City of Trees

      Намджун был уже на третьем стакане рома с колой, когда его взгляд задержался на Чонгуке достаточно надолго, чтобы задаться вопросом, откуда у того такие большие синяки под глазами. — Осенний семестр в СКИиД начинается на следующей неделе. Кто-то заселялся надо мной прошлой ночью с 11:00 до 3:00 утра. — И ты встал с утра? На кой чёрт? — Ранняя смена в «Bee Company», — ответил Чонгук, уронив голову на барную стойку, — и там все, нахуй, вымерли, за исключением самой раздражавшей покупательницы. В четверг в десять утра? Кто покупает мёд ручной работы в четверг в десять? Крашенная блондинка с большим запасом времени и друзей, вот кто. Было ужасно. Намджун фыркнул: — Ты можешь сюда лайма бахнуть в следующую порцию? Чонгук отнял голову от стойки: — Тебе не нравится Куба либре. Всякий раз, когда я добавляю лайм, ты его не допиваешь. — Да ладно, пацан. Я просто пытаюсь распробовать. На этот раз мне понравится, если ты только положишь чуть меньше. — Нет. И не зови меня пацан. — Пацан — охуенно тебе подходит. — Будешь звать меня «Пацаном», и я буду звать тебя «Нищебродом» перед каждой женщиной, которую попытаешься закадрить. Идёт? Намджун перегнулся через стойку, тыча пальцем прямо ему в лицо: — Я поговорю с твоим менеджером, молодой человек. — Вперёд. Она как раз ищет прозвище, которое будет тебя напрягать. Она и твой менеджер тоже, знаешь ли, и ей не нравится, что ты флиртуешь на работе. Твои прекрасные волосы выглядят сейчас довольно-таки хуёво. Намджун отодвинул от себя бокал, и тот проскользил по барной стойке. Парень провёл рукой по своим блондинистым волосам, зачесывая их назад: — Лучше? Чонгук хмыкнул и покачал головой. — Охуенно, блять.       Чонгук бросил его, пока парень приглаживал волосы, возвращаясь к бару, чтобы смешать ещё напитков. Намджун работал вышибалой, а во внеурочное время был преданным заступником так что Чонгук выучил все его предпочтения как науку.       Для вечера четверга здесь, в баре «The Bar Bar», было необычно оживлённо: наводнено студентами, которые, как предполагал парень, учились в СКИиД, саванском колледже искусства и дизайна, повсюду мелькали головы с осветлёнными волосами и одежда, вероятно, фирмы Urban Outfitters из псевдо-комиссионных магазинов. Чонгук покупал свою одежду в Old Navy и, невзирая на юный для алкоголя возраст, бар ощущался ему вторым домом, пока в нём царила «неманерная атмосфера», но как только студенты начали возвращаться в город, он почувствовал себя не в своей тарелке. — Эй, пацан, — щёлкнув пальцами перед ним, сказал кто-то в накрахмаленной фланелевой рубашке и снэпбэке, повёрнутой козырьком назад. Он выглядел, как те типы, что носят солнечные очки ночью. Чонгук попытался не закатить глаза. Парень был едва ли старше него. — Да? — Мартини. Взболтать, но не смешивать. Чонгук одарил его мрачным взглядом. — Чувак, — донеслось от кого-то, сидевшего за баром с бутылкой пива в руках, этот кто-то выглядел подозрительным, полным свэга, с пушистыми голубыми волосами и абсолютно безразличным лицом, — тебе что, двенадцать? — Отъебись от моей задницы! Дай пацану сделать мне мартини Джеймса Бонда. — Его называют мартини Веспер, и он весьма отвратный, — сказал Чонгук. — Ты уверен, что хочешь его? Я могу смешать тебе мартини получше, если хочешь. Тупица ответил заикаясь: — Всё нормально, пока оно взболтано. — Я, мать твою, не взбалтываю мартини. Из-под пушистых голубых волос донеслась усмешка. — У тебя проблемы какие-то? — заорал чувак.       