Константа Бытия

Каждое свое утро Марк традиционно начинал с чашки кофе и хорошей книги. Он просыпался раньше Джека, пару минут просто наслаждаясь полусонным, расслабленным состоянием (если ему никуда не надо было спешить, разумеется), тихо вставал с кровати и брел на кухню делать кофе себе и Шону. Обычно Чика вставала с ним и радостно скакала на кухню, требуя свой завтрак. При этом умная собака не лаяла и старалась особо не шуметь, но постоянно лезла с мокрыми слюнявыми «поцелуями», облизывая вставшего хозяина, если тот имел неосторожность наклониться слишком низко, либо просто вертелась под ногами, выражая свою безграничную любовь и преданность. Это зимнее утро не стало исключением: Марк накормил собаку и, прислонившись к косяку, стал в дверях кухни с книгой в руках, старательно притворяясь, что не видит пучка омелы над собой, который он сам же и повесил сюда вчера. Попивая горячий напиток, он ждал. Ждал, когда Джек соизволит проснуться и выползти на кухню, где его тоже ждал кофе и сытая, счастливая, а от того еще более прилипчивая и радостная Чика. Ну и Марк с книгой и омелой в дверном проеме, само собой. Ожидание, на удивление, продлилось недолго, и вот из спальни вышел растрепанный Шон. У Марка защемило сердце от нежности: ирландец был таким уютным, сонным и домашним, что захотелось прижать к себе это зеленоволосое чудо и больше никогда не отпускать. Чика громким лаем поприветствовала второго хозяина и побежала к двери, намекая, что не прочь прогуляться. Она прекрасно знала, что скоро кто-нибудь из хозяев выпустит ее наружу. Джек же, увидев Марка, рассеяно тому улыбнулся, проходя мимо: — У тебя книга вверх ногами, удобно? — и, чмокнув застывшего Марка в щеку, взял свой кофе со стола, пряча ехидную, хоть и слегка сонную улыбку за кружкой. Марк расхохотался, аккуратно сгреб свое личное чудо в медвежьи обьятья и собственнечески поцеловал, не обращая внимания на слабое: «Дай хоть кофе попить спокойно!». Две кружки кофе печально остывали на столе рядом с книгой.