С волками жить...

Примерно на сороковом километре Приморского шоссе, не доезжая до посёлка Солнечное, чёрная тонированная ауди свернула в сторону залива. На удивление ровная грунтовка петляла по сосновому лесу, пока не уткнулась в высокие ворота, по обеим сторонам которых тянулся глухой каменный забор. Множество камер по обозримому периметру и натянутая поверху тонкая металлическая нить, наверняка под высоким напряжением — недвусмысленно намекали, что незваным гостям тут не рады. Не доезжая до ворот метров сто, ауди остановилась, но никто из неё выходить не спешил. Через пять минут из калитки возле ворот появился мужчина, одетый в костюм, напоминающий униформу руководящего персонала в гостинице. Он подошёл к машине, задняя пассажирская дверь открылась, и из неё вылез Шило. Молча пожав протянутую для приветствия руку, пришедший заглянул в салон.  — Ты сказал молодой и здоровый! — попрекнул он Шило, оглядев скорчившегося со связанными сзади руками Дэна. — А это кусок мяса. Если и приобрету, то только на вес. Почём нынче говядина? — Ну перестарались немного, но пару дней и будет как новенький! — принялся уверять Шило. — Он вообще-то смазливый. Особенно, пока не подстригся — я на фотках видел. Ну, а рожа заживёт, волосы отрастут… Бери, Ковыль, не пожалеешь! — Искать не будут? Откуда ты его вообще выкопал? — Да, — Шило махнул рукой, — из Москвы парень, кто его здесь найдёт? Сирота, единственный родственник и тот отказался, парень-то из говномесов, чё я про тебя и вспомнил. — В смысле? — уточнил Ковыль угрожающе. — В смысле, сам же говорил, у вас тут как в гей-ропе: девочки, мальчики — на любой вкус, — зачастил Шило, сообразив, что именно ляпнул. — Ну или вон, в бои его пристрой. Драться, конечно, не потянет, но на арене смерть зрителям нравится. — Какие ему бои? Глиста глистой. — Ковыль презрительно смерил взглядом Дэна. — Да и избит весь, вид не товарный… Не, не возьму. — Да погоди, погоди, парень — огонь! Чуть член Коляну не оттяпал, дрался, сучонок, как бешеный… Споря, они отошли на несколько метров от машины, и Дэн перестал различать слова, но понимал, что от результата торговли зависит его жизнь: согласится Ковыль заплатить — проживёт ещё сколько-то, откажется — скорее всего, где-то в этом сосновом лесу его и прикопают. Вряд ли повезут куда-то ещё, вновь рискуя попасть в поле зрения ДПС: непросто объяснить, что делает на полу между сидений связанный и избитый человек с кляпом во рту. Минут через пять мужчины вернулись. — Колян, доставай его, — голос Шило звучал удовлетворённо. — Проводим голубка до места прохождения будущей анальной службы, — сострил он на радостях, что удалось выбить неплохой куш за мальчишку, а главное, ловко избежать неприятных вопросов про то, откуда он взялся. Сопротивляться избавленный от кляпа и верёвок Дэн не стал — кричи не кричи, всё равно никто не поможет, бежать тоже не выйдет, думать о побеге лучше сперва осмотревшись. Да и раздобыв хотя бы обувь. Из дома его вытащили, в чём он открыл дверь — босого, в старых джинсах и стираной-перестиранной футболке, сейчас она, порванная и заляпанная кровью, вряд ли бы сгодилась даже на половую тряпку. Идти пришлось не меньше километра, Ковыль повёл их не по центральному проезду, а в обход к хозяйственным постройкам, по пути никто не встретился, лишь откуда-то доносилась классическая музыка — Шопен, как определил Дэн, — да в отдалении виднелись люди на лошадях. В поло они, что ли, там играют? Куда же его привезли? — А что это, у вас и конюшня здесь имеется? — полюбопытствовал Шило, вертя головой. — У нас всё имеется, — гордо ответил Ковыль, будто сам являлся хозяином всего вокруг. — Такого клуба и в Европе не найдёшь! Спа по высшему