Синевласка посмотрел на него в упор так, словно не был влёгкую чуть ли не в половину худее и значительно ниже. — Да. Дохуя. — Можно твой ID? — спросил Чонгук, прежде чем голубовласка начал выбивать из парня дерьмо. — Мне, нахуй, двадцать пять! — Пиздишь, как дышишь. Дашь уже свой ID? — Пошёл ты нахуй, чувак, — Мистер Бонд резко повернулся на выход, но врезался в парня, что шёл в противоположном направлении, сбивая его с ног, тот плашмя упал на пол в своих узких джинсах и университетской куртке леттермана¹. — Бля. Тэхён. — Синевласка быстро поставил свой стакан и поднялся, чтобы убедиться: всё ли хорошо у распластавшегося на полу парня. Мистер Бонд, выбежал из бара, ни разу не оглянувшись. — Распугиваешь моих клиентов? — спросила Виктория, подходя прогулочным шагом на своих тринадцати сантиметровых каблуках, впившись любопытным взглядом в противоположный угол барной стойки — туда, где голубовласка практически волочил чувака по полу. — Почти уверен, он был несовершеннолетним. Просил у меня мартини. «Взболтать, но не смешивать». — Необязательно, что несовершеннолетний. Со мной такое же бывало. — Я думаю, он несовершеннолетний. — Ладно. Твоя взяла. О, это же Юнги. Парень с голубыми волосами обернулся: — Я так преданно охранял тебя все эти ебучие три года, и ты только сейчас узнала меня? Я уже час здесь. — Ты покрасился! Кто твой друг? У него тоже поддельный ID? — Сучка, мне двадцать один два года назад исполнилось. Мой ID больше не липовый.       Чонгук не обращал внимания. Друг Юнги, наконец, поднялся с пола и встретился с ним лицом к лицу, будучи пьяным и явно не слегка, учитывая то, как вешался на плечо Юнги. Его волосы были светло-лавандового оттенка, лицо — сияющим с чувственными чертами. — В норме? — спросил он. — Хах? — переспросил парень, поправляя причёску и даже не глядя на него. — Ты в порядке?       Парень с лавандовыми волосами вспыхнул блистательной квадратной улыбкой и диким движением протянул руку с поднятым вверх большим пальцем прежде, чем уронил свою голову на плечо Юнги, повиснув на нём сбоку. Чонгук быстро заморгал, полностью ослеплённый. — Срань господня, Тэхён. Сядь. — Мне, вероятно, стоит заняться своей работой и предложить ему выпить, а, может, и нет… Виктория покачала головой: — Кареты скорой помощи плохо влияют на бизнес. — Юнги, хочешь выпить? — Я ещё не прикончил своё пиво, — сказал он, усаживая Тэхёна на барный стул. — Обращайся с ним хорошо, — сказала Виктория, показывая жестом на Юнги. — Он один из наших лучших постоянных клиентов за период учебного года. Юнги, это Чонгук. Он только выпустился со старшей школы и начал работать тут с лета. Будь милым и потихоньку вводи в курс дела. Ты можешь быть весьма пугающим, а я хочу продержать ребёнка здесь как можно дольше.       Чонгук застенчиво улыбнулся. Юнги что-то проворчал о том, что не собирается нянчиться с чьей-то задницей, а Тэхён пытался построить башню из грязных стаканов, ставя их друг на друга, пока те балансировали. Чонгук забрал их у него и отнёс в раковину. Тэхён, казалось, даже не заметил. Намджун подозвал его: — Куки, сделай мне Куба либре. С лаймом! — Охереть, ладно. — Там Юнги что ли? — спросил Намджун, когда парень отдал ему в руки Куба либре без лайма. — Ага, это Юнги. Знаешь его? — Ещё бы, блять, я не знал его. Он — единственный адекватный за этот семестр в СКИиД среди всех этих богатеньких, пафосных детишек, ведущих себя так, как будто они всё знают. Искусствоведы. Но этого парня я люблю. Он приходил сюда ещё тогда, когда я учился в старшей школе. Он, наверное, сейчас выпускник. Отойду на минутку поздороваться. Этот малыш его парень? Чонгук искренне надеялся, что в его голосе не сквозило чувством разочарования, когда он выдохнул: — Я не знаю. — Бля, эта Куба либре хороша. Видишь? Я могу здраво оценивать. — Эта Куба либре хороша, потому что там нет лайма.       Он пропустил момент, когда Намджун забавно встал, скатившись со стула вниз, ведь уже несколько заказов ожидали своей очереди. К тому времени, когда у него появилась свободная секунда, чтобы отдохнуть, Намджун уже разговаривал с Юнги, на шее которого висел очень пьяный парень с копной лиловых волос и в рваных шмотках. Юнги посмотрел на него со скверной ухмылкой. — Парень Пьян, — сказал Намджун Чонгуку, вернувшись обратно, — пьян с большой буквы «П». Если бы я был при исполнении, я бы послал его домой. — Он выглядит так словно хочет эту «П», — пробормотал Юнги. Тэхён попытался ударить его, но промахнулся: — Да, мать твою, я хочу эту «П». Вот, твою ж нахуй, нахера я попёрся сюда с тобой. — Значит, не парень Юнги. Чонгук поймал себя, что улыбается. Голос парня был на удивление глубоким для такого миленького личика. — Я, ебать, — он поймал взгляд Чонгука, — уах. Как тебя зовут? — Чонгук? — Ебать, ты милашка.       