Хемлок Гроув 4: Притяжение

Роман Годфри, хмурясь, сидит за светящимся в темноте кухни ноутбуком от Apple, разбирая тонны электронной почты. Писем, как всегда, слишком много: гораздо больше, чем можно прочитать за десять минут, пока греется молоко на какао для Питера. Романа интересует один конкретный адрес. Клаус Блински. От Блински целых два занудно-долгих и тошнотворно-детальных письма, изобилирующие мозголомными терминами, основную суть которых можно уместить в двух простых строчках: О всколыхнувших город нападениях нихрена существенного не известно. Нужно больше времени. Новый шериф Хемлок Гроув то ли законченный олух, то ли мнит себя могущественным полубогом, до сих пор не обратился за помощью к экспертам из института Годфри и, как следствие, не стал делиться ценной информацией по делу. Личный осмотр Блински всех мест преступлений ничего не дал, там уже всё давно убрали. Известно только число жертв и обстоятельства. За полтора месяца их семь. Всех растерзал неустановленный зверь в темное время суток прямо на улицах города. В Хемлок Гроув ввели комендантский час и усилили ночные патрули, но жители напуганы, потому что уже поняли: полиция бессильна. Восьмой труп - всего лишь вопрос времени. По расчетам Блински, это случится в ближайшие три ночи. Очень ниочемные расчеты по мнению Годфри. Роман и сам мог бы сказать, что новое убийство может свершиться в любой момент и черт знает где. Молоко закипело. Роман закрывает ноутбук, трет уставшие за напряженный деловой день глаза, включает свет и подходит к плите. Выключает газ. Надев кухонную перчатку-варежку, подхватывает одной рукой небольшую кастрюлю и выливает молоко в большую желтую чашку с сахаром, медом, корицей и какао-порошком. Ставит чашку на поднос, распаковывает свежий маффин с клубничной начинкой, приготовленный сегодня днем на заказ и доставленный из кофейни-кондитерской курьером. В нос Романа ударяет восхитительный аромат сладости. Роман делает мысленную заметку заказать такой же для себя. Утром Питер так и не дал ответа на предложение Годфри, замолчал, прожигая Романа полным концентрированной ненависти взглядом. Возможно, после теплого сладкого ужина Руманчек станет посговорчивее. После возвращения из состояния варгульфа Питер начал активно есть сладкое. Роман даже спрашивать не хочет, что Питер пережил за ту неделю в белой всклокоченной шкуре, пока вампир распускал клыки направо и налево, не считая жертв. Кажется, их было больше трех десятков, а может и сорок. Слишком много даже по меркам плотоядного безжалостного Романа. У обоих была адская неделька, которую не хотелось бы повторить. Замок на третьей двери зажигается зеленой лампочкой и дверь раскрывается, впуская внутрь золотой клетки её хозяина. В гостиной, в которой оборотень приноровился спать, Питера нет. Роман идет дальше, входит в просторную спальню, ставит поднос на прикроватный столик и прислушивается к звукам, доносящимся из ванной. Шума воды не слышно. В апартаментах премиум-класса царит идеальная неживая тишина. Подумав о худшем, Роман бросается в ванну, резко выбивает дверь плечом и обнаруживает Питера расслабленно лежащим в ванной с пеной. Глаза Питера прикрыты, он улыбается и вода в ванной не красная. Роман не извиняется за беспокойство, быстро покидает ванную комнату, пока ему не сорвало крышу от странной темной жажды, которая появилась в отношении Руманчека с того момента, когда Роман очнулся на битом стекле под разбитым окном своего особняка. Годфри возвращается в гостиную, дожидается Питера в кресле, уткнувшись носом в свои сложенные вместе руки. Если Питер не согласится на малое, над ним нависает реальная угроза изнасилования. Роман не знает, сколько ещё он вот так продержится, делая вид, что ничего не происходит. Питер ступает босиком почти бесшумно. Но Роман всё равно чувствует его присутствие и подымает голову, впивается взглядом в объект своего необъяснимого вожделения. Роман влажный и теплый после купания, его мокрые волосы обрамляют лицо волнистыми сосульками. На нем одни темные джинсы без нижнего белья и мелкие крошки от маффина в уголках губ. Видимо, за двадцать минут он успел не только вымыться, вымыть голову, вытереться и одеться, а ещё и перекусить. Питер тоже наблюдает за Романом: с опаской, пока идёт к черному пуфу. Роман замечает лезвие, старательно зажатое меж подрагивающих пальцев рома. - Положи на стол и больше не провоцируй. Попытаешься использовать его не для бритья и я засуну его тебе в задницу без смазки. Роман понимает, что это не лучшее начало диалога, вообще провальное. Хорошо ещё, что он не сдвинулся с места, не атаковал в ответ на угрозу. Как Роман узнал недавно из общения с одним