Делай что должно, и будь что будет.

Когда Отабек возвращается, Юра даже не поднимает головы от бумаг. - Юра? – удивленно зовет его Алтын и смотрит на часы. Двенадцать пятьдесят пять. Раздеваться нет смысла, поэтому он остается стоять на пороге. – Юра! - А? – подскакивает Плисецкий и смотрит на него совершенно бессмысленным взглядом. – Отабек, а ты чего так ран... Ох ты ж, нихуя себе! Уже час?? - Да, - подтверждает парень, с интересом рассматривая руины на столе. Разбросанные бумаги, пестрящие яркими ярлычками, листы с рукописным текстом и сразу несколько раскрытых кодексов. – Ты идешь обедать? - Да, конечно, - кивает Юра и с удивлением добавляет. – Я даже и не заметил, что почти два часа прошло. Ай, блядь! Хотя нет, это заметно, – охает он, поднявшись со стула. - Как твои успехи? – интересуется Отабек, наблюдая, как Плисецкий, кряхтя, хромает к шкафу и натягивает пуховик. - Я считаю, что ты хитроумно заманил меня в ловушку и не сказал мне па-а-арочку незначительных мелочей, – пыхтит Юра, заматывая шею шарфом. - Типа того факта, что в практике у нас нет и половины необходимых – согласно теории – документов. - Это да, - не отрицает Отабек, запирая кабинет. Они спускаются по лестнице и он объясняет. – Начальники земельного отдела за последние десять лет поменялись… примерно десять раз. И каждый из них по-разному относился к своим обязанностям. Кто-то придерживался процедуры признания земель невостребованными. Кто-то – нет. - Мы сейчас придем с обеда, и ты мне тыкнешь пальцем в того, кто этой самой процедуры придерживался, - ворчит Юра. Они выходят на улицу, где в лицо радушно летит снег. - Не покажу, - хмыкает Отабек. – Те земли, что были признаны в надлежащем порядке, я уже сам сдал в суд. Остались лишь те участки, где чего-то не хватает. Юра аж задыхается от подобной новости. На Алтыновское счастье, от морозного воздуха перехватывает голос, поэтому он ограничивается лишь гневными взглядами. - Заметь, что ты сам попросил меня именно об этой работе, - чуть улыбается Отабек. От снежка прямо в лицо его спасает лишь появившееся из-за угла кафе. * * * После весьма сытного и вкусного обеда, в течение которого Юра цветасто и в выражениях описывал, какой Отабек коварный козел, они снова разделяются. Плисецкий, полный мрачной решительности, натаскивает еще чистых листов, а Отабек скрывается в Лилином кабинете. - Итак, - шмыгает носом Юра и разбивает чистое пространство листа на две колонки: «Нужно по закону» и «Есть». (1) В первой колонке он еще раз переписывает то, что ему рассказал Отабек. Во вторую скрупулезно вписывает все имеющиеся у него на руках документы. Получается весьма и весьма несоразмерно. - Да какого ж, блядь, хуя, - бормочет он и падает головой на исписанный лист. Через минуту шея начинает болеть, поэтому Плисецкий садится ровно и начинает соображать, что ему делать. Ответ напрашивается сам собой – дождаться Отабека. Но тот, вроде бы, засел у начальства надолго. Ну, как говорит дедушка, «Не знаешь, что делать – пей чай». Поэтому он с опаской заглядывает в соседний кабинет. - О, Юра, - радуется Мила. – Ты по делу, али так просто? - Отабек сказал, что у вас чай можно попить, - объясняет он и аккуратно продвигается к столу, где стоит электрический чайник. - Чистые кружки есть в шкафу, - машет рукой Георгий в сторону советского фанерного чудовища. – Бери любую из синих, а завтра тащи свою. - Печеньки тоже там, - тарахтит Бабичева. – Мы обычно покупаем кто как может. Будешь проходить мимо магазина – вспомни о грустных и голодных товарищах по несчастью. - Заметано, - хмыкает Юра. Щелкает по кнопке «Вкл.» на чайнике, берет чашку, одну из комплекта вырвиглазно-синих уродцев, чайный пакетик, пару овсяных печенек, и возвращается к столу. Вспоминает про свою маленькую «земельную» проблему. - Слушайте, а никто из вас не занимался оформлением невостребованных земельных долей? Мила и Георгий синхронно мотают головами. - Ну блядь, - огорчается Плисецкий. Так и придется ждать Отабека. - С Бекой раньше Жан Жак работал – американец, он по какой-то программе обмена приезжал, - вроде он это делал, - объясняет Мила, не поднимая головы от своих бумаг. – Потом он уехал на свою историческую родину, а сотрудника в помощь Беку так и не… Блядь, серьезно?! - Что там, что там? – с внезапным интересом поворачивается к ней Георгий. - Да опять эти мудаки полицейские! – вопит Бабичева, потом кашляет и, повернувшись к Юре, объясняет: - Короче, когда люди обращаются в полицию по моим статьям, доблестные товарищи полицаи выезжают на