***
14 лет. — Саске, что ты делаешь? — спросил своего младшего брата Итачи, опираясь о дверной косяк их общего дома. Итачи как обычно не спал очередную ночь напролёт, готовясь к предстоящей сессии в университете. Глаза от недосыпа слипались, а чёрные круги становились всё больше и больше с каждым днём, так некстати придавая молодому человеку более взрослый вид. — Рисую, — произнёс юноша. Он даже не повернулся в сторону голоса, который звучал за его спиной. Рука, пальцы которой обхватывали крепкий карандаш, остановилась над листом бумаги. — Кого или что? — голос был таким же монотонным сзади, всё так же раздражал. Итачи поднял левую бровь и наклонил голову немного в сторону, чтобы хоть как-то разглядеть, чем же его младший брат занимается. — Слушай, какая тебе разница? — огрызнулся Саске. Старший брат вздохнул и подошёл к мальчику со спины, дабы рассмотреть его художество, на что младший буквально на секунду взорвался и быстро закрыл руками листок бумаги. Последнее, что увидел Итачи на рисунках его брата — была копна светлых волос рядом с тёмными. — Послушай, Саске, — руки скрещены на груди, вздох, и Учиха старший устало качает головой. — Тебе нужно учиться, чтобы оставаться лучшим на своей параллели, а не каракули рисовать в своё свободное время. — Успею, я и так лучший в классе, — всё ещё прятал листок бумаги Саске. Он даже наклонился вперед грудной клеткой, чтобы наверняка прикрыть то, что он хотел бы скрыть от посторонних глаз. Итачи нахмурился и приблизился к своему брату, немного грубо развернул его, положив ему руку на колено и взяв другой за макушку. — С тех пор как умерли родители, ты сам не свой, Саске. Вечно бродишь со своим приятелем, дома появляешься редко, что-то от меня скрываешь, — смотря в глаза брата, произнес Учиха старший. — Неужели, — Итачи сжал колено брата. — Ты больше не мой послушный мальчик, а? Саске? — Убери от меня свои руки! — секунда, его лицо меняется от удивления до ярости. Резкие перепады настроения, и он дёргается, будто ошпарившись. — Ну, что ты дёргаешься, брат, неужели, ты больше меня не любишь? — рука ещё сильнее сжала колено, вторая скользнула к ширинке подростка, после чего крепко сжала ткань в области брюк. — Неужели ты забыл, что ты только мой и, еще раз, маленький глупый брат? Ты забыл, как сильно ты меня любишь? — в глазах читалась нескрываемая усмешка вперемешку с лёгким раздражением. Губы расплывались в легкой улыбке, от чего носогубки особенно выделялись при свете настольной лампы. — Я сказал: ОТВАЛИ ОТ МЕНЯ!!! — Саске ударил кулаком в солнечное сплетение брата и успел выбраться. Итачи повалился назад от такого удара и рукой задел папку с рисунками, лежащую на столе. Листы бумаги рассыпались по всему полу. Почти везде на них был изображён Наруто Узумаки: Наруто Узумаки, прикованный к кровати с кляпом во рту, над которой нависает его младший брат, Наруто Узумаки, который целует Его младшего брата, улыбающийся Наруто Узумаки. Саске и Наруто, держащиеся за руки. Это ненавистное выражение лица для Учихи Итачи. Наруто Узумаки, которого ещё в детстве Итачи сам позвал в дом. Наруто Узумаки, которого так ненавидел Итачи. И в глазах Итачи проскальзывает такая странная эмоция недопонимания, и он смотрит на своего брата ошарашено и… одновременно обиженно. Непонятно на что. Он не понимает. 18 лет. — Он мой! Он только мой! Отпусти! Мой! — крик человека, которого отпихивала охрана дяди от Наруто. Санитары их семейной больницы ждали уже около дверей дома Учих, который, как обычно, казался каким-то слишком мрачным по сравнению с другими зданиями в округе. Итачи сочувственно, но с долей радости, стоял рядом со своим дядей Мадарой у машины, наблюдая за тем, как брата увозят в больницу на обследования. Он смотрел на шокированные глаза Наруто, который не понимал, в чем дело и почему лучший друг оказался помешан на нём. Почему он кричит? Почему он так странно себя ведёт? — Он будет теперь ненавидеть тебя и считать, что ты сломал ему жизнь, — Мадара довольно хмыкнул Итачи в лицо. Он закуривает свою сигарету и наблюдает за этой постановкой с искренним весельем. — Стоило ли это того? — произнёс человек, смотря на то, как Саске забирают санитары. Он медленно курил свою сигарету, придерживая своими тонкими, изящными пальцами в перчатках. Глаза почти закрыты, одна рука плотно сжимает ткань пальто. На улице холодно, январь месяц. Снежинки начинают медленно падать вниз. — Я — барьер, который он должен преодолеть, поэтому мы будем продолжать существовать вместе, хочет он этого или нет, — взрослый Итачи стоял и с тоской наблюдал за братом, который брыкался и кричал что-то невнятное. Он выдыхает и произносит одними губами. — Даже если ты ненавидишь меня. Вот что значит быть страшим братом, — тихо закончил Итачи, смотря на младшего. Саске его не видит, Саске никого не видит. Больше. Теперь больше не будет помех. Теперь брат будет в безопасности. С ним. Его вылечат. И больше не будет посторонних людей. Теперь больше не будет Узумаки Наруто. Итачи улыбнулся своей болезненной улыбкой и молча вышел из дома в сторону машины санитаров. — Хорошо. А теперь — давай с начала…Тогда.
