***
— Что это за хрень? — Надрывный голос одного из кандидатов больно ударил по барабанным перепонкам премьер-министра. Он сам с удивлением смотрел на результаты выборов. Это было просто невероятно. Если, в начале, Юрий думал о честных выборах с сарказмом, то теперь это становилось совсем не смешно. Ситуация могла лечь в основу какой-нибудь комедии. Президентом, похоже, стал простой человек. — Что же, мне, видимо, нужна свежая рубашка, я поехал знакомиться с новым начальником, — Юрий улыбнулся проигравшим кандидатам, пытаясь показать, что он спокоен. Как будто, так и было задумано. — Не волнуйтесь, господа, это простой учитель, он у всех нас из рук будет есть, — премьер-министр еще раз ободряюще подмигнул красным от гнева депутатам и направился к кортежу.***
В таком обшарпанном подъезде Чуйко не был уже лет пятнадцать. Вот тут и живёт Гарант Конституции. Это плохо. Чем беднее человек изначально, тем больше он начинает хапать, когда предоставляется возможность. А это значит, что остальным и, в частности, самому премьер-министру, мало что удастся урвать. На звонок открыла мать Василия и уставилась на всю делегацию ошалевшими глазами. — Петя, — позвала она мужа, не отрывая взгляда от премьер-министра. — Юрий Иванович? Вы точно к нам? — Можно войти? — не удостоил её ответа премьер, отодвигая женщину с прохода. Новый президент показался из уборной после нескольких настойчивых просьб родителей. Юрий осматривал большую, но скромную квартиру и подавлял желание закатить глаза. Почему-то, он чувствовал себя неуютно. Впервые за многие годы он не знал, чего ожидать. Василь смотрел на него не верящим взглядом. «Господи, страна идиотов, кого же они выбрали?» — только и подумал премьер. Его новый непосредственный начальник оказался даже ниже, чем представлял себе премьер, в майке и с ещё более печальными глазами, чем на фото. Он совершенно не был похож на самого важного человека в стране. — Василий Петрович Голобородько? — спросил Юрий, натянув самую приторную улыбку из своего арсенала. — Доброе утро, господин президент!***
В машине Юрий морщился от резкого запаха парфюма, которым щедро облился Голобородько. «Неужели кто-то пользуется чем-то настолько дешёвым, пахнет каким-то растворителем», — думал он, стараясь пошире улыбаться Василю. Тот смотрел новости и болезненно морщился от каждого слова критики политических оппонентов в свой адрес, держась за ручку над головой. — Василь Петрович, ну это же не трамвай, — попытался разрядить обстановку Юрий. Голобородько засмущался и премьер закатил глаза, про себя, конечно. — Итак, у нас сегодня примерка, работа над вашим имиджем, фотосессия, встреча с журналистами… —Перечислил Юрий расписание на день. — И это всё нужно успеть за день? — Удивленно поднял брови Василь. — Желательно, до обеда. Кстати, что вы предпочитаете, Patek Philippe или Vacheron Constantin? —поинтересовался премьер, указывая на часы. — Не читал, нет времени, — ответил Василь, сильнее вжимаясь в спинку сидения. Чуйко вздохнул, уже не пытаясь это скрыть.***
— Это Маша, интересует? — Спросил Юрий, заметив интерес Голобородько к девушке в имидж-студии. Он пытался прощупать слабости и интересы. За нового Гаранта надо было браться с первого дня, чтобы оппозиция не успела запудрить ему мозги. — Нет, — смутился Василь, покраснев. — О! Отличный выбор! Вам идёт этот аромат, — обрадовался Чуйко и посильнее напрыскал президента дорогими духами, чтобы заглушить отвратительный запах его одеколона.***
На фотосессии Голобородько так же стеснялся, втягивал голову в плечи и пытался извиниться перед всеми подряд. «Ну и тряпка», — думал Юрий. Он сам не понимал, почему ему не всё равно. Основной его задачей было всего лишь ввести нового президента в курс дела и заставить подчиняться нужным людям. Как обычно, все схемы отработаны еще со времён Союза. Он так же работал с двумя предыдущими президентами. Однако, почему-то именно этот невысокий мужчина с взглядом побитого пса, всего за пол дня, умудрился вызывать скребущее внутренности глухое раздражение, которое Юрий всё время прятал за фальшивой улыбкой. — Фото в больнице, школе и на сайт мы сделали, а теперь селфи! — Весело сказал он, нарочито скалясь во фронтальную камеру телефона. Он резко притянул к себе Василя, злорадно отмечая, как шумно выдохнул новый Гарант, ударяясь о широкую грудь премьер-министра.***
— Итак, Василь Петрович, в ближайшее время будем готовиться к инаугурации. — второй день президентства Голобородько Юрий сопровождал его из дома. Гарант уже слегка освоился и был способен поддерживать адекватный разговор без заиканий и отвода глаз, но бесить меньше не стал. — Кстати, по поводу инаугурационной речи, Юрий Иванович. Я тут подумал… — А вот этого не надо, — перебил президента Чуйко, — у нас для всего есть специально подготовленные люди. Гарант не должен засорять свои бесценные мозги такого рода мелочами. У вас должен быть чистый ум, чистые мысли и, в конце концов, чистое тело, согласны? — Да, наверное, — Василь удивленно посмотрел на него, но больше ничего не сказал. — Вот и прекрасно. «Главное, чтоб не оказался слишком уж инициативным. Таких труднее занимать. Сегодня у него спа-салон, но не станешь же водить его туда постоянно, чтобы занять больно живой ум. Духи он, кстати, так и не сменил», — думал Юрий, смотря в окно.***
— А это обязательно? — Голобородько чувствовал себя явно неуютно среди ухоженных работников департамента красоты. — Ну конечно, на инаугурации вы должны всем своим видом показать кредитоспособность нашего государства. Итак, это Андре, парикмахер… — Представляя всех стилистов, парикмахеров и визажистов по-порядку, Юрий внимательно смотрел реакцию президента на красивых мужчин, большинство из которых, несомненно, было абсолютно определенной ориентации. «Ну, а вдруг?» — думал он. — «Возможно, у него есть такие слабости? От девушки же он отказался. Это можно использовать». Василь слегка смущался под томными взглядами стилистов, но смотрел в глаза и жал руки. — А это фитнесс-тренер? — Спросил Голобородько, указывая на высокого парня. — Нет, — ответил Юрий, скользя взглядом по крепкому торсу, — это Лёсик, муза всего этого департамента. У них без него, видите ли, нет вдохновения. — Я понимаю их, — усмехнулся Василь и прошёл дальше. «Неужели?» — Чуйко поднял брови, смотря в спину президента. — «Сарказм?». — Ну что, кудесники, начнём тюнинг Гаранта? — Обратился он к присутствующим и хлопнул в ладоши. — Через несколько часов, Василь Петрович, будете чувствовать себя как младенец.***
Пол дня спа-процедур явно утомили президента. Чуйко нашёл его спящим в кресле парикмахера. Все стилисты вышли, чтобы не тревожить покой первого человека страны. Юрий бесшумно подошёл к нему и положил руку на спинку кресла, намереваясь разбудить. Неожиданно для себя, он на пару секунд всмотрелся в спокойное лицо. Голобородько спал, чуть приоткрыв рот и сведя темные брови. «Настоящие профессионалы. Такие из кого угодно Ален Делона сделают», — подумал он, оценивая гладкую, слегка бронзовую от загара кожу и блестящие волосы. — Василь Петрович, — шёпотом позвал он, заставив того вздрогнуть и проснуться. — Потрясающе выглядите. На инаугурации затмите всех, даже Мишель Обаму. Чуйко распрямился и направился к выходу, с удовольствием отмечая, как президент смущенно залился краской от его слов.***
