***
— А теперь послушаем приветствие нашего старого, но вновь обретенного товарища! — торжественно сказал Мелиодас, указывая на Гаутера. — Приветствие, — задумчиво, но совершенно безэмоционально повторил тот, а после вытянулся по струнке и отрапортовал: — Здравствуйте, я один из семи смертных грехов, грех козла — похоть, Гаутер. Вблизи он был похож на обычного человека: средний рост и худощавое телосложение делали его похожим на подростка, малиновые волосы до плеч придавали яркости пустому выражению лица; янтарные глаза блестели в лучах заходящего солнца. Только запах выдавал его природу — что-то древесное, с нотами можжевельника и мха. Идеальная кукла по образу и подобию человека. Только древним мастерам, неограниченным догмами и общепринятыми правилами, было под силу сотворить такое создание. В наши дни никто не мог похвастаться таким мастерством. Возможности всех рас обнищали, превращая их в жалкое подобие былого величия. — Рада нашей встрече, Гаутер. Надеюсь, ты поможешь мне в миссии по спасению королевства, — коротко произнесла я, оборвав поток отвлеченных мыслей, и в приветствии кивнула головой. Гаутер пристально посмотрел на меня и наклонил голову на бок. — Вы совсем не изменились, принцесса Элизабет. Всё также напролом безмолвно идёте к своей цели, — сказал он нечто странное, но ни на вопрошающие взгляды, ни на прямые вопросы ответа не дал. — Так как я состою в отряде, созданным королем, у меня нет оснований отказывать принцессе, его дочери. Я согласен. — Что ж тогда мы должны это отпраздновать! Бан, тащи бочку эля! — бурно воскликнул Мелиодас, заминая неловкую паузу, и снял с костра ароматно пахнущую поджарившуюся дичь. — Сию секунду, кэп! Бан скрылся в таверне, но уже через минуту вернулся с двумя бочками под мышками, добавляя веселью градуса. Одна сразу же досталась Диане, что с аппетитом и хрустом уже уминала тушку оленя, вторая с легкой подачи Бессмертного разошлась по кружкам. Рядом с великаншей летал Кинг, рассказывающий подробности прошедшей битвы и определенно умалчивающий о нескольких своих неудачных ударах. Бан, закончив свою важную миссию по добыче и раздаче алкоголя, завалился в корнях дерева и напевал что-то отвлеченное под нос. Рядом с ним пристроился Хорк, смачно чавкающий очередной порцией объедков. Идиллическая картина. Я кидала в рот небольшие кусочки мяса, отмоченные в травах и специально отваренные для меня, и цедила кислый апельсиновый сок, прислушиваясь к окружающему гомону. Умиротворение и покой растекались патокой по венам, впитывая этот безмятежный момент. Хоть после бойцовского фестиваля прошло совсем ничего, но постоянная занятость в погоне за недосягаемой правдой растянула эти дни на вечность. Маленькую вечность, что превратила меня в совсем другого человека. И этот человек мне нравился намного больше старой зажатой принцессы Элизабет. Я поднялась с насиженного места, собираясь присоединиться к спору между Кингом, Дианой и Баном кто на свете всех сильней. Но слова Мелиодаса, что не выпускал меня из вида и устроился неподалеку вместе с Гаутером, остановили меня. — Гаутер, ты помнишь, что произошло десять лет назад, когда нас обвинили в попытке захвата королевства? — серьезно спросил Мелиодас, со стуком опустив кружку на вынесенный из таверны стол. — Звук и изображение не четкие, но тем, кто при отступлении лишил тебя сознания, была грех кабана — обжорство, Мерлин, — четко произнес Гаутер, обращаясь к старым воспоминаниям. Я повернулась полубоком, прислушиваясь. Мерлин… величайшая волшебница в Британии. Её мотивы, её причины, её желание помогать никогда не были мне понятны. Будучи настолько сильной, что никому и не снилось, что может заставить человека участвовать в такой заварушке, не несущей ему особой пользы? Только если у неё была веская причина, до которой я в своё время так и не добралась. И причина эта перекрывала все недостатки и риски наших злоключений. — Почему она сделала это? Ты встречался с ней после этого? — резко сказал Мелиодас, на секунду потеряв контроль. — Мне не ведомы её мотивы. Также я больше не контактировал с ней, однако до меня доходили некоторые слухи. Все