* * *
На место встречи он аппарировал с опозданием на десять минут. Специально. Потому что мысль о том, что Малфой может задержаться, и придётся ждать его там, накручивая себя до невменяемого состояния с риском вообще оставить всю затею и трусливо сбежать, внушала опасение. А так — пусть лучше Малфой ждёт. Если вообще придёт, конечно, потому что записки с подтверждением встречи Рон от него так и не дождался. Но решил всё равно пойти. И плевать на всё: если Малфой кинет его и не явится, это будет обидно и неприятно, но зато он сможет успокоить себя — он сделал, что мог — и с чистой совестью постараться выкинуть всю эту дурь из головы. Но опасения оказались напрасными: едва вынырнув из аппарационной воронки, Рон тут же увидел Малфоя: скрестив руки на груди, тот небрежно подпирал плечом ствол дерева поодаль и молча смотрел на него. Поймав его взгляд, Рон неловко поозирался, словно убеждаясь, что они тут одни и именно от него сейчас ждут каких-то слов, объяснений, действий, и рядом нет совершенно никого, кто мог бы облегчить ему задачу и сделать всё за него. Вздохнув, Рон пошёл вперёд. Напряжённо застывший Малфой выглядел настороженным, недоверчиво щурясь, как будто ожидал подвоха и был готов в любую минуту то ли драться, то ли свалить подальше. Внезапное понимание, что он тоже волнуется и нервничает, неожиданным образом повлияло на Рона умиротворяюще, слегка успокоив взвинченные до предела нервы. Он приблизился вплотную, взглянул в холодные серые глаза. — Ты... — краткий миг умиротворения оказался обманчивым и быстро прошёл, и теперь Рон чувствовал, как язык будто прилип к нёбу. — Ты пришёл, — сипло выдавил он, не найдясь, что ещё сказать. Малфой знакомо выгнул бровь и чуть усмехнулся. — Конечно, пришёл, — с едва уловимой насмешкой подтвердил он, не отрывая от него внимательного и выжидающего взгляда. Рон сглотнул, отстранённо наблюдая, как малфоевский рот приоткрывается, и по нижней губе медленно скользит кончик языка, облизывая её. Переступив с ноги на ногу, Рон сделал ещё один шаг вперёд, набрал воздух в лёгкие, намереваясь начать разговор, высказать всё, объяснить... и в следующее мгновение уже целовал охотно поддавшиеся его напору тонкие губы. Малфой обхватил его ладонями за лицо, отстранил на секунду, смотря мутным взглядом, и впился поцелуем сам, не оставляя больше ни шанса для сомнений. Но Рон уже и не помышлял сомневаться. Он вообще ни о чём не думал, все мысли, терзавшие его, враз улетучились, в голове стало пусто и звонко, и это было благом. Ладони Малфоя, наглые, уверенные, совершенно бесстыже шарили по телу, посылая знакомые импульсы удовольствия — жгучие, стыдно-сладкие. Рон шарил руками в ответ и невнятно мычал что-то, задыхаясь и жмуря глаза. Всего этого было слишком много, слишком сильно, он не привык к такому водопаду эмоций от простых объятий с поцелуями, и сейчас едва не отключался. Ватные ноги подкашивались, перед глазами всё больше плыло и темнело. — Малфой... — беспомощно простонал он, сам не зная, зачем зовёт и чего хочет, и резко дёрнулся, пытаясь оттолкнуть. Не потому, что хотел прекратить, но... просто, это невыносимо же, ну! Тот, как ни странно, всё понял правильно: отстранился, вскинул голову, пристально смотря. Рон сразу как будто увидел себя его глазами: какой он весь раскрасневшийся, потный, взлохмаченный, с опухшими губами и голодным взглядом, полным похоти и желания трахаться. Не заниматься любовью и даже не переспать, а именно — трахаться, ебать до полного изнеможения, много, долго и жёстко. Малфой каким-то образом пробуждал в Роне первобытные инстинкты, безжалостно выдирал, вытаскивал их из самых опасных и тёмных глубин на поверхность — это бы даже могло испугать, не будь Рон так возбуждён в данный момент. Но всё, о чём он сейчас был способен думать, это «Малфой» и «трахаться», и Рон тихо зарычал, хватая белобрысого засранца за плечи, впился в истерзанные губы с новой силой, не целуя, а почти