Assassin's Creed: Days in the Academy

– Врача! Врача ему! – кричал Джейкоб, приподнимая Эдварда с пола. – Арно, сгоняй за врачом, – тот кивнул и убежал. В столовой все оживились и стали бурно обсуждать только что произошедший инцидент. Даже Эцио отвлёкся от милых девушек, из-за чего почувствовал себя героем, и во мгновение ока оказался около друга. – Эдвард, ты живой? – он тряс его за плечи, хотя этим должен был заниматься Джейкоб. – О, дио мио*... – Сделайте ему искусственное дыхание! – крикнул кто-то из студентов. – Вот ты и делай! – рявкнул Джейкоб. Арно быстро вернулся с доктором. Эцио уступил место человеку в белом халате. Дориан попросил Джейкоба отойти, и сам занял его место, но доктор и ему приказал не мешать. Он раскрыл Кенуэю глаза, вглядываясь в форму зрачков, померял пульс и покивал сам себе. Пробормотав что-то вроде: «Требуется немедленная госпитализация», –доктор поднялся и первым делом задал вопрос Джейкобу: – Он просто взял и потерял сознание? Как это произошло? Джейкоб был в растерянности, и вместо него доку решил ответить Дезмонд, который до сих пор не смог доесть свой пончик: – Он купил в буфете водку, которая была в бутылке из-под минеральной воды... Дальше Эцио не слушал. «Там буфетом заведует этот... как его... Хиппи, кажется, – быстро подумал он. – Надо спросить у него». Аудиторе хотел помочь Кенуэю, даже несмотря на поставленную тройку, но он знал, что лучше ему довериться медицине, а сам найдёт Хиппи и уточнит, не была ли та водка просроченной. Ассасин незаметно вышел из столовой и принялся опрашивать студентов, бродивших по академии, видели ли они Томного Хиппи. Ответы были разные и все отрицательные. Через какое-то время Эцио устал: ему показалось это пустой тратой времени. Почти никто не знал «Томного Хиппи», но был один фрик, который сказал: «Не знаю, где Томный Хиппи, но один из них точно стоит передо мной». Аудиторе его не понял и продолжил поиски. Буквально через минуту прозвенел звонок на урок, а это означало, что у Эцио больше не оставалось времени опрашивать. Он быстро прошёл по длинному коридору к своему шкафчику, открыл его и долго искал нужный учебник. – О, дио мио, – пыхтел парень в отчаянии, наводя беспорядок в шкафчике. – Да где ты? В конечном итоге учебник был найден внутри другого учебника под грудой одежды, и Эцио искренне не понимал, как оный оказался там. Он держал свой путь к кабинету ИЗО, до которого было прилично идти. К тому же, кабинет имел честь найти своё место на третьем этаже, а Эцио ошивался на первом. В академии уже было тихо, все учащиеся сидели по своим кабинетам. Только в столовой до сих пор не стихали громкие многочисленные голоса испуганных и заинтересованных студентов. От стен, сделанных в королевском стиле, отражалось эхо, исходящее от дорогой итальянской обуви Аудиторе. Парень торопился как мог, чтобы опоздать на урок. Спешить ему было некуда. ИЗО он любил, но рисовать – нет. Для него держать в руке кисточку было труднее, чем джедайский меч. Да Фиренце наслаждался тишиной и покоем, пока ещё была возможность, пустынными коридорами; забыл о «Томном Хиппи» и даже повеселел. Но, завернув за угол, он понял, что ошибался насчёт пустынных коридоров: впереди него шёл парень и, в отличие от Эцио, он явно торопился. И напевал что-то себе под нос. Парень был чуть ниже Аудиторе, его белокурые волосы легко подрагивали при каждом шаге; его походка была изящной за счёт ровной осанки, а развевавшаяся позади красная накидка придавала этому незнакомцу особый шарм. Под мышкой он нёс, вероятно, блок для черчения. Эцио заинтересованно наблюдал за парнем – никогда прежде он не видел его здесь. Стало быть, он новенький. Изо всех сил Аудиторе старался идти как можно тише по нескончаемому коридору, чтобы блондин не слышал его, а главное – не заметил, потому что в планах ассасина было изучить его и пофантазировать. «Должно быть, у него голубые глаза», – мечтательно подумал Эцио и, неожиданно для самого себя, споткнулся на ровном месте. – Твою м-..! – он успел бы выругаться, если бы вовремя не встретился лицом с полом. При своём эпичном ассасинском падении, который будет покруче какого-то там Прыжка Веры, Эцио больно ударился подбородком. Ему показалось, что это даже хорошо: так он сможет по-особенному