***
Атике сидела в своих покоях и думала о том загадочном юноше, с которым познакомилась днем. — Как он смел заигрывать со мной? Я - Султанша, госпожа, он не смеет даже взгляд поднимать на меня! Но какой же он красивый... Интересно, кто он? Как его зовут? Я ему понравилась?.. Да что себя обманывать? Он, наверное, уже забыл обо мне! Что я вообще думаю о нем?.. А вдруг он сейчас тоже меня вспоминает?.. — девушка мечтательно вздохнула.***
Теперь уже «евнух» впал в ступор, однако он длился совсем не долго. — Ты? А я не верю, ты не похожа на Валиде. Валиде должна быть толстой, старой и некрасивой, а ты, дорогуша –сочный персик, — не перестал подкатывать мужчина. — Ты мне не веришь?! Кесем вытаращила глаза, она ожидала увидеть совсем другую реакцию. — Не верю! — игриво сказал мужчина и засунул в рот виноградину. — Может, мне тебе голову снести, чтобы ты поверил, а? — слегка повысила голос Кесем. — Поздно, дорогуша, ты уже снесла мне голову своей красотой, — парень хитро улыбнулся, стрельнув глазами в Султаншу. — Что за непозволительная дерзость, Ага? Как ты смеешь так говорить? — Кесем почти перешла на крик, пытаясь скрыть свое смущение. — Умерь свой пыл, дорогуша, разве я не могу сделать справедливый комплимент прекрасной даме? Я же не предлагаю тебе это… Как там у вас называется?.. О! Вспомнил! Хальвет! — Только попробуй предложить! Я теб… — А я попробую! —перебил ее «евнух», затем улыбнулся и сделал шаг навстречу Кесем. Та явно не ожидала подобных действий и попятилась назад. — О, луноликая Кесем, не соизволите ли Вы провести этот прекрасный вечер за ужином со мной?.. Юноша включил режим галантного кавалера, поцеловал Кесем руку и стал таранить ее взглядом. — Вы осчастливите меня, приняв это предложение, —специально добавил официальности Генрих. — О, Аллах, за какие грехи ты мне послал такое наказание? Ладно, пойдем за стол, вижу, иначе ты не отстанешь от меня… — Ты абсолютно права, дорогуша. Прошу. Юноша пропустил Кесем к столу и сел напротив.***
Взгляд Атике упал на книги, она вспомнила про своего брата, которого не видела уже почти неделю, она очень соскучилась по близнецу и решила навестить его. — Наверное, он уже прочитал все книги, которые я приносила ему в прошлый раз, возьму-ка я на этот раз побольше… — подумала девушка, отбирая свои любимые книги для брата.***
Елена проводила меня взглядом, после чего пошла бродить по коридорам гарема в поисках выхода. Она не теряла надежды на побег и пыталась найти найти хоть какой-то путь к свободе.***
Я шла по "золотому пути" и слушала наставления Лалезар. — Все поняла? — спросила меня калфа, закончив свой монолог. — Да, поняла: нельзя громко говорить, нельзя смеяться, нельзя чесаться, нельзя квакать, нельзя аукать, нельзя смотреть, нельзя дышать, нельзя, нельзя, нельзя, верно? — Не так радикально, но да, правильно. Мы подошли к покоям султана, стража открыла дверь, пропуская меня внутрь. Я медленно зашла и поклонилась. За мной закрыли двери, и мы с Мурадом остались наедине.***
— Здесь все так едят? —поинтересовался «евнух». — Ты о чем? — не поняла его Кесем. — Ну, на полу, без стульев… Что-то даже руками едят, без приборов… Разве это удобно? Если только для хальветов, ну, подушки везде… — мужчина рассмеялся, — И еда тут странная. Где лягушачьи лапки, фаршированные голуби, улитки, камамбер?.. — парень начал перечислять все свои любимые деликатесы. — Аллах, сохрани мой разум! Разве можно подобное есть? — Кесем поморщилась, не скрывая своего отвращения, — Неужели совсем ничего другого не было? Как нужно голодать, чтобы есть такое?