19 октября 2017 г. в 20:17
— Я хочу рассказать Вам одну историю, правда, не знаю, как, но попробую пока вкратце.
— Я слушаю
4 года
Тем ясным, летним днем было довольно-таки жарко. Солнце будто раскалённая лава обжигало землю своими лучами и непреклонно держало температуру около 31 градуса по Цельсию. Молодые братья Учиха шли вдоль тропинки по общественному парку спального района Токио. Машины в спешке ехали куда-то, проносясь с визгом в разных направлениях. Маленький ребёнок, который, к слову, был обычно очень тихим, вдруг звонко закричал.
— Итачи! Итачи! Итачи! Смотри!!! Это же тот мальчик из нашего района идёт, — кричал маленький брюнет своему старшему брату, идя по улице с ним за ручку. — Ну, посмотри же!!! Это тот мой друг, — всё никак не унимался ребенок лет пяти, дёргая старшего брата за рукав.
— Да-да, Саске, я вижу, вижу. Пошли уже, нас дома ждут к ужину родители, — сказал Итачи, пытаясь отвлечь брата от предмета его «обожания». Но ребенок совсем не хотел успокаиваться, поэтому, выдернув свою руку от брата, побежал к своему светловолосому другу поздороваться. Водитель машины резко дал по тормозам, чтобы пропустить маленького ребёнка, который беспечно перебежал дорогу.
5 лет.
— Итачи, вон про того мальчика я тебе говорил, — посмотрев в сторону на светловолосого парнишку, произнёс темноволосый маленький спиногрыз. Братья сидели в том же парке около их дома. Итачи устало потирал своими пальцами глаза, читая очередную занимательную книгу.
— Да, Саске, я помню его, ты каждый вечер рассказываешь мне про своего друга, — улыбнулся старший брат мальчика и потрепал его по волосам. — Не хочешь пригласить его на ужин сегодня к нам? — поинтересовался Итачи у младшего брата.
— А можно? — выпучил глаза ребёнок и уставился на говорящего.
— А почему бы и нет? — подмигнул Итачи.
— Как здорово!!! — завизжал от счастья ребёнок и убежал на игровую площадку к своему другу.
Итачи устало вздохнул, принялся дальше изучать занимательный рассказ про двух братьев Карамазовых. Русскую классику молодой человек очень любил в свои школьные годы.
6 лет.
— Итачи! — прибежал мальчик к своему брату весь смущённый и запыхавшийся.
Его коленки были выпачканы в песке, в руках ребёнок держал странный на вид предмет. Ребёнок немного замялся и после произнёс. — Брат! Я… я поцеловался сегодня впервые в жизни! — выпалил ребёнок, растягивая последнюю гласную букву.
Итачи сдержанно улыбнулся.
— Да? И кто эта красавица, братик? — спросил Учиха, оторвавшийся от изучения материала подготовки для заключительного школьного экзамена.
— Ну… ммм… эээ, вообще-то это не девочка, — смущённо произнес маленький Саске.— Это тот мальчик, мой друг! Так нечаянно вышло, Нии-сан! Наруто толкнули, и он… Он упал прямо на меня! Я не специально! — почти плача произнёс ребёнок. Ему было неловко и, даже можно сказать, стыдно.
— Вот как, — нахмурился брат. — Ну ничего, я никому не скажу при одном условии.
— Каком, братик?
Итачи подошёл к младшему брату и взял его за подбородок, посмотрел ему в глаза.
— Ты ведь только мой мальчик, да? — ребёнок засмущался, опустил глаза в пол, а после посмотрел уже с улыбкой на брата.
— Конечно, Итачи, только твой! Я тебя люблю, — Саске чмокнул брата в щёчку и заулыбался.
— Ну вот и хорошо, — Учиха старший улыбнулся и отпустил ребенка, смотря, как младший брат убегает в другую комнату.
10 лет.
Это была среда 30 ноября.
Похороны. Саске и Итачи стоят под зонтом у могилы родителей.
Священник читает молитву. Все плачут. Друзья семьи подносят к крышке гроба цветы и, поклонившись, удаляются. Итачи обнимает рукой брата, который, уткнувшись в бедро старшего, всхлипывает. В глазах Итачи читались нотки грусти, а на лице была такая болезненная улыбка, которой сложно было дать точную характеристику. Улыбка измученного человека, который смотрит на всё с нескрываемой усталость вперемешку с искренним весельем. Истерическим весельем. На грани. Ему было всего лишь пятнадцать лет.