Ученик с последней парты

15 февраля       Казалось бы, сейчас в жизни Итана наступили его лучшие деньки, он мог бы наслаждаться вечерним небом сквозь стекло машины и не думать ни о чем, он мог бы слушать музыку и она должна была бы ему казаться красивее, чем она есть, он мог бы часами ощущать на своей коже теплое дыхание, не боясь, что это вдруг прервется. Итан должен бы быть безмерно счастлив. Хотя так оно, конечно, и было. Было почти. Он чувствовал какое-то странное назревающее чувство грусти, первый раз он проснулся с этим чувством дня четыре назад и с тех пор оно не покидало его. Вот уже на протяжении нескольких дней он смотрел на все, что его окружало и становилось до безумия тоскливо, мир как будто потерял внезапно краски. Небо казалось уже не таким розовым, музыку хотелось выключить, а вместо теплых объятий, будто должна быть холодная одинокая постель. И почти каждую секунду, что Итан был трезв, он думал о дозе, эти мысли казались невыносимыми до трясучки. Теперь для него не существовало большей радости, чем шприц в вене и сладкое накрывающее чувство.       Окно было чуть-чуть приоткрыто и ветер гладил черные пряди, ненавязчиво играла музыка, утомленный взгляд провожал заснеженные крыши домов. «Поскорее бы уже», — судорожно думал Итан, нервно дрыгая ногой. — Ты чего? — вдруг спросил Рэй. — А? — Нервничаешь? — Нет, просто.       Итана сейчас раздражала любая мелочь, он старался сдерживаться, чтобы не обидеть Рэя, хотя если честно, ему хотелось попросить того отстать и не задавать ему никаких вопросов. Безусловно Итан нервничал, но не так, как люди нервничали перед важным собеседованием или выступлением, это совсем другое. Кто-то, кто сильно желал дозы понял бы его без слов.       Итан искусал уже все губы, черт, эта музыка была просто невыносима сейчас, она как будто проникла в мозг и стучала по черепушке, как по барабанам. Райт потянулся к кнопке и сделал потише, словив недоуменный взгляд Циммермана. — Хочется посидеть в тишине. — С тобой точно все в порядке? — Да, сказал же, — прошипел Итан. — Можно побыстрее?       Рэй, как покорная лань, переключил скорость и в момент дома превратились в расплывчатые пятна. Итан облокотился головой об стекло и вздохнул, он бросил взгляд на руку Рэя, которая так и просила погладить ее. Пальцы Райта медленно поползли к цели, но на середине пути остановились и попятились назад. Итан счел это странным, все-таки он не робкая девчонка, чтобы так делать, да и отношения у них не такие романтические.       Когда машина остановилась перед домом, совсем чуть-чуть не доезжая до него, и фары потухли, Итан приободрился, он жаждал поскорее выскользнуть. Предупредив Рэя о том, что он ненадолго, Райт вышел из машины на холодную улицу, мурашки судорожно забегали по телу. Свет горел в окнах, а это значило, что родители дома, разумеется, а где им еще находиться? Они нечасто куда-то выбирались в принципе, Итан ловил себя на мысли, что он совсем ничего о них не знал, впрочем как и они о нем. Он не знал были ли у них друзья, какое у них любимое блюдо, фильм или книга, не знал о чем они мечтали, почти ничего не знал о их молодости, лишь малые отрывки. Это катастрофа, когда между родителями и детьми такая пропасть, что ни те, ни другие не знают элементарных вещей друг о друге.       Итан зашел домой и тут же в коридоре столкнулся с неодобрительным взглядом отца, демонстративно хмыкнув, тот пропал из виду. Райта удивило даже не то, что тот на него косо взглянул, а то, что Альфред ему ничего не сказал. Как-то странно, но неважно, сейчас главная цель — незаметно взять деньги и свинтить поскорее. — А ты чего так поздно? — спросила Кэрол.       