Встав на начало

      Рождественские каникулы одни из самых приятных в учебном году. В окрестностях Хогвартса выпадает снег, все вокруг белое, чистое и холодное; дети отправляются домой, в тепло и уют, где их ждут любящие родители, горы подарков, конфет и семейное счастье.       Том любит Рождество, на рождественскую неделю он всегда остается в Хогвартсе, празднует в компании не уехавших ребят и учителей, раскрывает подарки от друзей. Это тот праздник, когда он может почувствовать себя свободным от надоедающих людей.       В этом году осталось мало студентов: трое с Гриффиндора, пятикурсник с Пуффендуя и Том. Вот и все, кто не поехал домой. Домом же для Тома стал Хогвартс: с первого взгляда на величественный замок, светящийся изнутри; после праздничного ужина; после первой ночи на мягкой кровати в подземелье Слизерина. Хогвартсу понадобилось всего мгновение, чтобы очаровать и занять особое место в детском обозленном сердце, что за одиннадцать лет не смог сделать приют Вулла. Поганое и ненавистное место, в которое, к сожалению, всегда приходится возвращаться. Там он странный мальчишка, которого все тихо ненавидят и боятся. Но в Хогвартсе…       В Хогвартсе Том талантливый и умный студент, отзывчивый друг, прекрасный дуэлянт, очень способный и сильный волшебник, и, так, просто любимчик всей школы независимо от возраста и факультета. Все им восхищаются, уважают, а как же льстят слова профессоров, души не чаящих в таком прекрасном мальчике, подарке Мерлина и Морганы. Он популярен, каждый желает оказаться в его окружении, обратить на себя его внимание, словить его взгляд. Друзья дорожат им и любят еще сильнее, ежели бы он с ними даже не общался. Том интересный, разносторонний, отличник, с ним очень выгодно дружить по многим причинам, в которые входит помощь не только с домашней работой. Один из близкого круга общения, Арктус Блэк, настолько жаждет банального присутствия рядом с Томом, что настойчиво отказывался ехать домой на Рождество, клялся чуть ли не с Обетами, а все ради того, чтобы насладиться обществом Тома. Конечно, письмо матери, настоятельно просившей сына приехать на семейный праздник, пресекло все его пылкие речи, не давая альтернатив. Розье, Лестрейндж и Мальсибери еще долго подтрунивали над расстроенным другом, изображая то его выражения лица, когда тот еще только читал первые строки.       К сожалению, а может и к счастью, праздники не длятся вечность, всего понемногу, развлечениям должно знать меру. Том и так побездельничал в эти рождественские каникулы, позволяя себе неприемлемые в учебное время безделье и лень. Домашние задания делаются сразу же, в день, когда их задали, не дожидаясь последнего срока сдачи, поэтому, в отличие от оставшихся на каникулы в замке гриффиндорцев, он не жертвовал свои выходные на судорожное доделывание накопившейся за первые месяцы работы. В первые дни Том помогал профессору зельеварения, Горацию Слизнорту, с приготовлением зелий, бальзамов, мазей для Больничного крыла, но это быстро надоело, вся эта однообразная работа, одним словом — скукота. Поэтому слизеринец решил попрактиковаться в различных заклинаниях, что вычитал в учебниках курсов повыше его, но так как это каникулы, он решил не напрягать себя сильно и выбрал самые простые, некоторые даже получились, беспокоиться о не вышедших чарах Том не стал, ведь в каникулы ничего серьезно воспринимать не стоит. Да, в общем, это были дни полного безделия. 30 декабря, понедельник. В этот день, вечером, приедут студенты, и Хогвартс вновь наполнится жизнью, детскими голосами, привычной, но очень выматывающей суматохой.       Том надел чистую школьную мантию и решил отправиться сразу в Большой зал, но что-то все-таки подтолкнуло его пойти встречать друзей. Легкая улыбка тронула губы Реддла, когда он представил их радость от встречи с ним, глаза же блеснули самодовольством. Решив сократить путь, мальчик завернул к потайному выходу из Хогвартса, обнаруженному не так уж давно, когда он от скуки бродил по пустынным коридорам замка.       