древним, у всех молодых упырей значительные трудности с самоконтролем. Первую сотню лет легко не будет. Молодые упыри убивают и за меньшее, достаточно косого взгляда. Роману очень не нравится, как напряженно застыл на месте Питер, готовясь сражаться не на жизнь. Роман медленно выдыхает, справляясь с растущим раздражением, приглаживает волосы и меняет тон. - Прости. Я немного не в себе. Трудный день и проблемы с самоконтролем. Положи лезвие на стол, Питер. Оно тебе не пригодится. Что ты решил? - Больной ты ублюдок, Годфри. - зло шипит оборотень, демонстрируя расширившиеся светящиеся потусторонним глаза. - Не смог найти себе свежую шлюху мужского пола?! Романа так и тянет ответить что-то вроде "А чем предатель лучше шлюхи?", но он сдерживается. Нет. Однозначно, нет. Роман не хочет продолжать свою карьеру сексуального маньяка. Только не сегодня, только не в своем доме и только не с Питером. - Знаю. Это всё? - как можно холоднее и надменнее интересуется Годфри. Питер теряется, не получив ответной агрессии. Бритвенное лезвие выскальзывает из его пальцев и падает на светлый пушистый ковер. Руманчек не спешит наклоняться за упавшим жалким подобием оружия, испытующе смотрит упырю в глаза. - Ты точно дашь мне позвонить матери, если я сделаю это? И ты меня не тронешь? - Один звонок и без глупостей. Только посмотрю. - подтверждает Годфри, едва сдерживая широкую победную улыбку. - Я согласен. Питер начинает расстегивать пуговицы на джинсах, опустив взгляд в ковер. Но Роман быстро подхватывается с места, берет его за руку и нежно увлекает за собой. - Не здесь и не так. Я хочу, чтобы ты лег на кровать и расслабился. Чего я там не видел? Просто хочу посмотреть еще раз. Питер поддается, покорно следует за Романом, позволяет завести себя в спальню и напоить остатками остывшего какао, забирается на постель. Удобно умостившись на спине, прикрывает глаза и расстегивает пуговицы на джинсах, пытаясь вспомнить что-нибудь приятное. Свою первую близость с Литой. Нет, не стоит оскорблять святое. Лита Годфри была первой любовью Питера. Питер собирался на ней жениться, найти постоянную работу, стать лучшим на свете отцом для её ребенка. На такое грешно дрочить, лежа на одной постели с жадно глазеющим убийцей Литы и Дестини. Лучше вспомнить что-то менее личное, тройное ночное приключение с Мирандой, например. Годфри там тоже присутствовал, как сейчас. Было странно, немного страшно и очень неплохо, когда все трое завелись. Слабые попытки Питера отпихнуть Романа не увенчались грандиозным успехом, вампиру слишком пришлись по вкусу мускулистые мужские плечи. Роман полночи терзал губами левое плечо Питера и жадно сжимал ладонью правое. Было жарко, влажно от обилия смазки и слишком тесно. И Питер стонал вместе с Мирандой на каждом движении бедер Романа от горячего трения ствола о ствол. Питер настолько погружается в воспоминания-фантазии, плавно вбиваясь в свой кулак, что не сразу замечает, что пухлые губы, чувственно ласкающие его левое плечо, вовсе не фантазия. Осознание приходит, когда Годфри наваливается сверху, ловит и сжимает одной рукой запястья Питера, плотно впивается губами в щетинистую скулу цыгана и заменяет руку на члене Питера своей. Питер начинает брыкаться, пытается скинуть с себя упыря и обмякает под Годфри спустя несколько плотных быстрых движений ласкающей руки. Шумно ловит воздух ртом, глядя широко распахнутыми пораженными глазами в темные глаза Романа. Роман приходит в себя первым, откатывается влево и тихо виновато интересуется: - Как ты? - Будто меня поимели толпой. Роман протягивает к оборотню левую руку, которой только что сжимал запястья Питера, нежно касается подушечками пальцев живота рома, стараясь не смотреть на расцветающие на запястьях Питера темно-фиолетовые синяки. - Нет, не трогай меня. - устало просит Питер. В его голосе столько обреченности, что Роман мгновенно убирает руку. - Я хочу позвонить матери. Прямо сейчас. - Хорошо. - коротко соглашается Годфри, достает из кармана черных брюк мобильник, снимает блокировку и протягивает Питеру. - Без глупостей. Не подвергай свою мать ненужной опасности. Питер набирает дрожащими пальцами единственный известный ему номер матери и приятный женский компьютерный голос сообщает Питеру, что данный номер больше не обслуживается. По щекам Питера текут слезы, он швыряет мобильник на пол, пытается ударить грязного шантажиста и затихает, когда Роман крепко обнимает его и сбивчиво шепчет извинения в макушку. Усталость, тепло объятий и мягкость постели действуют на Питера, как лекция преподавателя вышей физики на художника-студента. Питер засыпает, теряет бдительность и вырубается в теплых объятиях врага.