Пустыня не место для живых

Нейт вышел на площадь и еще раз сверился с картой – перед ним раскинулась пьяцца ди Санта Маджоре. Вечернее итальянское солнце подобно художнику расцвечивало площадь в желтый и оранжевый, играло бликами и тенями с листвой дуба, под которым Нейт нашел себе укрытие, а еще – немилосердно жарило. Нейт огляделся в поисках магазина или хотя бы – что вероятнее в этом стареньком южно-Умбрийском городке – питьевого фонтана. Если у него осталось время. Но не успел он взглянуть на часы, как возле него затормозил черный, вылизанный до блеска мазерати. Задняя дверь приглашающе открылась. – Сеньор Дрейк? Нейт нырнул в живительную прохладу кондиционируемого салона, и машина тронулась с места. – Вина? Воды? – сидящий рядом с ним мужчина, облаченный в излишне строгий для такой погоды костюм, указал на встроенный в подлокотник мини-холодильник. – Воды, спасибо. Пока Нейт пил из изящной стеклянной бутылки мелко-газированную воду, он думал о том, насколько же он неуместен здесь. Ощущение чудовищного несоответствия преследовало его с самого Вермонта, где почтальон вручил ему написанное от руки письмо на плотной бумаге и билет бизнес-класса на рейс до Перуджи. Но сейчас, сидя в кожаном салоне бесшумно несущегося по пригородным дорогам суперкара рядом с итальянцем, чья обувь стоила дороже Нейтовой фотокамеры, он чувствовал себя человеком из другого мира. Где пыль, пепси, разбитые мопеды и потертые джинсы. – Карлос Саннетти – богатый человек? – скорее утверждал, чем спрашивал Нейт. – Сеньор Саннетти владелец крупнейших виноградников по всей Умбрии, а также в Тоскане и Эмилии Романьи, – итальянец говорил с таким восхищением, словно говорил о себе. – Кроме того, он владеет несколькими заводами по производству мясных деликатесов. Но настоящая его страсть, которой он посвящает все свое свободное время, – это музеи. Он внес неоценимый вклад в пополнение коллекций исторических музеев Италии, Франции… – И наверняка своей частной коллекции? – Разумеется, – улыбнулся итальянец. Машина въехала во двор особняка, весьма скромного для расписанного Нейту богатства. Впрочем, внутри его встретили оригиналы Рембрандта и Рафаэля на стенах, так что он придержал язык за зубами. Хотя у него почему-то складывалось впечатление, что картины висели здесь потому, что так положено. Ну или так понравилось дизайнеру Саннетти, а не потому что тот питал к ним какой-то пиетет. – Сеньор Саннетти ждет вас, – сопровождавший его итальянец открыл дверь и слегка склонил голову: – Прошу. Кабинет Саннетти был оформлен в том же стиле, что и остальной особняк, но эпоха Возрождения уступила свою вотчину Древнему миру. На стенах висели прикрытые стеклом папирусы и фрагменты плит. Египет, Шумер, Аккад… Владелец всего этого великолепия сидел в кресле с бокалом вполне себе американского виски и улыбался. – У вас будет время ближе ознакомиться с моей коллекцией, сеньор Дрейк, – в отличие от своих людей, Карлос говорил практически без акцента. На первый взгляд ему было лет сорок. Изысканная небрежность в прическе и одежде, аккуратная эспаньолка, жгуче-черные волосы, выглядывающие из-под рукава рубашки дорогие часы – закрой Нейт глаза, он бы не придумал человека, который бы вписался в окружающий интерьер лучше. Нейт еще раз посмотрел на ближайшую к нему каменную плиту со стертой клинописью. – Надеюсь, в ней есть артефакты поинтереснее, чем эти учебные пособия для школьников? Карлос низко рассмеялся. – Конечно, сеньор Дрейк, конечно. Позвольте представить вашего коллегу. Возможного