Натан

Мелькающие в окне желтоватые огни фонарей, холодный отблеск на снегу, множество красных огней машин, и бесконечные череды теплого, домашнего и такого незнакомого света из окон домов. Там, в этих девятиэтажках, люди приходят домой: кто-то после работы, кто-то после учёбы. Многих встречают горячим ужином и теплотой домашнего очага их матери, жёны, близкие, возлюбленные. Они идут усталые, после тяжёлого дня, зная, что там их встретит тепло, поддержка и их опора. Правда многие и сами не ценят это. Тихие семейные вечера в домашней обстановке за тарелкой вкусного ужина в приятной компании. Для любого это обыденность, которую они воспринимают как данность, не ценя эти вечерние посиделки. Каждый день повторяющиеся действия, постепенно приедаются, и хочется уже не теплого вечера с родными и близкими, а одиночества в своей комнате перед телевизором. Ну правда, что в этом необычного? Разве для вас необычно то, что вас любят, ждут, волнуются, переживают вместе над вашим горем, радуются над счастьем, помогают решать проблемы? Разве это странно? Это же само собой разумеющееся. Многие дети не понимают, как это жить без мамы или папы. Как это, когда тебя не поддерживают, когда у тебя возникают проблемы. И как это вообще может быть, что бы любящая, материнская рука не погладила тебя по голове в качестве поддержки, если что-то случилось. И дети не ценят, пока не вырастают и начинают жить отдельно, как уже самостоятельные взрослые люди. За каждым их шагом не следят, не упрекают за плохую оценку, не целуют на ночь. Это кажется таким странным, однако начиная жить самостоятельно, они знают, что есть люди, которые всегда поддержат их, не упрекнут, помогут. С этой твердой внутренней уверенностью мы начинаем жить. Вот так и живут, не понимая своего же счастья быть любимым родителями и близкими. Любовь, которой любят возлюбленные, наши дамы и кавалеры сердца, это другая любовь. Она тоже поддержит, поможет. Но ни одна любимая девушка не сможет, так же как мама, целомудренно обнять, прощая все грехи и всегда защищая даже ценной собственной жизни. Нет, ни одна любовница не заменит материнскую любовь. Также ни с одним парнем ты не будешь чувствовать себя маленькой, защищённой от всех невзгод девочкой, как в папиных объятьях. И эти объятья никогда не получат сироты. Без родителей. Без самой необходимой любви для нас. Некоторым повезло всё-таки, начать свою жизнь вместе с семьёй, пока горе не разлучило их по разным причинам. Эти дети всё равно отличаются от полных сирот, которые не знают, как это, когда ты успокаиваешься в родительских объятьях, когда они защищают тебя. Что-то неуловимое видно даже в самых несносных детях. Когда им становиться плохо, они вспоминают родительское тепло, и им становиться лучше. Грустно, но лучше. А те, кто никогда не знали эти теплые семейные чувства, с самого начала могут полагаться только на себя. Им незнакома вечная поддержка, они не знают, как это быть защищённым. Они сами отвечают за себя. К таким отношусь и я. Я никогда не знал материнского тепла и отцовской заботы. Всегда был один, всегда сам ставил себе цели и наказание, сам оценивал свои успехи, достижения, сам хвалил себе и сам себя защищал. Сам, сам, сам, всё сам… Если мне было плохо, я тихо плакал в уголочке и старался не надоедать окружающих своим нытьём, недостойным мальчика. Пусть эти времена прошли (мне тогда и было то всего семь), и я не знал, что нет ничего постыдного в слезах, когда тебя побили старшие ребята, так что и ходить больно. Однако это время прошло, но я до сих пор никому не показываю свои слёзы, как бы плохо и больно не было мне. Я стал старше и теперь на меня опираются малышня из детдома, как когда-то я