Игнорируя Кэрол, он прошмыгнул наверх и сделал вид, будто заперся у себя в комнате, показательно хлопнув дверью. На самом же деле он тихими шагами, будто мышка, крался к кабинету Альфреда. Очень опасно, Итан словно захотел поиграть с лезвием ножа. Без труда открыв двери, Райт прошел внутрь, оставив за собой небольшую щелку, и направился к сейфу. Опрометчиво, Альфред почему-то никогда не запирал двери в свой кабинет, хотя Итан ни раз слышал от других, что в их семьях наоборот. И непонятно, что это? Доверие? Не похоже на него. Скорее он просто не ожидал такого, Кэрол не стала бы лезть — ей там нечего делать, а Итану, по его мнению, тоже.       Единственным источником света в кабинете был телефон Итана, которым он светил на циферки на сейфе, набирая код. Открыв сейф, он, как и всегда, не жалея, взял пару сотен баксов. Эти хрустящие зеленые купюры сводили его с ума, ведь только они означали продолжение счастья. Но вдруг послышались шаги наверх, Райт вздрогнул и захлопнул сейф, он случайно выронил баксы и трясущимися руками начал собирать их в кучу, пряча в карман, мысленно он уже проклял себя. Выйдя из кабинета, он встретился с непонимающим взглядом Кэрол, Итана как кипятком ошпарило. Взгляд его сделался застывшим, полным ужаса, он даже забыл как дышать, грудь будто сжали тиски. — Ты что там делал? — спросила она. — Я могу объяснить, — волнительно пролепетал Итан.       Кэрол опустила взгляд и увидела торчащие из кармана банкноты, она нахмурилась и после злобно посмотрела в синие глаза. Райт был готов провалиться сквозь землю от своей глупости и неосторожности, по телу пошел тремор. Если Кэрол позовет Альфреда, то Итану конец. Он и представить не мог, что с ним мог бы сделать отец, хотя нет, мог. Альфред его непременно закопал бы на заднем дворе, предварительно разбив бы все, что только можно. Райт беззвучно шевелил губами, словно рыба, а мать продолжала глядеть на него злобным, стеклянным взглядом. — И давно ты стал вором? — кивнула на карман. — Мам…       Оправдываться было бесполезно, да и невозможно, мысли закрутились в переполох, Итан так растерялся, что не мог придумать ничего путного. — Я спрашиваю: давно ты воруешь? — Я не вор. — А что это тогда? — Давай поговорим. — Ты глухой? Мне отца позвать? — Нет-нет, пожалуйста, — испуганно говорил Райт. — Зачем тебе деньги?! — Ты можешь не орать? — прошипел Итан, взяв Кэрол за руку и заведя к себе в комнату, заперев дверь на замок. — Ты что делаешь?! — Давай успокоимся. — Объясни мне, в чем дело? — напористо требовала она.       Итан прижался всем телом к двери, оно стало каменным, ладони сжались, он глубоко вдохнул и выдохнул, пытаясь успокоиться и начать трезво мыслить. — Я объясню, только пообещай не кричать. — Как мне не кричать, когда ты воруешь у родителей?! — раскинула руки в стороны. — Мам! Я попросил тебя, просто выслушай меня. — Я не знаю как ты можешь оправдать подобное. Сколько ты взял?       Похоже что-то пытаться объяснять было бессмысленной затеей, Кэрол всячески перебивала Итана и не была настроена на адекватный диалог. Ну, собственно, на какую адекватность Итан надеялся, прожив почти восемнадцать лет под крышей с человеком, который не имеет собственного мнения и бегает за мужиком с садисткими наклонностями, будто собачка? — Долларов сто… — аккуратно, переходя на шепот, сказал Райт. — Сколько?! — вскрикнула Кэрол. — А ну-ка иди сюда!       Она в эту же секунду двинулась на Итана, тот попятился от двери куда-то в бок, но Кэрол не планировала останавливаться, она попыталась вывернуть карманы, но Итан крепко сжал ее плечи. — Отдай сюда! — Мне нужны деньги. — Дай сюда! — Я не могу, ты слышишь? Дай мне сказать. — Я не хочу ничего от тебя слышать!       