Одну жизнь назад

      Приземление вышло на удивление мягким — ни одной капли кофе не разлилось. Я сделала еще один глоток и счастливо зажмурилась. Хорошо знать будущее — всегда можно предсказать, где будешь в определенный момент времени и нагло этим воспользоваться.       За спиной раздалось показательное шуршание — я обернулась.       — Добро пожаловать домой, в Лионесс, — проскрежетала девушка в нелепой маске наподобие шлема, разводя руками в стороны и ожидая бурной реакции и мольбы о пощаде. Я отпила из чашки, непотребно сёрбая. — Оставайтесь здесь, Ваше высочество, и никто не пострадает, — бросила разозленно она, не увидев желаемого, и исчезла.       — Конечно никто не пострадает. Ведь главный нарушитель спокойствия — здесь, — пробормотала я в пустоту.       Камни вздрогнули, а земля затряслась, отражая прокатившуюся по столице силу. Бан, Гаутер и Мелиодас прибыли намного быстрее, чем я ожидала. А последний наверняка ещё и невероятно взвинчен и удручен. Я потерла лицо рукой. Моё исчезновение, да и ещё этот жест, сорвавшийся больше по привычке, чем осознанно, точно добавили масло в огонь беспокойства и гнева. Но в следующий раз я обязательно постараюсь больше так не делать. Наверное. Я покивала своим мыслям, допила немного остывший кофе, зарядившись бодростью, которая несомненно мне пригодится, и села у стены, скрещивая ноги.       Вдох и выдох. Покой и гармония. Уверенность и непоколебимость. Шаг за шагом я падала в бездну небытия, а когда открыла глаза, почувствовав тень ветерка, принесшую запах миндаля и сухой травы, дверь темницы была распахнута, а душа парила над телом. Правильно и без всяких проверок или шуток от заскучавших богов. Движения вновь приносили ощутимую боль, а легкие разрывало от невозможности дышать. Я невольно улыбнулась, радуясь возвращению всего на круги своя, и покинула комнатку, попадая в узкий коридор с высокими каменными стенами. Потолок терялся во тьме, дорога вела вперед, а неверный свет факелов освещал маленький пятачок рядом с ними.       Около косяка тонкими линиями вырисовывалась стрелка. Я провела по ней пальцами и двинулась в другую сторону. Интуиция настойчиво подсказывала, что доверять на этом пути я могу только себе. Поворот за поворотом, шаг за шагом, проигнорированный указатель за указателем. Я шла, произвольно выбирая дорогу и совершенно не задумываясь о конечном пункте. Уже на пятой развилке пришло понимание того, какую загадку в этот раз подготовил Акаши. Лабиринт. Бесконечный путь с тысячей выборов и миллионами вариаций. Никогда не угадаешь, где попадешь в тупик, а где окажешься на перекрестке четырех дорог, что ведут обратно. Но это не пугало, а завораживало. Азартность вкупе с упрямством умело жонглировали мимолетными порывами и указывали направление; целеустремленность и вспыльчивость с удовольствием подрисовывали стрелки там, где их не должно быть; воодушевление и терпеливость прокладывали пути в местах, где их и не было до этого — стоило лишь нажать на самый вызывающий камень и проложена новая тропа.       Я повернула снова, оказываясь один на один с узким тупиком. Время в этой бесконечной петле совсем остановилось, но я была уверена, что блуждала уже не один час, а может и целые сутки. Но остановиться — сдаться — и потерять такую возможность — смерти подобно. Внутренне чутьё непреклонно твердило, что осталось совсем немного. Но даже если оно ошибалось — отступать я не собиралась.       Камни подверглись тщательному ощупыванию на предмет скрытых рычагов, но ничего подозрительного обнаружить не удалось. Я оперлась спиной о стену и посмотрела вверх. Высь всё также мерцала густой темнотой, словно насмешливо наблюдая за моими потугами. Я погрозила кулаком неизвестно кому в этой высоте и сильнее облокотилась на стену. Камни вдруг заскрежетали, поддаваясь напору и резко сдвигаясь в бок. Я завалилась назад, падая на спину и взглядом утыкаясь в бесконечный звездный потолок.       — Ты быстро вернулась, — Акаши наклонился надо мной, пристально рассматривая, а после протянул руку, помогая подняться.       — Ты говорил, что время и пространство — не про это место, — задумчиво произнесла я, отряхиваясь от налипшей пыли и маленьких паутинок.       — Даже если это место отвергает привычные законы, это не значит, что я не могу понять, когда чужая душа возвратилась практически сразу, а когда шла долгими десятилетиями, испугавшись выпавшей участи, — подробно пояснил он, поправляя очки.       — Как хорошо, что я не из пугливых, — торжествующе произнесла я, направляясь к появляющимся столам и медленно стекающимся к ним книгам.       Ровный желтый свет, льющийся из ниоткуда, освещал стройные ряды узких шкафов из вековых дубов; по центру стройным рядом выстроились разномастные глобусы, отражающие строение разных вселенных; четыре витых лестниц в противоположных углах вели на другие ярусы, устроившиеся маленькими балкончиками. Пахло миндалем и кленовыми листьями, что в неспешном танце опадали с деревьев. Словно наступила осень, и пора доставать теплый пушистый плед и варить глинтвейн.       Потворствуя моему настроению на столе появилась кружка с горячим шоколадом, разнося по небольшому пространству терпкий аромат.       — Ты ей нравишься, — просто пояснил Акаши на невысказанный вопрос, усаживаясь в сплетшееся из прозрачных нитей кресло и беря первую попавшуюся книгу с полки. Перед глазами мелькнуло золотое тиснение и неразборчивая надпись на обложке. — Библиотека в твоём распоряжении столько, сколько тебе понадобится.       Я признательно кивнула, тут же забывая о странной книге, и села за свой рабочий стол. Рука непроизвольно потянулась к угощению — по языку прокатился необычно переплетающийся вкус темного шоколада, корицы и мускатного ореха. Тонкий аромат ванили оставил сладкое послевкусие. Странно знакомое, но всё равно неизвестное.       Взгляд скользил по стопкам книг, пока я медленно потягивала напиток. В прошлый раз Акаши упоминал, что книги подстраиваются под настроение и сами решают, когда открыться. Я прислушалась к себе, разбирая на составляющие чувства, что испытывала сейчас. Бесстрастное спокойствие, непоколебимая уверенность, сдержанное благоразумие. Лихорадочное возбуждение и неудовлетворенная мания, присущие первому впечатлению, мерно тлели на дне колодца эмоций. Что же можно узнать с таким хладнокровным настроем?       Ключи вновь появились на свет после повторения незамысловатой процедуры препарирования. Увесистая связка с тихим звоном опустилась на стол. Я задумчиво перебирала их, внезапно замечая, что не все были изготовлены из металла — попадались несколько пластмассовых и даже деревянных. К одному из таких я зачарованно потянулась — вырезанный на головке рисунок черепа явно намекал, что книга будет увлекательной. Пройдясь пальцами по корешкам объемных томов и не найдя нужного, я перешла к тем, что поменьше, и на третьей снизу наткнулась на выдавленный по середине череп, схожий по форме.       Даже если это не первая жизнь, почему бы не узнать, что раньше встречалось на моём пути? Раз уж ключи так настойчиво просили об этом.       Хвостовик легко вошел в основание черепа, из скважины полился мягкий черный свет. Акаши махнул на прощание, а я завалилась назад в бесконечную пустоту.       — Моё сердце так тоскует, ни к чему мне денег звон. Лишь моряк меня утешит, ведь дороже злата он, — тягуче напевала я, сидя в глубокой ванной и водя рукой по воде.       — Перестань, Бетси, из тебя ужасная сирена, — поддразнил меня мужчина, поправляя манжеты черной рубашки и изящным жестом надевая треуголку.       — А из тебя ужасный морской дьявол, Дейви Корвин Джонс, — я взмахнула хвостом, обдавая его холодными брызгами. — Вот и надо было тебе связаться с этой ведьмой.       — Она сама ко мне привязалась, пока ты отвернулась на мгновение. Так что это была заслуженная месть.       Я вспомнила нелепый ритуал заключения морской богини в человеческую плоть с помощью девяти песо. Хотя откуда у прожжённых пиратов деньги? Так, всякое барахло, что завалялось у них в карманах. Но это барахло превратило их в королей моря, что правили по всей водной глади. Хотя меня, как русалку, это мало волновало. Плавай себе на здоровье, тащи на дно незадачливых моряков, да собирай всякие блестяшки, чтобы ловить солнечные лучи.       — Просто береги сердце, Корвин. Не хочется так быстро снова расставаться с тобой.       — Оно у тебя, что с ним может случиться?       Корвин поцеловал меня в лоб и распахнул огромное окно в каюте, открывая мне доступ к бесконечной морской пучине. Я махнула на прощание и выпрыгнула, мгновенно погружаясь на дно. Любознательные рыбешки обступили со всех сторон, тыкаясь холодными носами в ребра и ожидая очередную замысловатую историю с суши. Всё же я была единственной, кто мог спокойно побывать на большой земле, а после вновь вернуться в глубокие воды и выполнять свой чудовищный долг — топить людей на потеху морскому дьяволу. Ведь никто не устоит перед соблазном увидеть настоящую русалку и попытаться поймать её.       Так и протекали день за днем, пока я глупо не попалась в лапы торговой компании, что вынудила меня пытками отдать сердце Корвина, а после оставила умирать без воды под беспощадным палящим солнцем. Хотя и Корвин там надолго не задержался — нашел такого же безумного приемника и отправился покорять макрокосм дальше.       Книга выплюнула меня обратно в реальность на то же место, откуда забрала. Я закашлялась и схватила кружку с остывшим напитком, жадно глотая его. Не самая худшая и скучная жизнь, особенно учитывая наличие хвоста вместо ног, но вот смерть от обезвоживания определенно не лучший опыт. И повторять его не хотелось бы. Рука непроизвольно коснулась одного из томов, лежащих ближе всех. Теплый. И ключи сохранили краски, затейливо поблескивая на свету.       Небольшой черный ключ привлек внимание и споро оказался в руке. Я осмотрела соседние стопки и вытащила тонкую книгу похожего цвета. Коронка свободно поместилась в скважину, проворачиваясь несколько раз.       И я снова падала.       Идти домой через подворотню, о которой постоянно ходили зловещие слухи, а статистика нападений увеличивалась каждую неделю, было плохой идеей. И в любой другой ситуации я бы ни за что не совершила такую глупость. Но когда соперница берет на слабо прямо перед понравившимся парнем — кто устоит и не поддастся? Особенно когда тебе всего восемнадцать лет и желание быть самой лучшей всё ещё правило бал. Я тряхнула головой, прогоняя тревожность и собственные обвинения в глупости, и вслушалась в тишину, что громким звоном отражалась от стен. Редкие фонари монотонно жужжали и мигали через один, заставляя на стенах плясать затейливые тени, что время от времени пугали, превращаясь в невидимых преследователей.       Я обернулась назад, вглядываясь в темноту и вновь не находя там никого. Оставался самый большой и самый темный отрезок дороги, после него поворот — и всего с десяток метров до большой оживленной улицы, где уже никакие страхи не смогут подобраться и победить здравый смысл.       Дорога свернула в узкий проулок с единственным фонарем посередине. Я остановилась, доставая телефон и записывая панорамное видео. Уверенность, что моя соперница усомнится в том, что я прошла этой пугающей дорогой, яро просила создать как можно больше доказательств. Позади внезапно хрустнул гравий, а по земле прокатилась стеклянная бутылка, встречаясь со стеной и разбиваясь.       — Кто здесь? — негромко спросила я, но ответом была лишь тишина.       