ГЛАВА 12 СТРАШНАЯ ТАЙНА ***
Самолет приземлился в Адлере. Два часа полного уединения и легкого сна. Еще несколько часов в дороге до нашего отеля, и долгожданный отдых можно будет считать открытым. Спонтанное предложение Темы провести часть отпуска на сноуборде в прекрасном городе Сочи на горнолыжном курорте «Роза Хутор» собрало всю нашу дружную компанию за пару тысяч километров от Москвы. Даже Варя, на мое удивление, охотно согласилась покинуть промерзшую столицу и провести свои каникулы со мной. У вас было когда-нибудь такое чувство, будто что-то вот-вот должно измениться? Вы каждое утро встаете с предчувствием чего-то нового, свежего. Засыпаете, кстати, тоже с этим же предчувствием. Как будто внутри свербит какой-то червячок. Одна лишь навязчивая мысль: «что-то пойдет не так!» Меня уже три дня не отпускает это чувство, но ничего не происходит. И чем дольше ничего не приключается, тем это предчувствие сильнее грызет изнутри. — Ой, Никит, у нас с Толей номера на одном этаже, да еще и рядом друг с другом. Может, вы поменяетесь? — робко откликнулась Варя, когда мы отошли от ресепшена. — Я его совсем не знаю, как-то даже неловко… — Да, хорошо. Толя без проблем поменялся местами, да еще и наградил своими дурацкими шуточками и попросил быть осторожным. Он знал, что Варя сейчас для меня не просто подруга, а «подопытная мышка» номер один. Ругал и в какой-то степени, наверное, даже презирал, но очень надеялся на наш тандем в будущем. Варя ему симпатизировала, как девушка, как человек, и это делало Кузнецову претенденткой номер один, уходящую в отрыв по всем критериям.***
До вечера мы все разошлись по своим номерам, чтобы как следует отдохнуть и набраться сил для вечерних прогулок. Просто именно вечером воздух в этих местах становился сказочным: свежим, чистым, бодрящим. Мы с парнями здесь уже бывали не раз, а вот Варвара Батьковна — новичок, которому не мешало бы провести экскурсию. Гидом, естественно, буду я, ведь прогулка рассчитана на двух человек, парни пойдут развлекаться в местный бар. Тема заботливо предоставил возможность для обольщения строптивой, даже накинул парочку идей. Он, конечно, до сих пор не признавал моей теории, но Варя ему симпатизировала. Моментами даже очень. — Тук-тук-тук, можно? — я медленно открыл дверь в номер Кузнецовой и тихо зашел вглубь. В комнате никого не оказалось. Странно. Куда она могла деться? Может, спустилась вниз? Тогда почему не заперла за собой дверь? Я решил подождать Варю в ее номере, позвонить, конечно, не догадался. Уселся в мягкое кресло у окна, сложив руки на груди, и стал изучать комнату. Светлая, просторная. На прикроватной тумбочке стоит лампа, телефон, рядом с ним лежит небольшая книга в твердом переплете. На кровати лежали вещи. Светлые джинсы и худи желтого цвета громадного размера. — Я помню белые обо… — послышался женский голос, а потом оглушительный взвизг. — Киоссе! Передо мной стояла мокрая Варя, обмотанная в одно лишь белое махровое полотенце. С ее мокрых волос стекали капли воды и мигом впитывались в так называемое «платье». Девушка была смущена моим присутствием, ведь, насколько я понимаю, я первый, кто видит ее в таком виде. Полуобнаженной, свежей, раскрасневшейся то ли от стыда, то ли от пара. В горле мгновенно пересохло. Я растерялся и не знал, что сказать. Мне хотелось смотреть на нее вечность. На эти выпирающие ключицы, на острые плечи и такие же коленки. На сочные ноги. На приоткрытый ротик. — Долго это будет продолжаться? Я уже замерзла. Выходи отсюда! И без стука больше не появляйся! — грозно осведомила девушка и вытолкала меня за дверь. В горле все еще сушило, а внизу живота желание сворачивалось в тугой узел. Резкая смена ритма жизни сказывалась не очень положительно. Я давно не касался женского тела, но и так давно не желал ни одну из моих бывших, как теперь желаю Варю. Господи, Киоссе, перестань! Я запрещаю тебе даже думать об этом! Варя — другая, внеземная. Нельзя ее портить. Нельзя прикасаться! Я запрещаю самому себе дотрагиваться до Кузнецовой! — Ну что, извращенец, куда пойдем? — буквально выросла передо мной брюнетка, обворожительно улыбаясь. Ее щечки до сих пор были румяными. Теперь она стеснялась меня. — Ну…***