— Так вот, по поводу инаугурационной речи, у меня есть одна мысль, — снова завёл тему Голобородько, когда они вышли из здания Администрации, где знакомились с уполномоченными Президента по разным государственным вопросам. — Только одна? Это прекрасно, — перебил его Юрий, как и в первый раз. — Но… — Василь Петрович, ну не сейчас. Чуйко жутко злила такая инициативность. Весь день новый президент пытался что-то предложить. «Зачем нам столько министров?», «Кто все эти люди?», «Когда мы уже начнём работу?», а теперь и мысли по поводу речи. «Два дня в политике, а уже считает себя умнее всех», — Юрий стискивал челюсти и заставлял себя спокойно отвечать. — «Без него всё двадцать пять лет работало, а тут объявился, государь-реформатор хренов!» — Как говорится, Василь Петрович: «Не лезьте поперёк премьера в отставку», — оборвал он все дальнейшие вопросы и громко захлопнул за Гарантом дверь автомобиля.***
Утро следующего дня встретило премьер- министра в президентской резиденции, куда они с Голобородько приехали накануне, чтобы отрепетировать инаугурацию. Хоть Юрий и спал дольше, чем обычно, настроение у него было отвратительное. Жуя яблоко, он рассеянно наблюдал за тем, как спичрайтер учит Голобородько правильно ходить по красной дорожке. — Ого! — Восхитился Василь шикарной золотой люстрой, которую не заметил с вечера. — Мещанство, — буркнул Чуйко, проходя к накрытому столу. — Может, позавтракаем? — Спасибо, я не голоден, — ответил Голобородько, продолжая восхищённо осматривать шикарную обстановку. — Ну, как хотите, я с удовольствием, — он остался у стола, пока президент со спичрайтером поднялись наверх. «Отлично. Хоть поесть можно спокойно», — подумал он, щурясь от утреннего солнца.***
— А можно я вместо «шановні співвітчизники», скажу «дорогі українці»? Василь пытался исправить каждую фразу в речи, что злило не только Юрия, но и спичрайтера. — Василь Петрович! Давайте вот без этих МХАТовских пауз! — Не выдержал тот, когда президент с четвертой попытки не смог произнести приветствие к народу так, как он хотел. — Спокойно! Мягче, — осадил спичрайтера Чуйко, хотя сам полностью разделял его раздражение, — Видишь, человек волнуется. Он поймал благодарный взгляд Василя и отошёл к окну. — …будувати нову націю, народжену з вірою в рівноправність усіх громадян! — Прекрасно! — Кажется, спичрайтер впервые остался доволен речью президента. — Ничего прекрасного, — недовольный голос Василя заставил Юрия обернуться. — Вам не кажется, что это речь Линкольна в Пенсильвании, в тысяча восемьсот шестьдесят третьем году? «Ах да, он же историк». — Вот и замечательно, — вмешался премьер, — тут никто не вспомнит, а на родине Линкольна оценят, вам ещё у них денег просить. Он похлопал Голобородько по плечу и отошёл к окну. Только спустя минуту он обнаружил, что сжимает в руке грецкий орех, который, от злости, раздавил.***
— Эта вилка для основного блюда, эти для салата, эта для лимона, эта — мидии и устрицы, — сидя с противоположного края длинного стола, Юрий с ухмылкой наблюдал за попытками президента запомнить столовые приборы. После целого дня репетиции, Василь сильно проголодался и Чуйко не мог упустить возможность ещё немного его помучить. — Запомнили? Тогда приятного аппетита! — Спичрайтер с явным злорадным удовольствием поставил на стол сложное блюдо из рыбы. Голобородько угрюмо посмотрел сначала на спичрайтера, а потом прямо в лицо премьер-министра, заставив того перестать улыбаться. — Спокойной ночи, — Василь схватил со стола яблоко и быстро вышел из столовой. — Неси её сюда, — сказал Юрий официанту, указывая на рыбу. Он увидел, как спичрайтер гаденько улыбается вслед вышедшему Гаранту. — Смешно тебе? — Выплеснул он раздражение на стушевавшегося мужчину. Настроение, почему-то стало ещё хуже. Он почувствовал смутный укол совести. Откинув вилку в сторону, Чуйко вышел вслед за президентом.***
Василь стоял у комода в своей спальне, ещё раз перечитывая речь. Юрий осторожно постучал в дверь. Он ещё раз хотел слегка спровоцировать президента, чтобы подтвердить некоторые свои догадки. Это выглядело бы как извинения. — Не спите? — Он подошёл довольно близко к Василю и понизил голос. — Прошу прощения, совсем забыл предложить. Может, хотите… первую леди? — Это как? — Ну как… Вам виднее, можно по-всякому, — премьер уже не в первый раз за день с удовольствием наблюдал за краснеющим президентом. Он сам не понимал, почему ему так нравилось выводить того и вгонять в краску. — Да вы что, Юрий Иванович, с ума сошли? — праведный гнев Голобородько очень веселил Юрия. — Хорошо, ухожу. За спиной осталось гневное сопение Гаранта. — Василь Петрович, — позвал премьер уже от двери, — если передумаете, кнопка один — Анжела, кнопка два — Виолетта, кнопка три — Эдуард… — Юрий Иванович! — резко прервал его Василь. — Ладно, ладно, спокойной ночи, — сказал он, прикрывая дверь. — Ужас! — Донеслось из-за двери бормотание президента, заставив Чуйко улыбнуться. Свои выводы он сделал. В приподнятом настроении, он отправился спать.***
— Это катастрофа! У нас сорок семь международных делегаций, прямой эфир, СМИ! Как это он отказался? — Юрий не пытался сдерживать гнев, отчитывая Толика, главу охраны президента. За несколько часов до инаугурации Голобородько отказался от сопровождения телохранителей и лимузина, заявив, что приедет сам. — А что я мог сделать? В машину его силком запихивать? — Оправдывался Толик. — Надеюсь, ничего с ним не случится. — Дай бог… в смысле, не дай бог! — Ответил Юрий, поправив лацканы дорогого пиджака. — Пані та панове! Президент України! — Объявил зычный голос и к красной дорожке подъехал темно-зелёный «Матиз» с шашечками. Чуйко подавил желание закрыть лицо руками. Мало того, что присяга Президента проходила не в Раде, а в скромном Доме Учителя, так ещё и сам Гарант явился на неё на такси. Юрий надеялся только на то, что он недооценил нового главу государства и это какой-то умный пиар-ход.***
— Вибачте, можна я краще своїми словами? — Произнёс Голобородько с трибуны после нескольких попыток начать заученную инаугурационную речь. «Только не это», — подумал Юрий. — «Всё-таки, нужно было послушать его предложения насчет речи, может сейчас мы так бы не опозорились перед всей страной. Кто же знал, что он такой идиот?». Он вздохнул и вытер мокрые ладони о полы пиджака. Василь пытался шутить, смущенно улыбаясь, а потом вдруг стал очень серьёзным. — Тут по плану я вам должен был много чего наобещать, но я ничего обещать не буду, — начал он. — Во-первых, это не честно, а во-вторых, я в этом ничего не понимаю. Но я обещаю разобраться. Я знаю одно: поступать нужно так, чтобы потом было не стыдно смотреть детям в глаза, — он посмотрел на своих учеников, которые присутствовали в зале. Родителям, — бросил взгляд на мать. — Ну и всем вам, конечно, — в этот раз Гарант смотрел прямо в глаза премьер-министру и, не отрывая взгляда, добавил: — Ось це, українці, я вам обіцяю. Под грохот восторженных аплодисментов, Юрий поймал себя на мысли, что уже несколько секунд не дышит.***
