С волками жить...

Старый продавленный матрас покрывало множество пятен разного происхождения и оттенков — от светло-жёлтых до бурых, оставленных предшественниками Дэна. За последние дни он добавил на поверхность новые бордовые отметины. Прямо перед глазами тянулась к краю ещё влажная кровавая полоса. Сделав усилие, Дэн перевернулся на спину, теперь в лицо светила тусклая лампочка без абажура, чуть покачивающаяся на шнуре, недостаточно длинном, чтобы допрыгнуть до неё и попытаться себя убить. Да Дэн бы и не стал. Убивать себя в его планы не входило — это сделают другие. Не сегодня, так завтра. В том, что он предназначен на убой, Дэн не сомневался. «Пока живу — надеюсь»? Он не надеялся. Но сдаваться не собирался. Вопреки всему. А ведь когда вернулся в родной город, наивно планировал начать жизнь заново. С чистого листа. Как будто можно стереть прошлое, как будто можно выбросить въевшееся в тебя, пропитавшее каждую пору чувство собственной принадлежности другому, ошибочно принимаемое за любовь. Разве болезненная зависимость — это любовь? Это сумасшествие какое-то, ведущее к саморазрушению изнутри. Так лучше пусть его разрушат снаружи. Дверь в маленькое, три на два, помещение, отворилась с протяжным скрипом. Врач. Зачем его лечат, Дэн не понимал, но с пожилым худощавым мужчиной не пререкался, вёл себя спокойно и даже достаточно вежливо. Тот ведь не хотел его ни убить, ни трахнуть. Пытался помочь. Хотя, конечно, помощь сомнительная. И уж скорее не самому Дэну, а тому уроду, что над ним издевался, чтобы «кукла» не сломалась слишком быстро. — Ногами? — спросил врач, прощупывая ребра. — Не знаю, — бесстрастно ответил Дэн. — Я вырубился. — Похоже, что трещина. Сейчас замотаю. А ты побереги левый бок в следующий раз. — Поберечь? — уточнил Дэн, криво ухмыляясь. Любое движение, самое малейшее причиняло боль. Но пока били его грамотно и серьёзных внутренних повреждений не наносили. А внешние — кто считать будет? Трещина в ребре — это же мелочь по сравнению с тем, что могли бы с ним сделать. — И как вы себе это представляете? — Сопротивление вызывает азарт и усиливает агрессию, — холодно сказал врач, фиксируя ему торс эластичной повязкой. — Подумай над этим, выбор у тебя есть. Дэн не ответил. Не было у него выбора. Выбор за него сделал Волков, когда таким же равнодушным тоном советовал сосать лучше, чтобы дольше прожить. Ещё тогда Дэн решил, что скорее сдохнет, чем последует совету. Как он там сказал неделю назад? Надо же, прошла всего неделя после их последнего разговора, а кажется годы. ... — Тебе ведь нравятся взрослые мужики? Покажи им насколько сильно. Хорошо поработай ротиком, рыжий, тогда эти злые дяди тебя не убьют или хотя бы не сразу. По крайней мере, пока все не кончат. Сколько их там? Трое. Но Дэн промолчал, борясь с подступившими злыми слезами. Он знал, что уехав из Москвы (сбежав, если называть вещи своими именами), поставил жирный крест на их отношениях, и знал — Волков пальцем не пошевелит, чтобы его вернуть. Но не ожидал, что тот настолько цинично отреагирует на сказанное срывающимся голосом: «Если ты не сделаешь, как они говорят, меня убьют» — именно это приказали ему озвучить, после того, как один из них поставил Волку условие: «Откажись от того куска, что ты оттяпал, иначе…» — наверное, они понимали о чем идёт речь. Дэн — нет, и не хотел. — Большая групповушка выйдет? — продолжал насмешливо выспрашивать Волков. — Ну тебе не привыкать, у тебя в заднице пол-Москвы побывало, ещё и пол-Питера влезет. Колян и Башня переглянулись и дружно хмыкнули, пока Шило, их главный, держал телефон с включённой громкой связью перед лицом Дэна. По их лицам Дэн понял, что и они не рассчитывали на подобную реакцию. Разве так себя ведут родственники похищенных? — Э, харе пургу гнать, — сказал главарь в телефон. — На понт берёшь? Ща племяша твоего грохнем, ты чё, не