разряду, три бассейна, казино, конюшня, арена для боёв тех же, концерт-холл, знаешь, какой? — в прошлом году Бейонсе выступала… В общем, все удовольствия за ваши деньги! — За большие деньги-то, похоже, — завистливо заметил Шило. — Тебе таких в жизни не заработать, — отрезал Ковыль. У двухэтажной простого вида постройки из-за угла вывернула ухоженная женщина лет тридцати пяти, деловой костюм и строгая причёска делали её похожей на учительницу какого-нибудь английского колледжа, именно такая ассоциация возникла у Дэна при взгляде на неё. — Это кто, Михаил? — остановившись, она осмотрела всех, задержав взгляд на Дэне. — Новенький, в корпус Бэ, — ответил, тоже притормозив, Ковыль. — Нет! Меня похитили! Позвоните в полицию! Меня удерживают силой! — рванулся к ней Дэн, пытаясь освободиться от вцепившегося в него Коляна. — А-а, — протянула женщина, не реагируя на его крики. — Оформить поступление не забудь. И не спеша удалилась. — Позвоните в полицию! — снова крикнул Дэн ей уже в спину, и понимая, что бесполезно. — Тут тебя быстро пообломают, — выдохнул на ухо Колян, сжимая ему с силой плечо. — А будешь кусаться, зверёныш, зубы выбьют! — Ну зачем же? — произнёс Ковыль отеческим тоном, оглянувшись на Дэна. — Есть специальные расширители для рта, они удобны и не травматичны. — А опробовать можно? — гнусно ухмыляясь, поинтересовался Колян. — Можно. Пятьсот евро час. А учитывая его состояние и возможный дополнительный ущерб экстерьера — тысяча. Желаете? — Ответа не последовало. Зайдя внутрь здания, они спустились по короткой лестнице, и Дэна втолкнули в маленькое полуподвальное помещение. — Пока здесь посидишь, с тобой позже поговорим. А вы — за мной, — распорядился Ковыль. Тяжёлая дверь захлопнулась, скрежетнул замок, и Дэн остался в одиночестве. Сжав зубы, он боролся с желанием орать и биться, выпуская наружу ненависть. Нет, надо оставаться хладнокровным. «Эмоции — твой враг», — как неоднократно говорил Волков. Опять голос Волкова в голове. Конечно, всегда он. Только он. Как он мог так поступить с ним?! Как мог отказаться от него? В два шага преодолев расстояние до противоположной стены, Дэн встал на цыпочки и выглянул в маленькое зарешёченное окно: кусок газона с только начавшими пробиваться травой и ростками тюльпанов, всё, больше ничего не видно. Попытался потрясти решётки — они оказались прочными и не поддались даже на миллиметр. Он один и помощи ждать неоткуда. Сев на матрас, единственное, что находилось в комнатушке, Дэн опустил голову на руки. Надеяться, что Волков землю роет в его поисках, конечно, можно, но глупо. Ради чего? Лимит его терпения давно исчерпан. Жалость он испытывать просто не умеет. А любовь? Была ли она? Волк не изменял себе. Но только себе. Принять это оказалось слишком трудным. Когда между ними впервые пролегла трещина? Больше года прошло. Да, с того новогоднего корпоратива, уже почти полтора года назад. Ухватив пряди надо лбом, Дэн потянул их с силой. Он сам виноват в том, что с ним случилось. … — Сделай хвост, пусть праздник, но я хочу, чтобы ты выглядел более строго. — Уже одетый в смокинг Волков, стоял за его плечом в ванной, наблюдая за расчёсыванием волос. Мороки с ними хватало, но оно того стоило. Дэн считал волосы своим главным украшением. — Держи. — И протянул ему через плечо что-то небольшое, оказавшееся круглой металлической заколкой. — Платина и чёрная эмаль, по заказу делали, — пояснил он, пока Дэн крутил изящную вещицу в руках, рассматривая. — Всё, собирайся, водитель тебя ждёт, а я поехал, встретимся там. — Спасибо, — на автомате произнёс Дэн, не успев как следует обрадоваться знаку внимания. — А мы разве не вместе? — Нет, я заеду за Олесей. — За кем? — Дэн на