Недовольным выражением лица премьера на следующее утро можно было собрать все тучи мира над Киевом. Он не спал всю ночь, пытаясь предугадать реакцию кабинета министров на выходку Голобородько. Уже по традиции он встречал президента у подъезда. Когда тот вышел, Юрий постарался изобразить самую приветливую улыбку, на которую был способен. — Как спалось, Василь Петрович? — Поприветствовал он. — На удивление, крепко, — ответил президент, всматриваясь в пасмурное небо. «Сволочь», — подумал Чуйко, сжимая челюсти, — «не ему же разбираться с тем, что он вчера натворил». — А это правильно, господин Президент, — сказал он. Получилось почти без сарказма. — Гарант должен сладко спать, не смотря на внутренние обстоятельства и внешний долг. Вы знаете, мне очень понравилась ваша речь на инаугурации. — Правда? — Да. Только вы можете так долго и умно говорить и в результате ничего не сказать. И это ваше появление на такси. Высший пилотаж! Именно этого от нас и ждёт электорат. Перед ними открыли дверь шикарного лимузина и Голобородько помрачнел. — Что это такое, Юрий Иванович? — Он сверлил премьера взглядом. — Отличный лимузин, у меня у самого такой же, — Юрий сделал вид, что не понимает раздражения президента. — Вы так ничего и не поняли, — Василь погрустнел и быстрым шагом направился прочь. — Господин Президент! — Переглянувшись с Толиком, Чуйко побежал следом.***
Премьер осторожно оглядывал удивленных пассажиров маршрутки. Голобородько ошарашил и его самого второй раз за утро. И можно было бы понять его побег от всей личной охраны. Новоиспеченный президент, видимо, из-за своего вчерашнего успеха, возомнил себя неуязвимым мессией. Но променять удобный кортеж на тесную маршрутку было сродни какому-то безумию. Могли бы найти ему машину поскромнее, если не устраивал лимузин. Сзади на Юрия навалился какой-то потный мужик, и он постарался отодвинуться, сильнее прижавшись к впереди стоящему Голобородько. Почему-то стало вдруг слишком душно, и Юрий ослабил галстук. — Василь Петрович, вы, конечно, молодец, но надо было, хотя бы, прессу пригласить, чтобы осветить наш…вояж, а то как-то порожняком проехались, — тихо выдохнул он президенту на ухо, и осекся под его серьёзным взглядом через плечо. «Неужели, действительно, такой праведник? А, может он свихнулся на нервной почве? Врача, что ли пригласить, пусть проверит нашего Гаранта на вменяемость», — подумал он. Маршрутка резко затормозила, заставив Голобородько упасть на Юрия. Чуйко поддержал президента за талию. — А по льготному можно? — В салон зашла трясущаяся старушонка. — Нельзя. Вот у меня уже есть два льготника, — грубо ответил водитель, указывая на них. — Подождите! — Голобородько поймал старушку за локоть, — нам всего остановку до работы, мы пройдём пешком. «Господи, дай мне сил», — вздохнул Юрий, выходя из маршрутки и поправляя растрепавшиеся волосы. — «Он, похоже, правда, идиот».***
— Вы меня не понимаете, Юрий Иванович! Меня, вас, депутатов, чиновников, нас всех выбирает народ, чтобы мы ему служили. Мы слуги! Так почему же вся страна должна пахать на содержание этих слуг? Все эти бесконечные кортежи, резиденции, прислуга, охрана! Голобородько говорил настолько вдохновенно, что Юрий даже восхитился. Стало понятно, за что дети так обожали уроки историка. — Мне вообще это надоело! — Распалился окончательно президент и повернулся к телохранителям. — Всё, ребята, я в ваших услугах больше не нуждаюсь, вы свободны! — Господин Президент, охрана это, скорее, необходимость, чем роскошь, — начал Чуйко, но Василь его перебил. — Юрий Иванович, я нормальный человек, никому ничего плохого не делаю! — Кеннеди тоже так говорил, и чем это закончилось… — Я всё сказал! — Бросил Василь не найдя, что ответить на замечание премьер-министра.***
Пуля, пробившая тонкую дверь президентского кабинета, просвистела в нескольких сантиметрах от виска. Юрий упал на колени и потянул Василя за собой. — Что происходит? — Голобородько сел на корточки, прикрывая их головы портфелем. — Бывший президент, — ответила ему находящаяся тут же секретарша, — закрылся в кабинете, никого не впускает и орёт, что он легитимный. — Сергей Павлович, Серёжа, — ласково начал премьер, — перестань валять дурака. Твой срок кончился, народ выбрал другого. Из прострела в двери показалось лицо бывшего президента. — Значит так! — Закричал он. — Я требую перевыборов, даю вам сорок восемь часов, иначе… — Иначе что? — Чуйко поднялся с пола и заглянул холодным взглядом прямо в глаза экс-президенту. — Юра, Юрочка, ну давай хоть как-нибудь помешаем, — залепетал тот, обдавая премьера жутким перегаром. «Если бы я мог», — подумал Юрий и снова сменил тон на мягкий: — Ну, я войду тогда?***
Час старательных убеждений ни к чему не привел. Должна была состояться передача власти, в коридоре их ждала пресса, а выводить Сергея к ним в таком состоянии было невозможно. Премьер резким движением отвёл дуло ружья, направленное ему в грудь. — Да ты чего так с ним возишься, а? Чем он тебя зацепил? — Пьяно покачиваясь, спросил Сергей. Юрий напряг плечи и несколько мгновений удивленно смотрел на него, а потом развернулся и пошёл к двери. За три дня Василь выбесил его больше, чем кто-либо в этой жизни. Однако что-то заставляло премьера быть рядом и раз за разом выводить нового президента из себя. Он сам не мог дать этому объяснение. — У тебя есть тридцать минут, чтобы выйти отсюда, — бросил он заплаканному экс-президенту, выходя за дверь. — Юра, я тебя Христом богом молю! — Догнал тот его у двери и обнял за шею. — Ну-ну, — Чуйко похлопал его по спине, — мы что-нибудь придумаем. Он вышел за дверь с чувством, как будто его самого, с позором, сняли с поста. Он чувствовал, что прежней спокойной жизни больше не будет. Голобородько оказался не так уж прост. Но Юрий любил трудности. Главное сейчас было понять, кто же этот историк такой. — Вызывайте спецназ, сам он не выйдет, — сказал он секретарше, открывая дверь. — Не надо спецназ, можно я попробую, — неожиданно подал голос Василь, заставив премьера удивленно поднять брови и отступить с прохода. «Какой самонадеянный», — подумал Юрий. — «Если у него что-то получится, я действительно признаю его святым». Через полчаса умытый и улыбающийся бывший президент жал руку Голобородько перед вспышками фотокамер.***