Итан сильнее сжал ее плечи, ибо та не унималась, он толкнул ее на кровать и бросил на нее взгляд, полный свирепости. Он точно был готов ее сейчас придушить, если она не заткнется ежесекундно. — Я сейчас позову… — Ты, блять, адекватная вообще? — Что?! Ты как со мной разговариваешь? — А как с тобой по-другому, если ты не хочешь слушать? — Потому что я не хочу ничего слышать от тебя, я не понимаю, кого я вырастила? Ты посмотри на себя. — Началось… — Ты выглядишь, как чучело, а теперь и это. Мне стыдно за тебя. — М-м, — улыбнулся. — Воровать в собственном доме, тебе в голову вообще ничего святого не лезет? Это позор. — Так начните давать мне деньги, я не буду воровать. — А, тебе все мало. У тебя уже шкаф скоро развалится от дорогих шмоток, а тебе все мало?! Ты вообще тогда больше ничего не получишь. — Причем здесь шмотки вообще? — Притом, тебе все покупается по первому требованию.       Итан только и мог, что усмехаться на эти реплики. Ну да, начали покупаться, но начали покупаться только тогда, когда Итан начал давить на Кэрол, а та в свою очередь приседать на уши Альфреду. А до этого новые вещи в лучшем случае покупались раз в года полтора, если не больше и то, на них жадно экономили, боясь потратить на сына лишнюю копейку. — Так хорошо же, зато перестал в обносках ходить. — Я просто в шоке, а ты когда-то ходил в обносках? — Ну когда вещи покупаются раз в несколько лет. — Носить потому что нормально надо. Я еще раз повторяю, верни то, что взял. — Я не буду возвращать. Мне нужны эти деньги.       Кэрол уже сгорала от злости, прямо как раскаленный метеорит. Ее губы были сжаты, а брови нахмурены так, что создавали над глазами злую тень. — Мало тебя били, — повела головой. — Ну да, надо было вообще давно меня убить или в психушку сдать, я же выродок, забыла? — Это все влияние твоих друзей. — Не неси бред, пожалуйста. — Раньше ты таким не был. Смотреть на тебя противно, поскорее бы уже съехал. — Да съеду я, не волнуйся, могу прям щас уйти. — Выметайся, никто не держит. — Хорошо.       Итан снял рюкзак и начал беспорядочно заполнять его вещами, он был отвернут от сидящей на кровати Кэрол, на его лице была отпечатана грусть. Если честно, хотелось заплакать. Хотя он и привык уже к такому, но в некоторые моменты подобное очень сильно било по эмоциональному состоянию. Это было так больно слышать от, казалось бы, родного тебе человека. Больно, что ему противно от тебя и он не хотел тебя выслушать. Ему всегда не хватало искреннего тепла, а не натянутой улыбки и фальшивых семейных ужинов, которые проходили только потому, что так приказал Альфред, а не потому что этого хотели все.       Итан застегнул рюкзак, вышел из комнаты, попутно забежав в ванную и прихватив зубную щетку, он спустился вниз и быстренько оделся. Фигура Кэрол нависала над ним, сверля властным взглядом. Наконец, Итан вышел из дома, а вслед себе услышал лишь последнюю фразу, которая его добила: «Можешь не возвращаться».       В голове не укладывалось, как собственная мать могла кричать такое сыну вслед. Если честно, сама Кэрол до конца не поняла для чего она это крикнула. Наверное, чтобы самоутвердиться? Кэрол закрыла дверь и тяжело вздохнула, на сердце было неспокойно, пройдя мимо Альфреда, она устремилась в одинокую комнату, но ее заставил остановиться вопрос. — Куда он опять? — …Да так, ночевать к кому-то пошел, — неожиданно сама для себя произнесла она. — А не часто ли он шарится по друзьям? — Не знаю, — пожала плечами. — Он же молодой. — Мне кажется ты ему слишком много позволяешь. — Но… — Распустила ты его. — Почему только я? — А кто еще? Мне некогда воспитанием его заниматься, я работаю.       