Разбуди меня, искупай в самой чистой воде. Глаза и ладони – нет больше нигде. И качается мост между мной и тобой.
Наблюдающему со стороны было понятно, что идет тяжелая операция. Но Женя почему-то не переживала. Будь она сейчас в сознании, она бы сказала, что просто спит. Сладким и крепким сном. Вот только не была бы уверена, что захочется его прерывать и возвращаться в реальность. Мигали пестрой вереницей события ее жизни. Вот детство. Она сидит в эмалированном тазу, куда брошено розовое покрывальце, и раскидывает яблоки из семейного сада. А потом упрямо тянется за ними, собирая обратно. Смеется бабушка, снимает момент на добытую по блату видеокамеру мама. На заднем плане слышится возня братьев. Вот детский сад, первый утренник. И среди всех кружащихся белых снежинок она – самая красивая. Вот они с братьями бегают в казаки-разбойники во дворе. А вот уже школа, большие букеты и тяжелый ранец с солдатиком, доставшийся от старшего брата и ни капли не смущающий. Ну и пусть у всех девчонок они с куклами и мишками. Вот похороны бабушки, все плакали, ощущение абсолютной беспомощности и теплая ладонь мамы. И первое занятие в школьном тире, куда затащили все те же братья после уроков. Соревнования. Первая школьная дискотека, выпускной, экзамены… А потом, почти сразу, череда погонь, перестрелок, переговоров. Но если бы Жене пришлось отвечать на вопрос о самом ярком впечатлении в жизни, то она сказала бы лишь одно слово – водопад. Потом смутилась бы, покраснела, опустила глаза в пол, а мыслями оказалась там, на Кавказе. Прозрачная вода, ощущение жажды и обгоревшие на солнце щеки. Ноющая после падения спина. И Ионов, который оказался слишком близко. Его глаза в цвет этой прозрачной воды. Холодно. И шершавые руки, сначала будто вонзающие тысячи игл в изнуренное тело. А потом резко стало тепло и мягко. И не понятно уже, где заканчивалась она и начинался он. Абсолютное безумство на фоне разворачивающейся войны. И уже потом, когда прошло это опьяняющее чувство, Женя выставляла вперед руки, не позволяя прикасаться к себе. Было страшно разочароваться, ведь сильнее, острее она не будет чувствовать уже никогда. Уже хотя бы тот факт, что ее самое сильное впечатление прочно связано с Ионовым, заставляло задуматься о возможности появления другого мужчины. Зачем, если никто не сможет этого повторить? Но Женя на что-то надеялась и искала. Искала этих же ощущений. Но пока так и не нашла. Операция закончилась, но приходить в себя она не торопилась. Зачем, если сейчас тело так расслаблено, а сознание услужливо выдает все самое главное в жизни, позволяя посмотреть на все еще раз. Женя надеялась найти ответ, понять, а что же делать дальше. Кот сейчас сидел в палате реанимации и боялся дотронуться до Женьки. Осколки повредили спину и ноги. Один даже задел легкое, и это стало самой сложной задачей для врачей. Дополняли картину пара переломов. Но это все не смертельно. Бывало у всех и похуже. Но почему тогда они с Багирой сорвались с базы сразу же после звонка Олеси? Сейчас, когда все успокоилось, Ума и Физик поехали по домам. Багире позвонил Батя – у «Нерп» намечалось задание. - Как там Мура? - Жить будет, воевать – не факт, - Кошкина отвечала довольно сухо. - Ну и слава Богу! – не понятно было, чему обрадовался Булатов: счастливому исходу или тому, что молодая и красивая девушка имеет возможность одуматься и выбрать более «мирную» профессию. - Так