На следующее утро Чуйко застал президента в кабинете, сидящим на полу в окружении бумаг. Тот посмотрел на него из-под бровей и даже не поздоровался. Юрий попытался придать лицу наиболее жизнерадостное выражение. — Доброе утро, Василь Петрович, — он подошёл ближе, расслабленно качнув бёдрами. — Я прошу прощения, но у нас через полчаса встреча с кабинетом министров. «Они тебя заживо сожрут, мальчик», — с некоторым злорадством думал премьер. — «Будешь знать, что я, по сравнению с этими акулами, просто твой добрый дядюшка». — А вы в курсе, Юрий Иванович, что месячный бюджет аппарата президента — двести миллионов? — Не ответив на приветствие, Голобородько поднялся, и взял в руки отчетные ведомости. — И слава богу, потому что Рада и кабмин тратят в два раза больше, — улыбнулся Юрий, пытаясь свести ситуацию в шутку. — А учителя и врачи уже четвёртый месяц не получают зарплату! — Не унимался Василь. — Мировой кризис, господин Президент, в казне мышь повесилась. Рассчитаемся, не волнуйтесь. А сейчас поехали, опаздываем же. — Чуйко успокаивающе понизил голос. От такого бархатного тона премьер-министра остывали даже самые неуёмные политики. Голобородько вздохнул, кинул бумаги на стол и вышел из кабинета.***
— Мороженку не хотите? — Предложил Василь шокированному премьеру. По дороге на встречу с кабмином, он сообщил Юрию о своём решении сократить чиновников на девяносто процентов. — Можно сократить хоть всех, Василь Петрович, но кто же тогда будет работать? — Как будто сейчас кто-то работает. Вы знаете, что в девяносто втором году в нашей стране чиновников было шестьдесят девять тысяч? — Конечно, я был среди них, — Юрий полностью сосредоточился на вафельном рожке. — А сейчас в пять раз больше! — Знаю, я опять же, среди них. — Очень смешно, Юрий Иванович! — Глаза президента метали молнии. — Боюсь, Василь Петрович, мы с вами маршрутки не дождёмся, — перевёл неприятную тему премьер, указывая на проезжающие мимо дорогие машины. — Министры спешат на встречу с вами. — И не надо, пройдём пешком, — ответил Василь и тут же за шкирку был отдернут Юрием с проезжей части. Мимо пронёсся ещё один кортеж. — Кто это? — спросил Голобородько. Он возмущённо смотрел вслед удаляющимся мигалкам. — Игорь Николаевич, министр юстиции, — Юрий раздражённо осматривал дорогой пиджак, на котором остались следы мороженого. Василь виноватым взглядом посмотрел на премьера, потом достал из кармана платок, намереваясь вытереть пятно. Когда он коснулся следов на груди Юрия, тот напрягся и вырвал платок из пальцев президента. — Спасибо, я сам, — раздражённо сказал Чуйко, отводя взгляд. Новый Гарант явно имел крайне смутное представление о личном пространстве. Хотя, что еще можно было ожидать от человека, привыкшего ездить на работу в переполненной маршрутке. За несколько дней своего президентства, он оказывался слишком близко к Юрию чаще, чем кто-либо. Это напрягало. Обычно, приём нарушения личных границ использовал сам премьер для морального подавления оппонента. А тут, получается, подавляли его самого. Хотя, в случае с Голобородько, это было, явно, из-за его наивности.***
— Слово «демократия» переводится как «власть народа». Понимаете, народ нанимает нас с вами, чтобы мы ему служили. Так почему же простой учитель на свою зарплату не может позволить себе даже «хрущёвку» в Киеве, в то время, как вы живёте в хоромах? Или, может быть, вы вместо служения народу прислуживаете олигархам? На последних словах Голобородько, Юрий сжал кулаки. В своём обращении к Раде президент затронул довольно скользкую тему. О ней говорили многие. Однако, подобные слова Гаранта, ещё и под присмотром премьер-министра, могли выйти боком для Юрия. И это всего через пару недель правления. — Пользуясь правом законодательной инициативы, — продолжал Голобородько, — я предлагаю внести изменения в закон о статусе госслужащего. Отказаться от лимузинов, резиденций, пансионатов… «Что он несёт, боже», — думал Юрий, глядя на вытягивающиеся лица депутатов. — «С такими разговорами пуля снайпера ему обеспечена». — …Верховной Раде, аппарату Президента и кабинету министров переехать в одно здание. На ВДНХ. Правительственные здания отдать под школы, — Василь выдержал паузу, наслаждаясь реакцией присутствующих. — А теперь можете продолжать драться, если больше делать нечего, — подытожил он и, под гробовое молчание, покинул зал. Все взгляды устремились на Юрия. — Кто говорил, что этот учитель будет есть у нас из рук? — Взвизгнула лидер оппозиционной партии. — Спокойно, — осадил её Чуйко и взглядом прервал другие возражения. — Он вам только слово сказал, а вы все испугались? Привыкли, что у вас всё просто? В раздражении он поднялся и подошёл к трибуне, наклонился к микрофону и вкрадчивым голосом добавил: — Я и не таких обламывал.***
— Василь Петрович! Вы что, хотите оставить страну без премьера? Меня чуть удар не хватил. — Юрий отругал Гаранта, выпуская того из такси. — В следующий раз, когда надумаете потеряться, хотя бы эсемесните. Чуйко подняли с постели в пять утра. Начальник охраны Толик взволнованным голосом сообщил, что президент не появлялся дома с вечера. Его местонахождения определить не удавалось. — Президент уволил тебя, Толик, а я нанял, чтобы ты отвечал своей тупой башкой за его жизнь! — Кричал премьер в трубку, на ходу натягивая брюки. — Мы обратились к экстрасенсам, Юрий Иванович. Они видят, что президент сейчас в замкнутом помещении, в окружении незнакомцев. — Ну что, поздравляю тебя! — Чуйко бросил полотенце в стену. — Нашего президента похитили. Через несколько часов Голобородько обнаружился на старом месте работы — в школе. Там он читал какую-то очень важную лекцию своим ученикам. Узнав об этом, Юрий облегчённо выдохнул. Он сам не понял, почему так разволновался. Конечно, похищение президента оставит сильный след на репутации страны и организует огромную головную боль премьеру. Но было что-то ещё, совершенно не поддающееся анализу. «Чем он тебя так зацепил?» — всплыли в сознании слова экс-президента. — Ничего себе! — Радостно произнёс Василь, глядя на заполненную велопарковку возле нового здания правительства. — Приятно, что мои распоряжения выполняются так быстро. — Да, ваш спитч произвёл настоящий фурор! Сегодня вся Рада на велосипедах. Вон и мой, синий, — за весёлым тоном премьер пытался скрыть настоящее бешенство, что ему прекрасно удавалось. «А он не такая уж тряпка», — думал Чуйко, глядя в коротко стриженый затылок президента, — «он хуже. Глупый реформатор, верящий в высшую справедливость. Таких вздергивают на первом же суку именно те, за кого они так рьяно борются».***
