City of Trees

      Август закончился, и Чонгуку исполнилось девятнадцать лет, которые он отпраздновал без лишней шумихи. Намджун вручил ему несколько бутылок ликёра. Его мама подарила ему огромный запас продуктов и чистящих средств, а затем позволила позаботиться о своём напитке. Они задержались допоздна в его гостиной, разговаривая. — Тебе следует завести подружку, съехаться вместе, она бы помогала тебе тут и составила компанию. Жильё достаточно большое для двоих, — сказала она, — я бы хотела, чтобы ты вернулся домой и смог помогать мне. Это место легко подойдёт и для трёх человек, как по мне, оно немного роскошное. — Дружка. — Что? — Мне следует завести парня. Она моргнула пару раз: — Повтори-ка это для меня, дорогой. — Я гей. Он дал ей минуту, чтобы переварить информацию, а сам спокойно пригубил собственный напиток. — Серьёзно? — спросила она. — Ага. — С каких пор? — Я «вышел из шкафа» после окончания школы. — Никогда бы не назвала это подобным образом, — сказала она, покачав головой, — и ты не сказал мне. Это обидно. Почему нет? — До сих пор к слову не приходилось. Не то чтобы я не хотел, чтобы ты знала или что-то вроде того. Просто я не часто говорю об этом. Женщина медленно поднесла свой бокал к губам и не опускала его какое-то время. — Ты в порядке? Выглядишь немного расстроенной. — Я беспокоюсь о тебе, милый. Думаю, быть геем сложно. Наверное, не то чтобы я знала. Я просто хочу, чтобы твоя жизнь была проще моей. И я бы хотела, чтобы ты рассказал мне, пока ещё рос под моей крышей. Чонгук поставил свой коктейль и кинулся, чтобы обнять её: — Прости. Не думал, что это так важно. Прости, что заставил тебя беспокоиться. — Моя обязанность — беспокоиться о тебе. Они сидели в полутьме гостиной несколько минут, просто обнимаясь, пока его мама не заскулила: — Ты собираешься усыновлять детей? Я надеялась на внуков. Чонгук рассмеялся: — Мне восемнадцать, мам. Я имею в виду девятнадцать. У меня даже ещё нет парня. Понятия не имею. Спроси меня лет, к примеру, через восемь. — У тебя когда-нибудь был парень? Он покачал головой. — Мой маленький Чонги всё ещё девственник? — спросила она, хихикая. Он немного дёрнулся: — Какой неудобный вопрос, ма, — сказал он, прячась за своим напитком. — И нет, уже нет. — Чонги! Предохраняйся! — она замахнулась стукнуть его подушкой, и ему оставалось только допить свой бокал и сбежать от неё. — Завтра работа, — сказала она через час, зависнув у двери. Его мама по-прежнему была в униформе «Мейси» и со своей дамской сумочкой. — У меня новенькая работает в детском отделе и ещё ничегошеньки не умеет, так что завтра днём буду следить за ней. Ты счастлив, Куки? Он пожал плечами: — Я не несчастен. Я справляюсь. В баре круто. Она сочувственно состроила ему милую рожицу. — Честно говоря, мам, я думаю, что тебе сейчас хуже, чем мне, и ты по-прежнему помогаешь платить за мою аренду, поэтому хоть немного расслабься. Когда-нибудь скоро я смогу помочь тебе с арендой.       Женщина обняла его, и тот обнял в ответ, положив свой подбородок на её макушку так, как раньше делала она. Она стала намного ниже его. Он почувствовал себя чудовищем Франкенштейна. — Мне тоже нужен парень, чтобы помогал мне, — пробормотала она, — настоящий. Не как твой отец-бездельник. — У меня есть друг по имени Намджун, с которым я мог бы тебя познакомить. Он — вышибала в баре, в котором я работаю, поэтому, если ты не против татуировок… — И сколько ему? — Через пару недель исполнится двадцать два. Хмыкнув, она шлёпнула его: — Дети. Все вы. А сейчас я пошла спать. Скоро увидимся, дорогой.