Телефон скользнул в карман брюк, а я ускорилась, стараясь как можно быстрее добраться до следующего поворота и света оживленной улицы. Позади вновь раздалось шуршание и шаги. Я резко обернулась, но никого не увидела.       — Ребят, это не смешно, — голос дрогнул на последнем слове, и я попятилась к фонарю, не оборачиваясь и не спуская взгляда с пугающей темноты, в которой точно кто-то притаился.       Стены обступали со всех сторон, словно готовые в любую секунду выпустить чудовище, притаившееся в их тени. Я шагнула и уперлась спиной в кого-то. Тело оцепенело, отказываясь повиноваться. Даже повернуть голову и посмотреть неизвестности в глаза не было сил.       — Заплати… — раздалось шипящее над ухом, а бок пронзил резкий удар.       Я опустила взгляд, смотря на тонкое лезвие, что незатейливо торчало из меня, а после пронзило еще несколько раз. Голова закружилась, перед глазами замелькали мушки, а сердце забилось в два раза быстрей.       — Заплати, — прозвучало снова, и это стало последним, что уловил слух, прежде чем я отключилась навсегда.       Я вынырнула обратно в библиотеку, непроизвольно хватаясь за пронзенный бок и ища рану, что осталась в одной из ближайших прошлых жизней. По крайней мере теперь становилось ясно, откуда такая нелюбовь к боли и частые попытки её избежать всеми возможными способами.       Только странный порядок книг терзал сознание. Русалкой я была около пятисот лет назад, а напоролась на маньяка буквально три или пять жизней назад. На столе возникли чистый лист бумаги и перьевая ручка, явно намекая воспользоваться ими. Тонкая линия пролегла через весь лист: я отметила первую жизнь, о которой было ничего неизвестно; жизнь, в которой познакомилась с Корвином и утащила его с собой; жизнь русалки; последнюю прочитанную книгу; предыдущую жизнь, из которой узнала историю этой вселенной; настоящую, которую проживала в данный момент. Странный и непонятный порядок, что совершенно не придавал ясности картине.       Я откинулась на спинку стула, отдаваясь во власть степенно мерцающих звезд и успокаивая всё ещё надрывающееся сердце. На краю сознания медленно формировалась неясная мысль, ища подходящие слова для своего обличения.       — Ты говорил, что книги сами выбирают меня, — неуверенно произнесла я, автоматически перебирая ключи и подбирая в пустоте нужные слова. Акаши оторвался от книги и кивнул. — Тогда зачем они показали мне такую короткую жизнь, окончившуюся так и не начавшись в лапах маньяка?       — Не знаю, — просто ответил Акаши и пожал плечами. — Ответ на этот вопрос есть только у тебя самой. Либо в другой книге. Тебе только нужно найти его.       — Ты слишком загадочный, тебе раньше говорили об этом?       — Ты первая, Эли. Всегда и во всем.       Акаши вернулся к своей книге, оставляя меня наедине с собственными мыслями, что копошились неуверенно, но к единому знаменателю так и не могли прийти. Я посмотрела на деревянный ключ в руках с головкой в виде бабочки. Может у него есть ответ?       Подходящая к нему книга нашлась только в первой стопке с самыми объемными томами. По её обложке порхала белая бабочка, возникающая то в одном углу, то в другом. Словно она не определилась, где ей быть и постоянно искала своё место. Даже замочная скважина вторила её желанию и перемещалась с места на место. Только с десятой попытки удалось попасть в нее. И я снова летела в объятья прошлой жизни.       — Отличный танец. Впрочем, как и всегда, Бетси, — раздался голос из темной глубины комнаты.       — Ты в курсе, что чужаков тут не жалуют, Корвин? — я сбросила ритуальные украшения на стол и завалилась в рядом стоящее кресло. Очередной ритуал призыва дождя высосал все силы. Мужчина тихо подошел сзади и положил холодные пальцы на виски, мягко массируя их.       — Ты можешь назвать меня своим любовником и не возникнет никаких вопросов, — поддразнил он меня и перешел на шею, нажимая на позвонки.       — Я жрица. Девственница.       Корвин беззвучно рассмеялся, только вибрация пальцев отражала его настроение.       — Тебе ли не знать, как обманывать реальность? Особенно в этом обличье, — пожурил он меня и принялся за спину.       В чем-то он был прав. Девушки вроде меня, что принимали стезю служения природе, всегда имели несколько лиц. Жрицы, призывающие дождь, и ведьмы, проклинающие засухой; ворожеи, чарующие красотой, и знахарки, отталкивающие умениями; прорицательницы, рассказывающие о предназначении, и колдуньи, обрекающие на судьбу. Никогда нельзя было угадать, чью личину мы наденем и в какой ипостаси предстанем в следующее мгновение. Словно каждый день нам снился сон, в котором мы — бабочка, что не осознавала себя. А когда просыпались, удивлялись тому, кто мы есть на самом деле. Но так и не могли определиться — снилось нам, что мы бабочка, или бабочке снилось, что это мы.       — Ты снова думаешь о чем-то странном, — ворвался в расслабленное сознание голос мужчины.       — Я думаю, кто я.       — А важно ли это сейчас? — Корвин навис надо мной, встречаясь глазами. — Ты Элизабет — путешественница между мирами. Ты Бетси — мой самый близкий друг за многие тысячи лет. Ты служительница природы — в этой жизни и до самого её конца. Ты будешь кем-то ещё когда-то. Но это никогда не изменит того, кем ты являешься на самом деле.       — И кем же?       — Откуда же мне знать? Ответ на этот вопрос есть только у тебя. Вопрос в том — нужен ли он тебе.       — Ты в курсе, что поманить ответом и не дать его — жестоко? — я стукнула Корвина по руке, отпуская тревожащие мысли. Я подумаю об этом когда-нибудь потом.       — Ты не можешь отрицать, что тебе это не нравится, — Корвин подмигнул и подхватил меня на руки. — Идем спать, жрица-девственница. На западе есть одна деревушка, которая нуждается провидице, что предречет будущее одному перспективному парнишке. А я нуждаюсь в женщине, что не будет прикрываться догмами, что навесили на нее посторонние.       — Развратник.       — И горжусь этим.       Перина прогнулась под весом двух тел, принимая их в свои объятья и скрывая от внешнего мира. Сегодня, завтра и до самого конца.       Я вдохнула терпкий аромат книг, возвращаясь в реальность библиотеки. Сколько же мне было: сто пятьдесят или сто семьдесят лет, когда я умерла от старости в окружении правнуков? Объездила весь свет, увидела красоты каждой страны, перемерила множество лиц и сущностей. Хотя ответ на главный вопрос так и не нашла — была всем и никем одновременно.       Ещё одна отметка появилась на ленте моей жизни — тысячу лет назад от сегодняшнего дня.       Ключи мигнули на мгновение, становясь серыми, а после вернулись к изначальному состоянию. Я прислушалась к себе, ища признаки усталости и переутомления. Но тех же ощущений, что и после прочтения первой книги, пока не было. Только легкий зуд в сознании. Стоящая на столе пустая кружка вновь наполнилась, разнося ароматный запах по помещению и призывая воспользоваться ей. Горячий напиток обжег горло, прогоняя даже намек на истощение и заполняя клетки новой силой.       Ключ в форме лютни легко вошел в желтую книгу, отправляя меня навстречу со следующей жизнью.       — В краю средь гор и цветущих долин… — струна на лютне с звонким скрипом тренькнула и порвалась.       Я тяжко выдохнула и принялась в очередной раз натягивать новую. Репетиция не задалась с самого начала, а наблюдающая за мной ребятня только улюлюкала, да наслаждалась моим позором. А после убежала, со смехом разнося весть о неудачнике-барде, что забрел в их деревню.       — А мне нравится, как вы поёте, — несмело произнес один из ребятишек, что не последовал за остальными. — Может это просто песня не та? — осторожно предположил он.       — Может ты и прав, — задумчиво произнесла я, заканчивая настройку своего инструмента. — Тогда попробуем кое-что другое. У хозяина., — две струны звонко треснули, обрываясь. — Снова не то.       Я споро поменяла струны, с тоской смотря на две оставшиеся. Мешочек на поясе также твердил, что денег у меня только на ночевку и ужин, но никак не на новые струны. И если сегодня я ничего не заработаю, то завтра мне даже на первое не хватит.       — Новая попытка! — я поднялась с насиженного места, удобно устроила лютню в руках и провела раз по струнам. — Ведьмаку заплатите чеканной, чеканной монетой! Ведьмаку заплатите — зачтется все это вам!       Голос легко лился по пустынной улице, лютня издавала только самые прекрасные звуки, единственный слушатель восторженно открыл рот, следя за каждым жестом и словом. Песня закончилась, но струны так и не лопнули. Мальчишка захлопал в ладоши, восторженно прося повторить или спеть что-то ещё.       — А как вас зовут? Я Данте, — незамысловато представился он, снова возвращаясь к восхвалению меня.       — Я странствующий бард — Лютик, — имя само всплыло в голове, становясь неожиданно уместным и правильным. Да простит мне Сапковский мою дерзость, но в этой жизни им буду я.       — Когда я вырасту, то тоже стану бардом с такими же невероятными песнями, как у вас, Лютик! –задорно воскликнул он, подняв в воздух руки.       — Надеюсь, когда ты вырастешь, то станешь даже лучше меня. И при нашей следующей встрече уже я буду аплодировать тебе, — я потрепала ребенка по голове и, махнув на прощание, отправилась к ближайшей таверне — искать место для ночлега и выступления.       Я медленно открыла глаза, пробуждаясь от вязких воспоминаний. Это было давно. Практически две тысячи лет назад. Малыш Данте был интересным мальчишкой, что всю жизнь хвостиком носился по стопам моей славы и старался превзойти её. И под конец ему это даже удалось. За что он по случайности и поплатился жизнью, когда мои настырные преследователи приняли его за меня. Только эту несправедливость я не стала терпеть — преступников наказала, а его сделала осознанно перерождающимся и подарила бесконечный водоворот новых жизней.       Сколько же их было всего, обращенных мной, за эту маленькую вечность? Человека три или четыре, не больше. Но только с Корвином мои дороги пересекались всегда, остальных я больше никогда не встречала.       Ключ со знаком водоворота сам очутился между пальцев, а руки наугад вытащили первый попавшийся том. Голубой с бесконечной пучиной в центре. Я хмыкнула. У ключей и книг были схожие элементы, благодаря которым их было сложно перепутать. Эта маленькая закономерность стала сокровенным открытием, что упрощало и облегчало поиски.       Я окунулась в глубину, погружаясь в книгу.       — Скажи мне, Корвин, вселенную можно уничтожить по щелчку? — на экране крутились титры третьей части Мстителей, оставившей вязкое послевкусие после себя.       — Спорный вопрос. Во вселенной Марвел — наверняка да. Её создатель заложил в неё такую основу, а значит в какой-то момент — это должно было произойти, — рассуждал Корвин. — Если брать обыкновенную вселенную, в который мы с тобой живем сейчас — точно нет. Она лишь стремиться к расширению, причем с ускорением, — Корвин щелкнул меня по носу.       — Но ведь в самом начале вселенная была втиснута в бесконечно крошечную и плотную точку. Фактически её и не существовало на самом деле, — возразила я. — Значит, если обратить движение в другую сторону, она может начать сужаться и в итоге схлопнется, — предположила я.       Корвин нахмурился и задумался.       — Если рассматривать вопрос с этой стороны, то да. То, что породило этот мир, вполне может стать тем, что его и уничтожит, — наконец ответил он. — С чего такой интерес?       — Не знаю. Просто мысли вслух.       