— А это не слишком пафосно? — Голобородько осматривал новый кабинет. — ДСП, — Юрий постучал по столу, — не бывает пафосным. Мы, кстати, сократили Раду. Оставили семьдесят человек. — Прекрасно! Значит, наши расходы сильно сократились? Мы сэкономили около пятисот тысяч. Как раз, задолженность по зарплатам пятьсот тысяч. Можем выплатить зарплаты бюджетникам, правильно? Юрий вздохнул. Экскурсией по новому зданию правительства отвлечь буйного Гаранта не удалось. — Нет, Василь Петрович, не правильно, — ответил он. — Эти деньги уже распределены по министерствам. А ремонт? Плюс переезд, плюс велодорожки. Хотите кофе? «Абсолютно все реформы — полная показуха!» — Вещал из телевизора на стене кафе голос журналистки. — «Только посмотрите, как добирается на работу вице-спикер Рады». На экране возник толстый политик, садящийся на велосипед, который ему достали из лимузина за двести метров до здания правительства. Василь сжал кулаки и посмотрел на премьера, ожидая объяснений. — Я сам удивлён, — вскинул руки Чуйко, показывая полную непричастность. — Она права, Юрий Иванович, всё это показуха, надо что-то менять реально. — Вы правы, давно пора выкинуть на улицу всех этих политимпотентов, — поддержал его премьер-министр. — С кого начнём? — Видимо… с вас, — Василь посмотрел ему прямо в глаза извиняющимся взглядом. — Не понял? — Юрий подумал, что ослышался или президент над ним шутит. Доставал же сам Чуйко его вот уже неделю. — Простите, ничего личного. Просто, вы и ваши соратники у власти уже четверть века и за это время ничего не изменилось. Только хуже стало. Нам нужно ментально другое руководство! — Ну хорошо, Василь Петрович, а где же вы возьмёте этих прекрасных и честных людей? — он со стуком поставил чашку на стол. — Устроим открытый конкурс на должности. Чуйко улыбнулся, а потом, вдруг, резко стал серьёзным. — Нельзя, Василь Петрович, вычеркнуть всех сразу, — он понизил голос, — это может закончиться импичментом. — Вы мне угрожаете? — Поднял брови Василь. — Или вы считаете, что депутаты не проголосуют за люстрацию? — Я не считаю, я, как лидер большинства, вам это гарантирую. Хотите менять — меняйте, но умерьте свои аппетиты, ведь так можно и обожраться. — Взгляд премьера стал опасно жёстким и Голобородько сдался. — Хорошо, что вы предлагаете? — Вы оставляете старый кабмин, но берёте своих министра иностранных дел, обороны, плюс главу нацбанка, фискальной службы и СБУ. За эти кандидатуры большинство проголосует. Клянусь мандатом. Василь громко отодвинул стол и вышел, ничего не сказав. Юрий смотрел ему вслед. Голобородько оказался куда безрассуднее, чем казался вначале. Вместе со злостью прибавилось странное уважение. Не каждому хватало смелости и упорства так разозлить волка, заставить оскалиться. Компромисс, которого они достигли, был поражением для Чуйко. Вечером должна была состояться встреча с олигархами и он не знал, что будет говорить.***
— Поговаривают, что весь этот конкурс на должности министров — просто показуха, а на самом деле должности получат нужные люди, — допрашивала Юрия репортёрша. «Естественно, мы же не дураки», — подумал премьер и сладко улыбнулся: — Ну что вы! Президент лично контролирует все выборы, а у меня сегодня выходной. Видите, в большой теннис играем, — сказал он, придерживая за талию стройную брюнетку. На посты министров еще со вчерашнего дня были назначены люди Чуйко. Он был спокоен и предвкушал отличный вечер в приятной компании.***
— Откуда вы знали, что победят именно эти люди? — Голобородько смотрел на отпечатанный приказ с фамилиями новых министров. Победителей объявили всего несколько минут назад, по легенде, ещё никто, кроме президента, не должен был знать, кто займёт кресла министров. — Наверное, у умных людей мысли сходятся, — Юрий растерялся. Эмоции заглушили голос разума. Он поторопился. Голобородько смотрел на него полными недоумения глазами. Он подошёл к премьеру и ткнул того пальцем в грудь. От возмущения Гарант не мог сказать ни слова, только открывал и закрывал рот. — Теперь я буду делать всё сам! — Наконец крикнул он. И бросился прочь по коридору, оставляя премьера одного. Тот пребывал в лёгком недоумении. Не из-за реакции президента. Он не понимал, почему у него так забилось сердце, когда он почувствовал дыхание Василя на своём лице.***
К вечеру президент кинул ему на стол стопку анкет. Юрий поднял на него взгляд. — Что это? — Спросил он. — Новые министры, — ответил Василь и сел напротив. Чуйко просмотрел анкеты. Два одноклассника Голобородько, институтские приятели, и… бывшая жена. «Как зовут нового главу СБУ? Микаэль? Он хочет посадить туда армянина? Шикарный список. Страной будет управлять кучка дилетантов во главе с импульсивным педагогом. Он хочет ещё и с женой помириться. Купить любовь должностью!» — Юрий усмехнулся и постучал пальцами по столу. — И за этих дилетантов должна проголосовать Рада? — Спросил он. — Ну, про бывшую жену я еще понимаю… — Она профессионал! — Перебил его Голобородько. — И потом, вы же клялись мандатом! — У премьер-министра нет мандата, Василь Петрович.***
Уже перед входом в зал заседаний, где должно было состояться голосование, Юрий поймал президента за рукав. — Ну хорошо. Назовите мне хоть одну причину, по которой Рада должна проголосовать сегодня «за»? — спросил он. — Юрий Иванович, тогда вы мне назовите хоть одну причину, почему, в противном случае, я не выведу народ на Майдан. — Жёстко ответил Василь и зашёл в зал. — Шановні колеги, ставимо на голосування список кандидатур, які запропонував президент, — объявил спикер. Чуйко обвёл зал холодным взглядом и коротко кивнул. Вся Рада единогласно проголосовала «за». Юрий смотрел на президента и понимал, что в первый раз так жестоко ошибся в человеке. Василь рисковал стать абсолютным героем своего времени. Премьер начинал им даже восхищаться. Уже второй раз Голобородько вступал в открытую борьбу с самым хитрым и опасным политиком в стране. И второй раз Голобородько побеждал.***
Юрий уже полчаса пил чай в президентском кабинете. Новый Гарант решил поближе познакомиться со всем составом кабинета министров и вызвал для этого премьера. Тот комментировал моменты из биографий подчинённых, перебрасываясь с Голобородько редкими взаимными колкостями. Прошерстить личную жизнь чиновников было хорошим ходом. Президент и его команда изначально поставили себя в некоторою оппозицию к остальному действующему правительству, как бы странно это не звучало. И теперь им нужно было знать слабые места своих противников. Юрий думал, кто же подсказал Голобородько так сделать. Сам Василь, со всей своей пронзительной честностью, до этого точно бы не додумался. — Юрий Иванович, вы женаты? — Президент посмотрел на него удивлённо. Юрий усмехнулся и поднял брови. Его супруга была не публичным человеком, но он никогда не скрывал факта своей женитьбы. В первый год своего премьерства, он взял в жёны девушку на двадцать лет моложе себя и был абсолютно этим доволен. Помимо внешности, она обладала достаточным умом, чтобы не отсвечивать перед налоговой, ведь почти всё немалое имущество премьера было записано на неё. — Василь Петрович, этот факт знает даже Википедия, — поддел Чуйко президента. — Я просто думал, что… видимо, заработался, — тот кинул папки на стол, поднялся и взял со спинки кресла пиджак. — Да, надо бы по домам, — намекнул Юрий, указав на часы, которые показывали половину девятого вечера, — я, например, тут уже с восьми утра. — Спокойной ночи, Юрий Иванович, — тихо ответил Голобородько, глядя в окно. Выйдя в коридор, премьер ещё несколько секунд удивлённо оглядывал закрывшуюся дверь.***