врубился в натуре? — Врубился, земеля, — ответил Волков в той же манере. — Да только не племяш он мне больше, а чмошник дырявый. Думаешь, чего я его без охраны в Питер выпнул? Сам бы убил пидора, да руки марать неохота. Опоздали вы эту карту разыгрывать, битая она. Пусть Дэн не видел в тот момент его лица, он прекрасно представлял выражение жёлто-зелёных глаз: ледяное презрение в них и больше никаких чувств. Шило зло искривил рот: — А если я его сейчас на ленты нарежу? А ты послушаешь. Что скажешь? По знаку руки Колян приблизился к Дэну и, запрокинув ему голову, приставил нож к горлу. Дэн против воли вскрикнул, когда острие укололо кожу. — Да делай с ним, что хочешь, мне похуй, — тон Волкова ничуть не изменился, остался таким же ровным. — За пидоров вписываться — себя не уважать. Но дам тебе совет, по дружбе, — он хохотнул в трубку. — Пусти его в оборот. Хозяин-то тебе не заплатит за то, что ты налажал. А живым пацан стоит гора-аздо дороже, чем мёртвым. — На заднем фоне раздались ещё чьи-то голоса, Волк немного помолчал и добавил сухо: — Всё, мне некогда. Развлекайтесь, детки, сами, — и прервал связь. — Вот сука! — рявкнул Шило, неверяще глядя на экран. — Я же говорил, я для него никто, — стараясь максимально отклонить голову назад и обезопасить горло от ножа, выдавил сквозь сжатые зубы Дэн. Шило перевёл на него взгляд и прищурился: — Пидор, значит. Что, узнал про тебя это и выгнал? Понимаю, кому охота с гомосятиной мараться. Закончились сытные деньки под крылом у богатого дядюшки, ры-жий? — выделив последнее слово, он протянул руку и, ухватив за короткие черные пряди, развернул голову к себе. Двадцать пять лет своей жизни Денис Вершинин являлся обладателем красномедной шевелюры, лет с восемнадцати доходящей до лопаток. И всего три дня назад он подстригся и покрасился, уже когда приехал в Петербург. Новая причёска и контраст между молочно-белой кожей и черными волосами дали обратный эффект, чем тот, на который рассчитывал: он не стал выглядеть старше и мужественнее, наоборот, словно скинул лет пять, обнажившиеся тонкая длинная шея и маленькие, слегка оттопыренные уши лишь подчёркивали тонкость черт лица. «А я ебу и плачу», — сказал бы Волков фразой из анекдота, если бы увидел его новый образ. Но Дэна таким он не видел. Да и вряд ли увидит. — Убери ты нож, Колян, — недовольно буркнул Шило. Царапнув напоследок, лезвие от горла убралось, Дэн выдохнул, чувствуя, как по шее побежала тёплая струйка крови, и прикрыл глаза. Ещё час назад он был в своей квартире один, собирался завтракать, думал о поисках новой работы, хотел позвонить Тохе и договориться с ним куда-нибудь сходить вечером, гнал от себя мысли про Волка — то есть распоряжался наконец своей судьбой сам. И сам же открыл дверь «водопроводчику»! В глазок лысеющий мужчина средних лет в спецовке и с пластиковым контейнером для инструментов показался ему типичным работником ЖЭКа. «Плановая проверка счётчиков воды» — сказал тот через дверь, и Дэн открыл замок. А теперь его жизнь оказалась в руках трёх отморозков, чей хозяин что-то не поделил с Волковым. А тот только что от него отрёкся, подписал ему смертный приговор недрогнувшей рукой, как обычно подписывал деловые бумаги — ничего личного, просто бизнес. Шило вышел в другую комнату, оттуда доносился приглушенный голос, наверное, докладывал ситуацию. Через пару минут вернулся, мрачный как туча. На вопросительные взгляды Коляна и Башни хмуро ответил: — Не нужен он больше. Всё так и есть, не спиздел Волчара. Не торопись, блядь, исполнять приказ, его могут отменить! Мы же ещё и крайние! — добавил он в сердцах. — Мол, прямого приказа не было. А «хорошо бы щенка его прижать, чтоб доводам внял» — это, бля, не приказ! — Ну, а нам делать-то чё? — спросил Колян. — Чё-чё, хуй через плечо! Сказано прибрать тут и сваливать. Скатались, бля, в Питер не за понюшку