коллегу, разумеется. – Карлос махнул рукой в сторону окна. Там, на низком диване, полулежал, закинув по-американски ногу на колено, молодой парень – ровесник Нейтана, пожалуй. Когда Нейт его увидел, он почувствовал особый внутренний трепет: словно нашел любителя стейков на вечеринке веганов. На парне была футболка с узорчатым принтом и конверсы. На шее у него висела нитка деревянных продолговатых бусин, а на руке такой же браслет. Он тряхнул волосами (не уложенными тонной геля, как у других подручных Саннетти) и отсалютовал Нейтану бокалом. – Гарри Флинн, – представил парня Карлос. – Приятно познакомиться, – искренне улыбнулся Нейт. – Итак, мистер Саннетти, я очень благодарен вам за свое спонтанное путешествие, – Карлос жестом попросил Нейтана сесть, и тот сразу занял место рядом с Флинном. – Но я бы хотел знать, чего вы хотите взамен. – О, ну что вы, сеньор Дрейк. Ведь я искал встречи с вами, а значит, я и должен был оплатить дорогу. – Карлос встал и запер дверь в кабинет на несколько оборотов. – Вы ничего мне не должны. И я готов оплатить ваш билет назад, в Америку, если вы откажетесь от сотрудничества. Но поверьте, я хочу предложить вам такое, от чего вы вряд ли сбежите домой. Саннетти отошел к столу и, вытащив из верхнего ящика фотографию, показал ее Нейтану. Со снимка сдержанно улыбалась пожилая женщина с тростью и огромной золотой звездой на груди. – Что вы знаете о ней? – Кристина Дерош-Ноблькур, видный французский египтолог. Множество статей, экспедиций, феминистки тоже ей многим обязаны – деятельная дама была. Карнак, Луксор, Каир, Дейр эль-Медина, Долины царей и цариц – она весь Египет объехала. Никогда не возвращалась в Европу с пустыми руками. Последняя ее экспедиция в Нубии закончилась открытием дворца и сокровищницы Тутмоса I. Последние годы в силу возраста писала книги. Скончалась в прошлом году. – Впечатляет. Только в одном вы ошибаетесь, сеньор Дрейк. Ее убили. – Вы уверены? Ей было больше девяноста лет, – недоверчиво скривился Нейт. – Уверен. Батрахотоксин удивительно похож на сердечный приступ. – Но кто? – Я не полиция, сеньор Дрейк. – В смысле – зачем? Кому понадобилась писательница, давно не ходящая дальше ближайшей булочной? – Сеньора Ноблькур была на пороге открытия. Не выходя из-за стола. Жаль все же, гениальная ведь женщина, – покачал головой Саннетти. – Кажется, она нашла гробницу сына Рамсеса II – Хаэмуаса. – Гробницу? Целую гробницу? Все остальные сыновья Рамсеса были похоронены в общей усыпальнице. Разве ему положена была отдельная гробница? – Сеньора Ноблькур считала, что да. И я склонен с ней согласиться. На рынке – надеюсь, вы понимаете, о каком рынке речь, – стали появляться странные папирусы. Благодаря сеньору Флинну у меня есть один. Карлос достал из ящика футляр. Внутри оказался убранный в стекло папирус. В других случаях Нейт попросил бы достать его, чтобы проверить подлинность, но он доверял оценке Саннетти. – Здесь много интересных подробностей ритуалов, проводимых египетскими жрецами. Особой исторической ценности на первый взгляд этот папирус не несет. Все ритуалы давно описаны египтологами. Но дело в том, что на сбор информации ушли столетия. Знания собирали по крупицам. А тут – все на одном листе, словно из библиотеки. Хаэмуаса в шутку называли «первым египтологом», потому что он посвятил свою жизнь реставрациям и документированию. Если кто и собирал бы подобную библиотеку, то он. – Но если вы правы, то значит, кто-то уже добрался до гробницы? – Сеньор Дрейк, не портьте впечатление о себе, – резко рыкнул