место, собирают со всех объяснения, заявления, составляют рапорта и в надлежащем виде передают мне. Я вызываю правонарушителей к себе, составляю на них протокол, ну а потом либо отправляю в суд, либо рассматриваю сама – это зависит от подведомственности дела. - И иногда полицейские такое пишут - улет, - хихикает Георгий. Мила энергично кивает и трясет материалом: - Вот именно! И вот сейчас – статья 1.7 «Навязчивое обращение к гражданам с целью гадания или попрошайничества». Какой-то мужчинка-алкоголик решил потрясти граждан, стоя в дверях супермаркета. Ну и сцепился с другим, не в меру праведным, дедулей. Кассир вызвала полицию, и знаете, что эти чурбаны в форме написали с ее слов? – Бабичева гневно перелистывает страницы, тыкает пальцем и зачитывает – «… затем я позвонила в полицию, чтобы сообщить, что у входа в супермаркет хулиганят дедулечки». Дедулички, сука, у них хулиганят! Юра и Георгий ржут в голос, а Милка продолжает неистовствовать. - Ну, это ж, наверное, единичные случаи? – икая от смеха, переспрашивает Плисецкий. У него есть знакомые в школе милиции, и, насколько он знает, их там дерут в хвост и в гриву. - Единичный? – зловещим шепотом переспрашивает Бабичева. – Жора, зачитай ему. Георгий, все еще похрюкивая от смеха, достает из ящика стола блокнот. - Это настолько не единичный случай, что я стал записывать отдельные перлы, - объясняет он растерянно хлопающему глазами Юре. – Вы готовы, дети? Спустя тридцать минут Плисецкий уже не может смеяться. У него болят губы, пресс, глаза, из которых льют слезы, а из горла вырывается только хрип. - И вот, последние, но оттого не менее любимые, - прокашливается Георгий. Они с Милкой тоже сидят красные и с трудом переводят дыхание. – «… если гражданка Сивохина впредь не будет регулировать громкость звука своей собаки, я буду вынуждена…», прикинь, да, у животных все-таки есть кнопка регулятора громкости! - «Ури! Ури! Где у него кнопка!» - цитирует Мила, пока Юра поскуливает от смеха. - «… я кинул в тещу ведро с помоями, но не попал, поэтому назвал ее "фашисткая морда", потому что ее мать была немка. Наверное, это ее оскорбило…». Плисецкий хрюкает и хватается за живот. - И, наконец, апогей всего. Объясняю, речь идет о выпасе сельскохозяйственных животных на территории населенного пункта. «… Я назвал гражданина Кулебякина козлом, потому что он так и не научился привязывать своих коз. Хотя, я считаю, что этим сравнением я унизил козла…». - Хватит, хватит, - хрипит Юра и вытирает выступившие на глазах слезы. - На самом деле, полиция прекрасно знает, что не нужно настолько дословно писать это все. Просто они не могут отказать себе в удовольствии, - хихикает Мила. - Надеюсь, среди моих дел тоже будут такие, - успокаивается потихоньку Юра и поднимает глаза на часы. – Бля, я пошел. Бек, наверное, вернулся уже. - Эй, это я называю его так! – весело возмущается Бабичева. - Херушки, - хмыкает Плисецкий, забирая с собой кружку, чтобы помыть. – Я назвал его так с самого утра. У меня у деда знакомый был, тоже Отабек. Вот у него тоже кликуха Бек была. - Ой, ну и ладно, - закатывает глаза девушка. Юра салютует им кружкой и выходит. Нужно ее срочно ополоснуть, пока не забыл. Отабек действительно уже на месте. Косится на ярко-синее безобразие в Юриных руках и хмыкает. - Первое чаепитие? - Боевое крещение, - кивает Плисецкий и признается. – Я время хотел скоротать, пока ждал тебя, а в итоге Милка с Жорой мне зачитывали цитаты из полицейских материалов. Я ржал, как конь. - Знаю, - кивает Алтын. – Вас слышал весь этаж. И часть второго, возможно. - Оу, – пытается состроить виноватое лицо Юра. Отабек лишь укоризненно кивает головой. – Ну ладно, ладно, я могу принести всем официальные извинения. - Обойдутся. - Вот и ладненько, - радуется Плисецкий. Настроение у него на редкость хорошее. Прямо-таки отличное. А ведь такого давно не было. – Ой, Бека, пока не забыл. Ээээ, подскажешь, как мне лучше заполучить документы, которых просто нет? Ну, это я все про земли. Отабек кивает. В конце дня Юра выходит из здания администрации заебавшийся, но довольный. На улице по-прежнему мороз, но он сам отказался от предложения Беки подвезти. Судя по решительному лицу казаха, домой он даже не собирается, а у Плисецкого хватает совести не просить коллегу мотаться по городу зря. Спать он ложится возмутительно рано, но стоит ему поесть и в красках расписать деду, как прошел день, его начинает жестко рубить. Дотянув на чистом упрямстве до одиннадцати, он падает в кровать и тут же отключается до самого утра.

