Однажды в ...

      Санса валялась на влажной кровати и пялилась в потолок. Когда-то обои были очень красивыми, сиреневые с цветами, — мама умела создать уют в доме. Сейчас они скорее отталкивали, ржавые, с наросшими на них белесыми грибами. Ребята говорили ей, что спать рядом с этими мутантами скорее всего опасно, но это был ее ДОМ. Точнее то, что от него осталось.       Перед выбросом тварей было совсем мало, все уходили на периферию, так что она могла себе позволить приходить сюда почти в полной безопасности. Делать вид, что все нормально, что все как раньше. В доме никогда не появлялись аномалии, как будто он не пускал внутрь отраву с Зоны. Ну, кроме гнили на стенах.       Санса почти задремала, когда вдруг у входа что-то зацарапалось. Она резко вскочила, тут же направив свой ствол на звук. Послышалось тихое мяуканье. Ух ты! Это же… это кот! Настоящий! Руки начали опускаться. Здесь кошек уже лет десять не было! С самого второго взрыва. Химеры не считались — такую не погладишь. Девушка тут же подняла руки обратно, ловя черно-белого пушистого кота в оптику. Он смотрел на нее без страха, не понимая, что произойдет, когда она плавно нажмет на курок. Санса щурилась и считала: — «Раз, два, три… ну, давай же! Тут котов быть не может, какие коты?» Она сжала зубы, держа его на прицеле. Но кот не производил впечатления опасного животного, мутанта, аномалии, призрака. Выгнул спинку и поскреб коготками о доски пола. «Мур-р?» — как будто спросил ее о чем-то. Санса сдалась. Опустила оружие, но осталась начеку. Одно его нехарактерное движение — и она размажет эту черно-белую тварь по стене. Кот приблизился, не выказывая желания сожрать ее, скорее он хотел, чтобы его приласкали. Подойдя к девушке, потерся об ее штанину. Сансе безумно хотелось его погладить, но она все еще колебалась, опасаясь такого неожиданного гостя в ее старом жилище.       — Ок, я, наверное, дура. Но запомни, если ты сделаешь мне больно, ты не жилец. И она присела, прикусив губу от наслаждения, погрузив ладони в теплую мягкую шерсть. Даже перчатку сняла, для лучшего контакта. «Обидно будет, если ребята найдут тут мой разорванный труп. Поистине такая смерть будет нелепа», — подумала она, скривившись в усмешке.       — Как тебя зовут? — спросила кота Санса и в голове тут же брякнуло: «А что если ответит?»       Но кот ничего не сказал, только ласкался об ее ладошки, тихо мурча. Когда-то давно, в той жизни, они все вместе читали по вечерам. И однажды это была книга об инженере, который погрузился в «долгий сон», путешествовал во времени и дружил с котом. В той книге его кота звали Пит.       — Ты тоже Питом будешь.       Она присела обратно на кровать, держа животное на коленях. Он жмурился, топтался лапками, и она сама жмурилась в свете луны в окне, представляя себя обычной девушкой в обычном мире. Скоро вернутся ребята из очередной ходки, и они вместе выдвинутся на базу. Но сейчас это только ее время, когда она может немного помечтать, оставаясь всего лишь девчонкой.       Санса осталась одна в четырнадцать. Несколько месяцев после второго взрыва смогла прожить сама, спасаясь в подвале и питаясь всем, что могла отыскать. Идти было некуда, да ей и не хотелось. Дружная семья и доверительные отношения между родственниками запомнились ей как идеал человеческих взаимоотношений. А там она попадет в приют, и ничем хорошим это точно не закончится. Лучше умереть здесь, чем там, в неизвестности, где обидеть может любой.       Ей просто невообразимо повезло встретить нормальных людей, которые только начали проникать в Зону, исследовать ее и обживаться. За защиту и еду она могла показать действие тех или иных аномалий — у нее было много времени изучить их по мере возникновения. Это сейчас всех не сосчитать, и любой новичок сразу дуба врежет, случайно прикоснувшись к зеленому кустику, например. В том мире деревья, может, и были зеленые, может, и была там весна или лето… А здесь такого нет, одна вечная осень, часто дождливая. И деревья здесь без листьев, а если они есть, то свисают, словно дохлые птицы. Если увидишь где зеленые листочки, — немедленно и осмотрительно уноси ноги. Они однажды видели, как паренька — и он даже не первый шел, — просто раздавило кустом. Стоял себе, спокойный такой куст, с длинными ветками, а потом — хлоп! И парнишка уже внутри, только кости хрустят. Зрелище неприятное, тем более для девушки. С тех пор у них с такой вот зеленью свои отношения. На расстоянии.       