Саннетти. – Подумайте, если бы кто-то нашел новую гробницу, сейчас в двадцать первом веке, мы с вами давно знали бы об этом. Папирусы говорят только о том, что кто-то стал проявлять интерес к Хаэмуасу. На рынок вещи попадают не только из раскопок, но и из частных коллекций. Многим коллекциям уже тысячи лет, а о составляющих их вещах мы не знаем ничего, потому что коллекции берут свое начало у самых первых расхитителей гробниц. И всплывают такие артефакты, когда начинает расти цена. А за информацию о Хаэмуасе она сейчас растет. В дом сеньоры Ноблькур грабители наведывались уже пять раз. – И что же вы предлагаете? – Стать в этой гонке первыми. – То есть вломиться к покойной в шестой раз. – Сколько в вас американской грубости, – поцокал Саннетти языком. – Я говорил с Французским институтом восточной археологии, с итальянскими и испанскими египтологами. Даже с немцами. Никто не верит в существование гробницы Хаэмуаса! Или считают куда как более важной организацию очередной выставки, реставрацию давно откопанных экспонатов или снаряжение идиотской студенческой экспедиции, в которой молодежь напивается в пригородах Каира. На историю всем стало плевать. А те, кто верит в существование этой гробницы, не имеют никакого представления о правилах обращения с артефактами такой ценности. Bandito. – То, что вы предлагаете, тоже незаконно. – Только не говорите, что вас это смущает. Мы совершим открытие, которое внесет вклад в развитие мировой египтологии. Утрем нос музейным снобам. Вы же видите, – Саннетти обвел рукой кабинет, – я не ради денег это затеваю. Но вы, конечно, будете вознаграждены. Любая сумма. Звучало потрясно. Возможно, даже слишком. – Соглашайся, – впервые подал голос Флинн. – Кажется, будет весело. – Он шутливо ткнул Нейта кулаком в плечо. – Если то, что о тебе рассказывают, правда, конечно. – Сеньор Флинн – знаток своего дела. С ним о вашем визите к сеньоре Ноблькур никто не узнает. Если вы, конечно, в деле. – В деле, – улыбнулся Нейт. – Супер! – Флинн хлопнул его по плечу. – Мистер Саннетти, налейте уже ему. Такие сделки грех насухую заключать.

* * *

К месту они подобрались за полночь. Пригород Сезанна встретил их чинной европейской тишиной и густым белесым туманом, окутывающим мутные светящиеся шары дорожных фонарей. Тихо шуршали шины по утрамбованному гравию. Мимо проносились черные силуэты деревьев. Гарри расслабленно курил в открытое окно, придерживая руль одной рукой, а Нейтан изучал план дома. – Проще всего будет войти через окно на третьем этаже. Хотя если там сигнализация… – Это моя забота, парень, – Нейт плохо различал британский акцент Гарри. И это ставило еще одну галочку в список объединяющих их мелочей. Они оба – люди мира. Когда знаешь по несколько предложений из десятка языков, мотаешься постоянно по свету, то акценты стираются. – Тогда третий этаж. – Нейт поставил крест возле нужного окна. Гарри снова затянулся. – Давно знаешь Саннетти? – спросил его Нейт. – Не то слово. На полчаса дольше тебя. – Но папирус, он сказал от тебя?.. – У меня был анонимный предоплаченный заказ. Обычное дело. Потом люкс-перелет, Умбрия, мазерати, кьянти – вот эти все понты макаронников. Ну ты видел. Он мне когда начал рассказывать, что сейчас приедет искусствовед, я сразу представил… ну, знаешь, такого лощеного профессора-итальяшку. Все думал, о какой к черту работе может идти речь? А как ты вошел, у меня отлегло. Ты, кажется, и правда спец. Но выглядишь куда привлекательней университетского старпера, которого мне воображение нарисовало. – Ты тоже