секунду встретился взглядом с Волком в зеркале. — Это моя спутница на сегодняшний вечер, — небрежно, как о само собой разумеющемся факте, сказал Волков, выходя из ванной. — Я уже опаздываю. Корпоратив по случаю приближавшегося очередного нового года собирались отмечать в медиа-холдинге «Альфа» с размахом: приглашённые звезды, сотня гостей, дамы в вечерних платьях, мужчины в смокингах, блеск и роскошь столичного бомонда. Дэн терпеть не мог светские тусовки, но статус племянника Волкова накладывал обязательства. — Пойми, будет просто неприлично, если ты не пойдёшь. Для всех ты не просто мой родственник, а преемник и наследник, — убеждал его Волков. — Ну да, наследник заводов, газет, пароходов, — Дэн улыбнулся, вспомнив, что именно так Волк назвал его при первой встрече. При их знакомстве Дэну было двадцать. Всё его мнимое богатство заключалось в оставшейся по наследству от погибшего отца небольшой, загибающейся без заказов издательской фирме со звучным названием «Альфа». В честь неё и назвали потом холдинг. Когда Дэну исполнилось двадцать два, Волков, чтобы не вызывать пересудов насчёт их проживания под одной крышей, оформил всё так, что по бумагам Вершинин стал числиться его племянником. Официальная версия могла стать основой для сценария в Болливуде: выросший в детдоме Сергей Александрович Волков до тридцати шести лет не подозревал о наличии родственников, но с раннего детства не оставлял надежды их обрести и, когда разбогател, потратил огромную сумму на поиски. Душещипательная история обретения семьи, пусть и в лице единственного племянника-сироты, была состряпана на совесть, комар носа не подточит. Повезло, что совпало два фактора: дед Дэна как раз был в долговременной командировке в Москве в подходящее по срокам время, и на заводе, куда его направили, несколько месяцев того года проработала мать Волкова, отказавшаяся позднее от ребёнка в роддоме, так что теоретически… Тонкую нить возможной случайности привыкший переть по жизни танком Волк превратил в канат родства, одновременно отсекая от себя подозрения в голубизне. — Бизнесмену моего уровня нельзя идти против общественности, — объяснял он. — Надо играть по их законам, если хочешь выжить. Товарища Маяковского в школе читал? «Что такое хорошо и что такое плохо», помнишь? Так вот, пидор, трахающий мальчишку на шестнадцать лет моложе его — плохо, помогающий племяннику дядя — хорошо. — Как будто, если бы мы действительно были родственниками, то жили бы вместе, ну конечно! Да это шито белыми нитками! — горячился Дэн. — Ну и что? У нас всё шито белыми нитками, вся страна ими прошита и, смотри-ка, держится. Соблюдай внешние приличия и делай втихую что хочешь. — Двойная мораль подлеца! — бросил в сердцах Дэн. Волков засмеялся, сгрёб его в охапку, оттащил в спальню и оттрахал до звёздочек в глазах. Когда состоялся тот разговор, ещё была жива бабушка, Людмила Макаровна, и она, к удивлению внука, поддержала «зятька», как насмешливо называла Волкова. — И тебе всё равно, что дед, твой муж, якобы заделал сына на стороне? — потрясённо спросил её Дэн по телефону. — Дениска, ну не будь ты наивным шлемазлом. Подумай своей рыжей головой, она не только для ношения волос предназначена. — Я в неё ещё ем, — огрызнулся Дэн, разочарованный, что ба его не поддерживает. — Твой Волков лезет наверх, в депутаты не ровен час выйдет, сейчас это запросто. А мы не Европа, толерантность нам ещё долго не грозит. Он прав, что не афиширует ваше… вашу связь. И ты после моей смерти будешь пристроен — пусть и на бумажке, но родство. — Ба-а! Ты на деньги его намекаешь, что ли? — И на них тоже. Да ты не фыркай, деньги лишними не бывают. — Не нужны мне его деньги. И всё равно все