С волками жить...

Войдя в «пыточную», как он называл медицинский кабинет, Дэн посмотрел в первую очередь в угол. Чисто. Уборщица всё же добралась до паутины. Хотелось верить, что она не просто её смахнула, но и убила паука. Хотя тот ведь мучил жертв, чтобы выжить самому, а не из прихоти. В отличие от твари, к которой попал в лапы Дэн. Всё внутри восставало против того, чтобы добровольно лечь на стол. И пусть он знал — иначе уложат силой и от сопротивления ничего не изменится, откинуться на спину и вытянуть над головой руки было невероятно трудно. Глядя, как Олег подготавливает необходимое: вынимает из сухожарового шкафа кювету с инструментами, а из обычного поддон с набором, достойным даже не секс-шопа, а секс-супермаркета, Дэн попытался хоть немного потянуть время. — Зачем кляп? Я не буду кричать, — нервно передернувшись, спросил он при виде чёрного шарика на тонких ремешках. — Это не моё решение, — ответил мрачно Олег. — Давай, время идёт. После утренней мази с анестетиком больно не будет, — пообещал он, и Дэн наконец принял требуемое положение. Закрепив все ремни, Олег собирался удалиться до прихода Мастера, но не успел. Георгий Романович, уже облачённый в белый халат, появился на пороге, небрежным кивком поприветствовал врача и взглянул на распростёртое на столе тело. Взгляд его тут же изменился, потемнев от гнева. — Что это? — подойдя, он указал на кровоподтёки, покрывавшие бедра и бока Дэна. — Случайность, — сдержанно сказал Олег, не желая вдаваться в подробности. Насколько он знал, Ковлев наложил на провинившегося охранника крупный штраф. — Я достаточно плачу́ Михаилу Антоновичу, чтобы рассчитывать на отсутствие случайностей. Если он не может обеспечить сохранность материала, придётся позаботиться об этом мне. Чёрт-те что такое! — он провёл по сине-чёрному пятну, и прикосновение тёплого пальца, Мастер впервые дотронулся до него без перчаток, подействовало на Дэна, как разряд тока — он рефлекторно дёрнулся. — Я сегодня же переговорю с господином Ковлевым, чтобы забрать юношу в более безопасное место. Безопасное? Дэн бы рассмеялся, если бы мысленно не взвыл от ужаса: стоит Мастеру забрать его из клуба, и планируемый побег станет невозможным! А ведь Олег уже написал Антону. Правда, заметил с неудовольствием: «Твой друг задаёт слишком много вопросов» — но, главное, диалог начат! А в том, что при переписке за спиной у Тохи стоял Сергей Таранов, не только любовник друга, но и несколько лет как начальник СБ питерского филиала медиа-холдинга «Альфа», Дэн не сомневался. Как и то, что если Волк и поставил на нём крест, то на Сергея рассчитывать можно. Он уж точно узнает, откуда и кто отправляет сообщения — то есть и его обязательно найдёт, даже без помощи алчного врача, нужно только время. Но теперь времени может и не быть… Продолжая недовольно хмуриться, Мастер осмотрел повреждения и какое-то время задумчиво чертил пальцем на коже узоры, словно прикидывая, как они будут смотреться в виде шрамов и не помешают ли работе синяки. Он не отпустил Олега, и тот по-прежнему стоял рядом, терпеливо ожидая распоряжений. Дэн, боясь пошевелиться, надеялся, что сеанс перенесут до тех пор, пока не сойдут следы от драки. А тогда, если повезёт, его уже здесь не будет. Мастер вдруг поднёс руку к носу и понюхал: — Вы нанесли ему анестезирующую мазь, — утвердительно сказал он. — Несмотря на мою конкретную просьбу не применять к юноше никаких понижающих чувствительность препаратов. — Исключительно в лечебных целях для сохранности, как вы изволили выразиться, материала. — Олег осмелился дерзить Мастеру? Дэн изумлённо скосил глаза на врача, пытаясь понять, что именно стоит за словами. А тот продолжил: — Мазь я нанёс рано утром, и её действие уже закончилось. Соврал? Но кому? Ответ Дэн узнал через несколько минут — обоим. Боль