они были безосновательны и не могли пролить свет на истину, — степенно отвечал грех похоти, совершенно не замечая чужой озабоченности. — Ясно, — Мелиодас мрачно нахмурился, уходя в себя и свои мысли. Гаутер в упор посмотрел на меня, наверняка почувствовав моё внимание. А после его взгляд сместился немного в бок. Я поспешно обернулась, замечая маленькую фигурку. На краю поляны стоял бывший грех гнева Пелиодас, смущенно топтавшийся на месте. Гаутер обернулся по сторонам и не замеченный остальными отправился на прощальную встречу с человеком, с которым провел множество времени и разделил множество воспоминаний. Только наверняка не ощущающий по этому поводу особых чувств. Сложно быть куклой без эмоций. И Богом, живущим вне времени и пространства, сложно. И человеком, обуянным морем страстей, тоже сложно. Я сокрушенно выдохнула в такт своим заключениям. Вечернее солнце скрылось за верхушками деревьев, погружая облюбованную для стоянки поляну в полутьму. Бесформенные тени шаг за шагом отвоевывали у света территорию, захватывая власть. Вдали раздался оглушительный крик козодоя, на секунду заглушая все голоса. Я посмотрела на Мелиодаса — всё также потерян в своих мыслях. Поэтому когда я тихо встала и скрылась за ближайшим деревом — никто этого не заметил. Я степенно двигалась в сторону крика, что с каждым метром становился всё громче и громче. Создать свисток с таким звуком стоило немалых усилий, которые в конечном итоге окупились. Только некоторые люди, которым была вверена эта вещь, могли ей пользоваться. Поэтому прогадать, кого так настойчиво зазывают на свидание, чисто физически невозможно. Да и козодоя, как птицы, просто не существовало в этом мире. Старая мельница, стоящая у края леса, предстала перед глазами внезапно. Около задней стены, спрятавшись в тени, стоял мужчина в легкой кольчуге. Стоило ему заметить меня, как он тут же упал на одно колено и склонил голову. — Ваше высочество, — слетело приветствие с его губ. — Поднимись, — невозмутимо ответила я, автоматически приосаниваясь. Молодой человек стремительно встал и решительно протянул сложенную записку. — Вам пришло послание из столицы. — Благодарю. Я признательно кивнула. Рыцарь снова согнулся в поклоне, протягивая свисток, огляделся по сторонам и быстрым шагом начал удаляться в обратную сторону той, с которой я пришла. Быть опальной принцессой, когда вокруг достаточно сочувствующих и здравомыслящих, что всегда придут на выручку и выполнят противоречивую просьбу, слишком сложно, невозможно практически. Зашуршала разворачиваемая бумага — я сосредоточенно читала мелкий текст, написанный Гавейном: «Врата попытались открыть, Мордред почувствовал это. В хранилище проникли, но благодаря неизвестной магии, превратившей шкаф с записями в рисунок на игровой карте, не смогли ничего забрать или прочитать. Ждем дальнейших указаний». Хмурая складка пролегла между бровей, губы сложились в узкую линию. Попытка взлома хранилища расстроила больше ожидаемой попытки открытия гроба вечной тьмы. Ведь, как и предписывал ритуал, крови девственницы всё-таки и не хватило. Я коварно ухмыльнулась. Появившееся желание вернуться легко согласовывалось со стержнем, что наверняка поможет мне в этой нелегкой афере. А пока пятерка грехов будет творить хаос и переворачивать вверх дном столицу, я в тишине темницы найду первую книгу. В секунду состряпанный на коленке план попахивал безумием. Но если вселенная подталкивает в спину и дарит возможность – как этим не воспользоваться? — Принцесса. За спиной бесшумной тенью из ниоткуда возник Гаутер. Я резко обернулась — по соседней тропинке медленно брел размазывающий по щекам слезы и рыдающий навзрыд Пелио. — Гаутер, и ты здесь, — неловко произнесла я, комкая записку в руках и скрывая их за спиной. — Я думал, капитан не выпускает вас из вида, — равнодушно сказал он. — Он отвлекся. — Ясно. И больше никаких слов, только разглядывал меня пристально, как бабочку под микроскопом. Я неуютно поёжилась под этим холодным взглядом. Слепая неловкость и стыдливое замешательство неясной тенью обволакивали движения, сковывая их. — Вы странная, принцесса, — наконец