Гостья из прошлого. Часть 2

Последний раз взглянув на спящую в своей маленькой кроватке дочь, Алин направилась в гостиную, где ее с бокалом бурбона в руке уже поджидал Элайджа. — Уснула? — тихо проговорил он, поднимая на жену нежный взгляд. — Она и не просыпалась, — закатила глаза ведьма, подходя к низкому дивану, — спит как ангел, совесть которого абсолютно чиста. — Наша Гвен и есть самый настоящий ангел, — отозвался Элайджа, обхватывая точеные бедра жены, и притягивая ее к себе, — прямо как ты, моя кошечка. — Не морочь мне голову своими льстивыми речами, — сузила глаза Алин, отступая от вампира на шаг, — ты избаловал ее. Так, что дальше просто некуда. Ты отменяешь любое мое наказание! И, конечно же, Гвен тебя просто обожает! — Ревнуешь, любовь моя? — попытался отшутиться Майклсон, поднимая на жену горящий взгляд, — иди ко мне, Алин. — Даже не думай об этом! — процедила ведьма, хмуря брови, — у меня нет настроения на… подобное. — Поверь, оно очень быстро появится, — прищурился Элайджа, поднимаясь на ноги, и медленно подходя к отступающей от него жене, — я ведь завтра уезжаю в Новый Орлеан. Разве ты не будешь скучать, кошечка? — Ты … что? — расширила зеленые глаза Алин, выставляя перед собой тонкие руки, — и я узнаю об этом только сейчас?! — Я совсем забыл, любовь моя, — опустил глаза вампир. — Ты ничего не забываешь, Элайджа Майклсон! Ты просто не хотел мне об этом говорить! И что же это за поездка? — требовательно проговорила девушка, не сводя пристального взгляда с лица мужа, на котором не отразилось ни одной эмоции, — немедленно отвечай! — Возникли кое-какие проблемы, — наконец проговорил вампир, поднимая на жену свои темные глаза, — всего несколько дней, кошечка… — У меня просто нет слов! — взвилась Алин, и ее щеки стали пунцовыми от гнева, — это что, опять какие-то вампирские войны? — Не совсем, — неопределенно ответил Элайджа, пытаясь обнять жену за талию, — давай не будем об этом, любовь моя. Уверен, мы могли бы найти занятия и поинтересней. Ты и без того, не подпускала меня к себе уже несколько дней. — Потому что воспитание твоей дочери требует слишком много сил! Но ты не хочешь обсуждать это! Как и то, зачем едешь в Новый Орлеан. Вместо этого, ты тащишь меня в постель. — Ну, не злись, кошечка, — прочистив горло, отозвался вампир, отводя руки от разъярившейся жены, — мы все обсудим, когда я вернусь. — Вот тогда и займемся тем, чего ты хочешь! — Я хочу? — вскинул бровь Элайджа, бросая на жену насмешливый взгляд, — выходит, ты только терпишь мои домогательства? Лицо Алин вспыхнуло, и, не желая отвечать, она отвернулась от мужа, чтобы направиться в спальню, но сильные руки обхватили ее плечи, притягивая к мужской груди. — Не торопись, кошечка, — прошептал ей на ухо Элайджа, и его ладони скользнули ниже, сжимая высокие груди через тонкую ткань платья, — разве ты не хочешь исполнить свой супружеский долг? — Отпусти! — попыталась вырваться из тесных объятий ведьма, но муж держал ее крепко. — И не подумаю. — У меня болит голова! — Я это исправлю, кошечка. — Я не хочу! После этих слов, Элайджа разжал ладони, отпуская Алин, которая отошла от него на шаг, нерешительно кусая губки. — Будь по-твоему, — холодно проговорил он, — заставлять тебя я не буду. — Элайджа, я… — начала было ведьма, но вампир перебил ее взмахом руки. — Не стоит, Алин, — ледяным голосом проговорил он, направляясь к старинному буфету, где они хранили бурбон, — я и без того все понял. Больше навязывать тебе свое общество я не намерен. — Я вовсе… — У тебя болела голова, — не поворачиваясь к жене, бросил Элайджа, делая глубокий глоток бурбона, — тебе лучше прилечь. Спи спокойно, моя целомудренная женушка, я тебя не потревожу. — Но… — Не нужно, кошечка. Не оправдывайся. Спокойной ночи! Алин хотела сказать что-то еще, но постояв несколько секунд, она вздохнула, и, бросив последний быстрый взгляд на мужчину, который сверлил взглядом темную стену, она молча развернулась и пошла в их маленькую спальню. Оказавшись в темной комнате, ведьма, прикусив губу, присела на кровать. В ее планы вовсе не входило ругаться со своим первородным мужем, но новости о его незапланированной поездке в Новый Орлеан, которая (а в этом Алин не сомневалась) была гораздо опаснее, чем ее пытался представить Элайджа, просто вывела ее из себя. За все годы их совместной жизни у вампира не было перед женой никаких секретов, и то, что сейчас он не сразу рассказал о планируемом вызвало у ведьмы вспышку гнева. Впрочем, злость Алин, быстро вспыхнув, тут же погасла, но за это время она успела обидеть своего мужа, вновь отвергнув его из чистой вредности. Ведьма принялась стягивать с себя одежду, и, оставшись лишь в тонких трусиках, скользнула под одеяло. Она притянула к себе бедра, стараясь согреться, но сделать это у Алин никак не получалось. Девушка нахмурилась, пытаясь прислушаться к тому, что происходило в гостиной. Но даже ее полувампирский слух не мог уловить и звука. Элайджа по всей видимости застыл в неподвижной позе на низком диване, и совсем не собирался в их общую постель. Алин приподнялась на локтях, уже намереваясь встать, чтобы