ГЛАВА 13 ЗАГАДКА ***
Ночью я практически не спал, отчаянно пытался переварить информацию. До сих пор не укладывалось в голове, что двенадцатилетнюю Кузнецову едва не изнасиловал прыщавый вожатый детского лагеря. Что она пережила за это время? Как она вообще выдержала мое общество? Как не плюнула в лицо еще тогда, на «первом свидании»? Как у нее хватило сил выслушивать все подробности моей интимной жизни? Какой же кретин! Варя спала со мной, так как после ночных откровений она боялась оставаться одна. Во сне девушка часто вздрагивала и много ворочалась. Я не смыкал глаз, волновался за подругу жутко, старался хотя бы на эту ночь стать ее оберегом от дурных снов, а не ночным кошмаром, но каждый раз, когда моя рука дотрагивалась до ее лица, волос, рук, она протяжно мычала, ерзала головой. Казалось, что от подобных действий воспоминания захлестывали с удвоенной силой, врезались в память, терзали во сне. Сильная эмоциональная встряска не позволяла проснуться, не позволяла покончить с ночным кошмаром. Я видел, как Кузнецова ерзала, как боролась во сне сама с собой, как отчаянно пыталась проснуться, разорвать эту тонкую нить подсознания, хранившего дурные картинки из лагеря. Я видел, как она страдала и мучилась, но ничем не мог помочь. А уже под утро, когда глаза, казалось, сомкнулись всего на пару минут, я ощутил непривычный холод второй половины кровати. Вари не оказалось рядом. Она проснулась и ушла. Видимо, не хотела меня будить, или, того хуже, ей было стыдно. Стыдно за излишние откровения. Девушка понимала, что после этой ночи я не смогу относиться к ней так же, как относился до, ведь перед моими глазами воображение теперь тоже рисовало картинки из детского лагеря. Ужасные картинки. Вызывающие отвращение картинки. Варя это понимала. — Киоссе, если ты сейчас же не проснешься! — в комнату ураганом залетел Пиндюра с бутылкой холодной воды, но заметив мой ничего не понимающий взгляд, застыл на месте. — О, добрый день, красавица! Я думал, тебя мои угрозы не возьмут, решил, — он поднял в воздухе бутылку, — наглядно продемонстрировать, что облить тебя водой не слабо. Я до сих пор ничего не соображал. Откуда тут Тема и что он вообще нес, я выясню чуть позже, потому что сначала нужно охладиться и сходить в душ, перед этим, конечно, опустошить бутылку с водой, так кстати принесенную другом. Когда я безмолвно поднялся с кровати и взял у Артема бутылку, опустошая ее буквально за пару глотков, он ахнул и обозвал меня алкашом, а потом потребовал объяснений, усевшись на край кровати. Но их (объяснений) не последовало, я также молча отправился в душ. Голова не болела, не гудела, только жутко сушило в горле и немного стучало в висках. Обычное похмелье средней тяжести. Холодные капли воды привели в чувства, и уже свежий я выплыл из ванной комнаты. Артем пытливо наблюдал за моими действиями, а потом начал разговор: — Я видел, как сегодня утром от тебя вышла Варя. Никита, скажи, как ты мог? Ты же обещал, что завязал… — в его голосе сквозило разочарование во мне и жалость к девушке. — Она просто осталась у меня на ночь. Ничего не было и не будет! — сказал, как отрезал, а Артем, не веря своим ушам, подался вперед, ожидая объяснений. — Мы с Варей теперь только друзья! — Не понимаю… — А тебе и не надо ничего понимать, просто прими, как должное. И забудь. Варя — хороший друг, а не сексуальный объект. Точка. Пиндюра нахмурился, с минуту все обдумал и уверено встал на ноги, чтобы пожать руку за мое благоразумие. Он гордился моим решением, но не отставал с расспросами, хотел узнать причину быстрой смены пути. А я разрывался между: рассказать и держать язык за зубами. Мне хотелось поделиться этим кошмаром с другом, обсудить, ведь хранить такую информацию крайне сложно. Она пожирала. Она вызывала жуткую дрожь в груди. Съедала. Будила совесть, и они вместе разрывали меня на части. — Вчера Варя сама рассказала, почему не подпускает к себе никого… — вырвалось