кусая, изо всех сил притиснул к себе худощавое тело, вжимаясь пахом и чуть не взвывая от нестерпимого желания избавиться от этого дикого напряжения. Драко — взъерошенный, с таким же мутным, тяжёлым взглядом — на секунду оторвался от него, судорожно выдохнул и развернулся, прижимаясь спиной и откидывая голову назад, упираясь затылком Рону в плечо. Каменно стоящий, ноющий от возбуждения член немедленно упёрся в подтянутую, тренированную задницу, и Рона будто кипятком окатило, тряхнуло так, что дыхание свело. — Подожди... сейчас, — срывающимся голосом бормотнул Малфой, приспуская брюки с бельём. Потом завёл руку назад и запустил под резинку роновых тренировочных штанов, кое-как вытаскивая из трусов его член. Сжал его ладонью — Рон чуть не завыл, настолько острыми были сейчас все ощущения — и потянул слегка вниз, направляя в себя и ясно давая понять, чего он хочет. Рон тоже этого хотел. И в следующий момент, с силой вбиваясь в горячее, послушно расслабленное тело, беспорядочно водил ладонями по чужой мускулистой груди, животу, гладил бока, легонько прикусывал кожу на шее и хрипло бормотал в розовеющее, едва прикрытое короткими светлыми прядями ухо такое, от чего, будь он в нормальном состоянии, а не в виде похотливого животного, в которое его превратил сейчас Малфой, наверняка умер бы от стыда.* * *
— Ступефай!.. Рон нырнул вниз, уворачиваясь от заклятия, неловко откатился в сторону и чуть не потерял равновесие, попытавшись встать. — Уизли! — раздался голос Стивенсона, курировавшего сегодняшнее занятие. — Не считай сов, действуй собраннее! Он стиснул зубы, выставил легкое Протего, оттолкнувшее обезоруживающее заклятие, ударил сам. Его напарник, Кори Митчелл, выругался, когда блестящий луч угодил ему в локоть, и снова вскинул палочку — но тут раздался свисток. — Стоп! Рон опустил руку и выпрямился, переводя дыхание. В коленях чувствовалась слабость, и всё в нем хотело присесть на пол — а то и прилечь — и стать невидимым для окружающих. Ни брести в сторону душа, ни сотворить очищающее заклинание сил уже не оставалось. — Неплохо поработали, парни, — заключил Стивенсон. — Джеккинс, Уизли, не мечтайте во время тренировки. Джепп, потренируй на досуге Протего, иногда обороняться тоже полезно. Блэнд — твоей ругани никто не боится, лучше удели внимание настоящим заклинаниям. Остальные — молодцы, нет замечаний. Всё, можете идти. Сделав глубокий вдох и расправив плечи, Рон влился в линию курсантов, уже тянущихся в сторону душевых, и утёр рукой лоб. На полноценном спарринге он всегда выбивался из сил — ему лучше давались отдельно заклинания, отдельно боёвка, — но сегодня чувствовал себя особенно вымотанным. В голове царила подозрительная пустота, и он никак не мог собраться. Он залез под горячие струи воды, закрыв глаза. Никогда раньше он не реагировал так на здоровый секс, даже очень эмоциональный — может, дело как раз в том, что этот здоровым не был? Малфой, все утро маячивший перед глазами, вел себя как ни в чем ни бывало, и это раздражало — и пугало. Его поведение не отличалось от обычного — абсолютно. Его ничего не тревожило, он был полностью сосредоточен на тренировке — Рон даже начал думать, может, ему все приснилось? Но слишком много неловкости, а потом яростного желания, слишком много реальности для эротического сна, да и вполне твёрдое осознание поступка разбивали надежды. Он трахнул Малфоя. В лесу. Рон крутанул кран, уменьшая напор воды, и запрокинул голову. С завтрашнего дня начинаются плановые полевые учения, и все переводятся на казарменное положение. Целую неделю ему предстоит жить с Малфоем (ну, не только с Малфоем, ещё с Джеппом и Блэндом, но сути это не меняло!) в одной комнате, и как всё это выдержать и не рехнуться окончательно, он совершенно не представлял.* * *