ничего, – пробормотал Нейт, разглядывая мелькающие в свете фар знаки, стараясь не упустить нужный. – Внешне, – добавил он. – В работе-то я тебя еще не видел. – Засранец, – процедил Гарри, туша бычок в пепельнице. – Поворачивай, приехали почти. Гарри свернул и заглушил двигатель. Последние двести метров до Сезаннского особняка Дерош-Ноблькур они решили пройти пешком, чтобы не привлекать внимание своим фургоном. Особняк не выглядел совсем уж заброшенным – видимо, кто-то все же ухаживал за садом, сохраняя идеальную форму кустов и поливая цветы, но вот сам дом жилым назвать было никак нельзя. Ни следов шин, ни открытых окон, ни одной брошенной в саду вещи, ни мешков в мусорных баках – идеальная чистота. Как с фото из журнала про недвижимость. Но вид портили последствия предыдущих вторжений. Входную дверь заменили на толстую металлическую, не сильно заботясь о сохранении стиля восемнадцатого века, в котором был оформлен особняк. Даже монтажная пена кое-где еще торчала. Грубые решетки на окнах первого этажа и вовсе навевали ассоциации с психиатрической лечебницей. Они обогнули дом и расположились под нужным окном. Пока Нейт прилаживал лестницу, Гарри разложил свой рабочий набор. В кожаном пенале, похожем на художественный, лежали отмычки, отвертки и странной формы инструменты, напоминающие Нейту древнеегипетские крючья для выскребания мозгов. Один из таких Гарри и прихватил вместе с набором отмычек и плоской отверткой. Распихав свое богатство по карманам и включив налобный фонарь, он взобрался наверх. Осторожно просунув один из плоских крюков между окном и рамой, он принялся что-то нащупывать. Нейт понятия не имел, что там выколдовывал Гарри – сам он обычно разбирался с сигнализацией отрубанием электричества, но как ему объяснили, здесь такое бы не прошло. Гарри же напоминал ювелира. Плавно, но быстро он орудовал своими инструментами, меняя их и придерживая лишние зубами. А Нейт так и стоял, задрав голову, – любовался. Наконец тихо щелкнула задвижка, и Гарри, затаив дыхание, открыл окно. Подключенные к раме измерительные приборы молчали – сигнализация так и пребывала в уверенности, что дом неприкосновенен. Гарри влез внутрь и махнул Нейту рукой, приглашая за собой. В доме было пыльно настолько, что могло показаться, будто он был опечатан с самого восемнадцатого века. Обманываться не давали аккуратные белые выключатели на стенах, современные люстры, батареи, телевизор. У Дерош-Ноблькур определенно был вкус: в обстановке идеально сочетался настоящий антиквариат со стилизацией и даже вполне современной техникой. Нейт еще раз оглядел выданный Саннетти поэтажный план. – Кабинет в другом крыле. Можно пройти через гостиную в общий коридор и дальше вот до этой двери. – Нейт показал пальцем, но Гарри не стал смотреть. – Веди, сэр Фрэнсис. Нейт моргнул. – Что? – Ну, Дрейк. Фрэнсис Дрейк. Мореплаватель. Думал, ты знаешь, я произведу на тебя впечатление, будет смешно. Забей. – Нет. – Нейт улыбнулся, машинально проверяя висящее на шее кольцо, припрятанное под свитер. – Порядок. Я оценил. – Угу, – неловко промычал Гарри, не заметивший в темноте дерганного жеста Нейта, и поспешно вышел в коридор. Оттуда он воскликнул – уже ставшим привычным Нейту голосом заигрывающего со всем миром крутого парня: – Да эта мадам точно помешана на Египте! Нейт вышел за ним и сразу понял, о чем он. Коридор был весь оформлен в египетском стиле. За элемент современности здесь отвечали крупные черно-белые фотопанно, но и они были тематическими. Видимо, места раскопок и реставраций, где