догадываются, что я его… ну не племянник, в общем. — Пусть догадываются. Ты же знаешь, без бумажки ты… Какие уши, лапы, хвост — не важно. На доку́ментах всегда печать бывает. Есть у вас печать на хвосте? — Людмила Макаровна спародировала почтальона Печкина. И тогда Дэн сдался. Раз уж оба его любимых человека так считают, то пусть. «Хоть ездовую собаку из меня делайте!» — как говорил Шарик из того же незабвенного мультика про троих из Простоквашино. Так что почти безропотно согласился на новогодний корпоратив. Да и потом, они так редко выбирались куда-то вместе. Но уже перед выходом Волк чётко дал понять, что «вместе» — далеко не всегда значит вдвоём. До того злополучного торжества Дэн уже не раз играл роль племянника на людях, но это стало первым, на котором Волков решил доказывать окружающим свою гетеросексуальность при нём. Мало того, что он отправился на корпоратив в паре с неведомо откуда взявшейся Олесей, что липла к нему, как банный лист. «Так принято, рыжий. Тебе по молодости простительно приходить одному, мне — нет». Ладно, Дэн скрепя сердце принял это объяснение. Так ещё на самом вечере Волков, не особо скрываясь даже от своей спутницы, уединился на полчаса с главредшей дружественного холдингу издательства обсудить вопросы сотрудничества. И когда они вернулись, поплывший макияж и измятое платье женщины более чем откровенно свидетельствовали о том, насколько тесным оказалось их «сотрудничество». — Ты охренел?! — из последних сил сохраняя непроницаемое выражение лица, зашипел Дэн на подошедшего к нему с прихваченным по пути бокалом шампанского Волкова. — Рты сплетникам надо затыкать новыми, выгодными тебе сплетнями, — ответил Волк, а жёлто-зелёные глаза его светились, как у сытого зверя, Дэн прекрасно знал этот блеск. — И заодно заткнул ей рот своим членом?! — Прекрати, нас услышат. Подумаешь, трахнул её по-быстрому, чего завёлся-то? Ты тоже мужчина и можешь понять, когда секс ничего не значит. — Вот как? — это «тоже мужчина», сказанное покровительственным тоном, взбесило Дэна чуть ли не больше измены буквально у него на глазах. — То есть тебе всё равно, если я пойду и вон того или ту… — он принялся высматривать в зале на кого бы указать. — Да хоть двоих сразу, — хмыкнул Волк. — Прекрати вести себя, как жена-истеричка. Всё, рыжий, не кипишуй. Сейчас переговорю ещё с парочкой нужных людей, и домой. Он отвернулся, считая разговор законченным, и направился в толпу, ловко лавируя между приглашёнными, улыбаясь одним и перекидываясь парой фраз с другими — волк среди таких же хищников каменных джунглей. Дэн тоже не остался стоять на месте, но двинулся в противоположную сторону — на выход. Не оглядываясь и не останавливаясь. Тоже, значит, мужчина? Ну вот он и проведёт эту ночь вне дома, посмотрим, как понравится это Волку! Покопавшись в телефонной книжке, Дэн позвонил бывшему одногруппнику, известному любителю прожигать жизнь. С тех пор, как они не виделись, Макс своим привычкам не изменил и как раз заседал с приятелями в одном из клубов. Даже не удивившись неожиданному звонку, он с радостью предложил к ним присоединиться. Компания оказалась большой и шумной, но весёлой и дружелюбной. Дэну сразу же налили штрафную, потом он заказывал на всех, потом они ещё пили. Танцпол, тесно прижимающаяся к нему девчонка… «А ведь у меня никого, кроме Волка, и не было!» — мысль вспышкой в такт стробоскопу. Туалет, белая дорожка порошка на маленьком зеркальце из девичьей сумочки. — Поедем с нами? — и он поехал, даже не спросив куда. Ему было хорошо и легко. Измена Волка больше не причиняла боль. Это же просто секс, верно? — Поцелуй меня, — та самая девчонка, маленькая грудь под пальцами, вкус губ без горечи никотина. — И