что там с «Нерпами»? Ты хочешь нас вызвать? Сомневаюсь, что Кот уедет. Даже если это будет приказ. - Нет, думаю, сами справимся. Только я пойду с ребятами. И твоя помощь нам бы не помешала. Я уже договорился с Приговым. Он наладит тебе связь. Кошкина глубоко вздохнула. Возвращаться в родной КТЦ она не планировала. Не была уверена, что на фоне пережитого волнения, не даст волю чувствам и не пошлет Батю с его Севером куда подальше. Многие годы она таскалась за ним, как кошка (смешно, правда?). А теперь вдруг отпустило, не были его умоляющий взгляд и банальные порой просьбы теперь настолько волнительными и заставляющими раз за разом отвечать согласием. Набегалась, одумалась, повзрослела. К госпиталю прислали машину, поэтому уже через полчаса Кошкина шла по знакомым коридорам. - Багира Степановна, прошу, - сияющий Пригов отворил дверь в ИВЦ и пропустил женщину. - Куда можно сесть? - Кошкина, что за вопросы? – Владимир Викторович услужливо развернул ее прежнее кресло. – Вот стоит, так сказать, поджидает, когда ты устанешь мерзнуть на этом вашем северном рубеже. Багира удивленно посмотрела на бывшего начальника. Неужели он поэтому и не усиливал «Смерч»? Знал, что они вернутся? - Ну, чего ты так смотришь? Я ведь знаю, что ты у нас холод не очень любишь. Да и, как ни крути, дети тут у тебя. - Пригов, что ты несешь, какие дети? – Рита все же устроилась в кресле и теперь смотрела на мужчину снизу-вверх. - Дети-дети. Неразумные такие. Одного, конечно, самого бестолкового забрала к себе. Да вот только сомневаюсь, что после сегодняшнего он к вам вернется. Да и Уманова, я уверен, сегодня уже проявила себя, - генерал кивнул на мокрые следы на пиджаке Кошкиной. – Я ведь знаю, ты их не оставишь. - Так ведь там… - Багира попыталась возразить. - А что там? Там у тебя не дети, ты их не растила. Там у тебя уже личности: взрослые, самостоятельные, сформировавшиеся. Ты их под себя не перекроишь. Хорошие ребята, наверно. Но, Багира, согласись, «твои» девочки и мальчики остались тут. Сердце сжалось от осознания такой простой и банальной правды. Кошкина до этого не задумывалась, почему так сложно привыкать к новой команде. А теперь поняла – там и правда взрослые люди, которые ей еще не равные, но уже и не вызывают желания приласкать. Свой материнский инстинкт она вдоволь реализовывала на Коте, Рифе, Умановой и Мурашовой. А вот Физик в эту группу не вписывался. Он был уже достаточно сформировавшимся и не сильно шкодливым «ребенком». Но и тут Кошкина умудрялась приложить свою руку. - О, а вот и еще один ребенок, - Пригов кивнул в сторону вошедшего Дакара… Женя все не приходила в себя, а Вася боялся закрыть свои глаза хотя бы на минуту. Казалось, что стоит ему моргнуть – и она исчезнет. Сейчас она лежала такая бледная, такая «мягкая», такая беззащитная и до щемящего ощущения в сердце родная. Хотелось накрыть ее собой, защищая от этого мира. Но пару часов назад его рядом не было. Женя же продолжала почти безмятежно спать. Сейчас ее «сны» все были о Васе. Картинки сменяли одна другую, словно маятник, словно качели – вот они вместе, а вот она отталкивает его и пытается убежать. Туда-сюда. Каждый раз этот выстроенный между ними мост качался сильнее от движения ее руки, и гораздо реже – по воле Ионова. Женя вздрогнула.Разбуди меня. Поцелуем полыни и звезд. Я парю в этом танце пленительном в рост. И взрывается мост между мной и тобой.