табака… — Так это чего получается, — влез в разговор молчавший до сих пор Башня. — Мы и бабок не получим? — Ты в натуре, бля, башня! — раздражённо ответил Шило. — Пока дойдёт до верха, остынет. Нахуй этот пидорас никому не нужен! — Ну на хуй-то он как раз сгодится, — заржал Колян. — Слышал, что про него этот фраер базарил? — И все трое посмотрели на Дэна. — Верно про тебя дядька-то твой сказал, а? Сосать любишь? — Нет! — вскинул голову Дэн. — Что, неужто не правда? — фальшиво удивился Шило, подходя ближе. — И про то, что пидор, поди, напиздел? — Сам ты пидор, — громко и внятно сказал Дэн. На секунду в комнате повисла тишина. Потом кулак Шила врезался ему в нос, и Дэн упал на пол, попытался встать и тут же пинок Коляна опрокинул его обратно. Подняться ему не дали, он свернулся в комок, стараясь защитить лицо и живот и понимая, что это бесполезно — всё равно не укрыться. — Ну всё, хватит, — раздался голос Шила. Удары прекратились. Трое мужчин тяжело дышали, возвышаясь над скорченным телом. Прямо перед глазами Дэна был паркет тёплого гречишного цвета, на одной из половиц остался красный след. «Не отмыть, кровь впитывается в дерево, придётся скоблить» — отстранённо подумал он. И тут же понял, что не придётся. Он вернулся домой, в квартиру, где жил с рождения и до того момента, как перебрался к Волку в Москву. А сейчас ему предстояло в ней умереть. И пришла другая мысль: «Хорошо, что бабушка не дожила». — Что, педрила, не будешь больше выёбываться? — спросил Колян и слегка ткнул носком ботинка Дэну в бок, ответа не последовало. — Понял, сучок? — рывком поднял и поставил на колени. — Давай, покажи свои умения! — Вытащив вялый член из ширинки, Колян сунул его Дэну в губы и моментально отпрянул с криком: — Он меня укусил! Ах ты, блядь! Ну я сейчас тебя, петуха, на британский флаг!.. Сдохнешь! Его остановил Шило: — Остынь. Валим отсюда. — А этого? — Колян не удержался и с размаха залепил Дэну оплеуху. — С собой в машину. Я знаю, где за него могут бабки дать. Башня, тачку к подъезду подгони. Колян, найди, чем связать. Будучи умнее и хитрее своих подельников, Шило рассудил, что от мёртвого проблем больше, чем пользы: мокрый след — это всегда мокрый след. Да и то, что босс внезапно сдал назад и категорично дал понять, что ответственность за шантаж Волкова лежит только на них, ему крайне не понравилось. Вот и решил распорядиться мальчишкой по своему усмотрению. Если бы кто-нибудь внимательно наблюдал за подъездом дома на Суворовском проспекте в тот майский полдень, то, наверное, успел бы заметить, когда из дверей вышли трое: между двумя мужчинами болтался некто, еле переставляющий босые ноги и при этом в накинутой на плечи тёплой куртке с большим капюшоном, полностью скрывающим лицо. Но странная троица оперативно загрузилась в стоящий прямо у дверей дома автомобиль с тонированными стёклами. Все заняло от силы десять секунд. Ни гуляющие во дворе мамочки с детьми, ни случайные прохожие не обратили никакого внимания на исчезнувших в салоне черной ауди людей. Лишь старик, выгуливающий собаку, проводил отъезжающую машину рассеянным взглядом. Въехавшие во двор через несколько минут два джипа, резко затормозившие у того же подъезда, привлекли больше взглядов местных обитателей, особенно, когда из них выскочили крепко сбитые парни. — За мной, — скомандовал средних лет мужчина, вблизи становилось видно, что он старше остальных — обильная проседь разбавила темно-русые волосы, а на лице хватало морщин, впрочем, как и шрамов. Не пользуясь лифтом, они быстро поднялись на пятый этаж. И так же быстро вынесли дверь в квартиру, откуда совсем недавно увели Дэна. Осмотревшись, мужчина вытащил из кармана телефон. Соединение произошло после первого же гудка. — В квартире пусто, — сказал он. — Мы не успели, тёзка. Его собеседник в Москве в бессильной ярости стукнул кулаком в стену.