Конфабуляция

День у врача отделения Первой Городской Психиатрической и Наркологической клиники выдался уже с самого утра не очень. Ну, прям очень не очень. Сначала попал в пробку на мосту, потом после резкого нажатия на тормоз, так как какая-то дура выехала на встречную полосу, вылился кофе из стаканчика прямо на ковёр. В итоге с горем пополам Учиха Саске приехал на своё рабочее место с небольшим опозданием. Голова гудела сильно. Последние полгода головные боли настолько обострились, что юный наследник династии психиатров Учиха искал пятый угол, лишь бы себя куда-то от этой боли деть. Постояв немного с закрытыми глазами, мужчина собрался с силами и пошёл в свой кабинет для приёма пациентов. Переодевшись в белоснежный халат в пол, мужчина заварил уже вторую по счёту чашку кофе и ждал утренний отчет от своей медсестры-помощницы с необычными розовыми волосами. Учиха работал в больнице, которая принадлежала его дяде — Мадаре, совместно с его старшим братом Итачи Учихой. Старший брат был психиатром–заведующим отделения. Сначала на прием пришёл пациент с глубокой стадией депрессии. Ну, как пришёл. Его, можно сказать, привезли на инвалидном кресле, так как депрессия была настолько глубокой, что пациент категорически отказывался вставать с палатной койки. Имя пациента было Хьюга Неджи. С виду миловидный парень, судя по врученным врачу фотографиям ещё до прибытия больного в клинику, где-то за пару месяцев. Сейчас же перед ним сидел худощавый юноша с нереальными кругами под глазами, с длинными растрёпанными волосами в колтунах, а его неряшливая одежда была покрыта пятнами, кажется, от сока. Всю эту картину дополнял безразличный, отстранённый взгляд, смотрящий куда-то вдаль. Вместе с Неджи полтора месяца назад была доставлена его сестра. Одна болезнь на двоих.       — Как вы сегодня себя чувствуете, Неджи? — вздохнул молодой врач, спокойно проводя своим уставшим взглядом от макушки до поясницы пациента. В руках был опять карандаш, которым он делал какие-то свои пометки на бумаге, понятные только ему одному.       — Нормально, доктор, — мужчина поднял свою голову и криво улыбнулся. Он вообще редко улыбался последнее время, разве что только своей кровной сестре.       — Какие-то жалобы есть? — Саске сверил взглядом бумаги в своих руках, после чего перевёл свой взгляд на человека напротив и нахмурился. На листках бумаги по словам персонала, который выполнял непосредственно функцию надзора, говорилось — пациент жаловался, много жаловался. Часто и много. Но сейчас, когда Неджи сидел в его кабинете, он молчал и просто улыбался. Жалоб не было вообще.       — Нет, доктор. Только разве что аппетита нет как такового, — Неджи после этого затих и посмотрел куда-то в сторону, после этого стал рассматривать висящую картинку на стене.       — Как со сном? — младший Учиха решил спрашивать мягко, ненавязчиво, чтобы своими вопросами не подтолкнуть на какие-либо мысли в голове пациента, которые могли попросту быть внушением после конкретно заданных вопросов.       — Спится хорошо, спасибо, — взгляд от стены не отрывался, будто зрительный контакт ему выдерживать было действительно крайне тяжело.       — Хорошо, поднимем дозу Кутепина до 40 мг, все необходимое я передам медсёстрам. В ответ было молчание. После небольшой паузы пациент решил всё-таки подать признаки жизни.       — Когда меня выпишут, доктор? Я совсем не вижу свою сестру, она в женском отделении, видимся только во время обеда, если повезёт.       — Скоро вам станет лучше, и вы оба сможете поехать домой, — улыбнулся Саске.       — Тогда я могу идти? — перевёл взгляд со стены на врача Неджи. Наконец-то. Его глаза были такими странными, будто ты за окном, и видишь там туман. Такой густой и скользкий на ощупь, что если дотронешься до него своими пальцами — обязательно по спине пробегут мурашки.       — Да, конечно, — Учиха закончил заполнять бланк и посмотрел на пациента. Неджи кивнул, попрощался с врачом и вышел из кабинета, где его ждала вторая светловолосая медсестра-помощница Саске. Выпив уже четвёртую кружку кофе, Учиха стал просматривать список пациентов на сегодняшний день. Да, день выдаётся нелёгким. В дверь постучались. В проём двери заглянула розовая макушка.       — Саске-сама, к вам следующий пациент, — улыбнулась приятная на вид девушка.       — Пусть войдёт, спасибо, Сакура, — Учиха посмотрел на медсестру и отпил еще один глоток черного кофе. Девушка кивнула и опять скрылась за дверью. Она всегда была такой, неназойливой, понимающей, она держала нейтралитет, стараясь быть максимально вежливой, создавая в их деловом сотрудничестве максимально удобную для них обоих среду. В кабинет зашёл парень, на вид лет 26-30, с ярко красными волосами, татуажем на глазах и татуировкой на левой стороне лба с надписью «любовь». С больничной одеждой очень не сочетались металлические цепи на шее парня, чёрный маникюр и перстни почти на всех пальцах. Данным пациентом являлся никто иной, как Гаара. Снимать всю эту бутафорию пациент напрочь отказался. В клинике пребывает уже почти месяц, особых изменений в лучшую сторону не наблюдалось. Медикаменты для принятия — Флуоксетин 20 мг два раза в день, Иксел 100 мг в день и Миртазапин 45 мг в день. Диагноз пациента — биполярное расстройство, в клинике уже не первый раз, лечится приблизительно с 18 лет, если верить данным первой госпитализации в клинику. На конкретном этапе пациент находится в маниакальной фазе.       — Привет, док! — помахал рукой вошедший парень Учихе и сел напротив врача в кресло.       — Здравствуй, Гаара. Как твоё самочувствие сегодня? — улыбнулся Саске и сосредоточился на пациенте. С правой стороны головы опять неприятно кольнуло, отчего мужчина немного сморщился и перед глазами появились звездочки, будто от какого-то удара. Странно, может давление повысилось.       — Хорошо, док, хожу, пою, наблюдаю, как мой внутренний демон стонет и умоляет не петь. Мы с ним ладим, док, хоть он и бубнит часто, но вроде дела налаживаются, — сказал с улыбкой Гаара.       — Твой внутренний демон не любит песни, Гаара? — переспросил Учиха, посмотрев на пациента, и что-то записал в его карте.       — Он любит насилие и убийства доктор, а еще тяжёлую музыку, а не то, что я напеваю, но ничего, сейчас, к примеру, он молчит, — парень ухмыльнулся и поправил свою челку, что падала на глаза, в сторону.       — Хорошо, Гаара, очень хорошо, — Саске продолжал записывать свои наблюдения в карту пациента. Хотя хорошего было мало, Итачи бы точно оценил. Кстати про Итачи, телефон начал вибрировать и высвечивать имя его брата на экране. — Как со сном? В норме? — продолжил Саске, аккуратно перевернул телефон экраном вниз.       — Нееее, док, аппетит зверский, а вот со сном вообще никак, сна нет уже четвёртые сутки, — улыбнулся Гаара. — А вообще, док, тут такая блондиночка ко мне в палату приходит, медсестричка, прям закачаешься, так бы и трахнул ее на больничной койке, у неё такие сиськи прям загляденье. Учиха улыбнулся и, закрыв карту пациента, продолжил.       — Хорошо, как вижу, тебе приглянулась девушка, Гаара, это уже большой прогресс, постарайся с ней подружиться. Социализация пойдёт тебе на пользу. Добавим Ксанакса для сна? — наклонил голову Саске и посмотрел на сидящего напротив пациента.       — Давай, док, тебе лучше знать, — Гаара откинулся на стуле и стал рассматривать потолок.       — Хорошо, тогда по 2 мг два раза в день, — улыбнулся Саске и посмотрел на дверь.       — Я могу идти, док? — спросил Гаара.       — Да, ты можешь идти, Гаара, скоро уже обед. Пациент вышел, Саске устало потер глаза, на часах было 11:45. За окном разнёсся шум, приехала скорая с сиренами, видимо, привезли очередного больного в состоянии психоза.       «Ещё один, » — вздохнул уставший, невыспавшийся доктор и потер глаза. — «У нас почти все палаты и так заполнены, » — подумал врач и откинулся на спинку кресла. Последнее время Саске часто думал. Точнее, он не думал, он вспоминал. Он до сих пор помнит тот день. День, когда пациентом оказался он сам. Когда его оттаскивали от Наруто, Саске почти потерял контроль. Ему было тогда почти 18. Слава богу его отвезли в клинику дяди, где за два месяца его поставили на ноги. Всё держалось в строжайшем секрете, портить жизнь никому не хотелось, ни ему, ни остальным. Если ты оказываешься в этом месте — дальнейший путь для тебя полностью закрыт. Следовательно… Он до сих пор не помнит и не знает, как его вылечили, но что-то в его состоянии изменилось явно. Он помнит эти уколы и таблетки каждый день. Ещё он помнит, потом два года психотерапии в частной практике лучшего друга дяди, на которую он ходил три раза в неделю. За те два года он вспомнил всё, и, что важно, тот, кого он не может забыть — это старший брат. Брат, который сломал ему жизнь. Саске до сих пор благодарен только чуду, что он в итоге выучился на врача, стал тем, кем хотел стать. Ещё в детстве Саске подвергался сексуальному насилию со стороны брата, в возрасте шести лет брат первый раз зашёл в комнату. И тогда всё и началось. Так он помнит. Сначала Саске не понимал, что происходит, Итачи называл это играми, секретом — только их общим секретом. Итачи не объяснял, Саске не спрашивал. А потом это стало происходить почти каждый день. Саске до сих пор помнит мерзкие руки Итачи между его ног и поцелуи в шею, и стоны-стоны-стоны его старшего брата. Родители соответственно не знали ничего. Даже не догадывались, отец Саске был главным врачом в семейном бизнесе, мать — его ассистентом. Всё время занятые, всё время на работе. Один лишь дядя изредка к ним заглядывал в гости, пока всё ещё было нормально. Пока Итачи был ещё нормальным. Саске помнил, как однажды пришёл и рассказал отцу про игры с братом, за что был отруган и наказан за клевету, его жестоко выпороли, так как мальчику из столь благородной семьи непростительно, непристойно заполнять голову всякими фантазиями. Его пороли, а Итачи стоял и смотрел, в глазах его не было жалости, там было только странное желание и наслаждение происходящим. После этого, когда этот ад закончился и Саске ушел в комнату спать, точнее, его проводила в комнату заплаканная мать, Итачи опять пришёл к нему. Но мучения продолжались. Он до сих пор помнит, как кричал, когда брат вошёл в него, и плавными, а после резкими движениями стал входить и выходить из него. Итачи стонал, а он просто орал и плакал в подушку. То наслаждение в глазах Итачи он не забудет никогда. И эти слова: «Мой, только мой мальчик», до сих пор эхом отдаются в памяти. Итачи пугал ребенка, что расскажет всё папе, и будет опять наказание, Саске же с тех пор просто молчал. Ты точно в этом уверен? Хорошо, давай дальше. А потом появился он. Точнее произошёл первый поцелуй Саске с кем-то другим. И этим кем-то оказался блондин с голубыми глазами. Этим другим оказался Наруто. И об этом блондине Саске думал каждый божий день. Они стали друзьями. Лучшими друзьями. Для начала. Когда Саске чуть подрос, он сразу заметил, что девушки не вызывают у него никакой симпатии. Ну вот абсолютно никакой. Тому виной был его старший брат. И, помнится, в период полового созревания, когда они с Наруто мылись вдвоём в соседних кабинках, у Учихи встал. Мальчик пытался хоть как-то представить девушку и, подрочив, кончить как все это делают в том возрасте, но только в голове появился его лучший друг, и дело пошло само собой. С тех пор он и опасался, и одновременно желал прикосновений Наруто. Он постепенно стал помешан на своём лучшем друге. Думал постоянно, представлял. Жаль, Наруто этого то ли не видел, то ли не замечал, то ли просто не хотел замечать. Так всё и началось. Саске ревновал своего лучшего друга ко всем. Особенно, когда Наруто оставался у него на ночь, так близко, что можно было запросто целовать и целовать в кровь грубо эти желанные губы. Как делал это Итачи с ним.       — Интересно, как там Наруто? — подумал Саске. — Мы столько лет не виделись после того случая, — в штанах стало тесно от воспоминаний, и Учиха простонал, посмотрев в окно. На самом деле, это с виду казалось его дяде и брату, что всё с ним в порядке. Но даже после шоковой терапии, таблеток и уколов — желание брюнета далеко не пропало. Только усугубилось. Мысли не делись никуда тоже. Кошмары преследовали его ночами, оставляя глухой осадок в виде вечной головной боли, которой не было конца. В дверь постучались.       — Войдите, — произнёс Саске, резко подвинувшись к столу максимально близко. В кабинет зашла Сакура, та самая медсестричка с розовыми волосами.       — Пациент Наруто Узумаки, был досрочно доставлен в наше отделение, около 10:15 утра. В состоянии аффекта. Приступы агрессии, драка с персоналом, сломаны два пальца и ссадина на лице. Пациент очень агрессивен и кричит всё время, что абсолютно здоров. Вы сами его обследуете или отдать его Итачи-сама?       — Для начала, как обычно, к брату, после того, как угомонится, можете завести ко мне, Сакура, — улыбнулся Саске.       — Хорошо. И ещё, ваши таблетки, Учиха-сама, — девушка засмущалась, положила три розовые пилюли на краюшек стола. Осторожно так, чтобы не спугнуть. — Не забудьте запить водой.       — Хотя, нет. Приведите его ко мне. Сейчас, — выдал молодой врач, и, отпив глоток чёрного кофе, вновь развернулся к окну. Таблетки он выпьет, но немного позже.       — Но, Господин Узу…       — Свободна, — отрезал брюнет, морщась, будто девушка казалась для него мухой, которая порядком поднадоела жужжать под ухом. Но после чуть смягчился и с улыбкой на лице добавил. — Можешь идти, Сакура.       — Д… да, — девушка, круто развернувшись на своих лаковых каблучках, вышла. Со спокойным и непроницаемым выражением лица, будто всё наигранное смущение разом испарилось. Брюнет словно до этого момента был лишён возможности дышать — выдохнул. Опрокинувшись на спинку стула, массировал виски. Глаза стали красными. Сверкнули пару раз кровавым сиянием и восстановили свой прежний цвет глубокой бездны. Боль никуда не уходила.       — Ну что ж, поиграем, Наруто, — брюнет провел с какой-то болезненной нежностью по очертанию улыбающегося лица блондина на фото медицинской карты. — У нас с тобой теперь много времени. Ты даже не представляешь сколько. — Как мы играли с самого начала