- Как хорошо, что я такой предусмотрительный, - нависший над ней Ионов хитро улыбался, держа в захвате ее руки. - Пусти, дурак, - Женя стала извиваться, надеясь выпутаться. - Да подожди, смотри лучше, какая красота! – Ионов кивнул на небо. И только сейчас Женя поняла, что она не в номере на кровати, а где-то на улице. А над головой сверкала россыпь звезд. Так ярко и так близко, что скрадывалось ощущение реальности происходящего. Чуть вдалеке шумело море, а в воздухе витал приятный аромат августовских трав и цветов. Мура перестала вырываться и удивленно стала прислушиваться к ощущениям этой ночи, вглядываться в это звездное небо и вдыхать поглубже прохладный ночной воздух. Все-таки была своя прелесть в их работе. Изначально отправиться на небольшую базу отдыха на южном побережье, чтобы задержать главу террористической группировки, должны были Кот и Ума. Остальные бойцы «Смерча» вообще находились в отпуске и о готовящейся операции не подозревали. Но горе-Уманова умудрилась схватить ангину за два дня до планируемого вылета. Жаркое лето и любовь к мороженому поставили под удар разработанную легенду – молодожены проводят медовый месяц в небольшой деревушке на берегу Черного моря. Были уже куплены билеты и забронирован номер. Было бы странно, если бы вместо парочки молодых ребят на пороге базы отдыха появилась Багира, пусть и в сопровождении Кота. Поэтому из отпуска экстренно вызвали Мурашову. Мало того, что они с Ионовым поссорились перед ее отпуском, так теперь она узнала, что лететь изначально ему предстояло с Умановой. Настроение было испорчено настолько, что Пригову едва не пришлось заставлять их с Котом целоваться, изображая только что связавших себя узами брака молодых и беззаботных. Все напряжение от необходимости совместной работы Ионов сбрасывал, совершая километровые заплывы, а Жене девать энергию было некуда, поэтому она тихо ненавидела Васю, Уму, Пригова и весь «чертов КТЦ». Операция была назначена на послезавтра, поэтому Кот решил использовать последний «свободный» вечер, чтобы наконец помириться с Женей. Спала она чутко, от того большого труда стоило вынести ее на руках из домика и доставить в некоторое подобие беседки. Но ее реакция того стоила. Завороженная августовским звездным небом она сидела и дышала полной грудью. Чуть сжимались ее пальцы, словно пытаясь ухватить это мгновение. - Жень, ты такая красивая, - Вася сидел на безопасном расстоянии и будто ждал от Жени знака, что она больше не злится и ее можно потрогать не по наказу Пригова или Багиры, а просто так, потому что хочется им обоим. - А ты дурак, Ионов, - сказала Женя, не переводя на него взгляда. Еще пару минут просидели молча. Она – глядя на небо, он – на нее. - Вась, это все, конечно, очень красиво и романтично, но мне холодно, - теперь Женя смотрела в упор, даже в темноте отыскав его глаза. «Обнять? А вдруг еще рано. Принести плед – испорчу момент. А с себя снимать нечего…» - Вася растерялся. Женя тем временем сама подвинулась к нему ближе и удобно устроилась у него на груди так, чтобы было видно звезды. Кот, уже не задумываясь, обнял ее и прижал к себе поближе. - Разбуди меня, если усну. И да, завтра утром с тебя кофе в постель. Иначе попытка помириться не засчитана.Разбуди меня. Не искала, но все же нашла.
Женя никогда подумать не могла, что влюбится вот в такого Ионова. В голове годами выстраивался образ кого-то сильного, уверенного в себе, ответственного. Ей скорее было предписано влюбиться в Батю. Что она сначала и сделала. Две совместные операции, ее эпизодическое появление и его командирский тон, так плохо сочетающийся с нежностью во взгляде. Женя таяла, как и все те немногочисленные женщины, для которых 23 февраля – тоже праздник. Хотя, конечно, Мурашова понимала, что Булатов – величина недостижимая, но кто же мешает помечтать по вечерам о таком сильном мужчине? А потом этот перевод в «Смерч», от одной мысли о котором у Жени подкашивались ноги и становилось трудно дышать. Но уже первый день в группе принес множество разочарований. Это вам и безмолвное общение Булатова с Кошкиной, после которого и мечтать о контр-адмирале стало неуместно, и проваленное задание. Но окончательно все испортил Ионов. Своим поведением, так не сочетающимся с Жениным первым впечатлением. Хотя, как они выяснили уже потом, неловко при первой встрече стало обоим. У Кота так вообще сердце екнуло, когда он увидел позывной на шкафчике. За попытками отшутиться он пытался скрыть нарастающее волнение – шутка ли, двое кошачьих в группе (и Багира в придачу). Сердце билось учащенно в ожидании какого-то крутого поворота судьбы. И это было не только из-за перевода. У Ионова оставалась еще надежда, что эта самая Мура окажется так себе, не в его вкусе или возраста Багиры. Но все это разбилось, стоило ему только увидеть Мурашову. Не сказать, чтобы она была в его вкусе. Ему обычно нравились те, кого восхищала его профессия. Немного наивные и требующие защиты. Женя же такого впечатления не производила. Но если бы перед Ионовым поставили всех женщин, с которыми у него что-то было или он хотел бы, чтобы было, и добавили туда Женю, он бы выбрал последнюю. (Может с минуту поколебавшись, выбирая между ней и какой-нибудь фотомоделью). Мурашова же списала недостаток кислорода и учащенный пульс при встрече с Котом на трудный день. На протяжении всего задания со «Снегирем» ей было не до разгадывания этого ребуса. Кот и Физик вызывали на лице лишь улыбку, а самолюбие было утешено тем, что рядом два таких замечательных парня – и оба почти в безвозмездном пользовании. И уже после, получив небольшой отпуск, Женя осознала, что влюбилась в голубоглазого задиру Ионова. Хотя служба в спецназе этого ну никак не предполагала.Разбуди меня. Завтра нас не оставят в живых. Наше время уже одно на двоих. И горят фонари, и свободен тоннель.