Больше двух недель Голобородько и его команда над чем-то усиленно работали. За это время они успели посадить нескольких мелких коррупционеров, сменить пару чиновников и кое-как освоиться каждый в своём ведомстве. Работа шла, и Юрий радовался, что его, наконец, не трогают. Радовался до одного дня. — Нам необходимо снижение налоговой ставки! — Как лозунг провозгласил президент на одном из собраний кабмина. — Юрий Иванович, вы против? — спросил он округлившего глаза премьера. — Нет, конечно, однако, я боюсь, в Раде этот закон не пройдёт, — ответил Чуйко, надеясь на то, что Василь, как всегда, поверит ему на слово. — Так вот сейчас у Рады и спросим, они же теперь на соседнем этаже, — весело ответил Голобородько и выбежал из зала заседаний. Юрий пытался его догнать, перепрыгивая через две ступеньки, но не успел. Президент уже стоял перед депутатами, ставя новый закон на голосование. Чуйко осторожно махнул рукой, показывая голосовать «против», но депутаты, видимо, его не поняли, и на экране высветилось сто процентное «за». «Бараны. Какие бараны», — подумал премьер, оглядывая лица растерянных депутатов.***
— Василь Петрович, мы и так собирали крохи, а теперь вы предлагаете эти крохи поделить надвое? — Юрий был настолько зол, что ворвался в кабинет к президенту, даже не постучавшись. — Почему же? В Грузии, например, после снижения ставки, приход в бюджет от налогов увеличился в одиннадцать раз, — Голобородько говорил спокойным голосом с лёгкой хрипотцой, в то время, как премьер почти кричал. Последнего посетила мысль, что они поменялись местами. — Но это при условии, что все будут платить честно. — Вот именно, Юрий Иванович, — Василь подался вперёд. — Мне кажется, что вы на что-то намекаете, — премьер сощурил глаза в самом своём опасном взгляде. — Я не намекаю, что вы. Просто говорю, что все политики должны подать честные налоговые декларации. — Да я только за, — Чуйко понизил голос, взяв себя в руки. — Тогда хорошего дня! Президент посмотрел прямо ему в глаза, и Юрий увидел взгляд победителя. Хрупкое перемирие, установившееся между ними пару недель назад, с треском рухнуло под этим самым взглядом. «Мальчик быстро вырос», — вдруг, совсем без раздражения, подумал Чуйко. Улетучившийся вмиг гнев напоминал о себе только царапинами от ногтей на гладкой полировке стола.***
— Юра, это что вообще такое? — Испуганная супруга премьера смотрела на него полными слёз глазами и куталась в его пиджак. Голобородько всерьёз занялся продвижением налоговой реформы. Юрий даже не предполагал, что уже через пару дней на родственников почти всех министров будут заведены уголовные дела в связи с неуплатой налогов. — Викуль, успокойся, просто власть решила заняться налогами. Ничего страшного пока не произошло, — ответил Чуйко взволнованной женщине. — Я одна сидеть не собираюсь! — Повысила она голос и Юрий разозлился. Не на неё, а в общем. На ситуацию. — А ты одна сидеть и не будешь. Там все будут: Ольга прокурора, Тамара МВДшника, Оксана ГАИшника, в общем, все ваши. — Ответил он резко. Но увидев, как слёзы супруги капают на дорогую ткань его пиджака, уже ласково добавил: — Успокойся, никто тебя не посадит. Вика уткнулась Юрию в плечо, а он набрал телефон Голобородько. — Завтра в десять утра я буду у вас, — гаркнул он в трубку и скинул звонок.***
Василь сидел за столом, закинув ногу на ногу, и неотрывно смотрел на министров, собравшихся в его кабинете. — Господин президент, ну зачем же такие крайние меры? — Почти ласково начал Юрий. — Нужно приходить к консенсусу. — Юрий Иванович, — голос Гаранта был тихим и низким, от него у премьера по спине пробежали мурашки. — Вы все перед законом чисты. Виновные найдены. В чём проблема? — Родственные связи. Их никто не отменял. — Я не против родственных связей. Но разве жене не нужно платить налоги? — Голобородько посмотрел ему в глаза и Юрий понял, что другие министры президента сейчас не интересуют. Это была какая-то личная месть, расправа с самым сильным. — Она заплатит, — премьер бросил ручку на стол и резко встал, не глядя на недоумевающих министров. На секунду он забыл, что они тут не одни и это не их обычная стычка. — Но есть нюанс! — Голос президента догнал его у самой двери. Василь поднялся, снимая пиджак и ослабляя галстук. Всё это время он, не отрываясь, смотрел на премьера. Это было как-то пошло и походило на плохой стриптиз. Чуйко почувствовал, как по спине стекает холодный пот. — Простите, жарко, — сказал Василь, снова садясь в кресло. — Вы в политике и занимаетесь бизнесом. Это незаконно. Вам нужно либо продать бизнес, либо уйти из власти. Это был продуманный удар. Акт какого-то садистского удовольствия. Он не в первый раз наблюдал такое выражение торжества на лице президента. Этого от Голобородько он никак не ожидал. Юрий чуть не задохнулся от возмущения, но вовремя взял себя в руки. — Продам, — бросил он, не сомневаясь, что этот выпад был снова конкретно в его сторону. Он выбежал из кабинета и уже не мог видеть погрустневшие вмиг глаза и тяжёлый вздох президента.***
Василь Петрович говорит возвышенно и очень уверенно. Каждый его праведный монолог, даже произнесённый в личной беседе, надо вносить в собрание сочинений и оставлять потомкам. В этот раз он снова, захлебываясь воздухом, отчитывает премьер-министра за плохие дороги, экономику и еще что-то. Он, как всегда, подходит слишком близко, заставляя чувствовать резковатый запах дешевого одеколона. Чертов праведник. Юрию удаётся сдерживать раздражение, но уже не на президента, а на себя за то, что странно симпатизирует этому человеку. Он глубоко вздыхает и делает вид, что слушает ерунду о честных чиновниках и власти народа. Для него всё как обычно, пока он, неожиданно для себя, не кладёт руку на плечо президента, надавливая, заставляя удивленно замолчать и встать на колени. Сбитый с толку своими действиями и такой покорностью Гаранта, он пропускает сквозь пальцы слегка отросшие темные волосы и смотрит в большие карие глаза, ставшие вдруг невероятно похотливыми. Юрий проснулся, тяжело дыша, и провел рукой по лицу. Приснится же такое. Он перевернулся на живот и удивленно застонал в подушку, почувствовав каменную эрекцию. «Бред, это какой-то бред», — подумал он, сжимая челюсти. Чуйко не привык бегать от своих проблем. Но в этот раз что-то его дико пугало. Василь не был красавцем, он рушил репутацию и жизнь Юрия с огромной скоростью. И, тем не менее, интересовал. Ещё никто не смел так нагло дразнить волка и оставаться невредимым. Никто, кроме скромного учителя истории, выводящего на эмоции самого опасного человека страны.***