Санса выросла в хорошего добытчика, спокойного, хладнокровного, осторожного, метко стреляла, но имела, как и все сталкеры, свои странности. Например, тягу к этому заброшенному дому. У нее была своя личная койка в «спальном зале», было уважение окружающих ее людей, членов ее клана. Интересно, простирается ли оно настолько далеко, чтобы ей позволили принести на базу кота? Слава богам, она не из «Долга» — одной из самых первых и сильных группировок, образованных бывшими военными. Вот там все строго по уставу, строжайшая дисциплина и четко обозначенная цель — защита Зоны от всех ее порождений. И принеси она кота к ним, от него бы вмиг остались, как говорится, только пух и перья.       Она позволила себе расслабиться, снова завалилась на кровать, пристроив кота на себе. Ей даже удалось вздремнуть: страх тут отступал, будто дом действительно охранял ее. Естественно, ребята такого не одобрят. Кстати, может, это испарения от белых грибочков так на нее действовали, что она увидела то, чего в самом деле не существовало? Она приоткрыла глаза. Нет, кот был здесь и тоже дремал, положив мордочку на лапки. Он теплый, приятно пах костром и ветром. Санса погладила его по голове. Скоро рассвет, но она может помечтать еще немного.       Тогда, до катастрофы, она была обычной девочкой. Отлично училась, прилично одевалась, слушалась родителей, мечтала стать медсестрой и понятия не имела о том, что может произойти. В четырнадцать как-то не думаешь настолько глобально. Нет, ну потом, когда вырастет, встретит хорошего молодого человека, может, он будет врачом, может… кем-то точно будет. Очень хорошим, очень добрым. У них будут дети, милые, умные и самые любимые.       Однажды после школы она, как обычно, пришла домой. Там было пусто. А потом зазвучали сирены. Она испугалась, но, вспомнив заученные наизусть действия в чрезвычайных ситуациях, собрала еды и воды на пару дней, спустилась в подвал и переждала новый взрыв и изменения мира в тишине, среди банок с заготовками. Зона отчуждения выросла в те дни до огромных размеров. Ее поселок, как и многие другие, накрыло выбросом аномальной энергии, и на много-много километров вокруг не осталось ни одного по-настоящему живого человека, кроме нее. Возможно, родители предполагали что-то подобное, ведь запасы в подвале всегда превосходили нужное количество для семьи из трех человек. Она не любила вспоминать, что было потом. Как в тумане видела каких-то странных существ, бегающих по их огороду, а ночью — сполохи зеленого сияния над куполом АЭС, взорвавшейся уже дважды. Сидела на крыше в слезах, понимая, что произошло что-то ужасное. Никто из жителей не вернулся в их поселок. Она осталась одна. Опытным путем определила, что тошнота и головокружение вместе с холодными руками означают новый выброс. Тогда она не понимала, что происходит, но страх гнал ее в подвал, спрятаться, слушая, как скрипит над ней дом, тихо плача в углу от безысходности.       К концу третьего месяца она увидела первых людей. Сначала дернулась им навстречу с безумной радостью, но вовремя остановилась, присмотрелась. Они были в противогазах, и обирали дома, выбивая в окнах стекла. Слишком шумели. Слишком были беспечны. Их разорванные трупы наутро Санса прикопала, чтобы они своим запахом не привлекали внимания других опасных обитателей этой территории. Потом еда закончилась, а вода, набранная наверху, имела тошнотворный вкус, от нее как будто все внутри переворачивалось.       Еще позже Санса лежала в комнате с сиреневыми обоями, в своей кровати, в бреду и горячке, уже не прячась. Если бы через ее поселок не проходил недавно сформированный отряд, то она так и подохла бы тут. Хотя, в качестве альтернативы, она могла быть разорванной слепыми псами или снорком-кровососом. Она помнила, что на нее был направлен ствол. Прямо в щеку ей упирался, проверяя, жива ли она и в какой форме жизни находится. Счетчики в доме зашкаливали, люди видели тухлую воду в чашке на столе, дохлых тушканчиков — ее последнюю еду, которую удалось поймать. Качали головами и о чем-то спорили. Тогда в голове у девушки стоял бешеный гул, непонятно было, это кровь так стучит или это что-то снаружи…       — Да она, считай, почти мертвец, фонит так, что… Говорившего перебили:       — А ты сам как фонил, не помнишь уже? Выполняем приказ!       