чувствовалась, если и меньше, то ненамного. Правда, благодаря «некондиции материала» сеанс завершился быстрее обычного. Но хуже боли было унижение после. Скальпелем Мастер затрагивал лишь тело, казалось бы, и другое — всего лишь физическое воздействие, пусть и сексуального характера, но травмы от него оставались гораздо глубже кожи. — Ты помнишь, отвечать надо коротко и быстро, — вновь без вопросительной интонации произнёс Мастер. Он отстегнул удерживающий кляп ремешок, не вынимая сам шарик, и Дэн вытолкнул его языком, оставляя на щеке сразу же похолодевший на воздухе мокрый след. — Ты промыл себя? — Да. — Пробку носил, как я велел? — изменив положение ног Дэна, Мастер провёл пальцами по промежности, задевая выступающий конец пробки и шевеля её внутри. — Да, — поморщился Дэн. Он, конечно же, не носил анальную пробку двое суток постоянно — ещё чего! Как вытащил тем вечером, так и вставил сегодня утром после очистки кишечника. — Ложь, — тонкие губы Мастера изогнулись в подобии улыбки, когда сразу два пальца проникли внутрь. — Не надо мне лгать, юноша, — он грубо сжал мошонку Дэна, добившись вскрика. — Я… вынимал на ночь… — кривясь от боли, выдал тот полуправду. — Непослушание и склонность к вранью плохие качества для молодых людей, — наставительно произнёс Мастер. — Я тебя от них отучу. Смазав чем-то палец, резко воткнул его в анус и старательно втёр вещество в стенки — сперва Дэн ничего особенного не почувствовал, но уже через пару минут начало распространяться тепло, охватывая пах и вызывая странное томление, схожее с желанием почесать зудящее место. Он невольно двинул бёдрами, натягивая удерживающие их ремни. Внимательно наблюдающий Мастер обхватил пальцами его член, удовлетворённо замечая, как тот увеличивается. — Не надо… — голос прозвучал испуганно и жалко. — Я не разрешал тебе говорить, — строго заметил Мастер, продолжая манипуляции — член под ладонью полностью окреп. — Вот так. А теперь, — он ввёл в задний проход надувной расширитель с грушей на противоположном конце и несколько раз сильно сдавил её в ладони. — А-ах… — Дэн захлебнулся вдохом. — Боль может приносить радость, скоро ты поймёшь это. Постепенно нутро привыкло к болезненному распирающему ощущению, и возбуждение вышло на первый план, затуманивая голову, застилая глаза пеленой похоти. Дэну мучительно хотелось дотронуться до члена, сжать, провести несколько раз снизу вверх, двигая тонкую кожу по набухшему кровью стволу. Невозможность прикоснуться к себе бесила, он дёрнул несколько раз руками, но ремни держали крепко. — Не терпится? — понимающе ухмыльнулся садист. — Не так быстро. Выдержка — это добродетель. «Да пошёл ты!» — хотел ответить Дэн, но изо рта вырвалось только пошлое протяжное: — Да-а… — Мастер нажал на грушу ещё несколько раз подряд, и все остальные слова превратились в стон. — Тебе нравится, это видно, — то увеличивая, то уменьшая давление, он заставлял Дэна выгибаться и ёрзать в бессознательной попытке прекратить изматывающую пытку удовольствием, смешанным с болью. — Мазь лишь помогла не сдерживать твою натуру. Порочную и грязную. Скоро ты выпустишь на волю шлюху, которой и являешься, развратную, жадную до огромных членов шлюху… — Дэн мотал головой из стороны в сторону, слова, словно яд, проникали в уши. Он уже ощущал себя грязным и использованным. И одновременно испытывал при этом наслаждение на грани безумия. — Скоро ты будешь жаждать, чтобы в тебя засунули что-нибудь побольше, будешь сам умолять погрузить в тебя руку, а когда я это сделаю, примешься извиваться на ней и насаживаться ещё глубже. — Н-не-ет, — стыд сжигал его не менее сильно, чем полыхал огонь животного удовольствия в паху. Боже, что с ним происходит?! Противоречивые ощущения буквально разрывали надвое, заставляя ненавидеть проклятую