Вася вышел из палаты. Сейчас Женя уже была в норме, но никак не желала просыпаться. Появившийся на рассвете врач сказал, что причин для беспокойства нет. Скорее всего, организм просто устал и сейчас набирает все то, чего не хватало в последние месяцы (а может и годы). На экране было два пропущенных от Багиры, поэтому Кот набрал ее, не боясь разбудить – она сама звонила ему в четыре часа ночи. - Как Мура? - Нормально, но еще спит, - Вася лбом прислонился к холодной стене и прикрыл глаза. По телу прошла судорога, которая говорила о том, что неплохо бы успокоиться и отдохнуть. - Мы с «Нерпами» сейчас заканчиваем операцию, остались уже детали, и я приеду, - Багира не нашлась, что ответить на новости о Женином состоянии. - Ты на базе что ли? – сон как рукой сняло, Василий пыталась сосчитать, сколько времени прошло после того, как Кошкина покинула больницу. - На базе, но не «Нерп», а «Смерча», - конец фразы Рита проговорила почти шепотом, словно стесняясь этого факта. – Все, Кот, я приеду через полтора часа. Раздались короткие гудки, а Вася не спешил отключать вызов. Разум, замутненный отсутствием сна, отказывался понимать, что происходит. - Молодой человек, вы с Мурашовой приехали? – из полукоматозного состояния Ионова вывел голос медсестры. Рита скинула гарнитуру, прикрыла глаза и откинулась в кресле. - Кофе? - этот немного подхалимский голос Пригова сейчас не раздражал. Кошкина невольно подумала, что и этого ей не хватает на новой базе. - Спасибо. Пригов, а ты чего такой радостный? - Ну как? Как? – генерал присел на краешек стола и бросил хозяйский взгляд на ИВЦ. – Разговаривал сейчас с врачом Муры, там все нормально. Восстановление, конечно, будет не два дня, но шансы на возвращение почти 100%. Если сама захочет, конечно. Потом у вас вот, я вижу, операция нормально прошла. Да и кофе хороший вышел. Чего мне не радоваться? - Пригов, а… - Если ты хочешь опять начать разговор о «Смерче», то не надо. Не надо. Все само решится, уж поверь мне, - Владимир Викторович по-хозяйски потрепал Багиру по плечу, после чего спешно вышел. - Тьфу ты! – раздосадовано бросила женщина. Она надеялась продолжить полуночный разговор, но не сложилось. – А кофе, и правда, хороший. Последняя фраза была сказана в пустоту, но услышавшие ее работники ИВЦ улыбнулись. Они тоже скучали по Багире. До Жени уже доносились голоса из реальности, она ощущала присутствие врачей в палате. Знала, что у нее взяли анализы, проверили швы… Но она все еще цеплялась за остатки «сна», пытаясь досмотреть до последнего момента – до вчерашнего взрыва. Мины и растяжки, и правда, были ее «слабостью». Нарывалась Женя на них с завидной частотой, вот только последствия всегда были незначительными, потому что на помощь приходила вся группа. Ее вообще часто приходилось спасать. Об этом Мура раньше не задумывалась, потому что отхватывала обычно Олеся. Умка исполняла все в обход приказа, а потому при разборе полетов все внимание уделялось дисциплине. О том, что Вася давно бы разорился, празднуя в клубе каждый новый День Рождения Мурашовой, как-то не думалось. Сейчас же, «пересмотрев» все моменты, Женя испугалась. Впервые в жизни она испугалась своей работы. Но было что-то еще. Последняя операция проходила в заброшенном тоннеле – когда-то там пытались построить железную дорогу, но в 90-е проект закрыли, а теперь направление оказалось неактуальным. Судя по данным разведки, террористы облюбовали тоннель и как базу, и как склад. Но когда «Смерч» оказался на месте, бандитов там уже не было. Причем ушли они оттуда за несколько часов, а может и дней. - Черт, связи нет, - Физик десять раз попытался вызвать центр. – Я поднимусь. Мура, Ума, осмотритесь, только осторожно. - Серёг, да