— О-о, бля-я, я труп! — простонал во весь голос Джепп и ожесточённо потёр себя мочалкой. — Так я не задрачивался даже на подработках у отца на ферме во время каникул. По душевой прокатился согласный одобрительный гул. — И не говори, — фыркнул из соседней кабинки Джеккинс, тоже усиленно намыливаясь. — Не день, а пиздец, как живы остались вообще. Помещение было затянуто густым горячим паром, курсанты, только что вернувшиеся всей группой с полигона, где сдавали сегодня нормативы на полосе препятствий, дружно отскребали от себя въевшуюся в кожу пыль, смешанную с потом и грязью от наколдованного учебного болота, плотным бронированным слоем покрывающую тела. Отовсюду то и дело слышались усталые стенания, перемежаемые крепкими словечками и разухабистым хохотом над какой-нибудь особо удачной шуткой в тему. Рон мылся молча, заняв крайнюю от входа кабинку. Мысленно он был согласен с парнями, но сил выразить это вслух уже не имел, да к тому же был весьма рассеян, мыслями пребывая совершенно не здесь. Когда их всех наконец отпустили с полигона, он заметил, как тренер отвёл Малфоя в сторонку, задерживая, и начал что-то тихо втолковывать, тыкая пером в пачку пергаментов, которые держал в руках. Интересно, что ему нужно от Малфоя? Рон понятия не имел, почему его это так беспокоило. Время шло, душевая постепенно пустела, но Малфой всё не появлялся, и Рон помимо воли нет-нет да и кидал взгляды на дверь — не мелькнёт ли в проёме высокая белобрысая фигура. Потом спохватывался, ругая себя и отворачиваясь, но вскоре замечал, что снова напряжённо вслушивается в шум и гам вокруг, пытаясь уловить знакомые шаги со стороны раздевалки. — Рон, ты идёшь? — позвал весёлый голос, отвлекая от мрачных мыслей. Рон вздрогнул, очнувшись, и с трудом сфокусировал взгляд на стоявшем прямо напротив его кабинки Корнере — тот вопросительно смотрел, повязывая вокруг бёдер полотенце. — Н-нет, — отфыркиваясь от воды, сипло пробормотал Рон, чувствуя себя так, будто его поймали на горячем, хотя, разумеется, это был полный бред. Он мотнул головой, кое-как беря себя в руки. — Вы идите, парни, я позже, — и натянуто улыбнулся, стараясь выглядеть естественно. — Стивенсон так загонял, на мне грязи больше, чем в том сраном болоте на полосе. Хочу отмокнуть получше. Корнер понимающе кивнул и пожал плечами: — Как знаешь, — и не торопясь пошёл на выход. Рон прислонился лбом к стенке кабинки и несколько раз глубоко вздохнул. Потом осторожно выглянул, осматриваясь — в душевой почти никого не осталось, лишь в двух дальних кабинках по-прежнему лилась вода. Выключив кран, он прокрался в раздевалку и встал у шкафчика, делая вид, что копается в вещах. В душе царил полный раздрай, и даже целый день затраха со сдачей нормативов не сумел притушить ни воспоминаний, ни эмоций, которые вызывали эти самые чёртовы воспоминания. И то, что он собирался сейчас сделать... Дверь с улицы хлопнула, впуская волну прохладного воздуха. Рон машинально поднял глаза и увидел вошедшего в раздевалку припозднившегося Малфоя. Поспешно опустив голову, Рон, напуская на себя деловой вид, ещё тщательнее закопался в шкафчик. Малфой тем временем, не обращая на него внимания, а может, и просто не заметив, прошлёпал мимо, скидывая по пути грязную, измятую и замызганную до невнятного состояния форму, и скрылся в душевой. Оттуда послышались голоса — видимо, тот перебросился парой фраз с оставшимися там последними Блэндом и Джеппом, а секунду спустя оба они возникли на пороге, принимаясь быстро одеваться. Ещё несколько мгновений — и дверь раздевалки снова хлопнула, закрываясь снаружи. Рон медленно выдохнул, осознавая, что они с Малфоем остались тут одни. Бросив свой разворошённый шкафчик, он прислушался, словно желая убедиться, что никто точно не помешает, и на цыпочках направился обратно в душ. Ничего не подозревающий Малфой спокойно намыливал голову, отвернувшись лицом к стене, и явно не заметил его появления. Рон некоторое время понаблюдал за ним, приоткрыв рот. Взгляд прошёлся по спине, упал вниз, на вызывающе белеющие ягодицы и ноги. Струйки воды стекали по телу, красиво