бывала сама Ноблькур. – Египтология была для нее не просто работой. А жизнью. – И смертью, – добавил Гарри, уже оглядывающий дверь в кабинет. Эта дверь оказалась единственной запертой на их пути. Зато запертой на славу. Как и парадная дверь, она была явно совсем свежей, вмонтированной недавно. Толстый металл, несколько замков сейфового устройства, словно за ними скрывалось не меньше четверти золотого запаса Форт-Нокса, провода сигнализации. Возможно, проще было просто пробить стену рядом. – Справишься? – уточнил Нейт, за что получил тяжелый укоряющий взгляд. Гарри молча вытащил из-за пазухи куски проводов и занялся сигнализацией. У него ушло минут десять и еще по две на каждый замок. Нейт за это время успел отвлечься на выставленные в коридорах артефакты. Особенно его заинтересовала шумерская глиняная табличка, она хреново вписывалась в интерьер. Но Гарри уже закончил и позвал Нейта, не дав внимательно вчитаться. – Прошу, месье, – изображая французский акцент, шаркнул он ногой и театральным жестом открыл дверь. В кабинете осталось много свидетельств предыдущих взломов: царапины на оконных рамах, сколы на ронявшейся мебели, ободранные обои – искали вмурованный сейф, не иначе. Нейт принялся перебирать разбросанные по столу бумаги. Гарри ощупал глубокие царапины на стенах – судя по другому тону обоев, раньше там висела картина. – А почему Саннетти так уверен, что мы здесь что-то найдем? – Не знаю, – пробормотал Нейт, вытаскивая все книги и блокноты из ящиков. Ему самому было странно, что после пяти взломов Карлос надеялся на ценный улов. – Возможно, он считал, что сюда посылали профанов. Возможно, на рынках продолжался ажиотаж, а нового товара не поступало. Найди грабители гробницу, он бы точно появился. Возможно, он просто чересчур азартен. А впрочем… он прав. – Ты что-то нашел? – Гарри приподнял бровь, показывая на кипу документов. – Здесь? – А как ты себе это представлял? – язвительно поинтересовался Нейт, складывая в сумку заинтересовавшие его записи. – Что в шкафу найдется проход прямо в усыпальницу Хаэмуаса? – Нет, ну… дневник, спрятанный в тайнике… в лапе сфинкса… в коридоре, например, или что-нибудь еще в этом роде. – Она была исследователем, а не гейм-дизайнером. – Ну и что ты нашел? – Все искали информацию про Хаэмуаса. А самое интересное упускали просто потому, что… – Шшш! – зашипел вдруг Гарри и бросился к Нейту, бесцеремонно зажимая ему рот рукой и щелчком вырубая налобный фонарь. Нейт замер от неожиданности, возмущенно замычав, но Гарри снова шикнул, и его глаза в темноте блеснули почти зло. Теперь и Нейт услышал шаги в коридоре. – Убираемся. Быстро, – тихо прошептал Гарри и подтолкнул Нейта к двери. Дверь открылась, стоило им прижаться к стене возле нее. В кабинет вошли трое крупных мужиков, шаря лучами фонарей по стенам. – А до нас тут побывали… Лады, разберемся. Хэкс, за тобой стол. Клауд, шкафы. – Гюнтер, а ты слышал… – пробасил отправленный к столу, видимо, Хэкс, – что Саннетти подключился к делу? – Слышал. А еще говорят, что он послал сюда каких-то хлюпиков. – Но это же Саннетти, он никогда еще… – Захлопись, Хэкс! Ты что, в штаны уже наделал от одного его имени? – Нет, но… Нейт почувствовал прикосновение к своей руке. Гарри обхватил его ладонь своими пальцами и сжал ее ощутимо. Они работали вместе впервые, но у Нейта не возникло ни малейшего сомнения, что это сигнал. Одно сжатие. Второе. Третье. Они одновременно рванули с места, выскакивая в коридор. Гарри захлопнул за собой дверь и подпер ее плечом – не зря, с той стороны