Юношеская тонкая рука с длинными музыкальными пальцами потянулась к уху статуи странного звероподобного волшебника, которого нужно почесать, чтобы он открыл проход, отодвинувшись. Но не успели пальцы хотя бы приблизится к холодному камню, как тот сдвинулся с места, выпуская наружу взъерошенного подростка в легкой мантии. На посиневший от холода нос сползли глупые круглые очки. Зеленые глаза застыли на фигуре слизеринца в ужасе. Сам Реддл не менее сильно был шокирован, чем юноша перед ним: во-первых, кто это? А во-вторых, кто-то еще, кроме Тома, конечно же, знает об этом потайном выходе? — Ты кто такой? — голос Тома раздался в пустом коридоре слишком громко, что вывело незнакомца из оцепенения. — Я…, — незнакомец хотел ответить, но заметил направленную на него волшебную палочку и перевел взгляд на Реддла. И тот воспользовался коротким моментом контакта их глаз, чтобы применить легиллеменцию и успеть прочитать хотя бы поверхностные мысли юноши, стоящего перед ним. «…Вот черт! Ну почему именно он?!» — незнакомец поспешил разорвать контакт. Его глаза бегали вокруг Тома в поисках ответа, который он до сих пор не дал. — Я ученик по обмену…, — начал он неубедительно. — Мне нужно идти к профессору Дамблдору, он меня ждет. «Какая наглая ложь!» — Том сдержал себя, чтобы не рассмеяться лжецу прямо в лицо. — Ты опоздал на четыре месяца, — флегматично продолжил Реддл, решив подыграть незнакомцу, но палочку не убрал. — Да… ,— глаза вновь лихорадочно забегали по мраморным стенам и полу, — сейчас же 40-е… в Европе война… вот, она меня и задержала! Каждое слово было пропитано неуверенностью, но Том решил продолжать подыгрывать. Ему стало интересно, к чему все это приведет. Стоящий перед ним так странно выглядел, и дело было даже не в его одежде, которая, к слову, даже не отличалась от формы слизеринца, разве что была поновее и качественнее, не в его необычном появлении, ни в его виде — взлохмаченные волосы, съехавшие дурацкие очки и это тупое выражение растерянности на бледном лице. Дело больше заключалось в странном чувстве, которое Том пока не смог для себя определить, оно было ново для него. — Хорошо, тогда пошли к профессору Дамблдору, тебя наверняка заждались, — Том махнул свободной рукой, указывая направление. Губы непроизвольно скривились в искренней усмешке. Незнакомец неестественно дернулся то ли от страха, то ли от контраста холодного тоннеля с более прогретым коридором замка. Наблюдать за ним было истинным весельем. Мальчики дошли до покоев профессора трансфигурации в молчании. До праздничного ужина оставалось менее часа, а ученики уже переступили порог школы. Момент был упущен, но эта странная встреча куда интереснее не такого уж и необходимого самолюбования. — Здравствуй, Том, — Альбус Дамблдор уже был одет в праздничную мантию, но для Тома все его яркого цвета несуразные одеяния были одинаковыми. — Что-то случилось? — Да, профессор, — Реддл оглянулся на незнакомца, — я встретил одного переведшегося ученика среди прибывших. Как он уверяет: ему не пришло письмо с точными инструкциями того, что делать по прибытию в Хогвартс. Я вызвался помочь, — Том нагло лгал, как недавно это делал незнакомец, отчего-то все еще продолжая эту глупую игру, усложняя правила их лжи. — Здравствуйте, молодой человек, — по голосу и глазам профессора Том понял, что тот совершенно ничего не знает о «новом ученике». Как интересно. — Профессор, мне остаться? Я мог бы сориентировать нового студента, когда Вы все объясните и распределите его, — удивленный и с паникой в глазах незнакомец таращился на слизеринца, а тот в свою очередь не терпел услышать нелепый разговор. Дамблдор хотел что-то ответить, но тут его взгляд поменялся на понимающий, и