обрисовывая мышцы. Рон сглотнул, чувствуя, как у него привычно мутится в голове и опять летят к чёрту все тормоза, и подался вперёд, хватая Малфоя за скользкое от мыла плечо, резко разворачивая к себе. Мельком отметил выражение шока на вытянувшемся лице: — Какого?.. — но продолжить тот уже не успел: Рон решительно вжал его спиной в кабинку и впился в рот злым, требовательным поцелуем. Несколько секунд Малфой просто стоял, замерев и словно чего-то выжидая, потом шевельнулся, поёрзал, издавая отчётливый смешок. На спину Рона опустились тёплые ладони, приобнимая, притягивая ближе, и тот удовлетворённо заурчал, углубляя поцелуй и чувствуя, как охотно ему отвечают.* * *
— Рон, ты куда? — М-м... Гермиона, — Рон отвёл взгляд, стараясь не смотреть в бледное, полное тревоги и какой-то беспомощности лицо. — Ну, меня вызвали... в Аврорат. — Но у тебя выходной! — возмущённо воскликнула Гермиона, но тут же поморщилась, схватившись за живот. Погладила ладонью, что-то шепча, и через силу улыбнулась. — Это так необходимо? — спросила жалобно. — Ты и без того неделю жил в академии, да и сейчас целыми днями пропадаешь там: то на учениях, то на внеплановых тренировках. Я... скучаю. Я так надеялась, что ты хотя бы сегодня побудешь дома, — её плечи печально поникли. Рон суетливо переступил с ноги на ногу, опустил голову, чувствуя себя последним козлом. Ложь, всюду ложь, тонны лжи. Выкручиваться и врать в глаза Гермионе (и всем вокруг) стало уже привычным делом. Он ненавидел себя за это — а ещё за свою слабость, что оказался не способен проявить волю, послать Малфоя или хотя бы окончательно разобраться в себе. Если уж он педик, то зачем мучает Гермиону, заставляет её страдать? Рон коротко зажмурился, привычно одёргивая себя — да никакой он не педик, что за бред? А Малфой... он просто сам на нём повис, вот и всё! Надо уже окончательно решиться и дать ему отбой, это слишком далеко зашло! Мысли потекли в привычном успокаивающем ритме, но никакого успокоения отнюдь не принесли — Рон прекрасно знал, что врёт и себе тоже. Ничего он не сделает и никого не пошлёт — не сможет, не хватит духа. Проклятье! Как же он смог так попасть, так запутаться? — Эм... Гермиона, это срочно, — Рон выдавил жалкую улыбку, втягивая голову в плечи и зябко ёжась. Ему казалось, что всё происходящее — дешёвый фарс, какая-то бездарная игра, что Гермиона всё про него знает и видит насквозь, но не бросает, всё ещё надеясь спасти и вытянуть из всего этого дерьма. Не в силах больше продолжать разговор, он коротко кивнул и выскользнул за дверь. — Рон!.. — раздалось за спиной, но он сделал вид, что не услышал, аппарируя прямо с крыльца. Квартира Малфоя располагалась где-то в Ньюхэме, в магической части, и Рон, выскочив из аппарационного вихря прямо перед дверью, даже не стал оглядываться, чтобы убедиться, что его никто не видел. Малфой уверил его, что появляться здесь совершенно безопасно. И хотя обычно Рон стремился поскорее оказаться внутри, чтобы не попасться никому на глаза, теперь он поспешно застучал по двери совсем не поэтому. Малфой отворил довольно быстро и приподнял бровь, уставившись на Рона. Тот запоздало сообразил — нужно было хоть предупредить, что он направляется сюда, ведь они договаривались о встрече попозже. — Я, эм... привет, — глупо выдал он. Задавать вопросов Малфой не стал. Сделал приглашающий жест, молча пропустил в спальню... и так же молча, медленно, довёл до исступления, до полной тишины в голове — и от мыслей, и от зудящей совести, и от тоненького голоса паники. И впервые в тишине этой Рон чувствовал не тупую недосказанность, не одну лишь навалившуюся похоть, а понимание и — солидарность? Малфой ненавидел его — или чёрт знает, как это назвать — долгие семь лет, а теперь принимал и... не давил. Потемневшие глаза смотрели на удивление пронзительно; закусанные губы, подавленные стоны, ускоряющиеся движения заставили бы предположить, что разглядывать что-то там у Рона в душе Малфой был уже просто не в состоянии, но нет, он рассматривал. Пытался найти что-то на самом дне и души, и тела, подаваясь навстречу и хватая Рона за бёдра с невиданной силой, — и не отвергал то, что видел. Откидываясь после на подушку, Рон закрыл глаза с изнеможении, с губ сорвалось имя, и ничего, кроме него, в голове не было.* * *