опирался на некоторых старших ребят, которые уже давно живут самостоятельно. Я сам воспитал себя. Если кто-то спросит, а как же воспитатели находящиеся рядом? Но ведь они тоже живые люди, им нужен отдых также как другим, их мало, а нас много. Естественно, что они не могут за всеми уследить, за всеми поухаживать, всем помочь и всех приласкать. Поэтому нам часто не хватает поддержки в жизни, тепла родных и близких. Все кто у нас есть — это мы сами. Да, многие в детдоме дружат и помогают друг другу, особенно в таком маленьком как наш. Но дружба это другое. Не все могут найти в таком же сироте как ты, семью. Не все и дружить-то могут. Просто не умеют. Привыкают быть одинокими и так и остаются одинокими. И вот сейчас, проезжая мимо этих домов, я невольно завидую. Но эта зависть уже привычная. Зависть семье. Никогда уже не осуществимая мечта — жить с любящими родителями. Кто возьмёт уже взрослого парня из плохого, старого детдома, который стоит на грани разорения, в одном из самых проблематичных районов города? Правильно, никто. Поэтому, я и могу только завидовать тем счастливчикам, которые живут с близкими, с семьёй, с родителями, да мечтать, как уже взрослый буду приходить домой и меня будет ждать любящая жена с детьми. Эти мысли невольно согревали меня, позволяя расслабиться и не задумываться о проблемах. Нет, не подумайте, что я только и делаю, что бегаю от собственных проблем. Просто в последнее время их стало слишком много, и с каждым приездом в приют их становиться всё больше и больше. Иногда так и хочется убежать от всех подальше и не думать об остальных.О малочисленней ребятне, что останутся жить в умирающем детдоме. Таких дорогих. Послышалась весёлая мелодия сотового Быка. Тот поспешно достал из кармана куртки правой рукой сотик, не отвлекаясь от дороги и продолжая вести левой. Вытащив его, он мельком отвлёкся от дороги и взглянул на дисплей надрывающего телефона, нажав кнопку ответа. Он снова перевёл взгляд на дорогу, прикладывая телефон к уху и отвечая немного раздраженным голосом: — Да? Я же сказал, что мы скоро приедем. Почему ты звонишь? Что-то случилось?.. Тогда перестань постоянно названивать, приедем через пятнадцать минут… Слушая короткую перепалку по телефону, я невольно улыбнулся, понимая кто звонит. А Бык тем временем закончил разговор и уже убрал обратно телефон. Я ехидненько улыбнулся ему, чуть хитро прищурив глаза. Внутри разлилось тепло, когда Бык на секунду мазнув по мне взглядом, едва заметно покраснел. Я любил смотреть, как Бык разговаривает с Лизой, его девушкой и моей хорошей подругой. Они уже год вместе. Она также как и мы живёт в детдоме. Лиза неугомонная девушка семнадцати лет, с копной чёрных как ночь волос и озорными карими глазами. Она обожает спорить с Быком и прикалываться над ним. Но эти подколки не злые, а скорее мягкие подтрунивания любимого. Эти их теплые семейные баталии, всегда вызывают у меня улыбку и щемящее чувство любви к друзьям, за их счастье, которое они нашли друг в друге. Вот и сейчас, едя в детдом готовиться к очередной работе на ночь, с грустными мыслями в голове, я лишь мельком услышал их короткую перепалку, и моё плохое настроение вмиг испарилось. За эти их семейные споры, что они позволяют мне видеть, я безумно благодарен им, ведь у меня пока никого нет. Поэтому такие вот споры необходимы мне внутренне для, так сказать, тонуса и избавления от печали. — Лиза, как всегда названивала по пятьдесят раз за день? – тот тяжело вздохнул и печально кивнул. — Как всегда. Я ей говорил, что бы она не тратила деньги на бесполезные звонки, но ты знаешь, что её не переубедить. – Я невольно засмеялся, вспоминая характер подруги. — Да уж, тебе повезло с ней. – В