— Юрий Иванович, на что ваше правительство потратило пять миллиардов, которые нам теперь нужно отдавать? Голобородько смотрел на него глазами почти жёлтыми от гнева. Только что закончилась встреча с представителем МВФ, на которой выяснилось, что огромный транш, выданный под условие введения реформ, бесследно исчез. Бесследно, конечно, для народа и Гаранта, сам Чуйко прекрасно знал, в чьих карманах осела львиная доля денег. — Василь Петрович, а вы быстро схватываете! — Юрий положил руку президенту на плечо и улыбнулся. — Правильно, всё валите на попередников. — Вы считаете, это смешно? — Смешно? Боже упаси! Просто мы занимали деньги, чтобы вернуть кредиты своих предшественников, которые занимали деньги чтобы вернуть кредиты своих предшественников… — Достаточно, я понял эту схему! — Прервал его Василь, выпрямляясь. — Мы так делать не будем. Мы сразу вернём первый транш, — он развернулся, ставя точку в разговоре. — И как вы это сделаете? Заставите бюджетников вернуть зарплаты или пенсионеров пенсии? — Юрий побежал за ним и схватил за плечо. — Тогда проводите реформы! — Повысить пенсионный возраст, тарифы на коммунальные услуги и это всё за один месяц вместо года? — Верно, всё сразу, за месяц, вместо года! Голобородько гордо вскинул голову, открывая гладкую загорелую шею, и Юрий нервно выдохнул. Очнулся он, когда президент уже уходил прочь. — Желаю удачи! Надеюсь, у вас есть знакомые патриотично настроенные пограничники! — Крикнул Чуйко ему в спину. — Ладно, что вы предлагаете? — Наконец, сдался Василь, возвращаясь. Премьер легко улыбнулся сам себе. Это была маленькая, но победа. А значит, рано ещё матёрому волку на свалку истории.***
В последние пару дней Юрий пребывал в особенно хорошем настроении. Ситуация с траншем МВФ была безвыходной для честного президента. Премьер же, напротив, умел извлекать из безвыходных ситуаций максимум. Именно поэтому сейчас, в два часа ночи, перед ним стояли депутаты Рады в полном составе. — Мы, вообще-то, закрыли сессию, Юрий Иванович. У меня через час самолёт в Монте-Карло! — Возмутилась глава одной из партий. — Не о том волнуетесь, голубушка, — резко ответил ей Чуйко. — Бывает, думаешь, что вылетаешь в Монте-Карло, а, на самом деле, вылетаешь нахрен из фракции. Он провёл пальцами по гладкому плечу женщины и отошёл к трибуне. — Нам с вами, господа, надо загнать крупного зверя. И, желательно за поребрик! — Громко объявил он. — Ставьте на голосование! Это был хитрый план. Голобородько рассчитывал, что следующая сессия откроется только в сентябре. Реформы от МВФ могут быть приняты только тогда. За два месяца он надеялся что-то придумать. Но премьер оказался хитрее. Рада одобрит закон сегодня же, и срок самого честного президента окажется и самым коротким.***
— Ну что вам на этот раз не нравится? — Закатил глаза Юрий, глядя в растерянное лицо президента. — В этот раз мне всё нравится. Просто я не думал, что это произойдёт так быстро. Я думал, что повышение тарифов будет только после нового года. «А не так просто оказалось поладить со всей страной, а?» — подумал Юрий, усмехаясь. — Да, раньше бы так и было, но сейчас другое время, Василь Петрович. Совесть не позволяет мне тормозить инициативы президента. Он похлопал Василя по плечу и широко улыбнулся. У него в рукаве был ещё один козырь — повышение цен на алкоголь. Подорожание горилки не простит Гаранту половина страны.***
Холодные пальчики пробежались по его шее. Юрий вздрогнул и обернулся. — Юрочка, как давно мы не виделись, — молодая женщина с милым лицом погладила его по щеке и улыбнулась. — Анна Михайловна? — Чуйко отступил на шаг и огляделся. В коридорах правительственного здания в это позднее время никого не было. — Снова что-то вынюхиваете? Их взгляды схлестнулись и лицо женщины стало жестким. — Я тут работаю, Юрий Иванович, — она развернулась и пошла к лифтам. — По чью душу работаете на этот раз? — Крикнул премьер ей вслед, но не был удостоен ответа. Он напрягся. Появление этой женщины ничего хорошего не предвещало.***
Юрий смотрел новости в президентском кабинете. Голобородько оправдывался перед разъяренной толпой, которая собралась у администрации президента. — Эти реформы необходимы! — Пытался перекричать он людей, когда в него полетело ведро. Охранник Толик среагировал моментально, перехватывая президента поперек груди и уволакивая в здание. Премьер выключил телевизор и огляделся. Под столом лежал чемодан, на подоконнике стопка книг по истории. Он наклонился и поднял из-под кресла мятый галстук. Голобородько тут явно ночевал. «Родная семья не выдержала чьего-то правления и выставила вон. Да уж, как и предполагалось: народ, в первую очередь, сносит головы своим заступникам», — подумал он с какой-то грустью и аккуратно повесил галстук на спинку кресла. Василь зашёл в кабинет, нервно теребя воротник несвежей рубашки. Загнанный взгляд, нервные движения. Он стал как будто ещё ниже ростом и снова похож на того нелепого учителя истории, с которым Юрий познакомился несколько месяцев назад. Чуйко вдруг, до боли в сердце, стало жаль Василя и одновременно стыдно за всех этих людей на пороге администрации, плюющихся ядом в лицо своему спасителю. — Василь Петрович, не подумайте, что я злорадствую, но я вас предупреждал, — начал премьер тихим голосом. — Такое ощущение, что вы, всё-таки, злорадствуете, Юрий Иванович, — Голобородько поднял на него полные боли глаза. Казалось, вот-вот, и он заплачет. — Напрасно вы так. Я тут, чтобы вам помочь, — впервые Чуйко говорил это президенту искренне. — Вы, как историк, должны были слышать миф, что земля держится на трёх китах. В случае нашей страны это совсем не миф. У нас есть три абсолютно конкретных кита, понимаете, о ком я говорю? — Об олигархах? — Голобородько болезненно скривился. — Эти люди хотят вам помочь. Поверьте, — горячо заговорил Юрий, видя скептическую улыбку президента, — я ничего плохого вам не посоветую. Мы с вами в одной лодке. Он пытался поймать взгляд Василя, но тот молчал, рассеяно глядя на гладкую полировку своего стола.***
Самый хитрый политик страны должен был предвидеть, что самый честный президент ни за что не пойдёт на сделку с олигархами. Встретившись с ними, Голобородько только усугубил ситуацию. Он ловко отбрил богатейших людей страны, сказав им подать честные налоговые декларации, отказался продавать совесть и ушёл с гордо поднятой головой. Сейчас он сидел в кабмине рядом с Юрием и смотрел на министров умоляющим взглядом. — Мне очень стыдно, но я не знаю, что делать, — сказал Василь, поднимаясь. — Можно что-нибудь пообещать… — Предложил один из министров. — Хватит уже обещать и не делать, нам нужно другое решение этой проблемы, — прервал его президент. — Тогда нужно отменить новые законы, — сказал Юрий. Это действительно было единственным решением. — Я буду выглядеть глупо, — возразил Василь, — надо мной будет смеяться вся Европа. — Как говорится, Василь Петрович: «Не страшно, когда над тобой смеются, страшнее, когда над тобой плачут». — В общем, я очень надеюсь на вашу помощь, — проигнорировал Василь колкость премьера. Юрий откинулся на спинку стула и обвёл взглядом министров. Новой революции страна не переживёт. Он, всё-таки, думал о простом народе, кто бы что ни говорил. И о Голобородько он думал… А это значит, что пришло время спасать буйную голову своего президента.***