Наша прогулка длилась недолго, мы минут сорок побродили за пределами отеля, затем нашли какой-то уютный ресторанчик с необычной планировкой. Обычно в любом традиционном ресторане бронируют столик, здесь же ты бронируешь целую комнату со шведским столом и, как мы выяснили позже, умопомрачительным вином и колбасками. В небольшой комнате играла приятная музыка, пахло мускатом и дорогим сыром. Две лампы с теплым светом создавали домашнюю, уютную атмосферу. По обе стены стояли маленькие, но безумно мягкие диванчики. Небольшой деревянный стол. Живые цветы. Ваза со свежими фруктами. Окно было занавешено. Атмосфера казалась интимной, жутко романтической. Для полного счастья сейчас не хватало гитары. Но нам и без нее было хорошо. Мы общались много и на разные темы. Варя постоянно смеялась, ненавязчиво шутила. А я ловил себя на мысли, что не хочу заканчивать этот вечер. Мне с ней очень комфортно. Очень легко и тепло. Наверное, именно поэтому я при любой удобной возможности старался касаться ее руки, волос. Варя не противилась. Напротив, умилялась и говорила, как ей повезло встретить меня. Мы осушили огромную бутыль домашнего вина и слегка захмелели. Сразу же открылось второе дыхание. Именно сейчас хотелось каких-нибудь приключений, необдуманных поступков, поэтому мы купили в баре еще одну бутылку и направились к отелю. А после уже у меня в комнате открыли ее, Варя создала уютную обстановку, накидав на пол подушек. — Давай выпьем за то, чтобы этот вечер еще долго не заканчивался?! — улыбнулась она, стукнув свой бокал о мой и осушив его полностью. — Никит, а можно вопрос? — вдруг тон ее сделался очень серьезным. Кузнецова отставила бокал в сторону, облокотилась рукой о кровать и облизала влажные губы. — Конечно. — Зачем ты завел этот список? Дело же не в поиске новой девушки, верно? — язык ее немного заплетался, но говорила она четко, ровно. — Честно? Не знаю. — вечер откровений, вечер раскрытых тайн Никиты Киоссе. — Сначала хотел доказать Саше, что она совершила ошибку, бросив меня. Хотел отомстить. Найти лучше. Хотел показать, кого она потеряла. А потом… Потом втянулся. Каждая новая девушка в списке поднимала мою самооценку все больше и больше. Спортивный интерес рос, потребность в неплохо проведенном вечере с кем-нибудь тоже становилась больше, пока я не понял, что мне действительно одиноко. — я почувствовал, как девушка прижалась ко мне всем телом и нежно провела ладонью по волосам. — Я запутался, Варь. Сначала мне казалось, что лучше Саши никого нет, но я ошибался… — Перестань искать любовь, и она сама найдет тебя. — шепнула брюнетка как-то загадочно, двояко. — Так всегда папа говорил. Но она так и не нашла меня. А тебя обязательно найдет. Ты ее заслуживаешь. — Почему ты так себя зарываешь? Ставишь на себе крест? Отталкиваешь всех? Почему? Расскажи, Варь, пожалуйста! — Это очень сложно объяснить. — она выпрямилась, поджала колени к груди и уставилась в одну точку, сникнув, а спустя минут десять оживилась и тяжело выдохнула, прикрывая устало глаза. — Когда мне было двенадцать, папа отправил в летний лагерь, где я познакомилась с моей Лидой, — к слову, Лида — очень близкая подруга Вари, иначе бы она не называла ее «своей», — обычный санаторий с разношерстными детьми, главной особенностью которых являлось отсутствие одного из родителей. Кто-то жил без пап, у кого-то, как, например, у меня, из жизни ушли мамы… — девушка слабо усмехнулась, заметив на себе удивленный взгляд моих выползающих из орбит глаз, ведь я до сегодняшнего дня даже не догадывался, почему Варя так мало говорит о матери… — Она погибла, когда мне исполнилось пять. Оторвался тромб. — в горле снова жутко пересохло, и я осушил полный бокал одним глотком. — Вернемся к лагерю. — снова грустная усмешка, снова этот странный жест головой, как будто она ежится от холода. Варя вообще стала вести себя очень странно. Нервно. Как будто в ту смену в лагере произошло что-то очень страшное. Почему она себя так ведет? В чем причина ее трясущихся рук? Почему она стала такой отстраненной? Я спрашивал самого себя, ведь язык отказывался шевелиться, а Варя томительно молчала и гипнотизировала взглядом стену. — Я была обычным двенадцатилетним подростком, который на тот момент уже знал, что такое — жить без мамы. Папа воспитывал меня иначе. Несмотря на свою работу, он старался заменять мать, но отцовских качеств во мне было все же больше, гораздо больше. Именно поэтому я всегда была остра на язык, мне хватало смелости дать обидчику отпор. И когда-нибудь это должно было аукнуться. Кто знал, что все так будет… — она снова сникла, снова ушла в себя, как будто