавать приказы даже в самом малом, и тогда он начинал действовать. Он уже подметил эту особенность, наблюдая за Эсперо: на графа де Энсина накатывала меланхолия, он переставал двигаться, и его слуга как курица-наседка начинал вертеться вокруг, подбадривая, успокаивая и направляя. «Может, у него какая болезнь? Или умом помутился? — озабоченно размышлял Ингвар. — А они скрывают от меня и от короля?» В зале зажгли многочисленные свечи, музыканты заиграли увереннее, вино продолжало литься рекой. К Эдвину с Ингваром подошел управляющий двором и сказал, что всё готово: комната убрана, вода нагрета и пятеро южан стоят в ожидании под дверями спальни. Король оставался в зале, решив продолжить веселье и даже не преминул довести до приготовленной комнаты и крепко облобызать новобрачных, дыхнув винными парами. — Ингвар, я тебя жду! — капризно протянул король в закрывающиеся двери. — Не сильно там задерживайся! Какое же веселье без тебя?***
В комнате царила густая полутьма — лишь одна лампада стояла у изголовья кровати — широченной постели с многочисленными подушками. Рядом с ней на круглом столе обнаружилась большая ваза с фруктами и кувшин с вином. Ингвар наполнил себе кубок, развернулся и замер от неожиданности: они с мужем были не одни — в дверях комнаты, ведущей в купальню, стоял Эсперо. — Ваше благородное высочество, — замахал руками слуга, — Вы только не беспокойтесь, я подготовлю молодого графа, Вашего мужа и сразу уйду! Идем, мой господин, — он взял Альваро за обшлаг рукава и потянул за собой, прикрыв дверь. Ингвар расстегнул на себе тесный колет и забрался с ногами на кровать, не снимая сапог. Огляделся, подумывая, чем же занять себя в минуты долгого ожидания. Представил, как бы хорошо было затащить в эту роскошную постель рыжеволосую и пышногрудую Адель, что убиралась в его комнате во дворце и никогда не отказывалась обласкать ртом. А еще лучше, прихватить и ее сестру — такую же разбитную, но выставляющую себя скромницей Алис. Эти приятные мысли заставляли сердце биться чаще, горячили кровь не хуже крепкого вина. Ингвар распустил завязки на штанах, поглаживая наливающийся силой член. «Плевать на Альваро, все у меня получится: я буду грезить об аппетитных попках Адель и Алис!» Дверь купальни приоткрылась и появился припухший от слёз Альваро в длинной камизе до пят, поддерживаемый Эсперо. «Нет, этот стервец упорно добивается того, чтобы я сегодня был не в состоянии его поиметь! Небось всё еще вспоминает, как ему было сладко с де Альмой», — со злостью подумал Ингвар, мрачно наблюдая, как слуга подводит его мужа к кровати с противоположной стороны, укладывает на живот, подложив подушку и исчезает, пару раз стукнув предварительно в дверь комнаты, чтобы его выпустили. Альваро лежал и не шевелился, отвернув лицо, только ткань камизы, слегка подрагивала, натянувшись на выставленном кверху заду. Ингвар полулежал рядом, решая, что же ему делать. Он медленно встал на колени, приблизился. Тут Альваро шевельнулся, завел руку назад, задирая ткань рубашки и расставляя пошире ноги. Ингвар пристроился сзади между его ног, засмотревшись на две гладкие упругие половинки, слегка обрисованные тусклым светом. Положил ладони, раздвигая. Альваро был уже подготовлен, смазан и растянут, оставалось только одно — приставить набухшую головку уже твердого члена и войти. Но мысль о том, что что-то неправильно в этом действии, что-то плохое, связанное с насилием, зародилась в его голове. Альваро был слишком покорен, отстранен и переполнен необъяснимым страданием. Ингвар резко сбросил его с подушки, перевернув на спину. Даже при зыбком свечном свете были видны мокрые дорожки на щеках. — Зачем остановился? — в голосе графа де Энсина прозвучали неприкрытое раздражение и досада. — Я тебя не заставлял на себе жениться! Этот холодный гордец лежал, словно бревно, и Ингвар подумал, что не так уж будет просто подтвердить собственные права на этот брак — новоиспеченный муж не вызывал никаких добрых чувств, кроме как желание заехать ему кулаком в лицо, чтобы сбить спесь. — Ах, ты так! — Ингвар замахнулся как бы для удара. Альваро даже не сделал попытки защититься, только закрыл глаза и часто задышал. Он навис над юношей, пытаясь усмирить собственные эмоции. Таким совершенным губам, нежному абрису щек, красивому излёту бровей хотелось дарить поцелуи, а не насилие. И он начал целовать словно женщину, страстно, настойчиво проникая языком через полусжатые губы, исследуя, всасывая и отпуская. Пальцы его скользили по шее, гладили завитки ушных раковин, застревали в густоте мягких волос. И наконец он добился отклика — Альваро начал отвечать: сначала губами, потом подставляясь под ласку и даже осмелился положить ладонь на грудь. — Я всегда буду с тобой вот так нежен, — Ингвар прервал поцелуй, но продолжал ласкать руками. — Я клянусь, что никогда не возьму тебя силой. Поверь мне! И помоги сейчас.