он отрицательно покачал головой. — Что ты, Томас, иди на ужин. Все это займет больше времени, чем ты думаешь, — как же всегда претила эта сладкая улыбочка. — Вы правы, сэр. Меня, наверное, уже друзья заждались, — как же Том хотел остаться, но этот раунд проигран. Уходя, мальчик украдкой поглядывал через плечо, наблюдая за тем, как профессор приглашает незнакомца в комнаты. Том пошел в гостиную Слизерина, встретившую его уже непривычным шумом множества голосов. Многие студенты подходили к третьекурснику, здоровались, кратко рассказывали о своих каникулах. Том вежливо слушал, наслаждаясь тем упущенным моментом. В спальне же было намного тише. Соседи Реддла были уже переодеты в школьную форму и тихо разговаривали, сидя на своих кроватях. — Том! — первым вошедшего заметил Блэк, который, сорвавшись со своего места, подбежал к мальчику и сжал в объятиях. — Блэк, — тихо и почти не грозно прошипел Том. Он не любит всякие физические контакты с другими людьми. Когда Реддл был помладше, он всегда косо смотрел на маленьких детей в приюте, протягивающих раскрытые для объятий руки ко строгой Мисс Коул, управительнице приюта, не понимал их желания. — Прости-прости, просто мы так долго не виделись, — Арктус поспешил отойти, виновато улыбаясь. Том сел рядом с друзьями, на кровать Мальсибери. Прервавшаяся беседа возобновилась, только теперь все старались говорить с Томом, желая получить его внимание. Арктус же сидел тихо, пристыженный своим поведением, но нетерпение исходило от него мощными волнами энергии.«Наследник семьи Блэк должен быть сдержаннее как в своих словах, так и в проявлениях эмоций», — набатом гремели слова матушки в его голове. Уже на праздничном ужине директор Диппет поздравил учеников с прошедшим рождеством и наступающим новым годом, пожелав что-то из разряда «хорошо учитесь и будьте счастливы». Место Дамблдора пустовало, впрочем, Том не был удивлен. Пир начался, голодные дети приступили к еде, попутно разговаривая друг с другом, обсуждая, наверное, уже в сотый раз свои и чужие каникулы. Через некоторое время к директору подлетел бумажный журавлик. Профессор, прочтя записку, внезапно покинул Большой зал через заднюю дверь. Правда, никто, кроме учителей и Тома, не заметил ухода директора.

***

      Влиться в учебу кому-то удается с трудом, а кому-то, вроде Тома, наоборот. С началом занятий Реддл даже на некоторое время почти забыл о своем недавнем странном знакомстве. Но черная вихрастая голова, примелькавшаяся в коридорах и за столом Слизерина, настойчивые взгляды наблюдающих за ним зеленых глаз за линзами очков — отвлекали и привлекали внимание. Том теперь все вспоминал мысли незнакомца: как тот мог узнать его, ведь они впервые встретились. В голове медленно, но наверняка заседала мысль, что все, находящееся рядом с новым слизеринцем, не просто так, имеет какой-то скрытый смысл, и вообще, окутано необъяснимым ореолом таинственности, не в хорошем, правда, смысле. «Его зовут Гарри Эванс, пятый курс», — как-то сказал Лестрейндж Тому. Розье же по любезной просьбе своего дорогого друга узнал, что этот Эванс был выслан его родителями из оккупированной Польши, где учился в малоизвестной школе волшебства, которую, к сожалению Тома, разрушили войска Гриндевальда. История появления в замке Эванса осталась той, что придумал Реддл, какая ирония, все в нее охотно верили, а правду знали только три человека на весь Хогвартс. Но странности Эванса на его истории, конечно же, не заканчивались: поведение (слишком развязное, еще и странные жесты), речь (новые слова, которых, как считает Том, не существует). Самое странное в Эвансе — он учится на Слизерине, но избегает общения со своим факультетом, завел дружбу с первокурсником-переростком с Гриффиндора, со своего курса общается только с Прюэттом с Пуффендуя, а на попытки слизеринцев завести с ним разговор отвечает холодно.

