С волками жить...

Ворочаясь без сна, Дэн прокручивал различные ситуации: как Олег свяжется с Антоном, что скажет, смогут ли они договориться, а главное — что будет дальше? Тревожные мысли незаметно перешли в воспоминание об их давнем совместном приключении с Тохой, когда к ним на улице докопались несколько гопников. Пришлось, чтобы отстали, припугнуть их пистолетом, что Дэн позаимствовал из сейфа Волка на всякий случай. Без спроса, разумеется. А потом примчался Волк. Ох, как же он разозлился… Всю дорогу до дома чувствовалось напряжение, волнами исходящее от него. Под яростно горящим взглядом жёлто-зелёных глаз сердце замирало от страха и одновременно странного предвкушающего восторга. Стоило переступить порог квартиры, как Волк впечатал его в стену и схватил за горло, не душа, но ощутимо сдавливая. Дэн даже не подумал сопротивляться, признавая его право. Видеть его силу, подчиняться ей было так сладко и… правильно. — Тебя нельзя отпускать без присмотра и на день! Знаешь, что они могли бы сделать с тобой? — руки Волка переместились ниже, расправились с молнией на джинсах, пробрались у него между ног. Грубо сжимали и тут же безжалостно раздвигали, проникая пальцами. — Ты этого хотел, когда нарывался? Дэн не отвечал, только вскрикивал от особо резких движений, но сам подавался навстречу, зная, что заслужил боль. Развернув его к себе спиной и нагнув, Волк не тратя время на смазку, одним быстрым толчком вогнал член сразу на всю длину и начал размашисто двигаться. Сперва было больно, но возбуждение перекрывало все неприятные ощущения, утягивало с головой, заставляя тонуть в нём, захлёбываясь стонами и криками. — Убери руки от себя, — обхватив его запястья, Волк припечатал ладони к стене по сторонам от плеч. — Наказан. И это сказанное хриплым голосом короткое слово послужило спусковым механизмом к невероятному по силе оргазму. Дэн забился и закричал, кончая без рук первый и единственный раз в жизни. Потребовалось несколько дней, чтобы Волк сменил гнев на милость и смог говорить об инциденте не складывая все матюги на «безмозглую рыжую башку». — Трусам для нападения всегда нужен повод. Отказ прикурить, мнимое неуважение, да что угодно в качестве собственного оправдания, любое твоё слово или действие они истолкуют против тебя. «Он сам нарвался, он сам нарвался, и в этом нашей нет вины», — напел Волк, улыбаясь своей фирменной усмешкой, не затрагивающей глаз. — Девиз слабаков. Сильным повод не нужен, достаточно собственного желания. — И как я мог не давать повода, если меня лапают за задницу, мол, с девушкой перепутали? А потом предлагают отсосать! — Кто сказал, что не надо его давать? Дай повод. Повод защищаться! Бей первым, Фредди, — и после этих слов его взгляд потеплел, он провёл рукой по голове Дэна, запуская пальцы в волосы и перебирая пряди, из-за длины которых и произошёл конфликт. — Всегда бей на опережение. Не обязательно кулаком. Это работает не только в драках. Сделай то, что от тебя не ожидают. Так что ты молодец, представляю, как охуели эти утырки. Но вальтер — детям не игрушка, — добавил, подпустив строгости. — Я давно уже не ребёнок, — надул губы Дэн, и Волк расхохотался. — Когда так делаешь — вылитый. Оружие, в руках не умеющего с ним обращаться, в первую очередь опасно для него самого. Ну, а потом, для того, у кого этот неумеха-уже-не-ребёнок спёр зарегистрированный ствол. — Ну извини ещё раз. Ступил, получил наказание, — Дэн демонстративно потёр рукой нижнюю часть спины. — Всё понял. Больше не повторится. — Забыли. Поедем завтра на полигон? Научу стрелять. — Да! — настроение мгновенно взлетело до небес. — Да! Вспоминая, как Волк учил его стрелять, как