… Тьфу, ты мне весь аппетит испортил! Улиток он любит… Кесем отвернулась, пытаясь отвлечься от слишком высокой французской кухни. Ее взгляд наткнулся на вазу, в которой стояли те самые цветы, которые Кеманкеш подарил какой-то таинственной гадюке. — Что это? — спросила она у «евнуха», показывая на вазу. — Розы, цветочки такие,— ответил Генрих. — Да знаю я, что это цветы, что они здесь делают? — Не знаю, стоят. Днем какие-то Аги принесли, тебе не нравятся? — Нравятся, нравятся… — отстраненно ответила султанша и погрузилась в свои размышления,— Получается, что Кеманкеш дарил их не той Хатун, а мне? Почему он тогда не подарил их лично? Может, это другие цветы? Или он просто хотел сделать мне приятно, не обременяя меня своими чувствами? Надо узнать все точно, пойду к нему… Кесем резко встала и направилась к выходу. — Ты куда? — парень в дверях остановил султаншу. — Не важно, —отмахнулась Кесем и вышла из покоев. Генрих побежал за ней. Проходящая мимо Атике увидела свою мать с каким-то юношей, очень похожим на незнакомца, которого она встретила в саду. — Что он делает возле Валиде? Что он делает в гареме? Неужели у него есть что-то с моей Валиде? Девушка была удивлена и заинтригована. — Иди в покои и жди меня, я скоро приду! — с нотками раздражения приказала «евнуху» Кесем, а тот к ее большому удивлению не стал противиться. Атике решила подойти поближе, чтобы убедиться в том, являлся ли этот человек тем самым таинственным незнакомцем, но парень скрылся в коридорах гарема, оставив Атике одни вопросы.***
Лена так и не нашла выход и собралась возвращаться в гарем, но, проходя мимо кафеса, услышала крики. — Интересно, кто это? Голубь? Какой голубь? У этого человека сбежал голубь, надо его поймать... — подумала гречанка. Вскоре девушка поймала голубя и направилась в «клетку». Стража почему-то ее не остановила. — Эй, у тебя голубь улететь? Я птичка поймать... Держи. Это же твой? Ибрагим был удивлён, ведь к нему пускали только Али Агу. Он быстро поднялся и взял голубя в руки. — Спасибо... — нерешительно произнес парень. Шехзаде стал рассматривать голубя, а потом подошёл к окну, выпустил птицу и стал наблюдать, как она взлетает в небо... — Зачем ты его выпустить? Мне снова поймать? — Нет! Не нужно...Ты лучше посмотри, как он красиво летит... — восхищённо сказал Ибрагим,— Мне очень понравилось, как он летает, —Шехзаде взглянул на девушку и улыбнулся, — захотел ещё раз увидеть… А как ты сюда прошла? И кто ты? Ну-у... Как зовут тебя? — А меня никто не пускать никуда, я просто идти. Меня звать Елена, а ты? —девушка улыбнулась. — Е-ле-на... Красивое имя. Я - Ибрагим. — Иб…брахым… Ыбр…Ипр-р-р… — Нет, — парень рассмеялся, — Ибрагим, Иб-ра-гим. Повтори. — Иб-ра-гим, Ибрагим, я запомнить. — Подожди. Как это ты «просто пришла»? Там же должны были стоять стражники. Раньше они всегда там были… Но теперь понятно, почему, когда я зову их, никто не отзывается… — Там быть стража, они ничего не сказать. Может, из-за птичка... А ты кто? — Кто я? Я - Шехзаде... Которого, как животное, заперли здесь… Юноша сел на диван. — А ты не знала? Видимо, про меня уже все забыли... Даже Атике не приходит... — А я почти никого не знать, я тут есть один день. Тебе тут не нравится? —поинтересовалась девушка. — А кому здесь понравится? Я уже год сижу в этой «клетке», — парень тяжело вздохнул, — Возможно, здесь же и проведу всю оставшуюся жизнь... — Мне не нравиться в гарем, — сказала девушка и осмотрелась, — а здесь нравиться. — Нравится? Ты хочешь здесь жить? — Нравиться, смотреть, как красота, тишина, так книжек много, а в гарем много болтать, тишина нет, книг нет. Я решить. Я тут жить, а ты надеть мое платье и уйти. Девушка стала медленно снимать платье. Парень испугался, закрыл глаза и отвернулся к стене. Уж такого он точно не ожидал. — А ты что стоять? Снимай кафтан, давай-давай, мне же не голой тут сидеть, — хихикнула Елена. — Не буду я ничего снимать, — испуганно сказал Ибрагим. Вдруг, в покои вошла Атике. — Сестра?! Ты чего здесь делаешь?, — испугано сказал Ибрагим, натягивая дрожащими руками платье обратно на Елену.***
