Фанфики к фанфику "Королева Триана"

*** Алиса вздохнула и поняла, что проснулась. Она чувствовала себя выспавшейся, но желания встать пока не испытывала. Наоборот, она предпочитала насладиться чувством, что хорошо отдохнула. Так хорошо, как не отдыхала очень давно. Она только теперь, отдохнув, поняла, насколько она была уставшей до этого отдыха. И самым приятным было то, что она проснулась до рассвета, как она и любила. Вокруг было ещё темно. Значит, до рассвета можно было полежать, подумать, повспоминать сны. Правда, пока ничего не вспоминалось. Алисе захотелось потянуться. И в этот момент она поняла, что у неё нет тела. Это было так странно, что она даже не испугалась. Больше удивилась. И не только отсутствию тела, но и тому, что в такой ситуации у неё есть мысли. Почему у неё нет тела, если она думает? Чем же она думает, раз у неё нет тела? Ведь у неё совсем-совсем ничего телесного нет. Но разве можно иметь мысли и осознавать их, если нет тела? Получалось, что можно. Хотя Алиса не знала, как она умудряется мыслить и вообще осознавать себя и своё сознание. Ведь отсутствие тела означало, что сейчас у неё нет ни нейронов, ни синапсов, ни нейромедиаторов — ничего того, что считается обязательным для мыслящего объекта. Но при этом она всё же является мыслящим объектом. А есть ли она вообще, если у неё нет тела? А если есть, то в каком смысле? Но она же думает. Значит, она всё же есть? Хотя бы в этом смысле. Кто-то ведь думает её мысли? Мыслю — значит, всё же существую, — решила Алиса, и ей стало спокойнее. И она тут же вспомнила, что точно так же говорил учёный какого-то века по имени Декарт. Ничего другого она о нём не знала, кроме того, что он так говорил. Хотя нет, ещё одно знала — Пашка говорил, что этот математик хорошо фехтовал. Это было единственным, что Пашка знал о Декарте. Это выяснилось прямо на уроке, когда на вопрос о том, что он знает о математике Декарте, Паша сказал, что он весьма приличный фехтовальщик. Таким тоном, словно лично убедился в этом таланте математика. А ведь Пашка должен был рассказать о Декарте в рамках доклада, благодаря которому узнать о Декарте должен был весь класс. Несмотря на двойку, заставить Пашку выучить биографию Декарта так и не удалось. Даже для исправления двойки. Пришлось поручить миссию по знакомству одноклассников с Декартом другому человеку, а за Пашкой остался должок. Вдобавок в день доклада у Пашки появились срочные дела, так что он пропустил уроки и не смог узнать про Декарта даже из чужого доклада. Кроме Пашки, уроки в тот день пропустила и Алиса. Разумеется, из-за Пашки. — Ведь ей пришлось сопровождать его. Не могла же она отказаться, когда он сам позвал её с собой. Поэтому, вместо того чтобы отговорить его от пропуска, она ещё и сама пропустила уроки. А всё потому, что отговорить его не получилось. Так что выбора у неё не было. Не отпускать же его одного. Хотя на Триан она его всё же отпустила без своего сопровождения. Правда, она уже сто раз пожалела о том, что не увязалась за ним. И почему она не отправилась с ним? Может, отправиться теперь? Может, ещё не поздно? Хотя почему может стать поздно? Неужели она опять боится, что с ним что-то случится? «Да просто потому, что не стоит терять возможность лишний раз увидеться, даже если ничего и не случится,» — ответила себе Алиса. Стоп. Мысли Алисы остановились, словно она налетела на невидимую стену. Как она может отправиться на Триан, если у неё нет тела? И как она может забыть об отсутствии у неё тела? Хотя это объяснимо — она просто не привыкла пока к отсутствию тела. Как же ей теперь жить, если у неё нет тела? Как ей общаться с родителями, с Пашкой, с друзьями? Как помогать им? Как узнать о том, как у них дела? Алисе невыносимо захотелось узнать, как дела у всех них. Но она совершенно не представляла, как это можно узнать в таком необычном положении. Может, отсутствие тела временно? Или это вообще просто странный сон? И сейчас она проснётся — и обнаружит себя в своей постели. Ну или не в своей. Лишь бы проснуться, а не оставаться в этом непонятном положении. Алиса совсем проснулась. Но не в том смысле, что обнаружила