тут нет никого, видно же, - Мура не стесняясь пнула валявшийся на полу чайник. - Все равно, - старлей серьезным взглядом окинул подопечных и двинулся к выходу. - Вот и где их теперь искать? – Уманова заскользила взглядом по почти пустому помещению, надеясь понять, с чего начать осмотр. - Ум, вернемся до тупика? До конца тоннеля они уже один раз добирались, когда «штурмовали» логово минут пять назад. Мельком осветив фонариком стены и углы, они вернулись обратно ко входу, чтобы оповестить КТЦ. - Зачем? Там же пусто, - Олеся с удивлением посмотрела на боевую подругу. - В том-то и дело. Там глухая стена, логично было бы кухню, ночлежку там устроить, чего они почти при входе расположились? – Женя кивнула на матрацы, раскиданные кое-как. - Думаешь, мы что-то упустили? - Предполагаю, что тоннель там не заканчивается. - Или они хранили там все запасы, а сейчас их вывезли, - подала тоже разумное предположение Ума. - Возможно, только я не вижу следов волочения ящиков, - Мура еще раз осветила пол фонариком. - Ну так могли и в руках нести, - Леся пожала плечами. – Но пойдем, посмотрим. Девушки бодро продвигались в темноту тоннеля. - Ума, посвети, - Женька уцепилась за какой-то выступ в стене. - Думаешь, они там? – Олеся неожиданно перешла на шепот. Одно дело, когда перед тобой пустой тоннель, а другое – когда ты находишь не заметную сразу дверь, за которой скрывается непонятно что. - Откроем – узнаем, - Женя усмехнулась и присела на корточки перед замком. - Может, Физика подождем? - Ума, если бы они сидели прямо за этой дверью, наверняка уже напали бы на нас. Логично было бы тогда поставить камеры. Увидев, что нас всего трое, могли сразу схватить. У них тут наверняка арсенал разнообразного оружия хранился. Поэтому думаю, что там или ход, или хранилище этого самого арсенала. Хотя, признаться честно, Муре и самой было не по себе. Это чувство преследовало с того самого момента, как группу покинули Батя, Багира и Бизон. С уходом Кота стало совсем плохо. Нет, конечно, Дакар справлялся все лучше, Физику и Уме она доверяла. Но ощущение того, что их маловато для борьбы с вооруженным до зубов террористов никак не хотело покидать Женю на заданиях. Ума испытывала нечто подобное. Все чаще она ловила себя на мысли, что умирать пока рановато, да и простое женское счастье в виде семьи и детей стало неожиданно привлекательным для девушки. В стороне от их переживаний оставался Физик. Ему, конечно, было трудно привыкнуть к роли командира. Но менее уверенным в своих силах Серёга не стал. Равно как и в боеспособности подразделения не сомневался. Но, будучи немного философом, в отличие от своих напарниц, Физик был готов принять любую участь, что готовила ему судьба на каждом из заданий. - Есть! - Мура, провозившись пару минут, все-таки сумела отпереть замок. Леся кинула взгляд на выход из тоннеля – Физика не было видно, а это означало, что придется принять идею Жени. - Может, не надо? Но лейтенант с автоматом на перевес уже осторожно отворила дверь. Ума успела увидеть слабо освещенный коридор, вроде бы пустующий. А Женя уже зашла. - Черт! – возглас Мурашовой был негромким, но полным досады и злости. – Ума, стой на месте. - Что случилось? – у Леси перехватило дыхание. Она уже догадывалась. - На мину нарвалась. Ладно хоть не растяжка, а то обе полегли бы тут с тобой, - Женя пыталась думать о хорошем, но выходило паршиво. Уманова уже лепетала что-то про Физика, про то, что и не из таких ситуаций выбирались, но Мура не слушала. Она не первый раз стояла на мине. Но, возможно, последний. В ушах отдавался каждый стук сердца, и девушка стала считать их. Раз, два, три… Ее это всегда успокаивало, потому что на первом десятке мысли переходили