Этим же вечером
— Ты так и не показал мне своего пса, кстати, — вдруг вспомнил Гэри, играясь с Джей-Би. Я чуть было не подавился виски, вкусом которого как раз наслаждался. — Хочешь сказать, что не осматривал комнаты? — я поставил стакан на стол от греха подальше. — А должен был? — оставив мопса в покое, парень присел на подлокотник дивана. Вообще-то, да, иначе это не Гэри, которого я знаю. Скорее всего, он наткнулся на эту комнату, но решил, что я должен лично сопроводить его, чтобы это не выглядело как вторжение в мою личную жизнь. Только вот я совсем не был против такого любопытства. — Тогда пойдем. Я повел юношу в крохотную комнатку за лестницей. Включив свет, я остался стоять на пороге, давая Гэри полную свободу действий. Дело в том, что это была своего рода комната дорогих моему сердцу вещей: темно-бордовые стены увешаны рамами с бабочками, а в старом как сама жизнь комоде под чучелом моего пса хранились книги редких изданий, письма, и шкатулка с одним-единственным кольцом матери, но раскрывать все секреты было сейчас необязательно. — Его что, правда звали мистер Пикуль? — Гэри смотрел то на меня, то на табличку на подставке для чучела. За некоторые поступки приходится нести ответственность вечно, поэтому я только кивнул в ответ, а Гэри продолжил осматривать содержимое комнаты с такой осторожностью, словно бы все в ней было из стекла. По виду юноши стало понятно, что он все это видит впервые, а я ошибся на его счет: любопытство Гэри все же не позволяло ему лезть без спроса в чужую жизнь. Наконец, вдоволь насмотревшись, парень подошел ко мне и взял за руку: — Пойдем, — и потянул за собой. А я едва успел щелкнуть выключатель перед уходом.1955 год
Я по привычке забрал почту и стал перебирать конверты: письмо от Ролланда, счета-счета-счета и конверт от Роксаны, который меня несколько удивил. — Что там? — Гэри даже отложил вилку с куском омлета. — Приглашение… — я вытянул бумагу из конверта и перевернул: — на свадьбу Роксаны и… — я посмотрел на парня: — Кто такой Артур Хьюз? — Серьезно? — он выхватил у меня приглашение и несколько раз перечитал, очевидно, не веря своим глазам, после чего все же решил ответить на мой вопрос: — Это же тот парень с конюшни. — Какой? — Он работал в санатории. За десять лет такое незначительное воспоминание, как лицо конюха в санатории, где ты жил неделю, стирается начисто, поэтому я даже пожалел, что Роксана не приложила фото к приглашению. — Фактически, сейчас Роксана владеет санаторием, поэтому, может, он уже давно не конюх? — я тем временем стал распечатывать письмо от Ролланда. — Да мне все равно, кто он там. Вопрос в другом: почему она не сказала нам? — Гэри отложил конверт и карикатурно расстроился. Мне оставалось лишь усмехнуться и продолжить свое занятие. — Что он пишет? — спросил мужчина через пару минут. — Все как обычно: так здорово в этом чудном «вставить название города», тебе стоило бы попробовать их «вставить название блюда», а еще я встречался с «вставить имя знаменитой личности», — отчеканил я, добавляя пальцами кавычки в нужных местах. — Ты же не завидуешь Ролланду? — усмехнулся Гэри, отправив в рот остатки омлета. — Отнюдь, — я покачал головой, — Похоже, он счастлив в своем путешествии. — Прожить больше тридцати лет в Англии, чтобы потом скитаться семь лет по миру — это немного странно, не находишь? — Возможно, но это очень в духе моего бывшего редактора. Наверное, я даже скучаю по нему. Иногда. — Как твой нынешний редактор, я могу и оскорбиться, — Гэри скорчил гримасу, сощурив глаза. — О нет, дорогой, это зовут ревностью, — я забрал наши тарелки и отправился к раковине. — Все время твердишь, как ты уже стар, а сам — тот еще любитель подлить масла в огонь. Я был счастлив, что стою спиной к мужчине, и он не видит, как мое лицо расплылось в глупой улыбке.1967 год
Гэри буквально ворвался в мой кабинет. Он потратил несколько секунд, чтобы восстановить дыхание и слегка ослабить галстук, пока я молча стоял в ожидании какой-то конкретики. — Прости, я сильно опоздал? — Да не особо, — я посмотрел на часы больше ради приличия, чем ради уточнения времени, — А что случилось? — Однополые отношения декриминализовали. Можно больше не бояться тюрьмы, — он в три шага преодолел расстояние комнаты и чмокнул меня в губы, — Я уж думал, что не доживу до этого дня. — Хочешь поговорить о том, кто из нас скорее не доживет? — Старый дурак, — стукнул Гэри меня в плечо. Я не сразу заметил, что все еще обнимал его за талию: с годами многие жесты, милые и не очень, начинают становиться чем-то вроде привычки и совершаются на автомате. — Есть ли день лучше, чтобы отправить этот роман в печать? — мне пришлось вспомнить о работе. Гэри взял со стола увесистую папку с доработанной рукописью и с особой осторожностью прижал к себе. Я не раз замечал, что порой он перебарщивал с выражением своих чувств. — Я должен спросить еще раз. Ты уверен? — мужчина дернулся, словно бы желая вернуться ко мне, но передумав. — Иногда даже мне нужно сказать: «Да гори оно все огнем», Гэри, — улыбнулся я. Мужчина только усмехнулся и поспешно покинул меня ради работы, а я выглянул в окно, чтобы проследить за его фигурой, постепенно исчезающей с поля зрения в толпе прохожих. — Гори оно все огнем, — повторил я вновь, будто бы убеждая самого себя в этом.