Санса периодически отключалась. Вот ее родной потолок перед глазами сменился на серое небо… холодный ветер… она попыталась облизать засохшие потрескавшиеся губы и попросить оставить ее в покое, но не смогла и этого… Потом был теплый неяркий свет, как дома, перед сном, когда включали ночник. Да, точно! Она дома! Мама сидит с ней, вытирает горячий лоб, вливает лекарство в рот, просит спать и выздоравливать…       Мамой был командир отряда, разуверившийся, правда, в своих силах ко второй неделе лечения девчонки. Она была ужасно худая, как костлявая птица. Не приходила в себя, не ела, не справляла нужду. Но потом пошла на поправку. Возможно, подхватила не смертельную дозу облучения.       В один из дней Санса пришла в себя, осмотрелась и поняла, что это был лишь сон о ее семье, заботливой матери, тепле дома. Вокруг стояли двухъярусные армейские койки, сама она лежала на такой же, внизу. Сердечко защемило и выступили девчоночьи слезы — она все вспомнила: мамы нет, папы нет, никого не осталось… её мира больше нет.       Ей предлагали переправить ее за пределы Зоны, но она отказалась. Привлекла своим умением мягко убеждать и готовить. Ее оставили в клане; она помогала готовить еду в пищеблоке, следила за жильем, отрабатывая свою порцию еды и потраченные на нее медикаменты. Необходимость заставила бойцов обучить ее стрелять, и вскоре она уже владела винтовкой не хуже других сталкеров. Ее никогда не обижали, ведь она была под негласной опекой Ивана — командира клана. Мутанты были проблемой, аномалии были проблемой, доставать некоторые артефакты было сложно, но вот существовать бок о бок и общаться с единственной особой женского пола в Зоне было, как ни странно, легко. Это казалось невероятным, но, по мере взросления девушки, никому из взрослых мужчин не приходили в голову похотливые мысли, к ней относились скорее как к дочери. Своих же сверстников Санса иногда могла поддеть, могла обойти на тренировках либо обставить по количеству собранных в ходках артефактов, но никогда не давала повода для чего-то иного, кроме дружбы. Она была им как сестра или очень хорошая подруга. Сансу это вполне устраивало. Тепло, защита и дружба составляли ее мир теперь.       Сансе исполнилось восемнадцать, когда она впервые вышла как сталкер с группой опытных мужчин. Они отошли недалеко от своей базы и все время были под защитой пулемёта на крыше бункера, который занимал их клан. Это было скорее боевое крещение девушки, своеобразный подарок ей. После этого она стала часто выходить, сначала с группой, а потом смогла ходить и сама. Она обладала отлично развитым природным чутьем на самые незаметные аномалии и не могла это объяснить, из-за чего в шутку поговаривали, что она в чем-то и сама мутант, поэтому Зона ее бережет. Она приносила редкие артефакты, почти не тратила патроны, не вступала в открытые конфликты, предпочитая отлеживаться в укрытии и не привлекать к себе ненужного внимания. Такая жизнь ее вполне устраивала. Она чувствовала себя нужной. И была благодарна своему командиру, своим ребятам, на которых могла полностью положиться.       Возможно, среди вольных сталкеров и в других кланах и ходили слухи о ней и ее положении в этом сообществе, но это были всего лишь лживые сплетни, за которые можно было огрести по полной, будь они сказаны не в то время и не в том месте. Сансу это не волновало. Ее нельзя было запятнать чем-то грязным, так как ее поведение было идеальным, и все это знали. В Бар она не ходила, в ходках старалась не встречаться с другими искателями сокровищ.       С маленькой девочкой ее связывал только старый дом в заброшенном поселке, в который она с трудом выбила позволение приходить. Это был ее маленький сдвиг, ее отдушина. Закрывая глаза, она тут же легко переносилась в те далекие времена, навсегда канувшие в лету. Она никому не показывала своих слез, никому никогда не рассказывала о себе, ведь у сталкеров нет прошлого. Только настоящее. Но, кроме этого, в глубине себя она все еще оставалась глупой маленькой девочкой, верящей в сказки. И теперь встреча с котом тоже была сродни волшебству — ну какие коты в Зоне? Так что Пит был ее кусочком воплощенного сумасшествия. Почему нет? А вот и да. Она улыбнулась в темноте и заснула.