***

      Том закончил эссе по травологии и, отправляя книгу на ее место, собирался найти друзей, чтобы провести несколько дуэлей в каком-нибудь пустом кабинете. Дуэль — вот слабость Реддла. Какой прекрасный и благородный способ унизить человека или просто отомстить. Слизеринец открыл для себя этот способ на втором курсе, поучаствовав в дуэльном клубе. Там-то и разглядели его гениальность и силу. Том почти покинул библиотеку, как заметил Эванса, склонившегося над книгами. Четверокурснику стало интересно, как же отреагирует юноша, если с ним заговорить. — Здравствуй, Гарри Эванс, — Реддл сел напротив пятикурсника. Звук чужого голоса и еле слышимый скрип отодвигаемого стула отвлек старшего слизеринца от чтения.— «Маховики и их применение», — прочел название книги, что Гарри держал в руках.— Интересуешься временем… Это достаточно сложная тема. — Что тебе нужно, Реддл? — хотя Эванс и пытался держать эмоции и не выказывать их на своем лице, но глаза предавали его: отвращение и ненависть во взгляде, направленном на Тома. Реддл был удивлен такой реакции на себя, ведь они говорили всего раз, да и то разве можно назвать разговором, так, перекидка парой слов. Плохих слухов про Тома не гуляло, абсолютно все, не считая Дамблдора, а теперь, похоже, и Эванса, считают Реддла ангелом воплоти. «Точно, наверняка этот рыжий безумец что-нибудь про меня ему наговорил. Ничего, выясним», — Том поймал бегающий взгляд Гарри и попытался прочесть поверхностные мысли. Но не вышло. Какой-то барьер стоял на разуме юноши. «Дамблдор!» — гневно подумал младший слизеринец, вспоминая, как беспрепятственно проникал в мысли Эванса до того, как тот побывал в кабинете профессора трансфигурации. — Нет, ничего особенного, — Том слегка улыбнулся, чтобы хоть как-то расположить к себе собеседника. — Просто хочу получше узнать тебя, может даже, завести дружбу. — Дружбу? — сколько удивления было в этом голосе, неверия. — Ты шутишь? Ты и дружба…, — Эванс вдруг замолчал, не продолжая свою насмешку. Том выдержал минуту, прежде чем продолжать говорить — нужно было успокоить себя, чтобы не послать в наглого пятикурсника проклятье, и дать успокоиться Эвансу. — Да, дружбу, — улыбка не сошла с лица мальчика, делая его черты приятнее. — Кстати, я слышал, что у тебя определенные успехи в защите от темных искусств. Профессор Вилкост просто в восторге от тебя, — со стороны казалось, что беседа непринужденная, да и сам Том в это верил, но Эванс… Он был ужасно напряжен, сверлил глазами лоб Реддла, а следующие слова дались ему как-то слишком тяжело. — Да, в моей прошлой школе, до того как ее разрушили, уклон был на защиту, война все-таки, — Гарри закрыл книгу и убрал ее в потрепанную сумку, вставая. Эванс, видимо, содержится на пожертвованиях так же, как и Том, поэтому вся его одежда, учебники выглядят как из комиссионного магазина, только Реддл трансфигурирует свои вещи, ему достаточно носить серые лохмотья и летом, когда приходится находиться в приюте. — У тебя есть какие-нибудь дела? Я имею ввиду в данный момент, — Том встал изо стола вслед за Эвансом. — Нет, — резко ответил Гарри, не смотря в сторону Реддла. — Тогда я хочу предложить тебе присоединиться к моей компании. Я и мои друзья, — Том выделил голосом последнее слово, — собираемся устроить несколько дуэлей. Посмотрим, на самом ли деле ты искусен в защите… — Послушай, — Гарри оборвал Тома, резко разворачиваясь к нему, — мне неинтересно твое общество, тем более твоих друзей, — Эванс сымитировал голос четверокурсника, закатывая глаза.