«Объект, который учёные окрестили Люцифером, столкнётся с нашей землёй через пару дней где-то в районе Киева. Взрывная волна убьёт всё живое в радиусе девятисот километров. Можно с уверенностью сказать, что Украина будет стёрта с лица земли…» — Усатый учёный вещал с экранов телевизоров страшные новости, когда Юрий с соратниками открывали дорогой коньяк. Это был экстренный и очень необычный ход. Буквально через пятнадцать минут после сообщения о метеорите, перед администрацией президента не было ни одного человека. — Да вы что, совсем, что ли? Какой метеорит? — Ворвался в кабмин Голобородько. — Я думал, у вас будут нормальные, дельные предложения. — Чем вы недовольны? Метеорит отличное стихийное бедствие. Саранча, наводнение… Вспомните Библию. Всегда работало. Это идеальный вариант. Люди то разошлись. — Ответил ему Юрий. — Так! — Василь стукнул ладонью по столу. — Чтобы через час этого метеорита не было. — Но он уже летит, — ответил ему Чуйко. — Значит, пусть летит обратно твой метеорит! Куда угодно, только не в Украину! В порыве праведного гнева Голобородько перешёл с премьер-министром на «ты». Он слегка смутился, но не подал виду. У премьера возникла мысль, что они ссорятся как старые супруги. — Но если метеорита не будет, народ выйдет на Майдан, Василь Петрович, — возразил Юрий. — Никуда он не выйдет, — ответил президент, — я всё придумал. Во-первых, мы отменяем налогообложение бюджетников. А во-вторых, вводим налог на роскошь. Пусть богатые, — он обвёл грозным взглядом присутствующих, — платят за бедных. Всё понятно? Василь эффектно накинул пиджак на одно плечо и вышел из кабинета под всеобщее гробовое молчание.***
Анна Михайловна была настолько же миловидна, насколько коварна. Олигархи использовали её для давления на самых несговорчивых или для разведывания нужных сведений. Перед красотой эффектной шатенки не мог устоять ни один мужчина. Она туманила разум, заставляя делать всё, что нужно было её хозяевам. По опасности в стране она была, пожалуй, вторым человеком, после Юрия. Он сам однажды растаял под её ласками, выдав олигархам несколько своих теневых схем. Тогда он чуть не лишился поста премьер-министра и впредь был очень осторожен с этой женщиной. Юрий и предположить не мог, что в этот раз она явится за самим Гарантом. Голобородько, естественно, не знал всего прошлого этой женщины. После того, как семья выставила Василя на улицу, он жил на работе. Анна появилась перед ним в один из вечеров, когда все ушли, в качестве сотрудника министерства развития. Чуйко был очень занят неделю. А когда смог снова обратить внимание на президента, то обнаружил Гаранта уже ласково взирающим на неё. Он смотрел камеры из лифта в здании Рады, где коварная бестия прижимала Голобородько к стене, и бессильно сжимал кулаки. Он понимал, что все добрые начинания Василя обрушатся от одного взмаха её ресниц. Убеждал себя в том, что он переживает только лишь за проведённую президентом работу. — Ну что, Юрочка, теряешь позиции босса? — Сказала ему Анна как-то, снова поймав в пустом коридоре и положив руку на грудь. — Не вставай у меня на пути, — предупредил он, сжимая её тонкие пальцы. Он порывался как-то намекнуть Василю о ней. Но президент, кажется, влюбился и ни за что не поверил бы тому, с кем они так долго воевали. Олигархи же за это оставили бы премьер-министра в лесу под Киевом. По кускам. Он чувствовал себя ужасно выбитым из колеи таким быстрым и неожиданным поворотом событий. Между тем, подходили к концу первые сто дней правления Голобородько. Президент согласился участвовать в политическом шоу по поводу Дня Независимости. А значит и премьер тоже должен был быть там. Юрий смутно чувствовал какое-то беспокойство. Гарант и его команда ходили в последние дни в прекрасном настроении. Он не знал, как это трактовать.***
На огромном экране в студии показывались отрывки оперативной съемки. На кадрах несколько очень влиятельных чиновников были арестованы за взятки. Каждую удачную операцию по поимке коррупционера зал сопровождал радостными выкриками Юрий хмуро поглядывал на притихших депутатов и министров, находящихся тут же, в студии. Каждый из них был не чист на руку. Каждый опасался, что будет следующим. Голобородько говорил красиво, и почти не останавливаясь. Зал внимал ему, следя за каждым движением. Он отлично держался, нельзя было и предположить, что всего сто дней назад он был заикающимся бюджетником, которого вытащил из киевской «хрущёвки» премьер-министр. Юрий, как лидер большинства, несколько раз прерывал президента. Осаживал, когда тот призывал к слишком суровым мерам наказания коррупционеров. Но тот только смотрел на него странным взглядом и почти не парировал, а продолжал свою речь. — Василь Петрович, а может, если не удаётся победить коррупцию нужно её возглавить? — С места поднялась журналистка крупного издания. — А полученные со взяток деньги направлять на благо страны. — Возможно, — ответил Голобородько, — но это место уже занято. К нам в руки попал список участников огромной коррупционной схемы в самых верхах власти. Мы смогли выйти на самого мелкого участника этой схемы. Через него мы передали сумку с деньгами, в которой был маячок. Деньги были обработаны люминесцентной краской. — И куда же приехала эта сумка? — Спросил ведущий. Весь зал смотрел на Василя, затаив дыхание. — Вы не поверите, — ответил тот, — на ВДНХ. В главный правительственный корпус нашей страны! — Кому занесли? — Выкрикнул кто-то из зала в нетерпении. — А сейчас и узнаем, — Василь обвёл студию взглядом. — Выключите, пожалуйста, свет! Последняя, кого увидел Юрий перед тем, как студия погрузилась во тьму, была Анна Михайловна. Она улыбнулась уголком рта, глядя ему прямо в глаза. Он задержал дыхание.***
Следы люминесцентной краски отчетливо виднелись на руках и пиджаке премьер-министра. Он понял, что это провал. Теперь ему точно не отвертеться. Годы работы, жёсткий авторитет у подчинённых, сытая жизнь, всё летело к черту из-за нескольких миллионов гривен. По рядам зрителей прокатился удивленный возглас. Голобородько выиграл уже не сражение, он выиграл войну. Именно сейчас Юрий, очень некстати, почувствовал острый укол в сердце. — Юрий Иванович, оставайтесь на месте, — глава СБУ и несколько охранников окружили Юрия, преграждая пути к отступлению. — А я никуда и не ухожу, — почти прорычал он, надевая маску максимальной невозмутимости и глядя на Микаэля сверху вниз. Он успел осмотреть зал. Довольные ухмыляющиеся лица. Народ радовался призрачной победе над коррупционной схемой, а министры тому, что их не зацепило. Чуйко ожидал этого. Шавки всегда радуются, когда стаей загоняют матёрого волка в угол. Одного против всех. Юрий случайно поймал на себе взгляд Голобородько, хотя зарёкся смотреть на него, не хотел видеть победное выражение на его лице, и удивленно поднял брови. Василь смотрел на него без радости и превосходства, что было бы уместно, а с плохо скрываемым разочарованием и тоской. Это как-то смутило. Странный парень этот честный президент. Неужели после всех их стычек и взаимного недовольства, он, всё же, симпатизировал премьер-министру? Юрию, в который раз, стало стыдно перед ним. Чуйко было наплевать на мнение всех этих людей, министров и олигархов, но именно перед Голобородько он чувствовал себя ужасным предателем. Василь что-то сказал ему одними губами, Юрий не понял. Уводимый двумя крепкими парнями, он опустил глаза, игнорируя боль в заломленной за спину руке.