физиологию, взбудораженную какой-то химией, мечтать о прекращении издевательства и в то же время нестерпимо желать разрядки. — О да, — перехватив устройство левой рукой, правой Мастер расстегнул ширинку и теперь ласкал собственный член. — Ты научишься получать оргазм без внешней стимуляции, только от своей ненасытной растянутой дырки. Знаешь, как ты сейчас выглядишь? Как сука, повязанная узлом кобеля. И течёшь так же… Пристроив грушу на столе между разведённых ног Дэна, Мастер дотронулся до его блестящей влажной головки и размазал по ней выступивший предэякулят. Этого краткого прикосновения хватило — член, вздрагивая, начал выплёскивать сперму. Дэн, сцепив намертво зубы и запрокинув голову так, что на шее вздулись синим вены, кончил, умирая от яростной ненависти и не менее яростного блаженства. Но оргазм оставил после себя не тёплую сладкую истому, а отвратительную колкую опустошённость, будто выжег. Через секунду и Мастер присоединил своё семя к его. Этого Дэн не заметил, лёжа с закрытыми глазами и лихорадочно вздымающейся грудной клеткой, в ребра колотилось готовое разорваться сердце. — Мы на верном пути, юноша. Мастер напоследок похлопал испачканной спермой рукой по его щеке и вышел, оставляя перед должным вскоре появиться врачом с недвусмысленными следами произошедшего на теле. Дэн глаз так и не открыл. Под зажмуренными веками возникали и пропадали оранжевые круги. Вошедший Олег без комментариев обтёр ему живот влажными салфетками, аккуратно спустил воздух и вытащил наружу расширитель, вставив обратно всё ту же пробку. Холод металла в горячем и всё ещё конвульсивно сжимающемся отверстии заставил Дэна открыть глаза и тут же отвернуться от понимающего взгляда врача. — Не надо меня стыдиться, — расстегнул тот ремни на руках. Дэн сразу приложил ладони к щекам — они горели. В крови ещё бродили остатки возбуждения, но голова стала достаточно ясной, чтобы осознать всю глубину собственного падения. — Я не вас стыжусь, — ответил он тихо, но в лицо Олегу всё равно не смотрел, пока тот обрабатывал свежие порезы и фиксировал повязку. Хотелось сдохнуть от стыда за себя, но прежде убить и его, и Мастера. — Ты ничего не смог бы изменить, не вини себя. И не провоцируй его, будь осторожен. Не отвечая, Дэн стал одеваться. «Следи за собой, будь осторожен» — Волк почти каждый раз перед своим отъездом из Москвы напевал строчку из песни Цоя на прощание и традиционно взлохмачивал ему волосы. При их расставании он сказал иначе, своими словами: «Не совершай необдуманные поступки». Они сидели за столом, словно на переговорах. Рядом, но уже не вместе. — Поступки на эмоциях часто бывают ошибочными, не торопись рубить сплеча. Волк прикурил вторую сигарету почти сразу, как загасил первую — это единственное, что выдавало внутреннее волнение, внешне он выглядел абсолютно спокойным. — Я всё обдумал, — Дэн сохранял непроницаемое выражение лица из последних сил, но голос не дрожал. — Тебе не надо уезжать из Москвы. Живи здесь. Я перееду в загородный дом. — Нет. Я хочу вернуться в Петербург. В свою квартиру, — выделив интонацией «свою», Дэн перевёл взгляд за окно, смотреть на Волка было физически больно. Тот уже надел маску безразличия, даже в такой момент, не желая отказываться от своей вечной брони. Его эмоциональная скрытность и раньше ранила, но никогда ещё так сильно. — И я хочу, чтобы ты не пытался больше контролировать мою жизнь. Не надо мне никаких благих намерений от тебя! Ничего не надо! — Разве я тебя контролировал или в чём-то ограничивал? — Волков приподнял бровь. — Ты не захотел работать в «Альфе» — окей, хотя мне очень бы не помешал в руководстве человек, которому можно полностью доверять. Единственное, на чём я настаивал — редкие появления на публике и присутствие на совете директоров. Но, согласись, этого было не избежать. Всё