— Так что, пожалуйста, не заговаривай со мной больше. Эванс сразу же ушел после своих слов, оставив Тома, сжигаемого изнутри собственной яростью и злостью. «Ты об этом еще пожалеешь, Гарри Эванс. А настоящее ли это имя?» — слизеринец был уверен, что нет, но разбираться в этом он будет после, уже без привлечения друзей ради информации. Никто не должен узнать о той истории после рождественских каникул. Рука, сжимавшая палочку через карман мантии, дернулась, выхватывая ее. Безобидное заклинание подножки, пущенное со всем гневом, что вскипел в душе Тома, не достигло Эванса, но неудачливый пуффендуйский первокурсник каким-то образом налетел на него и обронил все книги, что взял в библиотеке. Никогда еще с Томом так не разговаривали, ну, или он уже отвык. После Хогвартса он перестал искать хоть какого-то общения с приютскими детьми, а ненависть к ним лишь усилилась: находиться среди таких обычных и мерзких магглов — невыносимо, а общаться с ними — нет уж, больше Том не опустится на их уровень. Спина Эванса скрылась за поворотом, а злость четверокурсника лишь набирала обороты.

***

      Дверь в спальню четвёртого курса Слизерина открылась, впуская взбешенного Тома. Все находящиеся в спальне вздрогнули от звука хлопнувшей двери. Радольфус Лестрейндж поднялся со своей кровати, где до этого сидел и разговаривал с Мальсибери, и подошел к Реддлу, уже что-то пишущему в черной тетради. — Том, — голос мальчика дрожал, что было несвойственно ему, — помнишь, ты говорил, что если мы и развлекаемся с другими учениками, то нас не должны видеть, не должны поймать… Голос Радольфуса затих, как только Реддл развернулся к нему и оглядел нечитаемым взглядом. — Что произошло? — голос его был спокойным, а во вдруг наступившей тишине прозвучал слишком громко для Лестрейнджа. Тот мялся, не хотел рассказывать, отводил глаза от настойчивых синих напротив. Радольфус сильный и харизматичный, в дуэльном мастерстве уступает лишь Тому и ребятам постарше, профессора знают его как прилежного и умного студента. Но сейчас он стоит перед своим другом, и его трясет. Он боится слов, которые будут сказаны для него, он боится, что отношение Тома к нему изменится после рассказа о случившемся, что его начнут ненавидеть и перестанут с ним общаться. Наказания Реддла за провинность друзей были ужасны, и только если бы это были физические страдания. Но он играет с их разумом, заставляет переживать свой наихудший кошмар, давит всеми возможными способами, а после оставляет без общения на некоторое время. Том видел весь спектр чувств, что испытывал Лестрейндж. А легиллименция лишь помогала читать юношу, как открытую книгу. Страх перед его силой льстил Реддлу намного сильнее, чем обожание со стороны того же Лестрейнджа. — Мы… Я и Арктус… решили подшутить над первокурсницей и испытать на ней одно левитирующее заклинание, — Радольфус отвел глаза в сторону, чтобы не видеть испепеляющий его холодом взгляд.— Мы подвесили ее вверх ногами на Астрономической башне, над самым краем. Она так сильно кричала, что на ее крики прибежал какой-то второкурсник. Он пришел именно тогда, когда мы ее уже спустили и редактировали ей память. Арктус побежал за мальчишкой, как только заметил его, но тот успел убежать. В спальне вновь образовалась давящая тишина. Радольфусу казалось, что стук его сердца слышит каждый присутствующий. — Том, я запомнил лицо пацана, — подал голос Блэк через минуту всеобщего молчания, — найти его не будет проблемой. Это