Гостья из прошлого. Часть 2

Алин сжала в объятьях сонную дочь, которая заерзала в ее руках, недовольная столько крепкой хваткой. Ведьма слегка расслабила руки, с любовью разглядывая насупившееся личико, пока Гвендолин, прищурив синие глазки, с подозрением смотрела на мать. — Мы что, опять собираемся уехать от папы? — Ну что ты, детка, — покачала головой Алин, чувствуя, как по щекам катятся слезы радости, которые ей так и не удалось сдержать. — Тогда почему ты плачешь? — свела тонкие бровки Гвен. — Что последнее ты помнишь, милая? — ласково проговорила ведьма. — Школьный двор… — растерянно отозвалась девочка, — я открыла медальон и… Что со мной было, мамочка? — На кулон было наложено заклятие, — осторожно начала Алин, — ты потеряла сознание. Но я его сняла. — Ух ты! — расширила синие глазки Гвен, — ты — самая лучшая мамочка на свете! А как ты это сделала? Ведьма прищурилась, обдумывая ответ, но не успела она сказать и слова, как в комнату вихрем влетел Элайджа, который тут же сжал жену и дочь в крепких объятьях. Алин обвила руками шею мужа, и находящаяся между ними Гвен, вновь нетерпеливо заерзала. — Со мной уже все хорошо, папочка, — проговорила она, когда вампир целовал маленькие щечки, — только я немного проголодалась. — А как ты, кошечка? — поднял взгляд на жену Майклсон, мягко касаясь ладонью бледного лица. Алин прикусила губу, пристально глядя на мужа. — Она… еще там? — Клаус и Кол решат эту проблему, — медленно проговорил Элайджа, слегка щурясь, — она не причинила тебе вреда? — Ей досталось больше, — слабо улыбнулась Алин, и вампир хмыкнул, качая головой. — То, что ты пытаешься шутить, хороший знак, — ласково произнес он, запечатлевая легкий поцелуй на пухлых губах, — давай накормим Гвен, и после ты расскажешь мне обо всем. Ведьма только кивнула, и Элайджа, подхватив на руки дочь, направился в гостиную, которая к тому времени уже вернулась в первозданный вид, за исключением отсутствующего покрывала. Он опустил дочь на диван, напоследок целуя темно-каштановую макушку, и повернулся к Алин. — А ты ничего не хочешь, любовь моя? Ведьма покачала головой. — Не забывай, что ты должна хорошо питаться, кошечка, — свел брови Элайджа, строго глядя на жену, — не припоминаю, чтобы за сегодняшний день ты съела хоть крошку. — Совсем не было аппетита, — закатила раскосые глаза Алин, — общество было не самым приятным. — А сейчас? — вскинул бровь вампир. — Гораздо лучше, — улыбнулась она, усаживаясь рядом с Гвен, которая тут же забралась ей на колени, — пожалуй, я не против поужинать с нашей любимой дочерью. Чего ты хочешь, детка? — Кексики! — А ты, кошечка? — невозмутимо отозвался Элайджа. — Ты всерьез собираешься заняться сейчас выпечкой? — расширила глаза Алин, не обращая внимания на то, как после ее слов Гвендолин недовольно насупилась, — мы ограничимся сандвичами. Правда, детка? — Тогда с какао и конфетками! — прищурилась Гвен, глядя на улыбающегося отца, который тут же ей подмигнул и исчез за порогом кухни. Прошло совсем немного времени, прежде чем Элайджа вернулся к жене и дочери с подносом, на котором разместилась тарелка с горкой тостов, сыра и ветчины, а также блюдо с шоколадным печеньем. Увидев последнее, у Гвен радостно вспыхнули глаза, и она потянулась за лакомством. Алин лишь проследила за ее движением, качая головой, и переглянувшись с вампиром, широко улыбнулась. Пожалуй, сегодня их маленькая дочь заслужила некоторые поощрения. Элайджа присел рядом с женой, и через пару секунд протянул ей блюдо с тремя сандвичами и пододвинул ближе чашку с зеленым чаем. Ведьма с сомнением оглядела кушанье, не вполне уверенная в том, что сможет осилить его целиком, и медленно принялась за еду, под пристальным взглядом мужа. Оставшаяся без внимания родителей Гвендолин лакомилась печеньем, пока блюдо наполовину не опустело. — Может, съешь хотя бы один маленький тост с сыром, детка? — ласково проговорил Элайджа, глядя на то, как дочка засовывает в рот очередной кусочек шоколадной сдобы. — Спасибо, папочка, — замотала головой Гвендолин, еле выговаривая слова, — я не … хочу. — Жаль, потому что если бы ты была послушной и воспитанной девочкой, слушалась родителей и не разговаривала с набитым ротиком, я бы подумал о том, чтобы устроить поездку в какое-нибудь интересное местечко… Гвендолин тут же прихватила с тарелки матери самый большой сандвич и откусила от него внушительный кусок. — И куда мы поедем, папочка? — проговорила она, поднимая на вампира невинные глазки, — в гости к Хоуп? В Новый Орлеан? — Ты же там уже была, Гвен, — улыбнулась Алин, — наверняка папа придумает что-то новое… — Ты не против, кошечка? — прищурился Элайджа, глядя на довольную жену. — Нам не помещает смена обстановки, — пожала плечами та, — и немного отдыха. — Что скажешь насчет Калифорнии? — вскинул бровь вампир. — Голливуд? — прищурилась ведьма и тут же залилась смехом, — или Дисней Лэнд? — Дисней Лэнд! — тут же вмешалась в разговор Гвендолин и, отложив тост, запрыгала на диване, — я хочу в Дисней Лэнд! Я буду самой послушной и воспитанной девочкой, мамочка! Поедем туда! Закончив свою речь, Гвен опустилась на колени к матери, и обвила тонкими ручками ее шею, заискивающе заглядывая в искрящиеся смехом зеленые глаза. — Ну, пожалуйста, мама, — протянула она, и Алин осталось только согласно кивнуть. Гвен закружилась по комнате, а Элайджа повернулся к жене, окидывая ее насмешливым взглядом. — И из кого из нас можно вить веревки, а, кошечка? — А ты бы смог ей отказать? — сузила глаза ведьма, пододвигаясь ближе к мужу. — Конечно, нет, — улыбнулся Майклсон, — как и не могу ни в чем отказать тебе. Теперь это еще и опасно. — Почему? — на лице Алин отразилось непонимание. — Не хочу повторить участь Кетрин Пирс, — усмехнулся Элайджа, и ведьма шутливо ударила его по груди. — Между прочим, мне было страшно! — с нарочитым укором проговорила она, — я была совсем одна. — Но ты справилась, моя грозная кошечка, — ласково отозвался вампир, нежно притягивая жену к себе, — я горжусь тобой, Алин Майклсон. Элайджа наклонился, чтобы запечатлеть поцелуй на губах жены, и та уже потянулась ему на встречу, когда их идиллию разрушил требовательный голосок Гвен. — А мы ведь возьмем с собой Хоуп? — Только через мой труп, — едва слышно прошипела Алин, и гостиная наполнилась веселым смехом Элайджи и Гвендолин.