Гостья из прошлого. Часть 2

Алин делает шаг назад, не сводя взгляда с лица Пирс, которая медленно наступает на нее, ухмыляясь. Ведьма пытается передать мысленный посыл Элайдже, о том, что они с братьями оказались обмануты коварной вампиршей, но муж слишком далеко, и через мгновение Алин понимает, что ей можно надеяться только на себя. Она должна защитить Гвен, не рожденного ребенка и как-то ухитрится выжить сама. Ведьма сжимает тонкие пальцы, в которых концентрируется магия, но она слишком непостоянна, для того, что бы нанести удар, поэтому Алин предпочитает отступить, не сводя напряженного взора с хранящей молчание Кетрин. Вампирша широко улыбается, расстегивает плащ, бросает его на низкий диван, и в следующий миг ведьма слышит ее низкий голос. — Может, угостишь меня выпивкой, кошечка? — Не думаю, что в нашей ситуации уместен обмен любезностями, Катерина, — стараясь казаться спокойной, цедит Алин, щуря раскосые глаза, — или Кетрин? Или Елена? У тебя слишком много имен, немудрено и запутаться. Пирс прочищает горло, и с ее лица исчезает улыбка, лишь янтарные глаза начинают опасно поблескивать, будто она готовится нанести удар, но проходит мгновение, и выражение лица вампирши меняется. — У меня длинная история, — закатывает глаза она, довольно усмехаясь, — как и у Элайджи. Не в пример тебе, жалкая безродная девка. Как ты заманила его в постель? Дала приворотное зелье? — Это твои методы, — вскидывает бровь Алин. Ведьма неожиданно осознает, что при всей имеющейся у Кетрин силе, которую она накопила за пятьсот лет своей бессмертной жизни, у нее, Алин, есть то, чего она на самом деле хочет, считая это слабостью. И ведьма щурит глаза, понимая, что это ее единственный шанс. Последующие слова Пирс, низкий голос которой уже начинает срываться подтверждает догадки Алин. — Да, что ты возомнила о себе, сучка? — зло выговаривает Кетрин, — думаешь, что можешь дерзить мне? Мне ничего не стоит убить тебя прямо сейчас, как и твое мерзкое отродье, что едва дышит за той дверью. — Но ты этого не делаешь, — смотрит ей прямо в глаза ведьма, — и на твоем месте я бы не думала, что меня так просто убить. Не забывай о том, что я — Майклсон. Вампирша бледнеет, когда слышит знакомую фамилию, и так сильно стискивает зубы, что скулы начинают еще острее выделяться на злом лице. Алин не отводит взгляда, наблюдая за ней, и вполне готова к тому, когда Кетрин бросается на нее, пытаясь ухватить за горло. Ведьма быстро отступает, выставляя вперед ладонь, и Пирс отлетает на пол, ошарашенно разглядывая свою соперницу. — Хочешь поиграть, кошечка? — шипит она, мгновенно поднимаясь на ноги, — только хищница среди нас лишь одна… — Хочу понять, что тебе нужно, — отвечает ей Алин, — зачем ты обманула Элайджу и явилась сюда? — Чтобы убить тебя. На мгновение в комнате воцаряется мертвая тишина, прежде чем Кетрин продолжает: — Я знаю, это причинит ему больше всего боли. Элайджа Майклсон оскорбил меня, и он ответит за это сполна. Я оторву тебе голову, ведьма. А потом исчезну. Синеглазая малышка умрет и без моей помощи к утру. Что еще ты хочешь знать? К Пирс возвращается ее прежняя уверенность, и она обманчиво мягко улыбается, подходя к Алин совсем близко. — Ты ведь и сама знаешь, что не заслужила его, — нежно шепчет она, не сводя с ведьмы ласкового взгляда, — ты никогда не сможешь дать ему то, чего он действительно хочет. Ведь Элайджа не комнатная собачка, и даже не Сальваторе, который распустил нюни, засмотревшись