кто-то с шумом врезался, Гарри еле устоял на ногах. – Нейт, сфинкс! – рыкнул он, и Нейт бросился к позолоченной статуе, водруженной на постамент. Тяжеленный постамент. Нейт попытался опрокинуть его, но тот только качнулся. – Твою мать, Дрейк, резвее! – прокричал Гарри, сдерживая очередной толчок. Из кабинета послышался мат. Нейт навалился на постамент еще раз, всем весом, и уперся ногами в пол. – Дрейк! – рыкнул Гарри нетерпеливее, и Нейт сделал еще рывок. – Есть! – скорее выдохнул, чем произнес он, когда постамент поддался, и отпрыгнул в сторону. Статуя с грохотом рухнула на то место, где еще мгновение назад был Гарри. Вряд ли расколовшийся постамент задержит троих верзил надолго, но даже несколько выигранных секунд – чудо. Коридор. Комната. Открытое окно. Нейт перемахнул через подоконник и скатился, не шагая, а лишь держась за края лестницы, на несколько ступенек ниже. Ободрал руки, стесав не только ткань с перчаток, но и кожу под ними, но дал Гарри место. Когда они уже стояли на земле, из окна показался один из грабителей. Нейт увидел, как блеснуло в его руках дуло винтовки, и дернул Гарри за рукав, оттаскивая за живую изгородь. Короткая пробежка до дорожки – гравий перед их ногами взрыла шумная очередь. – Вот же дрянь! – ругнулся Гарри и вытащил из рюкзака пистолет. Нейт, округлив глаза, перехватил его руку за запястье. – Ты сдурел? Они устроили стрельбу, сюда скоро наверняка полиция нагрянет, а ты собираешься ввязываться в перестрелку? – Ты всех вокруг себя за идиотов держишь? – огрызнулся Гарри и прицелился в колеса одного из стоящих возле входа мотоциклов. – Машину заводи. Первый выстрел, звук лопнувшей шины – Нейт у края живой изгороди. Уже явно спустившиеся вниз грабители обнаружили место Гарри и пытались его выкурить. Второй выстрел с хлопком. Нейт смог проскользнуть к черному выходу из сада. Третий. Нейт преодолел расстояние до машины на чистом адреналине, по ощущениям побив мировые рекорды спринтерской скорости, влетел в машину и повернул ключ зажигания. Он дал Гарри ровно минуту на то, чтобы объявиться. Стоило бы выработать план на случай, если не, но Нейт терпеть не мог предполагать плохие исходы. И он оказался прав. Нейт стартанул, как только заметил краем глаза шевеление у калитки сада. В темноте было не разобрать ни черта, но Нейту хватило общих контуров: оголенные руки, черная футболка, перчатки. Он перегнулся, придерживая коленом руль, и открыл на ходу дверь. Гарри впрыгнул внутрь как кот – одним размашистым и резким движением.Рыкнул мотор машины, плюясь из выхлопной трубы, и машина загудела, унося их со скоростью близкой к ста пятидесяти километрам в час по почти ровной дороге. Погони не было – да и не могло быть, Гарри метко стрелял, но Нейт предпочел бы оказаться как можно дальше как можно быстрее. Отдышавшись, Гарри включил радио – там играла незатейливая французская попса. Через пару километров он достал сигарету. А еще через пять рассмеялся ни с чего, в воздух. Нейт тоже. – Ну, я готов признать, что в работе ты тоже хорош, – протянул Нейт. И тут же добавил: – Хотя резковат и излишне самоуверен. – Ты еще не видел, каков я в постели, – сказал Гарри и замялся, чувствуя, что шутка вышла не очень смешной, но тут же справился с собой и изобразил на лице выражение абсолютного превосходства. – Вряд ли бы я разглядел твое лицо в этот момент, – спас ситуацию Нейт. Не то чтобы искрометным юмором… честно говоря, вообще выражением на грани, но ему удалось попасть в общую волну: они оба громко заржали, удаляясь все дальше от Сезанна.