Я опустилась вниз по подушке, скрываясь в ворохе одеял. Непривычное любопытство скреблось на краю сознания и искало выход. Или ответ искало. Кто его поймет? А может шило в одном довольно привлекательном месте вновь засвербело и требовало развлечений и непотребств. Слишком долго мы с Корвином предавались благам обычной цивилизации с кучей удобств и роскоши.       — Давай проверим это! — я резко подскочила на кровати, озаренная внезапной мыслью. Корвин недоуменно посмотрел на меня, но с каждой секундой огонек понимания разгорался всё ярче и ярче в его глазах.       — Ты постоянно подбиваешь меня на невозможные авантюры, — наигранно печально вздохнул он и потянулся к стоявшему у кровати походному рюкзаку, всегда готовому к новой внезапной вылазке.       — Только не ври, что тебе это не нравится, — я подмигнула ему, доставая свою сумку с другого края.       — С тобой я готов идти хоть на грань, хоть за грань, — Корвин мягко перехватил мою ладонь и поцеловал запястье, не отводя пронзительного взгляда от моих глаз. Новые приключения приветливо махали красным флагом.       Я резко подскочила со стула, хватаясь за раздираемую нехваткой кислорода грудь. Уничтожать мир — плохая затея. Особенно когда сам не успеваешь сбежать из него и погибаешь смертью безбашенного глупца. Но зато мы нашли ответ на этот спорный вопрос — мир и правда легко находил свой конец в начале. Это произошло в нашу четвертую совместную жизнь, около моего тысячелетнего дня рождения. Я сверилась с временной линией, наконец замечая очевидную закономерность — прочитанные жизни вели от самой поздней к самой ранней. Еще несколько книг и, возможно, я доберусь до первой.       В гулкой тишине библиотеки резко скрипнули ножки стула по лакированному паркету. Акаши подошел ко мне и протянул платок. Я коснулась внезапно теплых губ, по которым что-то текло — на пальцах остались красные пятна крови.       — Уверена, что стоит продолжать? — капля беспокойства пробралась в обычно ровный голос хранителя библиотеки.       — Возможно ответ притаился на следующей странице. Как я могу ему отказать и не перевернуть её? — я приложила платок к носу и наклонила немного кружащуюся голову. Пальцы на секунду задрожали, но быстро сдались под напором упрямства. Ключи также мигнули, но снова вернулись к нормальному состоянию.       Я притянула ближайший белый ключ и пухлую потрепанную белую книгу с первой строкой из Евангелия от Иоанна, привлекшую мое внимание в прошлый раз, и провалилась в яркую бездну, состоящую из света.       — Доктор Эли, расскажите еще о случаях из своей практики! — громко заканючил студент с последних рядов.       — Роми, ты каждый раз просишь одно и то же. Не надоело? — беззлобно поддела я его.       — Пока вы продолжаете так красочно всё описывать, я не прекращу просить вас рассказать об этом, — парень задорно подмигнул и послал воздушный поцелуй. Аудитория загудела, на разные лады поддерживая его просьбу.       — Льстец. И вы все — тоже, — я погрозила студентам пальцем, взяла в руки трость и, прохаживаясь около доски, начала рассказ об одном из сложных случаев открытой операции на сердце, случившихся в моей практике.       Аудитория слушала, затаив дыхание, скрипели ручки по бумаге, прохладный ветерок путался в нитях занавесок.       — …в конечном итоге операция прошла успешно, а этот пациент вот уже на протяжении сорока лет присылает мне цветы на день её проведения и благодарит за своё чудесное спасение.       — Потому что то, что вы делаете, похоже на божественный дар, доктор Эли, — завороженно произнесла сидящая за первой партой Сара, с восторгом смотря на меня.       — И в моей практике были случаи, когда операция не проходила успешно, — прозвенел звонок. — Но об этом я расскажу в следующий раз.       