опять перенеслась в те воспоминания о лагере, что вызывали неприятную дрожь и нагоняли ужас. — Наш вожатый был молодой, до жути закомплексованный прыщавый парнишка лет двадцати, не больше. Все девочки над ним подшучивали, иногда подшучивали очень жестоко, а он, в свою очередь, задевал нас, унижал и даже строил планы мести. Он измывался над Лидой, каждое утро высмеивал ее полноту на зарядке. Она была его личной грушей для битья. Слабым звеном во всей цепочке нашего отряда. Ребята, естественно, смеялись, а потом издевались за обедом, во время игр, на пляже. Лида даже хотела покончить с собой, но я вовремя ее остановила. — в глазах голубоглазки читался страх, будто она сейчас сидит не со мной в гостиничном номере, а находится там, в детском лагере, наблюдает за всем со стороны и заранее знает, чем все может закончиться. — Я нашла в себе смелость заступиться за мою Лиду, дать понять прыщавому воспитателю, что детей обижать нельзя, особенно мою девочку… Когда он в очередной раз пытался шутить над ней, я в ответ высмеивала его. В язвительной, грубой манере. Тогда все ребята начинали смеяться над ним. Он бесился. Это продолжалось пару дней, пока не лопнуло терпение. И тогда его главной целью стала я. Он подготовил план мести, продумал его до мельчайших подробностей. За очередной свой колкий выпад в его адрес я была наказана уборкой в сортире. Это было одним из страшнейших наказаний в лагере, ведь туалеты были вонючими, парни не умели справлять нужду в отведенное место, именно поэтому в комнате постоянно воняло мочой.Пауза. Затянувшаяся пауза. Она била по вискам. Колотила в грудь. Тишина разрывала меня.
— Но кто мог тогда предположить, что уборка в сортире — меньшее из зол? — глаза Вари заполнились жидкостью, которая не спешила вытекать, она образовала тонкую пленку, делая взгляд безжизненным, отстраненным. — Я ползала на коленях и протирала пол, когда хлопнула дверь и щелкнул замок. Подумала, что это парни решили так пошутить надо мной, но это был он. Со звериным оскалом, красным прыщавым лицом и засаленными волосами. Уверенно надвигался в мою сторону, расстегивая ширинку брюк. Он называл меня грязной сучкой и обещал прополоскать рот в мужском сортире, но перед этим хорошо наказать. Я помню его грязные руки. Он бил меня по щекам, чтобы не оставить следов побоев. Засовывал руки под футболку, стягивал с меня шорты. — Кузнецова уже не реагировала на меня, она целиком и полностью существовала в той ужасной истории, а я не находил слов, чтобы выразить свои чувства, почва из-под ног ушла, когда она еще начала свой рассказ. — Он не успел сделать ЭТО со мной, потому что под руку попался дихлофос от мух и тараканов. Я не знаю, что было и как все было. Но я помню длинный темный коридор летнего домика. Я бежала до нашей комнаты всего минуту, а казалось, что несколько часов. В комнате была Лида. Моя Лида. Я все ей рассказала. А потом… Потом старалась забыть. Ничего не случилось. Он не успел меня тронуть. Не успел. Не успел.Не успел. Не успел. Не успел. Эхом отлетало в голове. И не укладывалось.
— Папа забрал меня в этот же день. Я позвонила и сказала, что мне очень плохо. Но эти грязные руки иногда снятся мне. И когда ты тогда полез… В общем… — Я понял. — хриплый ответ слетел с губ. — С тех пор я не подпускаю к себе никого. В одиннадцатом классе я влюбилась в мальчика из параллели, а когда он пригласил меня на школьном вечере на медленный танец, опять вспомнила те грязные руки вожатого. Я не могу преодолеть этот психологический барьер. Мне иногда даже кажется, что он где-то рядом. Ждет удобного момента, чтобы закончить начатое. Я боялась, что ты — это он. — и снова ступор. — Но у тебя другие прикосновения. Другие руки. Ты — другой. Я не знал, что нужно говорить в таких ситуациях. Информация наотрез отказывалась перевариваться в голове. А Варя старательно сдерживала слезы, стискивая зубы до омерзительного скрежета. Голос ее дрожал, а от этой дрожи душа в пятки уходила. Еще никогда мне не было так противно от самого себя. Теперь все встало на свои места. Теперь понятно, почему она отвергла Свята. Варя не может начать новую жизнь, она до сих пор существует в тех ужасных воспоминаниях. До сих пор в каждом видит этого прыщавого урода. Но она подпустила меня. Он позволяет обнимать ее. Спать в одной кровати. Она чувствует себя в безопасности рядом со мной. Теперь я точно не дам ее в обиду! Особенно самому себе!