стоял сзади, показывая правильное положение рук, его шёпот «Плавно, на выдохе…», от которого по спине к пояснице бежали мурашки, вызывая мысли совсем не о меткости прицела и правильности стрельбы, Дэн уплывал в сон. Прерванный появлением охранника. — Что, пидор, скучно тебе? Испуг от неожиданности прошёл сразу, сменившись хладнокровным пониманием, зачем именно пришёл этот молодой парень с мощным подчёркнутым формой телосложением. И что несёт за собой его вопрос. Ему нужен повод. Дэн медленно приподнялся и так же медленно отполз в угол, прижавшись спиной к стене и подтянув колени к груди. Он откинул тонкое одеяло в сторону, чтобы не запутаться в нём, когда придёт время действовать. — Было без тебя, — Дэн улыбнулся как можно более соблазнительно, рука по многолетней привычке поднялась к лицу и заправила за ухо несуществующую прядь. — Ты же не дашь мне заскучать? Охранник замер на секунду, но потом расслабился: — Такой соске? Уж будь уверен. — Ну так иди ко мне. Тот приблизился, игриво постукивая дубинкой по раскрытой ладони. Дэн улыбнулся ещё шире и, дождавшись момента, выкинул вперёд ноги, резко распрямив колени. Удар голых ступней пришёлся чётко в пах. Вскочить, не обращая внимания на боль в боку, правой ладонью в основание шеи, левой рвануть на себя дубинку. Открытая дверь так близко! Сколько эмоций может уместиться всего в нескольких секундах: ярость, радость, надежда… живучая, говорят, сука — последней норовит сдохнуть. Когда Дэна схватили сзади за штанину и обрушили на пол, когда на него навалился всем весом охранник, пыхтя и матерясь, а он выворачивался, используя для ударов локти и затылок, надежда, что вот немного, ещё чуть-чуть и — свобода, ещё жила. — Эт-та что?! Дима! Какого хера?! — от внезапно раздавшегося возгласа и Дэн, и охранник на нём застыли. — Ты с ума сбрендил?! Дима, кряхтя, встал, ему на грудь упало несколько капель крови из разбитого носа, тут же впитываясь в чёрную ткань форменной рубашки. — Пидарюга! — он коротко пнул поднимающегося Дэна в бок. Конечно, по закону подлости — левый. Оба охранника уставились на появившееся и увеличивающееся красное пятно на футболке Дэна. — Ты что ему сделал, дебил?! — Я? Да я ничего… — Он хотел меня изнасиловать, — сказал Дэн в пространство, поднимаясь на ноги. Боль от удара, растревожившая недавние раны, волновала его меньше, чем возможная угроза теперь уже от двоих. Если с одним он благодаря внезапности смог справиться (почти смог!), то с двумя шансы не просто сводились к нулю, а стремились в минус. Некстати появившийся седовласый мужчина лет пятидесяти оказался знаком — в кабинете Ковыля после неудавшейся попытки добиться звонка скрутил Дэна именно он, и у этого охранника чуть повыше локтя, наверное, до сих пор сохранился след зубов на память. Что он сделает сейчас, воспользуется моментом и отомстит? — Иль-Сеич, он врёт, я… — возмущённо начал Дима. — Заткнулись оба! — прикрикнул тот. — Отвечать сам будешь, если ему что-то повредил, — пообещал он Диме и скомандовал: — Перекись и воды принеси. И футболку чистую! — крикнул он уже вслед сорвавшемуся с места напарнику. Перевёл взгляд на Дэна. — Ложись и край задери, посмотрю. Да не сделаю я тебе ничего! Что я, изверг какой? — А что, нет? — ответил Дэн, вновь забывая, что не собирался провоцировать, слишком сильна была злость. Но все же лёг и задрал край футболки, штаны, державшиеся и так ниже некуда на бёдрах, кровь не запачкала. — Ничуть не лучше Мастера вашего сраного, — добавил, когда Иль-Сеич присвистнул, рассматривая набухшие кровью порезы. — Все вы здесь ур-роды! — Ну-ну, спокойно, без истерик, — голос прозвучал неуверенно. — Принёс? Чего