себя в своём теле и в постели, а в том, что окончательно осознала своё положение. Точнее, она осознала, что не понимает своего положения. Почему она в таком странном состоянии? Почему ей кажется, что у неё нет тела и почему она при этом думает? Если она не спит, то, может, она обмороке? Почему вокруг темнота? Где она и сколько времени? Какой сейчас час и день? Какого года? Если у неё в самом деле нет тела, то куда оно подевалось? Как получилось, что у неё не стало тела? Может, она умерла? Но если она умерла, то что от чего? И самое главное — что после этого случилось с её близкими? Алисе стало дурно от мысли, насколько им может быть плохо, если она умерла. И особенно от того, что это она виновата в их горе. Неужели она всё же причинила им горе? Алиса закусила губу, чтобы не разреветься. Точнее, она ощутила те чувства, при которых при наличии тела обязательно закусила бы губу. И обязательно, несмотря на это, разревелась бы. Нельзя было думать об этом. Нужно было думать о ситуации. Но это было сложно, так как не на что было опереться в размышлениях. Алиса подумала, что, если ничего не изменится, то она просто лишится рассудка, того самого сознания, которое пока что при ней имелось. Постепенно она забудет даже то, что помнит сейчас. Утратит ощущение связей между воспоминаниями. Потеряет способность размышлять над всем, что ей известно. И её сознание превратится в набор обрывков мыслей и воспоминаний. А потом не станет и их. И тогда она умрёт окончательно. Стало неуютно и как-то зябко. Не в физическом смысле, конечно. Пожалуй, об этом тоже не стоило думать много и часто. Лучше думать о чём-то хорошем. Едва Алиса так решила, как соображение тут же выдвинуло на первый план Пашку. Согласившись с тем, что Пашка конечно же относится к приятному, Алиса стала вспоминать и другие приятные вещи. Книги, музыку, родителей, свою скрипку и многое другое. Стало уютнее. Почему она вообще решила, что непременно станет сходить с ума, не получая новых впечатлений и не имея собеседника? Может, она сможет развлекать себя воспоминаниями и размышлениями долго-предолго? Почему бы и нет? Тем более что у неё ни тела, ни его потребностей, ни фрустрации от их неудовлетворённости. Это даже удобно. Только думай себе да думай. Наслаждайся воспоминаниями. А воспоминаний у неё немало. И одно другого интереснее. А кроме того, можно ещё и самой выдумывать всевозможные варианты того, как могли развиваться события в прошлом. И как могли бы развиваться в настоящем и будущем, если бы всё было как прежде… Алиса уже спокойнее подумала о варианте, что она умерла. А почему бы и нет? Разве такое невозможно? Ещё бы помнить, из-за чего. А то ведь вроде бы ничто не предвещало… Или она умерла так, что об этом лучше не помнить? Неужели её память заблокировала это воспоминание? Значит, психические защиты работают даже после смерти? Алиса поняла, что ей любопытно бы узнать, как она умерла. Если вообще умерла. А ещё было любопытно, что же дальше. Вариант один — она утратит память и рассудок. Вариант два — она будет вечно вспоминать, размышлять, развлекать себя фантазиями. А есть ли другие варианты? Может, получится так, как уверяют сторонники гипотезы перевоплощений? И тогда через некоторое время её сознание окажется в теле новорожденного? И в его теле она проживёт ещё одну обычную человеческую жизнь? Пожалуй, это интересный вариант. Самый интересный. Да. Алиса снова вздохнула. Точнее, испытала то состояние, при котором непременно вздохнула бы, если бы у неё было тело. Даже если она и перевоплотится, то с Пашкой знакома уже не будет. И с родителями тоже. Даже если она перевоплотится вскоре после своей предполагаемой смерти. Хотя… А почему бы и нет? Почему она решила, что не встретится с ними в своей новой жизни? Очень даже может встретиться. Например, если она родится в семье, знакомой с её родителями. Или с Пашкой. Может, Пашка даже будет играть с ней, когда она будет расти. А когда она вырастет… Алиса быстро подсчитала. Пашке уже четырнадцать. Пока она родится (даже если очень поспешит) — ему исполнится уже пятнадцать. Пятнадцать. Значит, Пашка найдёт себе девушку