— Проходи, Хатун… Я подошла к Султану и приготовилась дать этому «шкафу» достойный отпор, я уже прокрутила у себя в голове уроки самообороны и поняла, что надо было заниматься, а не весело наедать бока в столовой. Хотя в данной ситуации годами отработанное умение орудовать столовыми приборами мне тоже, наверное, пригодится. Я осторожно полезла за своим «оружием», но вилка выскользнула и со звоном упала на пол. Мурад недоуменно посмотрел на меня. Повисло неловкое молчание. Я метнулась за вилкой, сделала самое безмятежное и невинное лицо и начала наяривать на столовом приборе, представив себе, что это - балалайка, и дико вращая глазами в разные стороны жалобно затянула тоненьким голосом: — Во поле березка стояла-а-а… Мурад продолжал непонимающе смотреть на меня. Тогда я от страха пустилась в пляс, размахивая над головой платком и горланя что есть мочи: — Калинка, калинка, калинка моя-я-я!.. Кульминацией моего выступления стал танец вприсядку под «эх, яблочко, на тарелочке». Челюсть у «шкафа» отвисла, глаза полезли на лоб. Такой прелюдии перед хальветом он еще не видел. Похоже, ему понравилась оригинальность моего подхода, потому он решил продолжить, улыбнулся и заключил меня в объятья. Я, если сказать мягко, обалдела. Султан прижимал меня к себе все крепче и крепче… — Бзззззз… — завибрировало что-то между нам. Мурад в ужасе отпрыгнул. — Кукареку-у-у! Ку-ка-ре-ку-у-у! — не сдавался мой телефон. — Утро так быстро наступило! Петухи уже поют! — выдала я первое, что пришло в голову, пытаясь отвертеться от хальвета. — Какое утро?! —непонимающе крикнул султан. — Доброе, доброе утро! С Вами, повелитель, время летит незаметно! — радостно щебетала я. — Бзззззз… — продолжил терроризировать меня мобильник. — А я уже и проголодалась, а не пора ли нам покушать? Конечно, пора!— ответила я на свой же вопрос, — Я пойду за едой! Наконец, я нашла предлог, чтобы выскользнуть из покоев и скрылась прочь, захлопнув дверь перед носом султана, который тщетно пытался меня остановить.***
Кеманкеш услышал какой-то странный шум, доносящийся из коридора и выскочил посмотреть, что там происходит.***
В это время я бежала не оглядываясь. Мне казалось, что Мурад догонит и обрушит на меня весь свой гнев за испорченный Хальвет.***
Через несколько секунд Султан отошел от шока. — Схватите ее, — крикнул он страже. Два молодых парня бросились за мной вдогонку.***
Я, вроде, оторвалась от погони. Тут передо мной появилось новое препятствие. Какой-то очередной стражник преградил мне путь, пытаясь поймать. Несмотря на то, что он был даже крупнее тех, что преследовали меня, я решила бежать напролом, выставила впереди себя вилку, зажмурилась и с криком: — За Родину-у-у! За Сталина-а-а! Я бросилась вперед. — Ой! — взвизгнул тонким голосом мужчина. — Кажется, я кого-то кастрировала… — пискнула я. — Опять ты?! — крикнул Кеманкеш и рухнул в обморок. Погоня приближалась. Недолго думая, я оттащила Пашу в его покои, он, понятное дело, не сопротивлялся. Тут во мне взыграла сестра милосердия, я уложила его на диван и стала думать: — Что же делать, что же делать? Точно! Поступлю, как написано в справочнике юного медика! Сделаю искусственное дыхание! Только я не знаю, что это… Но сделать все равно надо! Я же давала клятву Бегемоту, тьфу, Гиппократу! — подумала я и залезла на Мустафу. В разгар этого действия двери распахнулись и…