застыл? — в сторону остановившегося в дверях Димы. — Я не знал, — расширившимися глазами тот смотрел на кровавые узоры на теле Дэна. — Я думал он из этих, ну типа просто на губе за драку или карантине там. Я не знал, что у него так, Иль-Сеич! А он сам предложил, а потом по яйцам! — Замолкни, — приняв у него из рук бутылочку с перекисью, бросил недовольно Иль-Сеич. — Ага, вот так, давай, промоем, сейчас, потерпи… Вот это «потерпи» Дэн уже не выдержал. Без резких движений, но решительно он отстранил руку с марлевым тампоном и сел. — Мне нужно в душ. — Нет. Может снова пойти кровь. — Как вас зовут? — Илья Алексеевич. Дэн кивнул: вот как оказывается расшифровывается Иль-Сеич, можно было догадаться. Своего имени он не назвал, но его и не спросили. То ли знали, то ли оно не имело значения. Второе вероятнее. — Илья Алексеевич, мне надо в душ. И тот сдался, было что-то у парня в глазах такое, от чего не хотелось спорить: — Хорошо. Я отведу. По пути им никто не встретился, но откуда-то доносились голоса и смех. В душевой комнате для сотрудников Дэн, не обращая ни малейшего внимания на присутствие Ильи Алексеевича, разделся и забрался в кабину, сразу выворачивая кран с горячей водой на максимум. Ему было холодно, казалось, что он промёрз до костей. Интересно, останутся ли синяки на теле от борьбы? И как отреагирует на них Мастер? Но эти мысли текли вяло, не вызывая былого страха, будто что-то внутри перегорело для сильных эмоций в тот момент, когда он понял, что даже выскочи за дверь — далеко бы не ушёл. И вера в помощь Олега тоже увяла и съёжилась: ещё пять дней, за них может произойти многое, да и неизвестно собирался ли врач действительно помогать или просто решил выманить лёгкие деньги. Каким же он был идиотом, когда выбил обещание от Волка оставить его в покое, не следить и не контролировать! Но иначе — как?! Иначе он не мог поступить. Только так, полностью порвав все связи, он надеялся избавиться от наваждения им. Если бы это ещё помогало. Если бы он мог забыть. Нельзя отпускать без присмотра и на день… Волк помог ему выкарабкаться после предательства друга. Волк, отмывающий пол от его блевотины, ухаживающий за ним и смазывающий его ссадины, обнимающий и оберегающий от ночных кошмаров. Моющий его, как ребёнка, в ванне… Осторожно и заботливо водящий мочалкой по избитому телу. «Всё заживёт, это не страшно, не дай только этому сломать тебя здесь» — лёгкое касание лба, непривычно мягкий голос. Не жалеющий, но понимающий. Волк был рядом, когда умерла бабушка — единственный родной человек с десяти лет. Волк взял на себя всё: и похороны, и поминки, добился её захоронения рядом с родителями — там были какие-то бюрократические сложности, Дэн не понимал, он ничего тогда не понимал, будто попал в непроницаемый купол, а все остальное происходило за стеклом — люди, бумаги, подписи… И только для Волка стекло исчезало, таяло под его горячими руками. Значит, это было не стекло, а лёд? — Целуя кусок трофейного льда, я молча иду к огню… — будто наяву, даже аккорды слышно, как Волк перебирает струны пальцами. Дэн мотнул головой, да что такое? Это всего лишь вода журчит по трубам, ночью звуки гулки. Волк редко играл, но иногда вечерами, обычно после двухсот или трёхсот граммов коньяка, он брал гитару — самую обычную, жёлтую с обшарпанной декой, на каких пацаны во дворах бацают блатные песенки. Садился в кресло, неторопливо подкручивал колки, настраивая, пробовал звук лёгкими движениями пальцев, а потом пел, отрешаясь от всего, уходя глубоко в свои мысли и воспоминания. Дэн забирался с ногами на диван напротив и смотрел на склонённое лицо с резко очерченными скулами, на залёгшие