среди ровесниц. Даже если погорюют по ней месяц-другой. Не вечно же горевать. Природа возьмёт своё, как часто говорит бабушка. Однажды она сказала так соседу Всеволоду Михайловичу, обронившему слова о том, что молодёжь пошла неправильная — в 13 лет всё ещё в игрушки. В другой раз бабушка произнесла эту фразу в ответ на замечание папы, что Алиса слишком увлечена наукой и приключениями. Раньше Алиса не думала над этим. Как-то подразумевалось, что природа возьмёт своё, когда Пашка будет с ней, с Алисой. Что у неё будет хоть шанс. Но теперь шанса нет. Пашка не будет ждать, пока вырастет родившаяся у знакомых девочка. Стоп. А если она родится не девочкой, а мальчиком? Она же сама в детстве не раз жалела, что родилась девочкой, а не мальчиком. Из-за того, что быть мальчиком казалось намного удобнее, чем девочкой. — Мальчики и сильнее, и быстрее, и не имеют каждый месяц гигиенические неудобства. А самое главное — на отсталых планетах их не раздевают и не ощупывают взглядами. А в крайнем случае мальчики не беременеют. Об этом Алиса вынуждена была постоянно помнить благодаря (или по вине?) одной из своих бабушек. Та просто извела Алису своими страхами и мерами предосторожностями. Она считала своим долгом спасти Алису от женских неприятностей. Тем более когда узнала, что родители Алисы не так чтобы очень уж бдят и ограничились тем, что взяли с Алисы обещание познакомиться с рекомендованной ими литературой по девичьей гигиене. По мнению бабушки, это было «пусканием на самотёк». И она решила проследить за благополучием любимой внучки лично. Бабушка не заперла Алису в высоком тереме, хотя явно была бы не прочь. Но так как это было невозможно даже по меркам бабушки, она сделала упор на другие средства. После десятилетия Алисы не проходило недели, чтобы бабушка не спрашивала, не начались ли у Алисы месячные и не пора ли ей предохраняться на случай неприятностей в её приключениях. А после серьёзных передряг обязательно спрашивала — не тошнит ли Алису, нет ли у неё задержки. Недавно стала регулярно спрашивать, нет ли причин сделать тесты на беременность. Умоляла начать принимать противозачаточные таблетки. А после отказа Алисы настояла на том, чтобы та всегда имела при себе далёкого потомка постинора на случай «незапланированного контакта», как выразилась бабушка. В общем, Алиса была под полным контролем бдительной бабушки. И благодаря той в любой день знала, залётный сегодня день или не очень и так далее. Алиса и рада была бы не думать о таких вещах, чтобы осталось больше места для по-настоящему интересных вещей, но пришлось. А со временем Алиса даже привыкла. И окончательно перестала сердиться на неугомонную бабушку. Как можно было сердиться на обожающую тебя родственницу, которая желает тебе добра и едва выдерживает исчезновение вестей от внучки? Правда, сейчас-то как раз больше всего страшно за бабушку. Как она там, выдержит ли исчезновение внучки. Ну или смерть. Алиса в очередной раз вздохнула. Поток мыслей замер. Потом она вспомнила, почему стала думать про бабушкины страхи. Она же, Алиса, теперь поняла, что в следующий раз хочет снова родиться девочкой. Ради Пашки. Если она успеет застать Пашку в момент своего рождения. Ну и пусть он будет намного старше неё. А вдруг он так и не встретит свою любовь до тридцати лет? И тогда в его тридцать у него появится она. Ну или в сорок. Да хоть в шестьдесят. Лишь бы успеть родиться, пока Пашка живёт. Неважно, сколько ему будет лет, когда она вырастет. А если у него уже будет жена… ну, тем лучше. Наверное. Значит, она порадуется за него. Главное — чтобы жена тоже любила его. Хотя конечно же так и будет — Пашку невозможно не любить. Алиса вспомнила зеркало с Триана, которое видела у Пашки. Зеркало показало ей, как она выглядит в более старшем возрасте, затем в старости, а затем… Затем зеркало показывало темноту. Вроде той, что сейчас вокруг. Но затем зеркало показало маленькую Алису. Может быть, зеркало намекало на то, что после смерти Алиса родится снова? Хотя зеркало и не учло, что старости у Алисы не будет. Но тут и суть не в этом. А в том, что после смерти человек рождается снова. ***