же официально ты мой наследник. — Я не просил объявлять меня твоим наследником и уж тем более племянником, — пальцами Дэн изобразил кавычки. — И твои деньги мне не нужны! — Ты не просил, я помню. И не нужны, знаю, — жёсткое, готовое сорваться с языка замечание, что легко говорить о ненужности денег, когда ни разу в жизни в них серьёзно не нуждался, Волков не озвучил. Выросший в обеспеченной семье Дэн не виноват, что отроду не знал, как бывает, когда жрать нечего. — В любом случае это уже свершившийся факт, — добавил сдержано, только желваки выступили на скулах, так хотелось задать трёпку, а потом оттрахать, чтобы и думать забыл обо всём. Но нынешний конфликт подобным способом не решить, он понимал. — И если на ближайшем собрании тебя не будет, поползут ненужные слухи. — Отмотай назад! Уверен, тебе это удастся. Расскажи всем, что провёл генетическую экспертизу и выяснил, что родства нет. Можешь провести её на самом деле! Что там нужно, волосы? — Дэн с силой дёрнул себя за прядь, выдернув несколько длинных рыжих волос, бросил их на стол перед собой. — Придумай что-нибудь, соври, ты же это прекрасно умеешь! Невесту свою приведи! — Перестань, — скривился Волк. — В тебе сейчас говорит обида, когда ты узнаешь все за и против, то… — А я уже не хочу ничего знать! — Конечно же, информация про помолвку — такая мелочь, что просто не стоила упоминания раньше, а теперь он готов посвятить в детали! — Я не хочу тебя больше понимать и быть с тобой не хочу! — Дэн всё-таки перешёл на крик. — Что ты там говорил, сорвёшься с поводка? Так вот, считай, что сорвался. Всё. — Ты же понимаешь, никакой свадьбы не будет. Это просто деловое соглашение с отцом Илоны, полгода-год и… Дэн резким движением руки показал, что отказывается слушать: — Мне всё равно! — он лгал, но лгал уверенно. — Я так больше не могу. Я тебя не люблю. Ты мне противен! И я уеду! Волков откинулся на спинку стула, вопреки привычке всегда улыбаться в ответ на любой негатив в словах он оставался серьёзен. — Я понял. Но пообещай мне, что если тебе будет что-то нужно — ты позвонишь. — А ты… пообещай, что оставишь меня в покое! Между нами всё кончено. — Слово на слово, — Волк кивнул и протянул ему руку, а когда Дэн пожал в ответ, быстрым движением дёрнул за кисть, притягивая его к себе на колени и с силой сжимая в объятиях. — Рыжий, зачем ты врёшь? — шёпотом в ухо. — Ты мой, что бы ты ни говорил, только мой. — Дэн, пойманный врасплох, замер. Как же велико искушение согласиться, расслабиться в сильных руках и позволить себя убедить, поверить самому. — Ты мне нужен, — почти признание в любви? — Не дури, оставайся, всё будет как прежде… Как прежде?! И магия голоса перестала действовать. — Нет! Ты мне не нужен. Обнимающие его руки разжались. Дэн знал, Волк больше не станет отговаривать — он слишком горд для этого. И никогда не станет удерживать его силой. Пусть их отношения начались с угрозы и шантажа, те способы, что Волк считал приемлемыми, чтобы затащить малознакомого симпатичного мальчика в постель, для постоянного партнёра не допускались. «Ты со мной, пока сам хочешь, я не буду тебя ни к чему принуждать» — сказал он, когда они только-только стали жить вместе. Дэн не сомневался — Волк вычеркнет его из памяти, стоит уйти: он не из тех, кто будет мучиться и переживать из-за разрыва. Не прощая другим слабостей, он не позволял их и себе. После его переезда обратно в Петербург Волков позвонил лишь один раз. Звонок раздался, когда Дэн только вошёл в квартиру. Непривычная гнетущая тишина заставила его замереть, вжавшись спиной в дверь. Присутствие бабушки делало квартиру жилой и уютной, сейчас же атмосфера изменилась. Казалось, он попал не домой, а в склеп. В полумраке прихожая и коридор выглядели зловеще, тени в углах будто затаились в ожидании, покрытое слоем