ответ он легонько улыбнулся, самыми кончиками губ, показывая, что он согласен с моим мнением. Остаток пути мы промолчали, думая каждый о своём. Вскоре мы подъехали к старому и мрачноватому двухэтажному зданию, из окон которого светил теплый свет. Припарковав машину на небольшой стоянке детдома, мы вышли из машины и, поставив её на сигнализацию, поспешили укрыться в теплых стенах детдома от морозного, декабрьского ветра. Мы вдвоём ввалились в прихожую, где хоть и было тепло, всё равно ощущалась прохлада, которая хранилась во всём доме, потому что батареи просто не справлялись с холодом, что обильно просачивался через редкие трещины в старых стенах здания. В небольшой просторной прихожей никого не было, и мы могли спокойно переодеться и не задерживаться в дверях, что неминуемо случилось бы, если бы нас встречала малышня. Быстро сняв верхнюю одежду, мы направились на кухню, где нас ожидала повариха с Лизой и едой. Вот именно последнее меня и интересовало. Пройдя в небольшую столовую, мы застали там две порции с горячим ужином, рядом с которым сидела задумчивая Лиза в синей спортивной форме, красиво подчеркивающей её ладную фигуру. Заметив нас, она быстро встала и с разбегу запрыгнула на Быка. Тот ловко и привычно поймал её, мягко целуя в губы. Та радостно ответила. Я же, поприветствовал её, проходя мимо к еде. Не медля, я набросился на еду, не забывая смотреть на парочку, которая уже расцепилась и снова начала свою перепалку по пустякам. Когда они, наконец, приступили к еде, я уже давно закончил и попивал чай. Пока Бык был занят едой, Лиза переключилась на меня: — Ну, что? Произошло что-нибудь интересненькое? А то я тут со скуки умираю. На улицу выхожу и сразу с простудой валюсь. Никак не могу поправиться. — Это потому что ты постоянно гуляешь по улицам, хотя прекрасно знаешь, что тебе ещё рано выходить. Пересиди, а потом уже гуляй — не хочу, – с укором посмотрел я на неё. Та заметно стушевалась, понимая правоту моих слов, но возможность услышать что-нибудь интересное не потеряла. Поэтому сейчас переводила свой щенячий взгляд то на меня, то на друга. Тяжело вздохнув, я поставил пустую чашку на стол. – Ну, есть кое-что. В последнее время идёт слушок, что сынуля Зыкина, решил брать бразды правление в свои руки. — Подожди. Разве Зыков старший ещё не ого-го в свои пятьдесят? Я слышала мнение тех, кто повстречал его, что старость его ещё долго не возьмёт.— Удивленно протянула девушка, перебирая всю свою скудную информацию на криминального короля. — Может некоторые так и считают, а вот его сын другого мнения. Причём его многие поддерживают в этом. Так что возможно в скором времени, на улицу снова будет опасно выходить, при переустройстве власти. Ведь многие преданы Зыкину старшему. — А когда это на улице было спокойно?— Фыркнула подруга, подавая Быку кусочек хлеба. Тот благодарно кивнул, продолжая есть с пофигистическим видом. — Ну, в каком–то смысле ты права. Но факт того, что на улице станет как на войне, видимо правдива. — Мдааа, то одно, то другое. Может это и к лучшему, что власть меняется. — Может кому-то и лучше. А вот нам, и тем, кто живёт в нашем районе не лучше. Даже думать не хочу, что за пеклище здесь будет. Хоть одна надежда, что будет это через пару месяцев, когда детдом выберется из долгов. — Мы уже собрали почти всю нужную сумму. Так что не о чем волноваться. — Надеюсь. Когда Бык доел, мы поспешно пошли собираться. Перед этим заскочив в душ. К счастью малышня, была занята своими играми и не слишком нас доставала. Быстро собравшись, мы поехали уже в особняк на работу. Извините, что так мало. Писала 2,5 часа и поняла, что я тормоз >///<. Поэтому завтра вечером выложу немного больше)))))