Студенты разочарованно замычали, но принялись собирать вещи и нестройным потоком покидать кабинет. Я медленно складывала бумаги в старую поношенную сумку. Последняя лекция выдалась особенно активной и съела практически все силы, оставляя клубиться на дне остатки энергии. Я подняла очки и помассировала переносицу. Непослушная седая прядь выбилась из пучка и настырно полезла в глаза. Я покачала головой. Почти восемьдесят лет, но всё равно не могла оставить ни практику, ни студентов.       — Доктор Эли, — тихо позвал из-за спины мужской голос.       — Да, Роми?       — Спасибо за сегодняшнюю историю, — парень нервно теребил край тетради, подбирая слова. Я одобрительно кивнула, побуждая его продолжать. — Спасибо, что спасли тогда моего отца, — выпалил скороговоркой он и рванул к выходу, сияя алыми щеками.       Я удивленно смотрела ему вслед. Пути господни неисповедимы. Для меня спасение того ребенка произошло только вчера, а уже сегодня его сын учился на моём потоке, а сама я превратилась в старушку.       В кармане пиджака завибрировал телефон.       — Доктор Эли, нужна ваша помощь в реанимации.       — Буду через пять минут.       Но даже это не останавливало меня — я продолжала помогать людям и спасать их жизни. До самого конца.       Я неторопливо распахнула глаза, выплывая из воспоминаний седьмой жизни, закончившейся в безмятежном сне. Непривычное ощущение правильности выбранного пути медленно тлело в осколках еще одной прочитанной книги. Книги, близкой к самому началу пути.       Звезды-пересмешники игриво перемигивались, в тишине библиотеки тихо шуршали перелистываемые страницы, вновь наполненная кружка манила ароматом зеленого чая. Я сделала глоток, наблюдая за этим незамысловатым действием и незаметно для самой себя переключаясь на ровные стопки книг, стоящие параллельно друг другу. Первая, вторая, третья…семнадцатая…сорок третья…шестьдесят вторая…восемьдесят пятая…сотая…сто шестая… на которой витиеватым шрифтом было выведено насмешливое «том второй».       — Не поняла, — недоуменно протянула я и подошла к невысокой горке с неприметными томами среднего размера.       Надпись с корешка верхней не торопилась исчезать — лишь стала четче и ярче. Я провела пальцами по коричневому тиснению, отдающему покалыванием в пальцах.       — Акаши…?       Я обернулась, но мужчины внезапно не оказалось в привычном кресле, даже книга стояла на прежнем месте. Снова исчез. И снова оставил меня с непонятной загадкой.       Я еще раз пересчитала книги, проводя рукой по корешкам каждой, но ни на одной не нашла похожей надписи. Мягкий стул с удовольствием принял меня в свои объятья, позволяя расслабиться и подумать. Воспоминание о сборе книг было ярким и точным, а ощущение полноты, когда последняя оказалась в моих руках, не вызывало сомнений. Тогда как оказалось, что у этой есть еще одна часть? И где она?       Стройные ряды книг ответили тихим нескладным гулом, зовя попеременно то в одну сторону, то в другую. Несколько даже поманило покорить не выглядящую надежной лестницу. Я прикрыла глаза прислушиваясь. Симфонический оркестр приглушенно зазвучал знакомыми аккордами. Не открывая глаз, я двинулась в сторону звука, инстинктивно хватая со стола связку с ключами. Металл обжег ладонь, явно пытаясь остановить и предостеречь. Но я не послушала, двигаясь исключительно вперед. Колено спустя несколько шагов уперлось в мягкий бархат, я сдвинулась в бок, огибая его и пальцами проходясь по корешкам ближайших книг. На третьей пальцы обожгло схожим огнем. Я распахнула глаза, в неверии смотря на надпись, окруженную золотыми нитями: «Том первый. Потерянный…» Витиеватый ключ замер перед узкой скважиной.       Рядом из призрачных нитей соткался Акаши, что со странной грустью смотрел на меня.       — Надеюсь, такой ответ не разочарует тебя, Эли, — и подтолкнул мою руку.       Громкий щелчок открытого замка разорвал тишину. Комната рушилась на миллионы кусочков пазлов, пропадающих в бездонной бесцветной пустоте. С ней распадалась на атомы и я.