вымолвил он. — Какая из моих странностей тебе не нравится больше всего? — попыталась пошутить я, но шутка утонула в океане чужого безразличия. — Я не вижу ваших мыслей. Просто белое полотно и шум. Пустота, — он наклонил голову набок и поправил очки. — Капитан такой же. Только его пустота черная. И отправился обратно к таверне, не давая мне и слова ответить и не дожидаясь меня. Я облегченно выдохнула, привалившись к стене. Его откровение в своем бессилии решало один из вопросов, волновавших меня время от времени. Если Гаутер не может слышать мои мысли, то любые секреты надежно укрыты глубоко в моей памяти. И до них никто не доберется против моей воли. Через пару секунд я двинулась следом за ним — пора было возвращаться, пока меня не хватились. — Куда это вы вдвоем пропали? Занимались непристойностями? Хотя нет, не могли, капитан же здесь, — пропел захмелевший Бессмертный, заметив нас на краю поляны. Я показала язык Бану, но всё равно села рядом с ним. Мелиодас всё также прибывал далеко в своих мыслях и даже не заметил моего отсутствия. — Представляешь, Гаутер узнал Кинга только по его запаху, — перекинув руку через плечо, доверительно прошептал Бессмертный мне на ухо. — Зато ты Кинга не узнал, пока он не принял свою человеческую форму, — поддела я его. — Как в том коротышке можно было увидеть нашего не особо брутального пухляша? — возмутился Бан, потрясая воздух кружкой. — Эй, Кинг, иди сюда! Король фей недовольно поглядел на мужчину, но всё равно оторвался от разговора с Дианой и подлетел к нам. — Что ты хотел, Бан? Не успел Кинг договорить, как Бан наклонился вниз и принюхался. Движимая любопытством, я последовала его примеру. Пахло цветами. Дикой земляникой, ранними одуванчиками и скромными васильками. Диана, привлеченная нашими действиями, тоже втянула воздух, склонившись над Кингом. Король фей, смущенный таким вниманием, сначала покраснел, полностью заливаясь краской, а после, не выдержав, с легким треском превратился во взрослую форму. Я отпрянула первой — аромат пота и чего-то затхлого быстро забивал ноздри. — Воняешь, Кинг, — подколол его Бан. — Теперь тебя узнает кто угодно. — Это не честно! Почему только я! Гаутер, это случилось из-за тебя, тебе и исправлять эту невыносимую атмосферу, — Кинг затопал ногами, как маленький ребенок. Гаутер, наблюдавший за нашими действиями, обвел взглядом каждого и взмахнул рукой, призывая магию и врываясь с её помощью в чужие мысли. Я почувствовала легкую щекотку у виска, словно что-то ударилось и скатилось вниз. И никакого постороннего присутствия. — Диана скрывает свой истинный рост и вес, — мерно начал перечислять Гаутер. Диана прижала руки к покрасневшим щекам. — Её истинный рост составляет… — Гаутер не успел договорить — великанша резкими ударами разворошила землю рядом с ним, а после попала и пару раз по самой кукле. Покоцанный, в царапинах и со съехавшими на бок очками Гаутер не остановился: — Бан двенадцать лет назад во время выполнения задания против вампиров у девичьего монастыря Эдинбурга напился и украл способности Дианы и Кинга. А после катался по полу от смеха, глядя, как они пытались сражаться. Кроме того, с этой силой он на спор сделал сто тысяч отжиманий и спокойно заснул, — Бан выплюнул только выпитый эль и медленно повернулся к разминающей кулаки Диане и превратившему своё копьё во множество кунаев Кингу. Поднятые вверх руки и попытки напомнить о том, как давно это было, не спасли. Диана с легкостью раздавила его, превращая в фарш. Я приложила ладонь ко рту, сдерживая предательский смех. Грехи продолжали переругиваться, а Гаутер выкладывать их секреты один за другим. Сзади тихо подобрался Мелиодас, вынырнувший из собственных раздумий и решивший присоединиться к развлечению. — Весело тебе? — просто спросил он, становясь рядом. — Да, давно не чувствовала себя такой расслабленной, — откровенно призналась я. — Наслаждаешься чужой неловкостью, как и всегда, — Мелиодас покоренно покачал головой. Так, будто видел это не впервой. Я открыла рот, чтобы задать вертящийся, хоть и не до конца сформировавшийся, на языке вопрос, но Мелиодас перебил меня, обращаясь к кукле: — Гаутер, читать мысли других — бесцеремонно. Если что ты и должен читать, так это атмосферу. Гаутер наклонил голову в одну сторону, лапа медведя, что сжимала его и закрывала до этого рот, чтобы сдержать поток откровений, наклонила её в другую. Кукла медленно повторил слова Мелиодаса, что вновь вернул всё внимание мне и смотрел с непередаваемой нежностью и теплотой. Я почувствовала, как к щекам подбирался жар, а в памяти так не вовремя всплыли картины невольного поцелуя. — Мамихлапинатапай, — ёмко произнес Гаутер. Краска полностью залила щёки, хотя кроме меня, судя по недоумевающим лицам остальных, о значении никто не догадывался. — Гаутер, это что? — уточнил Мелиодас, заинтригованный моей реакцией. В глубине изумрудных глаз плескалось неземное пламя, покоряющее всё на своём пути. Но впервые вместо того, чтобы выдать большой секрет, Гаутер промолчал. — Элизабет..? — Не скажу, — коротко бросила я и, подхватив пустые подносы, быстрым шагом скрылась в таверне, спасаясь от этого огня. К тому моменту, как я вновь оказалась на улице, справившись со смущением и потаёнными желаниями, которые так откровенно Гаутер выставил напоказ, ночная тьма полностью укрыла поляну. Хоровод светлячков скользил около земли, освещая завалившихся спать грехов. Бан облюбовал бедро Дианы вместо подушки, сама великанша неприхотливо устроилась на земле, подкладывая руки под голову, только Кинг всё кружил над ними и не знал, как пристроиться. Гаутер внимал наставлениям Мелиодаса, что активно расписывал красоты чердака и большого балкона, с которого открывался потрясающий вид. — А вот и ты, Элизабет, — сразу же переключился он, стоило увидеть меня. — Путь найдешь сам, а мне нужно помочь нашей дорогой принцессе. — И с чем ты будешь мне помогать? — Я еще не придумал, но обязательно найду дело посильное только мне, — Мелиодас подмигнул и, подпихнув несопротивляющуюся меня в спину, двинулся в таверну. Зал и ступеньки на второй этаж промелькнули мимо. А стоило двери в спальню закрыться, как я оказалась прижата к ней. Шершавая поверхность скреблась об спину, но мало отвлекала — всё внимание сосредоточилось на человеке напротив. — Теперь расскажешь, что значило то странное длинное слово? — тихо произнес Мелиодас, наклоняясь ко мне, но останавливаясь в нескольких сантиметрах от губ, играя на моём желании и, судя по глазам, пламя в которых разгорелось с новой силой, еле сдерживая своё. — А что мне за это будет? — с противоречивым вызовом спросила я, пытаясь ухватиться за крохи благоразумия, что предательски собирало чемоданы и передавало бразды правления не поддающейся контролю чувственности. — Маленькая шантажистка, — произнес Мелиодас, а в глазах сквозило восхищение. — Я исполню любое твое желание. Я прикусила губу. Столько невыразимых стремлений и неисполненных порывов. Слишком много, чтобы определиться и остановиться на чем-то одном. Но и торопить события будучи неуверенной в ответных — настоящих — чувствах. Глупо и недальновидно, наверное. Но не поддаться этой глупости я не могла. — Переночуй со мной сегодня. Открыто и не сбегая, — тихо попросила я, опуская взгляд и комкая пальцами ткань юбки. — Я готов провести с тобой каждую ночь оставшейся вечности, — решительно согласился Мелиодас. Я медленно подняла голову, встречаясь с уверенной всепоглощающей зеленью. — Именно со мной? — несмело уточнила я. Слишком веское обещание. Тысяча противоречий боролись на краю обрыва. Одно слово — и они пропадут в беспощадной бездне или одержат неисправимую победу. — Только с тобой. — Мелиодас взял меня за руку и, скрестив наши мизинцы, прислонился своим лбом к моему, не давая отвести взгляд. Только глаза в глаза. И сказал веское: — Клянусь. Я зачарованно кивнула. — Это… взгляд между двумя людьми, в котором выражается желание каждого в том, что другой станет инициатором того, чего хотят оба, но ни один не хочет быть первым. Стоило последнему слову слететь с губ, как я ощутила прикосновение к ним. Сначала осторожное, несмелое, испытующее. Но с каждой секундой разгорающееся всё большим огнем. Мелиодас целовал неспешно, но жадно. Нежно держал подбородок, крепко сжимал талию, тесно