тени под глазами, на чуть кривоватый нос и упрямый жёсткий подбородок с проступившей за день щетиной. Сердце щемило от нежности и непонятной тоски: почему-то именно в такие моменты острее всего чувствовалось, что ему не меньше других нужны ласка и тепло, каким бы сильным и независимым он ни был. Стоя под душем, Дэн не чувствовал слез, но знал, что они стекают по лицу вместе с водой. — Я не смогу, Волк, я не выдержу, — прошептал, запрокинув лицо под струями. — Ты сильный. Ты сам не представляешь, насколько ты сильный, — прозвучало с той самой непоколебимой уверенностью, что всегда была в словах Волка. Казалось, стоит оглянуться — и он будет стоять за спиной. Дэн повернул кран и немного постоял с закрытыми глазами. Голоса в голове плохой знак. Пусть даже голос всего один. И за то, чтобы услышать именно его наяву, Дэн отдал бы многое. Только у него ничего нет. Ничего не осталось. Он вылез из кабинки и принялся вытираться, Илья Алексеевич глаз не отвёл, но Дэн этого даже не замечал. Ему было всё равно. — Ты крашеный, что ли? — поинтересовался охранник на обратном пути. — Вам-то что? — Да так… — тот пожал плечами и добавил некстати: — Татуировка у тебя необычная. Раньше внимание к его телу от постороннего мужчины было бы Дэну неприятно, сейчас не вызвало никаких эмоций: не бьёт, не домогается — и ладно. Когда они вернулись в комнату, на матрасе лежали чистая футболка и стопка глянцевых журналов. На обложке верхнего красовалась броская надпись «Отдохни!», а под ней с широкой голливудской улыбкой в соблазнительной позе застыла рыжеволосая девушка в открытом красном платье. — Уберите их, — попросил Дэн глухо. — Это от Димы, — сказал Илья Алексеевич. — Он хотел, чтобы… — Уберите! — заорал на него Дэн. — Уберите их! Если бы прозвучало ещё хоть слово, он бы, наверное, полностью потерял контроль и сорвался в истерику, но тот, пожав плечами, наклонился и забрал журналы. Как только закрылась дверь, Дэн рухнул плашмя и, уткнувшись лицом в подушку, затрясся в беззвучных рыданиях. Последняя капля. Эта улыбающаяся рыжая сука на обложке стала последней каплей. Пока его здесь насилуют и кромсают скальпелем, где-то там, в Москве, в другой реальности, она наверняка наслаждается жизнью с его Волком! Нет, уже не с его. Со своим. Со своим будущим мужем. Он узнал про неё в середине марта этого года. Семнадцатое марта — день, который он, наверное, не забудет никогда. Женщины, с которыми Дэн работал в одном операционном зале, во время обеда обсуждали звёзд и сплетничали, разглядывая какой-то глянцевый журнал. — Не, ты глянь, Оль, вот как они богачей отхватывают, а? Вчера из Зажопинска в Москву приехала, сегодня в сериальчике говняном сыграла, завтра замуж за миллионера выскочила! — Да почему сразу миллионер-то, — протянула Ольга, рассматривая фотографию. — А кто? Вон написано: владелец медиа-холдинга «Альфа»! Конечно, миллионер! Странно, что я раньше его фоток не видела. На Джерарда Батлера похож, правда? — Ну и она, значит, не из простых, либо дочка чья-то, либо внучка. Это только в сказках миллионеры на Золушках женятся. — А Клуни на официантке женился! — Это Кейдж! Они принялись горячо спорить, кто на ком женился. — Можно посмотреть? — спросил Дэн, слыша свой голос словно издалека. Не прерывая разговор, Ольга протянула ему журнал. Под фотографией, на которой импозантный темноволосый мужчина, действительно чем-то напоминающий известного актёра, обнимал за талию рыжеволосую красотку, было несколько строк: «Актриса сериала "Сельская больница" Илона Леви и владелец медиа-холдинга "Альфа" Сергей Волков приехали на вручение премии вместе. Пара весь вечер держалась за руки и выглядела