Кэрол не знала, что ответить на это, поэтому спокойно удалилась из гостиной, погруженная в собственные думы. Она совершенно себя не понимала, разве она хотела кричать на него? Нет, Кэрол вообще не любила конфликты. Но в тот момент, она как будто не могла себя контролировать, будто изо рта крики вырывались сами. В голове у нее проскочила мысль сожаления о сказанном и невыслушанном.       Кэрол любила Итана, очень любила. Когда его не было рядом, она скучала и с нетерпением ждала его возвращения домой, но когда Итан приходил, то ее как будто подменяли. Она старалась быть заботливой и хорошей, но получалось только казаться. Часто Альфред ей говорил о том, что она слишком мягкая с Итаном, тем самым побуждая ее быть резче.       Ноги сами несли ее, Кэрол набросила какую-то тепленькую то ли кофточку, то ли куртку и вышла в гараж, она направилась к стеллажу и начала усердно копаться, что-то выискивая среди пыльных книг. Она достала огромный альбом, открыв его, ее встретила фотография маленького мальчика со смоляными волосами, тут же вызвав на ее лице приятные эмоции, она пальцем погладила его щечки. Кэрол стала медленно перелистывать альбом, внимательно вглядываясь и окунаясь в махровые воспоминания. Вот Итан бегал по гостиной в миниатюрных ботиночках, наивно улыбался миру и глядел на все окружающее чистыми глазами, а сейчас его и не узнать. А вот, например, их совместная фотография с его любимой покойной тетей Хильдой. Да, Кэрол помнила, что он ее, кажется, любил больше, чем кого-либо, души в ней не чаял и это было взаимно. Итан всегда так радовался ее приходу и беспрерывно рыдал, когда той приходилось уходить. Кэрол знала, что Хильда заменяла ему мать и была гораздо ближе к нему. И хотя осознание того, что она упускала годы собственного ребенка, оно было, но кто знал, почему Кэрол этому никак не препятствовала. Возможно ей было это удобно, ведь тогда еще она была совсем молоденькой и ветер в голове гулял.       Кэрол на самом деле часто думала о том, что она чего-то не успела в своей жизни или совершила какую-то радикальную ошибку, ведь она заточила себя в четыре стены и вышла замуж за тирана не по своей воле. Она вообще не хотела такой жизни, не хотела так рано рожать. Хотя нет, хотела, но точно не от этого человека, хотя и о рождении Итана она не жалела.       Будучи совершенно скромной девочкой в свои шестнадцать, она очень нескромно любила своего соседа, который был старше ее на года эдак на два-три. В ее памяти до сих пор ярко отпечатались его русые, чуть завивающиеся волосы, крепкое тело и ошеломительная улыбка, что подкашивала ноги. Кэрол могла нарезать овощи и порой с внезапно нахлынувшей тоской начать смотреть в окно, окунаясь в ночи, когда она перелазила через похожее окно и сбегала навстречу теплым объятиям в окружении звездной пыли, когда кожа становилось гусиной не от прохладного летнего ветра, а от столь желанных прикосновений. Она гуляла ночами напролет, забив на учебу, держалась за руки, убегала вместе с ним от ветра навстречу неизведанному, могла танцевать под стрекотание кузнечиков и нырять вместе с ним в воду, ощущая себя свободной русалкой. Тогда она чувствовала себя самой счастливой и любимой на свете, но, как известно, счастье не может просто так длиться вечность.       