* * *

– Ничего о Хаэмуасе. – Что? – взвился Саннетти. – Я выделил деньги на операцию. Мне огромного труда стоило спрятать в воду все концы после поднятой вами шумихи! – Он поднялся, приближаясь к Нейту настолько, что тот мог различить каждый волосок в его бороде. – А вы пришли с пустыми руками? – Я такого не говорил, – белозубо улыбнулся Нейт, выстояв под напором и даже не шелохнувшись. Он секунду всматривался в лицо Саннетти: в образующиеся вокруг носа морщины и ходящие желваки. Внутри ворочалось нехорошее предчувствие. Что-то в любящем широкие жесты итальянце было не так. Нейт встречался со многими вспыльчивыми бандитами, хватающимися по мелочевке за ствол, но Саннетти был не просто вспыльчив. Было в нем еще нечто такое, что заставляло желудок болезненно сжиматься. Но Нейт не подал виду и довел игру до конца: – Я сказал, что ничего о Хаэмуасе. Потому что самая ценная информация – о Кемнеби. – Кемнеби? – опешив, переспросил Саннетти. Нейт почти физически почувствовал, как ослаб натиск, и взял ситуацию под свой контроль окончательно, принимаясь рассказывать. – Мало чем примечательный на первый взгляд египтянин. Но Ноблькур поняла, что если кто и знал что-то о захоронении Хаэмуасу, то это был он. Точно известно, что Кемнеби был незнатного происхождения, местами его упоминают как просто «Неби». Но на одном из празднеств он спас Хаэмуасу жизнь. В благодарность тот назначил его своим помощником. Ноблькур полагает, что именно тогда он превратился из Неби в Кемнеби. Нетитульная приставка, но звучать стало солидней. Еще она пишет, что впоследствии Кемнеби стал самым близким Хаэмуасу человеком. Вторым после семьи, а в некоторых делах Хаэмуас доверял ему даже больше. Кемнеби помогал в составлении библиотеки, сопровождал Хаэмуаса во всех странствиях и пережил своего господина. – Это уже интересно. Нейт кивнул. – Вот именно. Вряд ли похороны Хаэмуаса проходили бы тайно от Кемнеби. Скорее всего он участвовал в них. Да только семья Хаэмуаса не была настолько же расположена к нему. Его след теряется почти сразу после смерти Хаэмуаса. Но Ноблькур смогла найти папирус с завещанием Кемнеби. В нем он пишет, что материальные блага мира живых не держат его, и единственное, о чем он просит, это захоронить его вместе с картой к дому господина. Без имен. Теперь понимаете, почему никто из предыдущих грабителей не заинтересовался этим? А оно ведь было у всех под самым носом. Но самое ценное даже не это. А переписка Ноблькур с директором Каирского музея. Она интересуется последними находками, и он пишет, что недавно археологи нашли могилу Кемнеби. – Сеньор Дрейк, – Саннетти приложил ладонь к груди, – я восхищен. Прошу простить меня за вспыльчивость. Я правда восхищен. Не хочу привлекать к происходящему лишнее внимание. Сами понимаете, что такой человек, как я, всегда под пристальным наблюдением, тем более в столь деликатных делах, поэтому своим самолетом отправить вас в Каир не могу. Но билет на завтрашний рейс найду. Нейт не мог сказать, что не предвидел такого исхода. Вполне ожидаемо. Но от мысли, что придется и дальше работать под началом Саннетти и сдерживать подобные лавины, было откровенно не по себе. Перспектива стать первооткрывателем гробницы до сих пор манила Нейтана, но другая чаша весов весила все больше. Впрочем, на чаше «за» пока еще оставались деньги. И неожиданное партнерство. До Сезаннской вылазки Нейт так же расслабленно чувствовал себя разве что с Салли, но с тем он многого не мог себе позволить. А иногда хотелось пошутить позлее, высказаться порезче. И чтобы вкусы на музыку в машине совпадали. – Два билета. – Простите? – Два билета. Я и Флинн. – Сеньор Дрейк, от вас требуется лишь найти информацию. Нейт скрестил руки на груди. – Кому как не вам знать, что информация – самое дорогое и надежно охраняемое. Мне нужен напарник. Без Флинна я не поеду. – Как скажете, – покорно поднял руки Саннетти. – Два билета: для вас и сеньора Флинна.