Чонгук запнулся и покраснел. Он не был и в половину таким же милым, как Тэхён. Последний уставился на него, не моргая с широко распахнутыми глазами и слегка приоткрытыми идеальными губами, которые растягивались от удивления всё больше и больше по мере того, как он всё сильнее и сильнее повисал всем своим весом на Намджуне. — Послушай, малыш, — сказал Намджун, пытаясь сбросить руки Тэхёна со своей шеи. — Это реально льстит и всё такое, но я вроде как не заинтересован в мужчинах. Тэхён оторвал взгляд от Чонгука: — Оууу, что? Никогда даже не хотелось попробовать? — Он пробовал, — сказал Юнги. — Юнги, пожалуйста, не говори такого на людях. Народ меня здесь знает. — Нет никакой причины стыдиться этого. Боже. — Я и не стыдился бы, если бы не твоё участие. — Оу. — Ты трахался с Юнги, — выпалил Тэхён. — Окей, больше не заинтересован. — Он отпустил шею Намджуна и навернулся со стула. — Ебал я в рот помогать тебе, после этого дерьма, — сказал Юнги.       Намджун задумчиво уставился на него сверху вниз, его обездоленная фруктом Куба либре путешествовала по направлению к его губам: — Я бы помог тебя подняться, но, думаю, ты снова свалишься со своего стула. Ты уверен, что достаточно взрослый, чтобы напиваться? Ты выглядишь тут не старше Чонгука, а ему восемнадцать. — Тэхёну двадцать. — Не говори этого здесь при нас! — сказал Чонгук. — Почему нет? Тебе восемнадцать. — Я всё ещё обязан вышвырнуть его отсюда. — Я нет. Я не при исполнении, — сказал Намджун. — Как ты вообще здесь работаешь? — спросил Юнги у Чонгука. — Всё абсолютно легально так долго, пока я ничего не пью там, где меня могут вычислить. Я всё ещё могу смешивать напитки и делаю это достаточно хорошо, остальное их не заботит. Тот парень… — Тэхён. — …вон там с сиреневыми волосами пьяный в стельку, и если он не сможет доказать, что ему двадцать один, я должен буду тут же его вышвырнуть. Он что обнимает ножку бильярдного стола? — Расслабься. У него есть ксива. Правдоподобно доказывающая обратное.       Чонгук ушёл. Он перестал контактировать с группой в течение оставшегося вечера, кроме тех случаев, когда подносил им напитки, потому что, по какой-то причине, он действительно не хотел выгонять Тэхёна. У него обычно не было с этим проблем, но он наблюдал, полностью пленённый тем, как Тэхён пытался двигаться словно в танце у пилона напротив кирпичной стены, испортил чью-то игру в пул, а затем провёл добрых пять минут, имитируя длиннохвостого попугая, и парень не мог заставить себя выбросить того за дверь. Юнги казался отменно невозмутимым ко всему происходящему. Намджун выглядел совершенно обескураженным. — Он не настолько пьяный, — сказал Юнги Чонгуку, когда тот вручил ему ещё одну бутылку пива. — Он такой всё время. — Охуеть. Чего? — Он довольно сексуально озабоченный, и я пытаюсь найти ему кого-то, с кем можно развлечься. Ты ему нравишься. Хочешь забрать его домой сегодня ночью? — Что за нахер? Нет! — Не нравятся те, что с членами, хах? — Не нравятся те, что пьяные! С членами у меня всё в порядке! Юнги окинул его оценивающим взглядом, словно сам не прочь был забрать его домой, потом покачал головой: — Не. Слишком молодой.       Чонгук решил спрятаться в подсобке на какое-то время. К тому времени когда он вышел, двое других, будто из СКИиД, парней, как раз выносили Тэхёна за дверь. Намджун последний раз махнул ему поверх головы Юнги и пошёл вместе с ними. Ему было очень жаль, что парни уходили. Остаток ночи был довольно обыденно утомляющим, из-за полного отсутствия лавандовых волос и ослепительных улыбок.