Ее мамаше категорически не нравился тот юноша, она устраивала многочасовые тирады Кэрол о том, какой он плохой и недалекий, что это не ее уровень, что ей нужен совсем другой человек, выше по статусу. Она запрещала Кэрол общаться с ним, запирала насильно дома, заставляя просиживать за уроками, но такое не могло помешать вселенской любви. Поэтому в семнадцать случилось то, чего никто не ожидал, Кэр забеременела. Она была совершенно растеряна и не знала, что делать, сказав об этом ему, она услышала то, что хотела бы услышать любая. Он обещал, что все будет хорошо и они обязательно вырастят ребенка, но от мамы, к сожалению, секрет утаить не вышло.       И вот, выскребав из себя все остатки живого, черная полоса на этом не спешила кончиться. Будто бы на радость своей матери он пропал, вот совсем пропал, как будто его никогда и не существовало, не оставив даже никакой записки. Поговаривали, что он уехал учиться в престижный университет, но разве мог ее любимый так поступить? Кэрол не переставала надеяться, что это не конец, а время шло, мать наседала с каждым днем все больше и больше, напоминая о том, как Кэрол опозорила семью. И чтобы этот ад прекратился, не выдерживая, уже в свои девятнадцать Кэрол крутилась перед зеркалом в пышном белом платье. Она пыталась уверовать себя, что любит безумно, но с каждым годом лишь подтверждалось то, что путь к алтарю был ошибкой. Так, сбежав из одного ада, она попала в другой, но ко всему можно привыкнуть. И, вроде бы, иногда у нее бывали бурные всплески любви к Альфреду, но они никогда не сравнятся с тем, что она чувствовала в юные шестнадцать. А потом через четыре года пришлось родить Итана, ибо каждый из родственников наседал на Альфреда, а тот, в свою очередь, на Кэрол, что пора бы уже, ведь годы идут и они не молодеют.       Кэрол потерла лицо и слезинки выступили, она столько всего в жизни потеряла. Она пропустила взросление собственного ребенка, о чем ей стойко напоминали их редкие совместные фотографии. Она променяла свое время на плиту и сковородку, так ничего в жизни и не увидев, а упущенное не вернуть. Всю свою жизнь она провела под крышей манипулятора, боясь сказать тому лишнее слово, потратила силы на то, чтобы заставить себя полюбить, чего так и не вышло. В Кэрол давно умерло счастье и та юношеская непосредственность, ведь она променяла это на мнимую стабильность.       Тем временем, пока Кэрол заливалась слезами утраченного, Итан не планировал упускать важное, целуясь под светом тусклого фонаря, хотя в эту же секунду думал о том, как вколит себе дозу фентанила. — Могут увидеть, — Рэй отстранился. — Ладно-ладно, поехали тогда.       Машина чуть забуксовала в снегу, но все же устремилась вперед. Огибая улицы, Рэй ехал в тот самый неблагополучный район. — Она сильно орала? — Ну так, бывает, конечно, и хуже. — Как-то странно, что она ни с того, ни с сего. — Ну-у-у, они же у меня странные, — нервно улыбнулся.       Итан рассказал все, кроме того, что он своровал деньги. И непонятно, можно ли это было считать враньем или легкой недосказанностью? Но ведь смысл сказанного вообще в корне менялся, Итан выставлял себя невинной овечкой, на которую дома орали просто ни за что. Но, узнай Рэй правду, то кто знает, какая была бы реакция.       Поскольку расстояние для машины это небольшое, то вскоре приличные дома начали сменяться бедными и обшарпанными, сугробы густо лежали на тротуарах. Машину провожали дешевые вывески стриптиз-баров и пабов. Хотя этот район и был худшим в городе, присутствовала в нем какая-то своя особая атмосфера, которая уединяла и ее хотелось прочувствовать. Зайти в один из таких баров, навернуть стопку дешевого пойла, а потом глазеть на то, как симпатичная брюнетка извивается под попсовую музыку и ее запах липнет к десяткам похотливых рук дураков. — А почему вы с Кейт тусуетесь именно здесь? — Кейт неподалеку живет. — Райончик стремный, не боишься? — А чего мне