привлечь к себе внимание блондина, потому что это уже было неизбежно. Он видел подобное во многих фильмах, когда кто-то падает, к нему сразу подходит ещё один чувак и спрашивает, мол, в порядке ли тот. Но Аудиторе постигло разочарование: когда он глянул вперёд, парня уже не было. Он исчез за углом или поднялся по лестнице. В конце концов, он спешил, да и Эцио ему уже не удалось заметить. На душу нахлынула тоска, парень даже и не думал подниматься с плитки – он разозлился сам на себя. «Сам виноват, надо было скорее определяться: хочешь ли ты, чтобы тебя заметили, или не хочешь, perbacco!» – Давай руку, помогу, – рядом послышался приятный голос, и от неожиданности Эцио вздрогнул. Повернув голову в сторону обладателя этого голоса, Аудиторе был, мягко говоря, шокирован. – Эдвард? Но... Тебя же госпитализировали! – Что? – недоуменно спросил тот. – Я видел, как ты упал без сознания. Тебе уже лучше? Эдвард явно был озадачен. На пару секунд он задумался, как если бы решал, какое вино ему сегодня выпить за обедом. – Что? – переспросил он с усмешкой. – Ты в бреду. Я не Эдвард. – Нет? – Эцио прищурился. Перед глазами немного плыло, наверное, из-за падения. Впрочем, это не важно, с кем не бывает. Но через несколько мгновений расплывчатая картинка приобрела свои истинные очертания. Обладателем приятного голоса был не весёлый Кенуэй, а тот самый белокурый парнишка, что шёл впереди Эцио пару минут назад. И его глаза... Они действительно были голубыми – идеальным дополнением к светлым волосам. Черты лица такие же, как и голос: мягкие и приятные. Эцио продолжал обескураженно лежать на плитке с крайне растерянным видом, пока блондин сам не схватил его за руку и не потянул вверх. – Я Леонардо, – представился парень, когда Аудиторе был уже на ногах. – Эцио, – выдохнул тот, поднимая с пола свой учебник, а потом и вовсе опустил взгляд в пол. «Ты нормальный? – орал внутренний голос. – Смотри на него, раз уж выдал себя!» Оба немного помолчали. Потом Эцио спохватился и вспомнил про урок. Он уже было поднял палец, чтобы сказать это вслух, но Леонардо и след простыл. Перед ассасином его не было. Эцио растерянно огляделся по сторонам и с облегчением вздохнул, увидев блондина по правую сторону от себя. – Ты слишком странно передвигаешься. – Слишком странно передвигаюсь? – хохотнув, переспросил Леонардо. – Я хоть не падаю на ровном месте. Эцио тихо засмеялся, его собеседник улыбнулся, а потом ассасин жестом пригласил Леонардо идти вперёд. – Нам по пути? – задал глупый вопрос Эцио. Леонардо пожал плечами. – Смотря что у тебя сейчас. – Изобразительное искусство. – Значит, да. С минуту они шли молча. Эцио мысленно уже сделал Леонардо свом другом и представлял, как тот обрадуется, если услышит эту радостную новость. – Так ты... Новенький? – задал давно волнующий его вопрос Эцио. Того явно оскорбило это предположение: он как-то странно свёл брови к переносице и помотал головой. – О, нет, я уже одиннадцатый год здесь. Аудиторе морально выругался и уже пожалел о том, что задал этот вопрос. Он был любопытным, и, если его уже что-то заинтересовало, он отыщет ответы на волнующие его вопросы. – Все совершают ошибки, – с улыбкой произнёс Леонардо, заметив, что Эцио понурил голову. Осознав, что ему дали второй шанс, да Фиренце улыбнулся в ответ. – Некоторые считают себя ошибкой природы, – ляпнул он, чёрт знает, зачем. Эцио уже успел вторично проклянуть себя, прежде чем его собеседник невозмутимо ответил: – Я считаю, что они выбрали неверную дорожку. Если всю жизнь считать себя ошибкой природы, то у того, кто так думает, не будет успехов. Жаль, что такие люди не понимают, зачем им дана жизнь, не понимают и её смысла, её значения, не успевают наслаждаться ею, и тут – бац! – он хлопнул кулаком по своей ладони и развёл руками, как если бы что-то держал и вдруг нарочно уронил. – И смерть. Я в детстве тоже считал себя ошибкой природы, пока не подрос и не понял, каким я был cretino, – здесь Эцио навострил уши, услышав знакомое слово. – Тем, кто так думает-... – Стоп-стоп-стоп, – остановившись, ассасин выставил ладонь перед собой и взглянул на Леонардо. – Как ты сказал? – Я сказал, что тем, кто так думает-... – Не-не, перед этим. – Cretino, – да Винчи тепло улыбнулся, перехватив