Первым, что Рон почувствовал при пробуждении, было ощущение мягкой постели под собой. Не открывая глаз, он слегка потянулся и поправил подушку. На душе было невероятно легко, крепкий спокойный сон заставил почувствовать себя так расслабленно, как не было давно. Откуда-то шёл упоительный запах свежесваренного кофе и чего-то мясного, и это заставило Рона сначала сесть, а потом и выбраться из уютного кокона одеял, который он неосознанно соорудил себе во сне. Драко стоял на балконе и курил, смотря вдаль. Рон в одних трусах вышел к нему, ступая босыми ногами на холодный пол, и с любопытством огляделся. Обычно ему было не до декораций, да он никогда здесь надолго и не задерживался. Как Драко удалось выкупить себе такое местечко, он не знал. Вроде и в городе, но не хаос и шум, а приятное одиночество. Рон на миг ему позавидовал — в Норе все было по-другому, — но потом благоразумно решил о доме не думать. — Доброе утро, — произнёс он, когда пауза затянулась. Драко кивнул и, не оглядываясь, протянул ему сигарету. Рон взял, даже не став в этот раз по обычаю отнекиваться, что пытается бросить. Затянулся, встал рядом, опершись локтями о балконное ограждение. — На кухне завтрак, — нарушил тишину Драко. Рон слегка улыбнулся и демонстративно повёл носом — мол, да, по невероятному запаху он и так догадался — и даже не стал удивляться тому, как привычно, почти по-домашнему это прозвучало. В животе заурчало, но так хорошо было стоять, делясь с Драко сигаретой, и ни о чем не думать, что уходить пока не хотелось. — Хороший дом, — сказал он между делом — любопытство все же не давало покоя. Драко пожал плечами. — Квартира, — поправил он. — Больших домов мне хватило. Рону хотелось о многом расспросить — и как он переехал от родителей, и почему сюда, и купил ли он эту квартиру или снимает, — но он не стал. Эта бытовая тема слишком опасно приближала их к тому сложному, старому, о чем они не говорили, и портить момент не хотелось. В конце концов, не так уж важно ему было всё это знать. Драко глянул на него, словно догадываясь, о чем он думает, и вдруг вытащил из кармана какой-то ключ. Положил перед Роном, нерешительно усмехнулся. — Чары пропустят тебя, — сказал просто. — Дал бы порт-ключ, но дополнительный заказ может вызвать неуместные вопросы... да и отслеживаются они. Рон молча уставился на ключ. Нелепый красный брелок, зубчики хитрой формы... Драко успел изменить антиаппарационные чары? Когда? Он взял ключ и протянул Драко сигарету: неравноценный, простой, самый обычный обмен. Завтракали молча — да они и всегда мало разговаривали, — но впервые не было той поспешности, тяги поскорее скинуть лишнее и устроиться поудобнее, которая сопровождала все их внеучебные встречи. В этом ощущении легко было утонуть.* * *
Рон проснулся, резко распахнув глаза и уставившись на деревянный потолок. Тот слегка покачивался, виски пульсировали невыносимой болью, а к горлу подкатывала тошнота. Кажется, он вчера слегка перебрал. Воспоминания о предыдущем вечере закружили перед глазами отрывочными картинками. Малфой... Драко. Кто бы мог подумать, что этот чистокровка и маг до мозга костей, который в школе ненавидел всё маггловское, бросался оскорблениями и даже получил за это однажды от Гермионы в челюсть — теперь потащит его в какой-то маггловский клуб! Ну... не в простой клуб, а для этих самых... понятно, в общем. Впрочем, Рону там весьма понравилось. Он никогда раньше не бывал в подобных местах, да и к магглам редко выбирался — разве что с Гермионой в тихие семейные кафе пару раз — и представления не имел, что у них могут существовать