***

К концу недели Юра окончательно осваивается в новом временном коллективе. Ему несказанно везет, что все молодые (кроме Лилии, конечно) и обладают на редкость легкими характерами (кроме Лилии, конечно). В пятницу утром их стационарный телефон разражается трелью. Отабек поднимает трубку, несколько раз согласно угукает и называет имя Юры. Тот тут же с подозрением вскидывается. - У тебя сегодня в десять часов беседа по восстановлению срока для принятия наследства – напоминает Отабек, и Плисецкий мысленно хватается за голову. - Звонил суд и спрашивал, кто придет. - Ага, точно, - бормочет Юра и судорожно откапывает гражданский кодекс. Косится на часы – остался час. - Не волнуйся, Юр, - успокаивает его Отабек. – Во-первых, это только беседа. Во-вторых, тебе достаточно просто выразить свое согласие или несогласие с исковыми требованиями. - Ага, да, - кивает Плисецкий и углубляется в изучение главы «Наследство». В девять пятьдесят он вваливается в суд. Приставы косятся на него с подозрением, поэтому он рявкает прямо с порога: - Я с администрации, на десять. Беседа по Самошкину. Приставы равнодушно кивают и утыкаются в свои смартфоны. - Здравствуйте, – внезапно раздается откуда-то из-за спины. Юра подскакивает и оборачивается. Чуть позади него подслеповато моргает и улыбается мужчина лет сорока – высокий, чуть полноватый, с намечающейся залысиной. - Вы извините, не хотел пугать, - мужчина протягивает ему руку и представляется. – Я Самошкин. Валерий Самошкин. - А, здрасьте, – бурчит Юра, нехотя пожимая чужую ладонь. Значит, перед ним истец. Замечательно. Отабек как раз советовал переговорить с ним до начала беседы. – Вы мне скажите, вы чего пять лет делали вместо того, чтобы в наследство вступать? - Ну… Мы с женой как-то и не подумали, что какие-то сроки есть, - растерянно разводит руками Самошкин. Юра крякает. Да охуеть. Они вообще в каком веке живут, не знает он. - Срок на вступление в наследство – шесть месяцев. Чувствуете, что немного выбились из рамок? - Да, просто, ну… - мужчина мнется, как красная девица на первом свидании. – Понимаете, мы с бабулей… Ну, Самошкиной Марией Павловной, поссорились прямо перед ее смертью. У нас в то время дочка надумала замуж идти, а бабуле очень уж не нравился парень ее… Ну, я по дочкиной просьбе пошел с ней поговорить, слово за слово – и переругались. Я и не думал, что она нам наследство оставит… Юра смотрит на Самошкина, как на идиота. Бабуля ничего ему не оставляла, но поскольку он единственный ее родственник – он же единственный наследник небольшой накопленной суммы денег и однокомнатной квартиры. - И вы пять лет соображали, что после кончины бабули нужно сходить к нотариусу? – уточняет он. - Да нет, конечно… Просто не до того все было. Сначала свадьба эта, потом бабулины похороны, то, сё… И вот, мы три года назад пошли к нотариусу. Тот сказал, что да, наследник я, но срок уже пропустил, нужно в суд идти. И опять то, сё… - виновато отчитывается Самошкин. Юра чувствует, как на них пялятся приставы, и едва сдерживает улыбку. Да уж, зрелище еще то – двадцатилетний пацан отчитывает мужика, который годится ему в отцы. - Короче, понял я. А какую уважительную причину вы суду предъявите? – сверлит он взглядом растерявшегося еще больше Самошкина. – Надеюсь, не ту, что в иске указана? (2) «В связи с юридической неграмотностью» - написано в иске, и Юра просто закатывает глаза. Идиоты-адвокаты, составляющие документы на отъебись, это просто проклятие для доверчивых граждан. - Ну так это, - заикается взбледнувший Самошкин. – Я же не знал, какие сроки там. Думал, поспеваю. А все остальное время – занят был. Юра как раз придерживает дергающийся глаз, когда из-за стойки, разделяющей холл, раздается женский голос: - Кто по делу Самошкина, проходите в первый зал. Судью Юра, конечно же, не знает. Уставшая высокая женщина устанавливает их личности, заверяет копии документов и, наконец, спрашивает у Самошкина, придерживается ли он своих исковых требований. - Д-да, ваша честь, - нервно кивает мужчина. – Просто такое дело… К счастью, сейчас он пересказывает чуть укороченную версию того, что выслушал Юра. - Хорошо, я поняла, – судья поворачивается к Плисецкому. - Ну, а что скажет ответчик? Он косится на волнующегося Самошкина и чуть закатывает глаза. - У нас нет возражений по заявленным требованиям, – вежливо сообщает он. Судья кивает и открывает журнал