на какой-то отстраненный предмет. Вот и сейчас на восьмерке невольно всплыла картинка недавнего предложения. Кот не стал придумывать пышных ритуалов и покупать бриллианты. После одного из заданий они, как это уже стало обычным, поехали к Жене вместе отсыпаться на огромной двуспальной кровати со всегда чистым постельным бельем. На утро Вася прямо во время завтрака решил затронуть вопрос о регистрации брака, попутно прокручивая в руках тоненькое колечко с символом бесконечности. Этот символ и стал причиной, по которой Женин мозг на цифру восемь подкинул эти воспоминания. Уманова ушла за Физиком, и Жене было нечего стесняться. В конце концов, она стояла на мине – и терять было почти нечего. - Да все уже потеряла, дура, - она стала говорить сама с собой в полный голос. – Идиотка ты, Мурашова. Сейчас вот и стой на мине, считай секунды жизни, пока Ионов бегает там по снежочку с новой группой. Молодец, ничего не скажешь, ушла от вопроса замужества! И как живется теперь, хорошо? В голове пронеслась мысль: «Вася бы уже что-то придумал!». Но озвучивать ее Женя не стала. Пришли Физик и Ума. Первый аккуратно ползал вокруг Жени на корточках, Леся, не моргая, следила за происходящим. Вытащить девушку как морковку внутри тоннеля не представлялось возможным. Физик в максимально короткие сроки соорудил какую-то хитрую конструкцию, которая позволяла бы хотя бы оттащить Женьку от эпицентра. Последняя мысль, которая пронеслась у Жени в голове перед взрывом, была: «Интересно, а он придет на мои похороны?».В этих движениях только и стоит жить. Разбуди меня.
Женька очнулась слишком неожиданно. Открыла глаза, но вокруг была темнота. В панике девушка подумала, что могла потерять зрение после взрыва. Но тут же помещение осветил мягкий свет ночника. - Жень, ты чего? – Кот, так по-детски протирающий глаза, все равно выглядел встревоженным. - Кошмар приснился, - Женя, которая сама не поняла, когда успела сесть на кровати, теперь смотрела на поднявшегося на локтях Васю сверху вниз. Память возвращалась медленно. И Женя прибегла ко всегда помогающему способу – начала теребить изящное кольцо на безымянном пальце. - Иди сюда, - Вася увлек Женю снова лечь. После чего выключил ночник. – Спи спокойно, я рядом. – Кот крепко прижал к себе девушку, осторожно поцеловал в почти исчезнувший от лазерной коррекции шрам на плече, после чего почти сразу уснул, обжигая дыханием тонкую шею. Женя постепенно тоже уснула в крепких объятиях. Уснула, чтобы уже утром он разбудил ее. … Кошкина почти влетела на базу «Нерп». Действовать надо было незамедлительно, пока решимость не покинула ее. - О, Багира, - Иван перехватил женщину в коридоре. - Батя, надо поговорить, - Рита уставилась на командира. Чуть вздрогнула, заглянув в глаза. Но образы рыдающей на плече Умановой, бледной после операции Жени, лежащей на больничной койке, растерянных Кота и Физика, вымотанного Дакара и излучающего спокойствие Пригова придали сил. - Хорошо, - Булатов, ничего не заподозривший, вальяжно прошествовал в кабинет. - Ручку и бумагу дашь? – Рита без промедления устроилась в кресле, стараясь смотреть перед собой. Иван Михайлович, почуявший наконец неладное, молча выдал Маргарите требуемое. Пока на бумаге аккуратным почерком появлялись слова, Булатов разглядывал женщину. Сосредоточенная, она чуть не пыхтела, орудуя шариковой ручкой. Мысли у контр-адмирала путались, а беспочвенная (казалось) тревога нарастала. - Все, Булатов, держи. На столе появился листок, где отчетливо значилось: «Рапорт». - Что это? – Батя перевел недоуменный взгляд на Багиру. - А надоело за тобой таскаться, как жене декабриста, - Рита уже поднялась с кресла. – И вообще, дети у меня там без присмотра, Булатов.