само собой, я даже не успел понять, как это получилось. А Артем заинтересованно посмотрел на меня и сел обратно. — Ее пытались изнасиловать, Тем. Ей было всего двенадцать, понимаешь? Всего двенадцать! Карие глаза друга округлились до неприличия. Он, как и я вчера, пытался переварить информацию и понять, что к чему. — Никитос, я… Я не знаю, что сказать. — Я сегодня всю ночь не спал. Винил себя за свое дурацкое поведение. Ей было всего двенадцать! — Братан, ты здесь не при чем! Это же не ты пытался… Ну… В общем… — друг не находил слов, все еще прибывая в шоковом состоянии. Самым разумным в этой ситуации было вовремя перевести тему, что Артем, собственно, и сделал спустя пару минут молчания. Он рассказал, что недалеко от нашего отеля находится булочная, пекарня, называйте, как хотите, так вот, в этом чудесном месте делают самые лучшие хачапури. Если вы еще не в курсе, хачапури — это именно то, ради чего стоит посетить город Сочи. Будучи первый раз в Адлере еще с семьей, мне посчастливилось попробовать это уникальное произведение искусства. Такого удовольствия от еды я еще никогда не получал, даже на собственном дне рождения, когда мама готовила множество любимых блюд, вот поверьте.***
Варя игнорировала меня весь вечер, да что там, весь день! Не выходила из номера, не отвечала на звонки, на мои скребки под дверью никак не реагировала. Я не мог понять такой реакции, ведь, по сути, ничего страшного не случилось, разве что мое отношение к этой девушке круто поменялось. Теперь она — еще одна младшая сестра, о которой необходимо заботиться и за которой нужен глаз да глаз! — Нет, ну это невозможно! Кузнецова! Быстро открывай! — я вышел из себя, когда на очередные мои постукивания в дверь никто не удосужился хотя бы прогнать меня вон. — Что, не открывает? — за спиной послышался голос Вари, я обернулся, кинул недовольное: «Нет!» и продолжил стучать в дверь, а потом вдруг опомнился, когда девушка громко рассмеялась. — Может это потому, что в номере никого нет? — сквозь легкий смешок уже добавила она и оттолкнула в сторону, чтобы открыть эту несчастную дверь.И тут я взорвался!
— Где ты была? Почему ты не отвечаешь на мои гребаные звонки? А если бы с тобой что-нибудь случилось? Ты с ума сошла? Варя! Ты сумасшедшая? Я был зол и расстроен одновременно, правда, не знаю, чем именно расстроен, но сделалось как-то неприятно, ведь Варя ни о чем меня не предупредила заранее.А должна была?
— Киоссе, дыши глубже. Я всего лишь гуляла, мне нужно было побыть одной. У девочек такое случается. — как ни в чем не бывало пролепетала девушкА и зашла в номер, сбрасывая кроссовки и куртку. — Никита, наш вчерашний разговор не должен превращать тебя в заботливую мамочку, отслеживающую каждый мой шаг. Я взрослая девочка. Пожалуйста, не начинай строить иллюзии, ты мне ничем не обязан. Мы по-прежнему друзья. Голос не дрогнул. Сначала сложилось впечатление, что все это время Варя репетировала эту речь, а после, когда я заглянул в голубые глаза, понял, как она устала за пару минут от моих наплывов заботы и беспокойства. Не любит опеку. Ценит, определенно ценит, но не любит. — Прости, просто я… Я, наверное, пойду. Спокойной ночи. — Спокойной ночи. — сталь в голосе пробудила внутри неприятные мурашки и чувство смущения. Нет, не такое, когда щеки краснеют и взгляд устремляется в пол, а по лицу расползается счастливая, плохо скрываемая улыбка, а такое, когда в груди свербит червячок, ноги подкашиваются и хочется блевать, плеваться и ругаться матом одновременно, но не получается. Но если бы я тогда знал, если хотя Бы мог предположить, каким трудом она смогла быть спокойной. Если бы знал, что ровно после моего ухода девушка, скрипя зубами, скуля, как брошенная собака на морозе, сползла по стене, сдерживая крик, рвущий на части, оглушительный. Крик о помощи. Я хотел знать, откуда она такая холодная. Но даже не догадывался. Что ты за загадка такая и как мне тебя отгадать?