меня, — незнакомый голос, но почему бы нет? Рука скользит по животу и касается члена. Да хоть двоих сразу. Секс ничего не значит. Ничего… А утро надо просто начать с ещё одной белой дорожки. Но лучше с двух. И тогда снова станет легко. Дэн кочевал по клубам и квартирам малознакомых приятелей, не отказываясь ни от чего, что ему предлагали — ни от выпивки, ни от травки и чего покрепче, ни от секса. Сколько дней прошло, не считал, потерял ориентацию во времени — в Москве можно развлечься в любое время суток. Как не распознавал лица девушек и парней рядом, не понимая одни и те же с ним или разные: то его кто-то трахал, то он кого-то — да и какая разница где, с кем и как? Тогда он не видел никакой. Пока Волков его в буквальном смысле не снял с парня в непонятно чьей квартире — как только нашёл? Не обращая внимания на мат и вялое сопротивление, выволок Дэна на улицу, дав лишь натянуть штаны, запихнул в тачку и отвёз в больницу — чистить организм от всей дряни, что владелец старательно закидывал внутрь. Откуда уже трезвого, тихого и подавленного забрал перед самым новым годом, тридцать первого декабря. У Дэна хватило времени подумать, тем более Волк ему не мешал — не приходил и не звонил. А сам он позвонить и не смог бы, где его телефон, обувь, верхняя одежда и часы он понятия не имел. Подаренную заколку он тоже, конечно же, потерял. Именно её было жальче всего. — Ну, понравилось? — спросил Волк уже дома. — Извини. Я знаю, я вёл себя, как мудак. — Не говорить же сакраментальную фразу «я не хотел»? — Как стопроцентный первостатейный мудак! Мудачище с большой буквы М! — произнёс Волков, чеканя слова. — Видел бы ты себя в том бомжатнике — отвратительное зрелище. Да и сейчас… — Я понимаю. Я соберусь и уйду. — Куда это? Трёх суток загула нон-стоп не хватило? — Но ты же не захочешь со мной после… — Дэн замолк. — Неизвестного количества людей обоих полов, с которыми ты успел поебаться? — цинично продолжил за него Волков. — И после этого тоже, — обречённо кивнул головой Дэн. — В больнице сказали — ты чист, то ли той чайной ложки дерьма в черепе, что ты привык называть мозгами, хватило на резинку, то ли я везучий, но лечить тебя не придётся. На ВИЧ, конечно, ещё результатов нет. Придётся мне тебя полгодика трахать в гондоне. А лучше год для надёжности. Тут, знаешь ли, лучше перебдеть, — верхняя губа задралась в усмешке, обнажая выступающий левый клык. Как ни уговаривали Волка стоматологи поправить прикус, сколько бы ни отправляли к ортодонту, он не соглашался променять индивидуальность и схожесть с представителем волчьих на голливудскую улыбку. — Ты хочешь сказать, ничего не изменилось? — оторопело спросил Дэн. — Не хочу. Говорю — ничего не изменилось. Погулял суслик, погулял и вернулся в норку. — П-почему? — П-потому, — передразнил Волков. — Меня не волнует, с кем и сколько раз ты успел поебаться. Меня волнует, что у тебя здесь. — Он ткнул пальцем Дэну в центр лба. — И здесь. — Второй тычок тот получил в левую часть груди. — А там я один. — А я у тебя? — осмелев, решился на вопрос Дэн. — А ты у меня, мелкий рыжий пиздюк, сейчас снимешь штаны и получишь порку за свои косяки. И сидеть ты не сможешь, как минимум, пару дней, обещаю. Да, ещё раз сорвёшься с поводка, щеночек, и захочешь на вольный выпас — искать не буду. Ясно? Дэн остервенело закивал, не в силах поверить: Волк его простил! Волк принял его обратно! И пусть так и не прозвучало вслух, но он его любит! Иначе бы не стал и искать. — Ну, а если ясно, хули сидишь, ебалом светишь, штаны снимай! После порки — Волк слов на ветер не бросал — у них был потрясающий секс. С презервативом, конечно. И новый год они традиционно встретили в постели. Только вдвоём.