блок поудобнее и пересекаясь взглядом с Эцио. – Это значит «недоумок». Ну, или «придурок», как тебе заблагорассудится. У Эцио потеплело на душе не только от улыбки Леонардо, но и из-за того, что тот был явным итальянцем. То есть как это: проучиться в академии одиннадцать лет и не знать, что с тобой всё это время учился земляк?! Это ещё было не доказано, и именно поэтому ассасину пришлось немного помолчать, хорошенько обдумывая то, что он собирается сказать. – Sei italiano*? – вкрадчиво спросил он. Леонардо поменялся в лице. Либо он не понял, что сказал ему Аудиторе, либо осознал, что тот является его соотечественником, либо он подумал, что Эцио сто лет назад сдал итальянский на «отлично». В любом случае, он нервно оттянул ворот рубашки и отвёл взгляд в сторону. Эцио обнадёживающе смотрел на него, как пёс смотрит на своего хозяина, ожидая, когда ему бросят кость, и Лео ответил: – Sì, – и чуть тише: – E tu*? – Sì! – восторженно воскликнул Аудиторе, готовый прыгать от счастья. Но, поскольку он хотел произвести хорошее впечатление, ему пришлось ограничиться предложением обняться: он раскинул руки в стороны и слёзно прошептал: – Земляк! Леонардо напряжённо повторил действия ассасина, проговорив слово «земляк» ещё тише, но тот его услышал. Эцио заключил да Винчи в свои объятия и стиснул его так, что ему показалось, как у того хрустнули кости, после чего он испуганно, но всё так же трепетно, отпустил его. Эцио почувствовал лёгкость. Его всего переполняли эмоции, и он мог поклясться, что никогда доселе таких смешанных чувств ему не приходилось испытывать. Лео, кажется, тоже не остался равнодушным: он улыбался так широко, как никогда прежде, и его даже начал пробирать смех от счастья. Но, несмотря на лёгкость, Аудиторе продолжал тщательно подбирать слова, чтобы не обидеть и не задеть чувства да Винчи. – Знаешь, поначалу я думал, что ты какой-нибудь там заучка, а ты, оказывается, и земляк, и вообще отменный чувак! – сегодня он в ударе. – Благодарю Вас покорнейше, великодушный господин, сочту за комплимент, – издевательски ответил Леонардо, и оба тихо засмеялись, потому что проходили мимо классов. Казалось бы, эти коридоры нескончаемые: они всё изгибались и направляли в разные стороны. Парни и не заметили, как начали говорить о чём попало, будто были знакомы уже много лет. Один раз Леонардо так яро и горячо рассказывал историю о том, как начал заниматься художественной деятельностью, при этом искусно жестикулируя, что одной кисточкой он случайно расстегнул верхнюю пуговицу рубашки Эцио, чего оба не заметили. – Я тогда был очень мал, но я чувствовал, что это будет основа моей жизни. Уже тогда моё детское чутьё подсказывало мне, что так надо, понимаешь, Эцио? – он погладил кисточки и засунул их обратно за пазуху. – С тех пор всегда ношу их с собой. – и он с улыбкой похлопал по карману. Потом Эцио рассказывал о том, как впервые совершил Прыжок Веры. Леонардо выражал свой восторг и восхищение весьма эмоционально, что ещё больше оправдывало его интерес к художественной деятельности. Это было очень заметно, и Эцио ни секунды не сомневался, что Леонардо – замечательный человек, ему можно доверять и открыться; более того, у него было ярко выраженное предчувствие, что его судьба должна быть переплетена с да Винчи. А может, это лишь прикрытие? Сами того не заметив, они уже третий раз проходили мимо того места, где Эцио споткнулся. Что ж, урок они уже почти прогуляли. – О дио, Лео, забыл тебя спросить, – щёлкнул пальцами Аудиторе, вспоминая о своём намерении погеройствовать: найти Хиппи. Леонардо вопросительно вскинул брови, садясь на обшитый бархатом подоконник, предварительно положив блок подле себя, и выжидающе глянул на ассасина. Тот остановился напротив него. – Да, Эцио? Да Фиренце немного помедлил с вопросом, сам не зная, почему. Вдруг Лео не знает знаменитого на всю академию Кенуэя? А может, Лео как-то замешан в госпитализации Эда? «Да не, бред какой-то». – Ты ведь знаешь, что случилось с Кенуэем? – С каким именно? С тем, который сейчас идёт сюда? – Что? Нет, – засмеялся Эцио, перед тем как осознать, вернее, вспомнить, что у них в академии целых три Кенуэя. Он нервно повернул голову туда, куда устремил взгляд Леонардо. – Мистер Кенуэй! – язвительно бросил