вернуться к мужу, и свести глупую ссору к обычному финалу их редких недомолвок, но потом она вспомнила о вечерней выходке Гвен, и опустилась назад на холодную подушку. Им нужно было поговорить, а не гасить имеющиеся претензии в экстазе страсти, что они и сделают, после возвращения Элайджи. За время этой недолгой разлуки у них обоих будет возможность подумать о имеющихся проблемах и успокоиться. Но, пожалуй, когда Элайджа покончит с бурбоном и придет наконец в их постель, она немного загладит перед ним свою вину, за необдуманные слова, которые его обидели… Приняв это решение, Алин прикрыла глаза, и сама не заметила как погрузилась в сон. Вот только утром Элайджи в их доме уже не было, и ведьма, проснувшись одна в их маленькой спальне, с досадой прикусила нижнюю губу. Не перегнула ли она палку в своем желании воспитать не только их непослушную дочь, но и своего древнего мужа, который был старшее ее на тысячу лет? Но Алин не успела погрузиться в свои невеселые мысли, потому что на пороге спальни появилась взъерошенная Гвен в своей смешной пижамке с медвежатами, которая мгновенно оказалась с ней рядом, прижимаясь к матери всем телом. — Папа не стал тебя будить, и сказал, чтобы я передала тебе, когда ты проснешься, вот это, — и девочка коснулась губами материнской щеки, — он обещал, что вернется очень скоро, и тогда мы поедем в путешествие вместе! Мы ведь поедем, мамочка? — Если папа сказал, значит так и будет, — улыбнулась Алин, не сводя нежного взгляда с радостной дочери, — больше он ничего не говорил? — Сказал, что любит меня, — задумчиво прищурилась Гвен, — и чтобы я вела себя хорошо. И слушалась тебя. И… вроде бы… все… Нет, вспомнила! Папа сказал, чтобы ты разрешила мне гулять с Хоуп… — Вот уж сомневаюсь, — закатила глаза ведьма, строго глядя на опустившую свои синие глазки Гвендолин, маленькие щечки которой залились румянцем, — я вот сейчас позвоню ему и… — Нет, мамочка! Я пошутила! — А я уже хотела приготовить на завтрак твои любимые шоколадные кексы… Но теперь… — Ну, мама… — надула губки девочка, — один маленький кексик… И я буду самой послушной в мире! Алин рассмеялась, и Гвен последовала ее примеру, обвивая тонкими ручками материнскую шею, и прижимая каштановую головку к ее груди. — Ты самая лучшая мамочка на свете! Ведьма не смогла сдержать улыбки, притягивая к себе дочь, и спустя полчаса они вместе с Гвендолин ставили в духовку формочки с шоколадным тестом. После завтрака, когда Гвен отправилась в свою комнату, чтобы принести игрушки, Алин решилась позвонить Элайдже. Но к ее досаде муж оказался недоступен, и ведьма, недовольно сведя брови, опустилась на низкий диван. Такое развитие событий ей совсем не нравилось. Хотя Элайджа и передал ей через дочь поцелуй, раньше он никогда не уезжал не попрощавшись. Чтобы развеять свои сомнения Алин набрала номер Кэролайн, которая тут же ответила, будто ожидала ее звонка. — Привет, ведьма! — Привет, Кэр. Ты случайно не знаешь… — Зачем Элайджа и Клаус поехали в Новый Орлеан? — тут же отозвалась блондинка. — Откуда ты… — Элайджа заходил к нам перед их отъездом. И судя по его помятому виду, попрощались вы не лучшим образом. — Мы немного повздорили, — призналась Алин, — и зачем же они уехали? — Какая-то заварушка среди местных ведьм, не думаю, что что-то серьезное, — беспечно проговорила Кэролайн, — поверь, они вернутся со дня на день. — Я ему звонила, — невесело отозвалась зеленоглазая колдунья, — но телефон был недоступен… — Не бери в голову, милая, — тут же ответила блондинка, — как только Клаус позвонит, я попрошу его… — Не нужно, — перебила подругу Алин, — думаю, ты права. Дождусь их возвращения. — Вот и славно, — заключила Кэр, — и пока мы одни, почему бы нам не устроить девичник? Приходите к нам вечером вместе с Гвен. — Ладно, — кивнула ведьма, и на этом они попрощались. Следующие несколько дней пролетели незаметно, и Алин, в ожидании возвращения мужа, уже забыла об их глупой ссоре, желая лишь скорее оказаться в его объятьях. Они с Гвен как раз гостили в доме Майклсонов, когда на его пороге появился улыбающийся Клаус. Завидевшая его Хоуп, мгновенно бросилась к отцу в объятья, и сидящая с ней рядом Гвендолин поспешила последовать примеру сестры. — А где папочка? — было первым вопросом девочки, когда гибрид, улыбаясь, поднял ее на руки. — Даже не поприветствуешь любимого дядю, папина дочка? — прищурился он, разглядывая маленькое личико племянницы. — Привет, — нетерпеливо отозвалась Гвен, и ее синие глаза слегка прищурились, — он не с тобой? — Он немного занят, любовь моя, — склонил голову Клаус и его пристальный взгляд устремился в сторону Алин, — ты побудь у нас, а мама ему поможет. И потом они оба придут за тобой. Ты ведь хочешь посмотреть, какие я вам с Хоуп привез подарки? — Да! — хором ответили девочки, и гибрид, улыбаясь, увлек их в темный коридор, ведущий в библиотеку. Уже на пороге он обернулся и, глядя на встревоженную Алин, медленно проговорил: — Твой занудный муженек весь извелся за эти дни, ведьма. Уж не знаю, что там между вами произошло, но думаю самое время с этим разобраться. Он ждет тебя в вашем доме.