такие... такое... веселье. Танцевального опыта у него не имелось (кроме того дурацкого Святочного бала на четвёртом курсе, тьфу, вспомнить тошно!), но это оказалось не важно: когда он вчера вживую увидел клуб, его фривольную атмосферу, безудержный драйв, заводную музыку, горячие танцы в обнимку и то, что можно было целоваться прямо в толпе, и никто не смотрел косо... Это не просто завораживало, это шокировало, оглушало, ебашило по мозгам до полного сноса крыши. Рон буквально выпал в осадок в первые же пять минут, и потом становилось только веселее. Подогретые выпивкой, они с Драко пустились в отрыв: то тискались или ритмично дёргались, в зависимости от музыки — быстрой или медленной — на танцполе, то вновь опрокидывали в себя очередной коктейль. Как они оказались вдвоём в тесной кабинке туалета, Рон помнил уже смутно. Разгорячённый Малфой смотрел шальным взглядом, щупал руками сквозь одежду, прижимался и стонал в губы, толкаясь вставшим членом Рону в бедро. Сам Рон, еле стоя на ногах, навалился на него, толкнув к стене, и грубо целовал, чувствуя, как окончательно сносит тормоза. — Рон... давай? — отрываясь на секунду от саднящих губ, предложил ненамного более трезвый Драко. — Что, прямо здесь? Не отвечая, Драко хмыкнул, красноречиво скосил глаза вниз, на свои уже расстёгнутые нетерпеливыми роновыми пальцами штаны, демонстрируя выпирающий стояк, и, не дожидаясь ответа, начал разворачиваться лицом к стене. — Стой, — мало что соображая, остановил его Рон. Ожёг взглядом, плотоядно облизнулся и с бесшабашной кривой ухмылкой начал медленно оседать на колени. Взял в ладонь член, оказавшийся прямо перед лицом, сжал несильно и... впустил в рот, погружая настолько глубоко, насколько смог. Сверху раздался судорожный вздох. Не вынимая член изо рта, Рон поднял глаза и наткнулся на взгляд широко распахнутых серых глаз, в которых горел целый фейерверк эмоций: изумление, возбуждение, похоть, удовольствие. Драко прикусил губу, откидывая голову назад, стукнувшись затылком о пластиковую стенку кабинки, зажмурился. — Да-а... — донесся до уха Рона хриплый полушёпот, и он усилил рвение, старательно двигая головой и утробно урча от бешеного возбуждения — такого острого, что на миг стало больно. Наверное, их было прекрасно слышно снаружи — не могло не быть: Малфой стонал всё громче, почти уже вскрикивая в голос, да и Рон не отставал, то мыча сквозь зубы какие-то пошлости, то матерясь во весь голос от избытка эмоций. Но ему было так хорошо, что на всё остальное оказалось откровенно плевать... Рон вздрогнул, выныривая из воспоминаний. Сел на кровати, страдальчески морщась и массируя виски, и тоскливо посмотрел в окно, пытаясь определить, что сейчас — утро или вечер. Судя по нестерпимо ярким солнечным лучам, заливающим всю комнату, был разгар обеда. Держась за голову, Рон с трудом соскрёб себя с кровати, вышел в коридор и поплёлся вперёд, очень жалея, что в Норе нет ванных прямо в спальнях, а только общая на этаже. Самая крайняя комната в конце коридора была распахнута настежь — из проёма били всё те же солнечные лучи, освещая пространство. Рон невольно улыбнулся — там они с Гермионой планировали оборудовать детскую — и вдруг в ужасе распахнул глаза: точно! Планировали. Прямо сегодня. Твою мать! Наплевав на головную боль, Рон подорвался с места, в два прыжка достигая нужной двери и замирая на пороге. Гермиона — в просторном сарафанчике яркой расцветки и смешной панаме — стояла у окна и, морщась от едкого запаха и зажимая себе нос рукой, махала палочкой, ловко управляя сразу несколькими кистями, красящими стены и оконную раму. Ощутив его присутствие, она мельком оглянулась, но не сказала ни слова и молча продолжила своё занятие. Выглядела она очень уставшей, замотанной и такой грустной, что Рон мгновенно почувствовал острый укол жалости. Совесть взметнулась внутри лютым зверем, нашёптывая, какой же он мудак и скотина. — Гермиона, — робко подал