очень счастливой. Как удалось узнать нашему корреспонденту, уже назначена дата свадьбы. Ради двадцатидвухлетней актрисы сорокалетний бизнесмен Волков готов из убеждённого холостяка превратиться в примерного семьянина». — Спасибо, — Дэн отдал журнал обратно и, ничего больше не говоря, вышел в коридор. «Враньё, это пиар», — убеждал он себя, а пальцы уже забивали в поисковик имя и фамилию актрисы. Инстаграмм, твиттер, ВКонтакте — Илона имела страницы почти во всех соцсетях. И щедро делилась моментами своей личной жизни с подписчиками. Вот она завтракает, занимается фитнесом, надувает губки в лифте, сидит в кафе, целуется с Волковым… Целуется с Волковым?! «Мой волчонок» — стояла подпись под фотографией. Тысяча двести лайков, сто шестьдесят комментариев. — Волчонок, блядь! — не сдержался Дэн, голос в пустом коридоре прозвучал неприлично громко. Ради вот этой… Ради силиконовых сисек на ножках Волк готов превратиться в примерного… волчонка? Бред. Полный! Он чуть не рассмеялся от абсурдности предположения. «А у тебя-то даже сисек нет, одна жопа, да и то поюзанная» — откуда берутся подобные мысли, кто их произносит внутри? Здравый смысл, совесть или комплексы вылезают многоголосым хором? «И она тоже рыжая, ты ведь знаешь его любовь к рыжим?» — стиснув зубы, Дэн взглянул ещё раз на фотографию. Не выглядела она постановочной. И как ни выискивай недостатки, но приходилось признать, что Илона красива. «Моложе тебя, стала актрисой — умеет пробиваться, не то, что некоторые, которые отказались от поддержки любовника и отправились пахать за гроши в убогую фирмочку после института», — Дэн мотнул головой, пытаясь заткнуть не ко времени проснувшегося в мозгу злобного циника. «Она ему детей родит, а ты? Да он тогда вернул тебя только из жалости, по привычке. И наверняка не забыл и не простил спринтерский забег по чужим койкам!» — словно рой огромных зудящих комаров внутри! Но если не справиться самому с этими мыслями, то уж Волк-то сможет развеять все сомнения. Не оставляя времени на раздумья, Дэн набрал нужный номер. После третьего гудка Волков ответил: — У тебя пять секунд. — Слушай, скажи, а… — как спросить? «Ты не собираешься жениться? Кто тебе Илона? Ты меня любишь? Я тебе нужен?» — Дэн не знал, как облечь свой страх в слова, и неуверенно замямлил: — Я тут прочёл… — Телись уже! — рявкнул на него Волков. И в сторону: — Да, вот это отправьте прямо сейчас, — и снова в трубку: — Ну?! — Это правда про Илону? — выпалил Дэн быстро. — Смотря что, — без заминки. — Вы с ней?.. Действительно? — Это не телефонный разговор. Я подъеду вечером, обсудим. Всё, отбой. — Но он ещё успел услышать, как Волк говорит кому-то: — Простите, я ненадолго отвлё… Отвлёкся. Конечно, не прерывать же надолго серьёзный разговор из-за пустяков. Бизнес важнее. А остальное подождёт до вечера. Дэн вернулся на рабочее место, выключил компьютер, надел куртку и, ничего не объясняя, ушёл под удивлёнными взглядами сотрудниц. Придя домой, не раздеваясь, лёг на диван в гостиной. Когда в конце января проводилось вручение премий «Золотой орёл», Волк не позвал его с собой, сказал: «Обычное обязалово, рыжий, пафосная скукота, но придётся посетить на пару часов», — и ни слова, что идет не один. Участившиеся в последние пару месяцев поездки и его вечные задержки допоздна добавляли штрихов в общую картину. Если Илона и очередная «ширма», то намного серьёзнее предыдущих. И всё же, где-то в глубине души шевелилась изломанная, но не сдохшая надежда непонятно на что. А в голове раз за разом, по бесконечному кругу звучала строчка из песни, что ему когда-то пел Волк: «Не надо, не плачь, лежи и смотри, как горлом идёт любовь».