пыли зеркало отражало неясный силуэт с бледным пятном вместо лица. Обычно распахнутые, а ныне закрытые двери в комнаты нервировали, словно за ними могли прятаться привидения. В прошлый раз Дэну было не до прислушивания к себе: он прилетел на похороны, да и рядом был Волк, деловой, активный, не дававший ему утонуть в горе. И тот, будто за сотни километров почувствовав его растерянность, нахлынувшее ощущение невосполнимости утраты и одиночества, позвонил именно в этот момент. От неожиданного звука Дэн вздрогнул: «Stay the fuck, stay the fuck, stay the fuck out of my head!» — орал мобильник в кармане. Проигрыш из песни «Big Bad Wolf» использовался в качестве рингтона на вызовы от Волка последние несколько месяцев. — Да? — Как долетел? — его личный bad wolf никогда не тратил время на приветствия. — Нормально. — Хорошо, — ничего не выражающий голос, и несколько секунд тишины, как если бы Волк хотел что-то ещё сказать и подбирал слова. Или ждал чего-то от него. Выдох, а потом отбой. Дэн ещё какое-то время вглядывался в экран, с которого уже исчезла заставка с фотографией — эта пауза, что она значила? Потом с силой встряхнул головой, длинные пряди мазнули по лицу, и решительно распахнул дверь в свою комнату — минутная слабость прошла, призраки прошлого отступили. Бабушка когда-то говорила, что он ведомый, кто за руку возьмёт — за тем и пойдёт. Он тогда обиделся на неё, но, безусловно, она в чём-то была права. За Волком он пошёл почти сразу же, признав его силу, нуждаясь в ней. Что ж, пора начинать новую жизнь, пролагать путь самому, без ледокола впереди, обеспечивающего чистую воду. Так он тогда думал. Но выбраться из кильватерного следа не вышло, его закрутило и намотало на винт. Ещё немного и останутся лишь кровавые ошмётки. Если не сбежит, рано или поздно Мастер получит своё: уничтожит его как личность, изуродует тело и душу, кроя под себя. С самых первых дней пребывания в клубе Дэн плохо спал, неоднократно просыпаясь ночами от малейшего звука или от кошмаров. Но чем ближе приближался четверг, когда должен был выйти на работу другой врач, тем тревожней он себя чувствовал, и тем короче становились периоды сна. Олег до сих пор не предложил никакого плана побега, даже не говорил, получил ли он деньги от Антона. Дэн всё отчетливей подозревал, что помогать в действительности Олег не собирается. Хуже всего оставалась неизвестность с намерением Мастера насчёт него: переговорил ли он с Ковлевым, как собирался, и к чему они пришли — Дэн не знал. Но следующий сеанс состоялся на прежних условиях. Только после завершения Олегу пришлось колоть ему успокоительное. Когда в ночь на четверг раздался звук открываемого замка и скрип двери, Дэн напрягся сильнее, чем в прошлый раз при визите Димы. Он вскочил и отошёл к окну, панически боясь, что за ним пришли по приказу Мастера. Собираясь, если придётся, до последнего сопротивляться — добром его отсюда не выманят. Вошедшим оказался Илья Алексеевич. — Пойдём. — Куда это? — внутри всё похолодело от неприятного предчувствия. — Узнаешь. — Никуда я не пойду! — он отступил вплотную к стене. — Да не бойся ты. Серёгу Таранова знаешь? — Дэн замер и перестал дышать, пристально всматриваясь в лицо Ильи Алексеевича. Тот, увидев реакцию, кивнул. — Ждёт тебя, — и повторил: — Пойдём. — Честно? — все ещё не совсем доверяя, уточнил Дэн. — Вот так просто? — А ты думал, я тебе лобзик в торте принесу? — хмыкнул мужчина. — Или ждал эффектного появления коммандо? Камеры на время отключил, потом вернусь, включу. Ветер сегодня — ветку на провода уронил, вот тебе и сбой в системе. Да и путаница в пересменках случилась не пойми отчего, поди потом разбери, кто виноват… Дэн, конечно, не рассчитывал на киношное освобождение со стрельбой и погонями, но и настолько будничного не ожидал. Он не знал, что