был Филимон Поттер, дальний мой родственник. После разговора Том перестал обращать внимание на Лестрейнджа, а когда компания отправилась на дуэли, Радольфус не участвовал и сидел в углу классной комнаты на одной из отодвинутых парт. — Ничего, скоро он тебя простит, — рядом с мальчиком сел запыхавшийся Мальсибери. — Да, знаю, может через месяц… — Просто нужно ставить чары конфиденциальности, — продолжил Грегори. — Тому теперь разбираться с этим Поттером. Не думаю, что он тебе теперь что-нибудь в ближайшее время доверит. На следующий день после всех пар Том выловил нескладного, с вихрями волос на голове второкурсника, когда тот выходил из Большого зала, с ужина. Мальчик знал Реддла, но никогда с ним лично не был знаком. По рассказам ребят со старших курсов Филимон знал, что этот человек самый лучший в мире. Он очень умный, он понимающий, добрый, ему можно довериться, ведь он всегда помогает, если попросить. Глаза мальчика заблестели от восхищения стоящим перед ним человеком. И, кивнув самому себе, он первым начал говорить: — Мистер Реддл, я знаю, Вы мне поможете! «Как легко», — Том улыбнулся своим мыслям, а второкурсник понял это по-своему. — Ты хочешь что-то рассказать мне? — Том отвел мальчика от общего потока выходящих из Большого зала учеников, уводил в пустующие коридоры. Пока Поттер заливался соловьем о том, что увидел на Астрономической башне, что побоялся идти к декану, ведь там был Блэк, а мама всегда говорила, что бла-бла-бла… Том не слушал, он сосредоточился на том, чтобы возвести купол тишины вокруг себя и мальчишки. В надежности заглушающих чар у Реддла не было сомнений, но все же он чувствовал, что за ними наблюдают, не слышат, но видят точно. — Так, я все понял, — Том грубо прервал гриффиндорца, не заметившего минутную незаинтересованность слушателя в его рассказе. — Филимон, тебе не нужно идти к профессорам. Зачем отвлекать их по таким пустякам, они и так учат нас всех, а это тяжело, представляешь, как они устают? — Но та девочка… — Нет-нет, — Том приложил указательный палец к своим губам.— Я все улажу, помогу той девочке и накажу негодяев. Правосудие свершится. А этот случай на Астрономической башне…, — Том вдруг ближе наклонился к второкурснику и перешел на шепот, — пусть останется нашим секретом, — милая улыбка заиграла на красивом лице. — Хорошо, — завороженно прошептал мальчик и улыбнулся в ответ. Заглушающие чары спали, когда Поттер, радостный от облегчения на душе, убежал в сторону башни Гриффиндора. Том остался неподвижен. Он вслушивался в наступившую тишину. Шаги маленького гриффиндорца давно стихли, но чье-то тихое дыхание нарушало спокойствие воздуха, раздавалось совсем недалеко от места, где стоял Том. Тот нахмурился и резко вскинул руку с зажатой в ней волшебной палочкой. — Не интересно мое общество, говоришь, — Реддл подошел к отлетевшему на несколько метров от заклинания Эвансу, который теперь был виден. — Дезиллюминационные чары… Очень хорошо, никакой ряби или еле видных линий силуэта, но слишком громко дышишь, Гарри, прямо как сейчас. — Что ты сделал с мальчиком? — процедил сквозь зубы Эванс, поднимаясь с пола. — Ничего, а вот с тобой могу, если продолжишь за мной следить, — Том развернулся в сторону подземелий и уже почти завернул за угол, как вновь обратился к Эвансу, чуть разворачиваясь.— Я не предлагаю своей дружбы более раза, но ты можешь стать исключением. Подумай хорошенько. Моя компания — лучшее, что может случиться с тобой. Реддл ушел, не дождавшись ответа.