бояться? Кейт всех знает, поэтому все ок. — Мне кажется она какой-то мутной. — Для меня уже норма тусоваться со всякими мутными типами, — Итан улыбнулся, пихнув Рэя в плечо. — Значит я мутный тип? — улыбнулся в ответ. — Я этого не говорил. — Кстати, помнишь ты хотел послушать, как я пою? — Да. — До сих пор хочешь? — Ну конечно. — Тогда приходи на выпускной. — Ты будешь выступать?! — удивленно покосился Итан на Рэя. — Ага, еще и на гитаре играть, — весело повел бровями. — Тебя заставили? — Сам захотел. — Ты же обычно не участвуешь в школьной жизни, — приподнял бровь. — Обычно да, но хочется, чтобы этот день запомнился. — М-м.       Итан замолчал на минуту, а потом вдруг решил задать странный вопрос, который Рэя не очень порадовал. — А ты уже решил с кем пойдешь на выпускной? — Че? — Ты же кого-то будешь приглашать. — Нахуя? — Один пойдешь? Все ведь с парами будут медляк танцевать. — А ты кого-то звать собрался? — Пока не знаю, наверно. — М-м, ну понятно, — усмехнулся. — Я же не могу пойти с тобой. — Да, блять, это понятно, но почему нельзя пойти одному? — Странно это. — Ну раз так хочется, то зови, я один пойду. — Ты обижаешься? — Не, мне похуй. — Давай только ты мне настроение портить сейчас не будешь? — Ты сам себе его портишь. — Ну да, — кивнул.       Итан уставился в окно, почему-то ему зачастую так хотелось Рэя как-то уколоть и спросить что-то, что непременно разозлит его. Ему нравилось наблюдать за реакцией, ведь это так приятно знать, что человек принадлежит теперь только тебе. Но вот Циммерману в такие моменты было вообще не приятно, ему было обидно, что Райт постоянно пытался вывести его из себя и будто бы всем видом показывал, что их встречи ничего не значат. Рэй еще никогда не чувствовал себя таким живым, но смысл будто бы во всем видел лишь он. Он был по-настоящему влюблен в Итана, но все еще боялся признаться в этом, поэтому предпочитал себя вести отстраненно, что получалось крайне плохо.       Наконец, подъехав к месту назначения, Итан безмолвно вышел из машины, оставив Рэя наедине с мыслями, он устремился к двери, уже предвкушая столь желанное удовольствие. Войдя в разноцветный бардак, Итан зашагал быстрее. Увидев Кейт в одиноком углу, он безумно обрадовался и полез обниматься к ней. — О-ой, ну хватит, — произнесла она. — Как отдохнул? — Заебись, но соскучился. — По мне? — По игле, — улыбнулся. — Все ясно. — Да шучу, по тебе тоже. — Ты ночевал с ним? — Да. — Да ладно?! И как все прошло. — Отлично. — А подробнее? — Все было. — Че?! Прям вообще все?! — Ну почти. — Черт, я не верю! Вы теперь встречаетесь? — Не уверен, что да, но он, походу, именно так и думает. — Итан, ты че совсем придурок? — Не-а. — А я думаю, что да. Ты сам хоть слышишь себя? — Я просто не романтик, не верю я ему. — Ага, ну да, чувак до тебя только по телкам был, а теперь ты ему не веришь… Ну точно придурок! — Ну и че, это же Рэй, а это тоже самое, что и непостоянство. — Я вообще не понимаю, почему ты о таком думаешь, когда должен радоваться. — Так я и радуюсь. — Оно и видно… — Ладно, давай закроем тему.       Кейт насупилась, иногда Итан ее сильно подбешивал, что она была готова точно зарядить ему по лбу ложкой. Райт и сам понимал, какой он сложный и раздражающий, но ничего поделать со своим характером не мог, какой есть. — Меня мамка спалила, кстати. — В смысле? — недоуменно взглянула на него Кейт. — Она знает, что я деньги ворую. — Как она спалила? — Выходил из кабинета отца, а она стояла. Чуть со мной не подралась, в итоге из дома выгнала. — Пиздец… — Да. — А сколько ты взял? — Ей сказал, что сотку. — А на самом деле? — Шестьсот. — Пиздец… Мне кажется ты перегибаешь палку. — С чего бы? — Столько воровать, даже для меня слишком. Пожалей своих родителей. — Ты сейчас шутишь? Почему я должен их жалеть? Ты так говоришь только потому, что у тебя предки столько не получают. — Итан, я хоть и законченная наркоманка, но совесть у меня есть. — Наркоман и совесть — противоположные вещи. — И все же. — Давай только ты не будешь мне нравоучения читать? Я просто уже хочу уколоться и забыться.       