грозит Иль-Сеичу, если раскроется кто именно помог ему сбежать, а вслух решил не спрашивать: вдруг тот одумается, осознав риск? Мастер наверняка будет рвать и метать из-за пропажи «недоделанной картины», к гадалке не ходи. Хорошо бы весь его гнев вылился на Олега и Ковлева, вот уж кого не жалко! Белые ночи ещё не достигли пика, но полная темнота уже не наступала. Всё вокруг утопало в густых и серых, как овсяный кисель, сумерках. Дэн не заметил холода, даже когда пахнущий водорослями ветер с залива пробрался ему под футболку — адреналин грел изнутри. — У нас вообще-то клуб, а не тюрьма, и не все здесь суки конченые — сказал Илья Алексеевич уже на улице, видимо, слова Дэна про уродов запали ему в память. — А забор и камеры, чтобы шваль всякая снаружи не шастала, уважаемым господам культурно отдыхать не мешала. Внутри силой не удерживают. Обычно. Зачем, если очередь из желающих здесь работать стоит. — Я заметил, — не удержался Дэн от желчного сарказма, путаясь в больших по размеру тапках для бассейна, другой обуви ему не выдали. — Прям курорт у вас тут! И господа уважаемые, как на подбор! — Всяких хватает, — философски заметил охранник. — Но так-то под них добровольно все стелются, ты не представляешь, на что люди готовы из-за денег, границ нет. Я третий год тут, насмотрелся. Ну и разные случаи бывают. Прошлой зимой к нам сына самого… — Илья Алексеевич назвал известную фамилию, — привозили. На лечение. С иглы снимали. Так я тебе скажу, дрался он не хуже тебя, когда его на процедуры водили, и кусался тоже, — он потёр плечо невзначай, но Дэн и не подумал извиняться. — И сами гости, бывает, куролесят, нанюхаются всякой дряни, да ещё и работников заставят за компанию. И драки случаются чуть не до поножовщины, только следи. Люди богатые, а культуры-то нет. Поэтому сюда и приезжают, здесь всё останется шито-крыто. Ну, а нам что? Наше дело маленькое, — оправдываясь, охранник не замечал, что убеждает в первую очередь себя самого. — Телек, бывает, включишь — смотрит на тебя, сучина с экрана, при галстуке, рожа постная, блюститель, бля, морали, рассказывает, как за нравственность борется, а ты-то его в одних носках позавчера заблёванным из толчка выводил, да со всем почтением до кроватки, где уже мальчик ждёт. А один, не поверишь, вообще с собакой… Дэн не слушал, внутри всё, как натянутая струна, дрожало от нетерпения и страха неудачи, он всматривался в серые сумерки, боясь встретить кого-то иного из охраны и надеясь увидеть Сергея. Или Волка… Нет, о встрече с ним, он запрещал себе даже думать. Как посмотрит ему в глаза, что скажет? Он и раньше не смог бы к нему вернуться «как прежде», а теперь Волк и сам не захочет его принять. Такого… Невдалеке от освещённого множеством огней главного корпуса они притормозили, из здания доносилась музыка, в окнах первого этажа мелькали разноцветные вспышки, виднелись тени людей, кто-то курил на балконе, горел красным огонёк сигареты. — Тебе во-он туда, видишь, за соснами машины припаркованы? Давай в обход. Гелик кубик, крайний на парковке, у самых кустов. Двери открыты. На заднее забирайся и сиди тихо. Он скоро выйдет. Ну всё, удачи тебе, парень. Извини, если что не так. — Спасибо вам, — Дэн кивнул и пожал протянутую ладонь, отгоняя циничную мысль: бескорыстна ли эта помощь? Неважно, главное — результат. Стараясь держаться в тени деревьев, он добрался до автомобиля. Двери действительно не были заблокированы. Внутри нашёлся плед, укрывшись им, Дэн скорчился в позе эмбриона на заднем сидении: неужели всё, и он уедет отсюда? Или это обман, ловушка? Но откуда бы тогда Иль-Сеичу знать про Таранова? Пульс стучал быстро и громко, словно барабаны били в висках. Когда к машине кто-то подошёл, Дэн не расслышал, просто внезапно открылась дверь, пуская внутрь холодный ночной воздух.