прижимался телом. Дурман кружил голову, ноги подгибались от шалящего в низу живота трепета, сладость оседала пеплом на языке. Я терялась в водовороте непривычных чувств, отвечала несмело, тянулась ближе. — Я слышу, как вы предаётесь разврату! — раздался за дверью громоподобный голос Бана. Мелиодас медленно отстранился и глухо рассмеялся, пряча лицо у меня в плече. Теплое дыхание щекотало нежную кожу, заставляя танцевать мурашки по телу. Я шумно выдохнула, всё ещё пребывая во власти влечения, томно оседающего где-то в отказавшем в здравомыслии разуме. — Какой же Бан поборник морали, — озадаченно произнес Мелиодас и отодвинулся. — Давай спать, Элизабет, — и первым двинулся к уже расстеленной кровати. — А приставать будешь? — Только если ты начнешь первая.***
Приставать я не начала, но спалось мне на удивление хорошо. Никаких видений прошлого, никаких намеков будущего, только гордое настоящее, где меня крепко обнимали и оставили только тогда, когда начали просыпаться все остальные. Из-за этого вставать с утра не хотелось абсолютно, но кто-то ведь должен приносить красоту и радость в этот мир, поэтому пришлось. На тумбе обнаружилась шкатулка с ещё одним маленьким подарком в виде цветка. Белая магнолия. Настойчивость и упорство, судьба. Я тепло улыбнулась и сжала в объятьях подушку, вдыхая аромат полевых трав и эля — запах Мелиодаса. Эти воспоминания я сохраню глубоко в душе до нашей следующей встречи. Первый этаж, на который выпорхнула готовая к новым свершениям я, встречал тишиной, нарушаемой лишь скрипом протираемых кружок. — Доброе утро! — пропела я, скрываясь за стойкой и занявшись привычным приготовлением кофе. — А вот и наша спящая красавица. Видимо ночь была очень бурной, раз ты так поздно встала, — пропел Бан. Я повернулась боком и показала язык, после снова возвращаясь к утреннему ритуалу. — Куда мы дальше, кэп? За Эсканором или Мерлин? — раздосадованный моим игнорированием Бан переключился на Мелиодаса. — Нет. Мы проникнем в Лионесс и вернем мой меч! — серьезно провозгласил Мелиодас, отставляя кружку в сторону. — Обломок с рукоятью в форме дракона, который у тебя забрали на фестивале? — лениво уточнил Бан, получая согласный кивок в ответ. — Напряжно. Я пас. — Сам виноват, что его украли, — обвинил Кинг. — Ты должен сам нести ответственность за свои поступки, — подытожил Гаутер. Мелиодас легонько стукнул кулаками по столу и надул щеки. — Элизабет, они меня обижают! — наигранно расстроенно произнес он, поворачиваясь ко мне. Я оторвалась от готовки, подошла к нему, и нежно пригладила беспокойные вихры. — Ты и сам можешь справиться, забрав все развлечения себе. А они потом пусть завидуют, что пропустили такую веселую заварушку, — провокационно предложила я. Мелиодас просиял. Бан скривился, признавая мою правоту. — Мой меч, его рукоять — это фрагмент ритуальной реликвии гроба вечной тьмы, — наконец пояснил Мелиодас причину желания вернуть его. — Это тот, о котором ты мне рассказывала, Бетс? — уточнил Бан, враз посерьезнев. — Он самый. — Откуда ты знаешь, Элизабет? — внезапно напрягшись, спросил Мелиодас. — Многие знания — многие печали. — показательно пожала плечами я. — Собирала обрывки истинной истории по Британии, так и узнала, — я помолчала немного и всё же решила добавить: — Скорее всего остальные части тоже уже у них, раз они так рьяно пытались отобрать его у тебя. — Значит настало время жертвоприношения девственниц. Ты же еще девственница? — пропел Бан, поиграв бровями и разрушая серьезную атмосферу. — Бан! — в один голос воскликнули я и Мелиодас. Алые цветы смущения расцвели на щеках у обоих. — Но всё же причем здесь это? — наконец уточнил Мелиодас. — В тот раз они пытались забрать не только последний фрагмент гроба, но и саму Элизабет. Потому что она… — начал Бан, обрываясь на полуслове. Я налила кофе, сделала глоток и двинулась в сторону окна. Приближение постороннего ощущалось всё ближе. Три. Два. Один. — Последний ключ к открытию печати, — раздалось угрожающее за моей спиной. Я отсалютовала кружкой за секунду до исчезновения в вспышке телепортации и напоследок успела услышать встревоженное: — Элизабет!