голос Рон, виновато потупившись и стараясь дышать помедленнее и в сторону, чтобы не распространять вокруг алкогольные пары. — Ты... почему меня не разбудила? Та снова перевела на него странный взгляд — пристальный и тревожный. — Я пыталась, — наконец ответила она. — Но ты не просыпался. — Да? — Рон немного опешил, радуясь уже тому, что с ним хотя бы по-прежнему разговаривают. Но радость оказалась преждевременной: Гермиона аккуратно отлеветировала кисти, пристраивая их на подоконник, и повернулась, смотря в упор. — Что происходит, Рон? — негромко, но требовательно спросила она. — Ты ничего не хочешь мне сказать? — Я?! — тот совершенно по-глупому растерялся. Паника ударила пострашнее мучившего до сих пор похмелья. — Н-нет. А что? — «А что»? — переспросила Гермиона и вдруг зло прищурилась. — Где ты был ночью? Почему от тебя несёт спиртным и чужими духами, Рон? Что всё это значит?! — голос сорвался на крик. Рона кинуло в жар. — Да мы просто с парнями в баре загуляли! — перепуганный истерикой и угрозой разоблачения, завопил он — громко и от ужаса искренне. — Успокойся, что ты кричишь? В чём ты меня подозреваешь? — и нервно сглотнул, чувствуя, что его, кажется, конкретно заносит. Но остановиться не мог: — Ты что, думаешь, что у меня другая женщина?! Как ты можешь?! — А что мне думать? — парировала та не сбавляя тона. Карие глаза слегка заблестели, и Рон сдулся, моментально раскаиваясь в своих словах. Господи, какой же он дебил, а! Сраный урод и придурок, который изменяет своей беременной жене (ну, почти) с мужиком и сам же орёт на неё из-за этого. Рон едва подавил стон, чувствуя, как в груди поднимается волна отвращения к самому себе. Гермиона между тем продолжала выплёскивать всё, что, по-видимому, давно накипело: — Я тебя вообще не вижу в последние недели! Академия, Аврорат и Малфой-подшефный — вот всё, что тебя интересует! А я? Как же я?! Рон невольно поморщился — слишком громкий и пронзительный голос впивался тонкими острыми иголками в мозг, и гудящая голова болела всё сильнее. Он воровато оглянулся, всерьёз беспокоясь, что их скандал услышат внизу, и все прибегут разбираться и выяснять, в чём дело. — Гермиона, тише, прошу тебя, — взмолился он, снова потирая виски, и вскинул пришибленный взгляд. — Я очень виноват перед тобой, знаю, — покаянно выдавил. — Я... просто забыл, что мы на сегодня договаривались ремонтировать, честно! В академии учения закончились, ну мы и решили отметить с парнями, — он врал вдохновенно, заставляя себя самого верить в свои слова, и с облегчением замечал, как разглаживаются морщинки на напряжённо-хмуром лице Гермионы: она тоже поверила ему. Всегда легко верить в то, во что так хочется. Вот и он сам тоже... Рон мотнул головой, обрывая неуместные мысли. — А духи? — осторожно спросила та — видно было, что она не хочет спрашивать, но и не прояснить этот вопрос тоже не может. — Не смей врать, Рон, я же чувствую — это чужой запах, не твой. — Да это Малфоя, — буркнул Рон и незаметно стиснул кулаки, чтобы скрыть, как дрожат руки. — Он мне проиграл один спор на учениях, ну я и попросил его в шутку дать попользоваться — они же у него дорогущие... — Он помолчал, сглатывая горькую слюну и пытаясь унять пульс. — Давай не будем об этом? Прости меня, малыш, прости пожалуйста! Зато сегодня я никуда не уйду. Хочешь — пойдём погуляем? Или сходим в гости к Гарри — возьмём сливочного пива, а для тебя — тыквенного пирога, как ты любишь. М?.. — продолжая тараторить без остановки, Рон совсем успокоился, переводя дух. Подался было вперёд, намереваясь поцеловать её, но остановился и отвёл глаза, остро чувствуя, какой он сейчас растрёпанный, помятый и взмокший от пота и страха. Смущённо потупился. — Я в душ, — бормотнул невнятно, заставил себя беззаботно улыбнуться Гермионе и торопливо юркнул в дверь ванной. Обессиленно привалился к стене, часто дыша, глухо застонал. «Что я творю? — билось в голове. — Что, твою мать, я творю?..»