Кейт пожала плечами, а после они направились к Брэду, заставив того нагревать ложку. Итан, наблюдая за процессом, уже весь искусался и исчесался, он не мог уже ждать, вены просто умоляли его вколоть вещество. Наконец, когда все было готово, Итан пережал руку и самостоятельно ввел дозу. Самый лучший момент в его жизни наступил, теперь можно расслабиться и упасть в пучину наслаждения. Глаза закатились и трезвость проводил блаженный вздох, как же это было невообразимо!       И хотя вены уже и так были изнасилованы, он был готов вколоть себе еще спустя пару тройку часов, это состояние было нельзя ни с чем сравнить, это будто бы высшая точка наслаждения, дальше только смерть. В принципе так оно и было, но риски умереть того определенно стоили.       Пока Итан уплывал в космос, некто, цокая каблучками по, очищенному от снега, тротуару, всматривался в одну очень интересную фотографию и не мог поверить своим глазам. — Я просто в шоке... — Да, я тоже, — поддержала подружка. — Поверить глазам не могу. — Типа знаешь, я ожидала все, что угодно, но только не этого. Парни ахуеют. — Ты хочешь им показать? — Ну конечно, — коварно улыбнулась. — А как такое не показать? — Ты испортишь жизнь ведь. — Ну и что? Мне же испортили. — Так ты сама виновата… — Ты сейчас серьезно? Ты мне подруга или кто? — Подруга, конечно, но так поступать паршиво. — С каких пор ты стала такой целомудренной? Они мне никто. — Ну да, но я бы не стала. — Успокойся, мне ничего не сделают. — Да я не об этом. — Ой, похер, если честно… — Хотя ты права, какая нам разница?       Русая пожала плечами, не любила она влазить в конфликты, тем более, когда их начинала ее подруга. Паршиво, когда кому-то пытаются испортить жизнь, а ты не можешь этому никак поприпятствовать, прямо сейчас ее подружка шла и замышляла, как завтра она покажет злополучную фотку каждому, а она не могла просто взять и отобрать у той телефон, стерев весь компромат.       Она чувствовала себя также неприятно, как чувствовал себя сейчас Рэй, вот только он не знал, что завтра будет еще хуже. С Итаном ему было одновременно и сложно, и просто. Он был слишком непредсказуем, чтобы понять его натуру, с таким Рэй никогда еще прежде не сталкивался. Сложно, когда человека хочется заобнимать до смерти, но в тоже время послать далеко и надолго, хотя первое всегда было превыше. В такие моменты Рэй пытался абстрагироваться и погрузиться в музыку, сливаясь с ней, но порой это не помогало и он все равно думал о плохом. Как же неприятно, когда ты отдаешь человеку себя полностью, а он тебе не верит, хотя у того и есть на это основания, но ведь Рэй же в корне поменялся ради него, но, видимо, Итану этого было мало.       Рэй чувствовал себя абсолютным дураком из-за своих несоизмеримых чувств, но ничего поделать не мог. Этот чертов Итан сводил его с каждым днем с ума, но самое интересное, что Рэй этому безумно радовался. От одной улыбки Райта Циммерман будто бы терял рассудок и ощущал себя безумно пьяным, это не описать словами, какая радость у него полыхала внутри при виде него, а какая скука одолевала его тогда, когда Райта не было рядом. «Поскорее бы уже увидеться», — подумал Рэй, заваливаясь на кровать и утыкаясь носом в подушку.