ассасин и зачем-то выпячил грудь. – Почему не на уроке, Аудиторе? – коротко кивнул вместо приветствия тот и, не сбавляя скорость, пошёл дальше. Видимо, ему было всё равно на ответ Эцио. Даже если бы он ответил, что пошёл резать французских лягушек скрытыми клинками, мастер тамплиеров привычно окликнул бы его по фамилии и всё равно двинулся бы дальше без оглядки. – Куратор! Куратор Кенуэй! – из-за угла показался секретарь, поспешно догоняя тамплиера. Тот обернулся, не останавливаясь. – В чём дело, Чарльз? – Ваш оте-... Эдвард Кенуэй лежит в медицинском пункте с отравлением. Такому человеку нельзя умирать, Вам следует навестить его. – От отравления ещё никто не умирал. И с каких это пор тебя стало волновать здоровье ассасинов? – возразил мастер. – Оставь меня, я занят. – Тогда просто подпишите пару бумаг у себя в кабинете! – Это подождёт, Чарльз. У меня дела, – и ускорил шаг. Секретарь побежал за ним, продолжая что-то доносить до куратора, а Эцио повернулся обратно к Леонардо, но взгляд невольно метнулся в окно за спиной Лео: на происходящее во внутреннем дворе. – Мне нравится этот человек. Он оригинален и неповторим, как картина известного художника, – да Винчи смотрел вслед магистру. – Меня вдохновляет его серьёзность и слегка пренебрежительное отношение к работе. А ты видел, какой он хладнокровный со всеми? Казалось бы, Аудиторе его не слышал. Он заинтересованно наблюдал за происходящим снаружи: две банды, – грачи и висельники – стоя друг напротив друга, о чём-то бурно спорили и явно не хотели уступать один одному. Он чётко видел очертания Иви, которая по какой-то причине ругалась с Максвеллом; рядом с ней стоял Джейкоб, который хотел ударить Максвелла, от чего его кое-как удерживали двое грачей; Коннор стоял поодаль от всего этого и явно чего-то нетерпеливо ждал; остальных Эцио не сумел разглядеть. Он уж было снова повернулся к Лео, но вдруг в его поле зрения попался его злейший враг и соперник. Чезаре. Между ними ещё с давних пор ведётся «холодная война». Они не могут решить свои проблемы тихо и самостоятельно, поэтому обычно (всегда) об этом знает каждая стена в академии. Оба всеми способами пытаются насолить друг другу и всячески подловить в каком-нибудь плохом деле. У каждого из них свои варианты пакостей и подколов, которые обычно несут за собой колоссальные последствия. Так в прошлом году Эцио спалил кабинет английского, предполагая, что там находился один Чезаре, который в тот момент палил кабинет истории, думая наоборот. – Perbacco! – выругался ассасин, всем своим нутром желая что-нибудь скинуть на голову Борджиа. – Слезай, Лео! Тот мгновенно сполз с подоконника и стал рядом с Эцио. Он хотел уже было спросить, что так взбудоражило того, пока не увидел всё сам. Ему стало ясно, что грядёт драка. Аудиторе тяжело дышал, скорбно понимая, что он сейчас не во внутреннем дворе, а в академии, и проучить Чезаре у него не получится. Однако его взгляд упал на лежавший на подоконнике блок, и надежда возродилась вновь, как феникс. Ассасин торопливо распахнул окно, схватил блок Леонардо под его бормотание «что-ты-собираешься-делать» и скинул его на голову Борджиа, из-за чего Лео чуть не упал в обморок. Наградой за ассасинскую меткость был крик Чезаре о том, что он поколотит того, кто это сделал. – Вверх посмотри, deficiente*! – крикнул ему Аудиторе. Он никогда не забудет перекошенное от злости лицо своего противника, когда тот додумался посмотреть вверх и сумел рассмотреть Эцио, показывавшего ему непристойные жесты. Наконец да Фиренце почувствовал былую лёгкость. Он закрыл окно, через которое продолжали доноситься оскорбления и угрозы в его адрес, и от счастья приобнял пребывавшего в растерянности Лео за плечи. – Чего скис, amico*? Иль муха тамплиерская тебя укусила? Да Винчи только и смог что покачать головой и шумно вздохнуть. Только после этого Эцио понял, что он выбросил, поэтому прикрыл рот ладонью и промямлил тихое «ой». – Неловко вышло... Давай сгоняем в кафешку? Я как компенсацию за причинённый твоему имуществу ущерб предлагаю, – ассасин почесал затылок, будучи готовым ожидать отказа. К его великому счастью, Лео снова заулыбался, будто его блок никуда и не падал, и согласился: – Большую компенсацию тогда выплачивать придётся, Эцио.