на твою задницу, он — тысячелетний вампир, который убил за свою жизнь стольких, что тебе даже и не снилось. А ты? Наверно, боишься даже вида крови? Ты ему не подходишь… Совсем. Но я это исправлю. Кетрин бросается на Алин, но не успевает она коснуться ведьмы, как чувствует, что ее собственное тело немеет, не позволяя сдвинуться с места. Пирс бешено вертит глазами, пытаясь пошевелиться, но очень быстро понимает, что ей этого не сделать. И тогда она поднимает взгляд на Алин. Раскосые глаза сияют ровным зеленым светом, и искрящаяся вокруг ведьмы магия, образует едва заметный купол. Алин сжимает тонкие пальцы в кулак, и Кетрин кажется, что все ее тело выворачивает на изнанку под действием силы, стоящей напротив ведьмы. — Я же тебе говорила, я — Майклсон, — ледяным голосом выговаривает Алин, делая шаг вперед, — Элайджа не просто полюбил меня. Он дал мне свою силу. Ты не знала? Кетрин отчаянно мотает головой, пытаясь вытерпеть терзающую ее боль, с ее побледневших губ срываются хриплые слова на непонятном языке, похожие на проклятия, прежде чем она поднимает на ведьму безумные глаза и цедит: — Ты все врешь, сука! Он не мог, не мог сделать этого! — А как же по твоему родилась Гвендолин? — Ты могла и нагулять ее, — выдавливает из себя Пирс, пытаясь усмехнуться, — я бы на месте Элайджи не поверила в твои бредни о том, что это его дочь. — Его, — холодно улыбается Алин, — она - его, и ты это знаешь. Тонкая ладонь ведьмы поднимается чуть выше, и Кетрин уже не может сдержать крика от накрывающей ее волны адской боли. Ей кажется, что кровь закипает в венах, что кости начинают плавится в теле, и вампирша никак не может поверить в то, что все это творит с ней молодая ведьма, которую она так опрометчиво даже не принимала в расчет. — И ты права, мы с Элайджей очень разные. Но я знаю кто он. Кем он был и кем стал. И я люблю его, несмотря на все, что он совершил. Мы — семья. А ты посмела посягнуть на самое дорогое, что у нас есть. Ты знаешь, как снимается заклятие кулона? — Никак! — злорадно ухмыляется Кетрин, — ваша милая доченька сдохнет! — А вот тут ты не права, — щурит глаза Алин, склоняя голову, — есть один способ. Мне жаль, Кетрин, правда. Я не хочу этого делать. Но ты причинила вред Гвендолин. А этого я не могу простить. Не говоря больше ни слова, ведьма вытягивает руку вперед, расширяя пальцы прямо перед грудью Пирс. Вампирша расширяет глаза, пытаясь понять, что происходит, а Алин ведет рукой к себе. — Ты… — хрипит Кетрин, — нет… — Прощай. Окровавленное сердце разрывает грудь, оказываясь в раскрытой ладони ведьмы, и Кетрин, лицо которой медленно сереет, тяжело опускается на пол. Алин долго смотрит на мертвое тело, пока некогда прекрасное лицо Пирс не становится похожим на гипсовую гримасу. Тогда ведьма кладет поверх раскуроченной груди замершее сердце и отступает на шаг. Она глубоко вздыхает, тянет с дивана темное покрывало и накрывает им труп. Алин тщательно отмывает руки, осматривает свою одежду, и лишь после этого идет в комнату Гвен. Девочка лежит с закрытыми глазками, все так же едва слышно дыша, и ведьма замирает, не сводя с не взгляда. Заклятье не спало. Давина ошиблась. Гвендолин к утру умрет. Все эти мысли проносятся сумасшедшим хороводом в голове ведьмы, которая оседает на пол, склоняя лицо к коленям. Алин еле хрипит от боли, словно раненное животное, но в этот миг маленькая ладонь касается ее плеча. — Почему ты сидишь на полу, мамочка? А где папа? Я ужасно проголодалась!