назначения дел. - Что ж, раз спора у нас нет, можно рассмотреть в отсутствие сторон хоть завтра. Напишите заявления – и можете быть свободны. Юра заканчивает со своим заявлением быстрее, отдает его секретарю судебного заседания и выходит в холл. Хмыкает. Суд, тоже мне. И начинает натягивать куртку. - Спасибо! - Да блядь, - бормочет Плисецкий, хватаясь за сердце. Позади него стоит сияющий Самошкин. - Спасибо вам большое! Ну, что не стали судиться со мной! – его улыбка чуть блекнет, и он поясняет: - Бабуля-то права оказалась – дочкин жених тот еще козел. Они ведь квартиру купили до вступления в брак и на него оформили… Долбоебы, тут же соображает, в чем дело, Юра. (3) - А вот год назад развелись они все-таки. Стал он на дочку руку поднимать. А она, хоть и влюбленная, но не дура – да и ребенок у них еще совсем маленький, испугалась за него, – продолжает Самошкин, вертя в руках шапку. - Муж-то развод дал, но квартиру не отдал, мол… - Не нажитое совместно имущество, - кивает Юра. - Вот-вот. И осталась дочка с ребенком. Мы с матерью к себе позвали – а у самих однушка. И мыкается девчонка по съемным хатам. А тут, - Самошкин снова улыбается и поднимает глаза на Плисецкого. – Тут у нее свой угол появится. Целая квартира. Своя. Так что, спасибо вам! - Не за что, - бормочет Юра, но мужчина его не слышит, хватает за руку, трясет и улыбается. Плисецкий кивает, прощается и выскакивает на улицу. Стоит, чувствуя, как мороз тут же начинает покусывать лицо. Потом встряхивается и быстрым шагом направляется к администрации. На душе спокойно и хорошо. 1. «Процедура признания невостребованных земельных долей в муниципальную собственность. 1. Специальная комиссия выезжает на земельный участок, обследует его, и составляет акт. 2. Представители администрации устанавливают собственников земельных участков общей долевой собственности . Делят их на «умерших» и «выбывших» (Неофициальная классификация. Умершие – собственники, которые умерли. Выбывшие – те, кто выехал за пределы данного МО. В основном те, кто сменил страну проживания.) 3. Администрация назначает собрание собственников земельных участков. Оповещает всех участников путем размещения сообщения в местной газете или же вывесив объявление на доску объявлений. 4. По окончании собрания составляется акт – пришли/не пришли собственники, сколько, что решили. 5. В местную газету вывешиваются списки собственников земельных участков. 6. Спустя три месяца с момента публикации начинается подготовка документов для передачи в суд. 7. В случае, если кто-то обращался в администрацию с заявлением, что он собирается пользоваться землей, его вычеркивают из списка. 8. Пакет документов для обращения в суд состоит из иска; всех правоустанавливающих документов (как правило, это свидетельство о праве на земельный участок; выписка из единого государственного реестра; и т.д.), всех актов, указанных выше; газеты, где публиковались списки; и, собственно, доверенности. 9. Все вышеуказанное копируется в зависимости от того, сколько лиц участвует в деле. (если речь идет о умерших – там только две стороны: истец и ответчик, что логично, учитывая, что люди умерли, и им до фонаря, что там с их землями. Если речь о выбывших, то стороны там тоже две, но ответчики – это каждый отдельно взятый собственник. То есть, если собственников на данном участке 40 – то нужен 41 пакет документов. И это пиздец) 10. Весь этот бумажный разврат несется в суд. 2. Уважительными причинами пропуска срока вступления в наследство признается: - незнание о смерти наследодателя; - тяжелая болезнь, немощное состояние, недееспособность; - отсутствие в связи с командировкой; - несовершеннолетний возраст; - неграмотность. НО! Имеется ввиду обычная неграмотность, не позволяющая вам прочитать нормативный акт. Таинственная "юридическая неграмотность" веской причиной не является. Незнание закона не освобождает от ответственности. 3. Никогда, никогда (!) не оформляйте ничего на человека, с которым не находитесь в законном браке. Вся эта хуйня о вечной любви и порядочности вполне может вылиться в то, что вы останетесь ни с чем. В случае развода имущество супругов делиться пополам, только если это совместно нажитое в браке(!!!) имущество. Все, что было куплено ранее - даже если вы купили это на свои деньги - принадлежит тому, на кого вы это оформили. Закон не обязан охранять вас от вашей же тупости и наивности.