Благослови своих демонов

      Морин приложила руку козырьком к лицу. Не по-осеннему теплое солнце светило прямо в глаза, заставляя щуриться. Морин знала, от этого в уголках ее глаз появляются первые морщины, но солнцу всё равно радовалась.       В конце улицы на велосипеде действительно ехал именно Алан, ее сосед, и Морин вежливо помахала рукой. Представительный мужчина был чем-то вроде знаменитости в их маленьком городке, жутко этим гордился и обижался, если с ним не здоровались.       Выполнив свой долг горожанки, Морин усмехнулась и повернулась к почтовому ящику. Она хорошо помнила, как в детстве отец раз в год его подкрашивал, чтоб «лучше смотрелся», как он говорил. Сейчас синяя краска облупилась, кое-где отчетливо виднелся металл.       Отец умер вслед за матерью. Как говорили, ее унесла болезнь, а его — горе. Может, и из-за того, что Морин тогда не было рядом.       Надо покрасить ящик.       Морин одернула рукава длинного свитера и достала стопку писем. Неторопливо двинулась по дорожке к дому, просматривая пришедшую почту. Каталог, который она ждала и откроет уже в гостиной, с чашкой какао. Устроиться на диване с блокнотом, чтобы сразу записывать идеи и последние тенденции интерьерного дизайна.       Морин остановилась, увидев помятый конверт. Трижды перечитала обратный адрес.       Это шутка. Это не может быть правдой. Как они ее нашли? Как он ее нашел?       Обратным адресом значилась община в Лейквуд хармс. Он даже сам подписался: Джеймс Уиттел.       Морин недоверчиво фыркнула: чего это глава общины решил ей написать? Пусть она была его любовницей, но в общине — не она одна. Там всегда приветствовались свободные отношения. Она уехала год назад, с чего он о ней помнит?       Сбежала, поправила себя Морин. Сбежала, когда узнала о смерти отца. Вернулась домой и постаралась забыть, что почти пять лет верила в чушь о новой жизни и расширении границ.       Морин хотела выкинуть конверт, не читая. Но почти против воли надорвала и достала короткую записку от руки — несомненно, его почерк.       «Возвращайся к нам, Морин. Мы ждем. Я скучаю».       Разозлившись, она вошла в дом и выкинула письмо в мусорку. С раздражением швырнула счета и даже каталог на столик. Она с таким трудом вернулась к нормальной жизни! Поселилась в родительском доме, вспомнила специальность и с головой ушла в дизайн интерьеров.       Ей нравилось.       И помогало не думать о том, что теперь она совсем одна.       В общине она копалась в земле на общем огороде днем, вечером слушала речи Джеймса и сидела со всеми у костра. А ночью они с Джеймсом любили друг друга. Не каждую ночь. Только в те, когда его внимание было сосредоточено на ней, а не на других.       Она странным образом не ревновала. Да и не важно, был он с ней или с другими, каждый вечер у костра Морин ощущала себя частью чего-то большего.       Секты.       О, когда она вернулась, то даже ходила к психологу и очень хорошо понимала, что община была сектой. В которую она отнесла все деньги со счета, которые еще оставались. Которые родители откладывали для нее всю жизнь.       — Если бы Джеймс попросил, я убила себя. Для него.       Морин сказала это однажды на приеме, и тогда ее прошибло осознание.       Меньше всего она хотела возвращаться.       И всё же… всё же она помнила мягкий вкрадчивый голос Джеймса. Тепло от огня и росчерки искр на фоне ночного неба. Рассказы о том, как прошел день, и что однажды настанет спасение, а пока надо упорно работать.       Руки Джеймса часто бывали в мозолях, он не избегал работы. Морин нравилось, когда его шершавые пальцы скользили по ее телу. Его колкая щетина, в которой будто запутался запах дыма, а от волос пахло пыльцой — Морин не знала, как назывались те желтоватые цветы, но они росли вдоль всей ограды общины.       Морин ничего не сохранила себе на память — но сама память у нее оставалась.       Следующим утром она занесла соседу Алану ключи от дома, как всегда делала, если надолго уезжала. На этот раз Морин не стала говорить, что вряд ли вернется. У нее с собой была только одна сумка.       Щурясь на солнце, она думала о теплом взгляде Джеймса. Он, конечно же, обнимет ее при встрече, и от него снова будет пахнуть дымом. Он скажет, что всё в порядке, и она не одна.       Морин снова хотелось поверить в это.