* * *
Что должно случиться со взрослым человеком, чтобы тот не видел смысла в существовании? Да по сути многое: крах карьеры, семьи, отсутствие видимых решений. А что насчет подростков? Любая мелочь, которая запросто разбивает им сердце: бросил парень, с которым встречались два дня; подруга поцеловала твоего молодого человека на дне рождения, куда тебя не позвали без видимых причин; родители отругали за оценки; за компанию под удачную песню и подходящую атмосферу; умер парень… С тех пор, как Настя узнала о смерти возлюбленного вокруг нее словно рухнул мир. Она не видела, да и не слышала никого-ничего. У нее была лишь точка на стене. Так прошли сутки: Настя ни ела, ни пила, ни ходила в туалет, ни видела телефон, даже не заметила, как вернулись родители. Мать с отцом пытались её растормошить, но подросток пребывала будто в летаргическом сне. Ничего не помогало, пока она не уснула от бессилия на полу в гостевой комнате. На лице «вдовы» остались соленые следы от слез и соплей, глаза были опухшими, ресницы слиплись. Обессиленного и обездвиженного ребенка отец смог перенести в кровать и накрыть одеялом, а мать прошлась по лицу влажным махровым полотенцем. На утро Тишкевич мало, что замечала вокруг, да и замечать было особо некого, кроме родителей. По такому случаю им просто пришлось взять отгул за свой счет и попросить не беспокоить хотя бы до обеда. После обеда опекуны по очереди отвечали на звонки или садились за ноутбук. «Свободный» на момент родитель проверял дочь. Проснувшись, Настя ещё долго лежала на кровати и листала фотографии: вот она и Никита на первом свидании; вот они в парке; вот они пьют у нее дома; вот день первого секса. Попадались и фотографии с Пашей, где они либо веселились, либо пили, либо тусили втроем с общим возлюбленным. И одно из фото Лики, сделанное тайком, которое также затрагивало душевную рану, на нём девушка сонно сидела и грелась под солнцем на уроке, во время разговора с преподавателем. Что удивительно, или же вполне нормальное явление, на телефоне девочки не было ни одного фото с Борисом, а если и они когда-то были, то ребята намеренно вырезали его. Зачем напоминать о худшем? Жаль, что нельзя вырезать эту опухоль из жизни таким же легким движением руки, как с фотографии. После нескольких часов страданий в кровати Тишкевич вдруг услышала знакомый голос. Девочка не сразу поняла, кто говорит, пока до нее не дошло… Это звал он… Испуганно вскочив с постели, Настя медленным шагом направилась в коридор. Голос усиливался по мере поступления к ванной комнате. Голос с каждым шагом становился все громче и громче. Страх вернулся, эмоция сменила апатию. Настя знала, что ей нужно сделать, чтобы перестать слышать голос возлюбленного. Зайдя в темную ванну, и закрыв её на замок, девочка нервно шарила по шкафчику, параллельно выкидывая все с полок. Звуки падения заглушала вода, которая лилась из-под крана. Наконец найдя лезвия «Rapira», которыми пользовался лишь приезжающий дед, предпочитая бриться по старинке, Тишкевич прошлась по нему огнем из зажигалки. Зачем спросите вы? Но ведь так умирают микробы, а помирать здесь никто не собирался, она сделала надрез. Боль окутала тело, но голос все еще не утихал. — В этом есть твоя вина, — казалось, что голос повышается, — оно тебе не поможет, тебе ничего не поможет! Дрожащими руками, Настя продолжала делать порезы. Слезы катились на холодный кафель. — Ты могла меня спасти! — Еще один порез, — я был бы сейчас жив! Я любил тебя! А ты? Становилось хуже, голос не утихал, а в углу стал проявляться знакомый силуэт. Или это только больное воображение подростка пытается самостоятельно сойти с ума? Стандартная схема — «физическая боль притупляет моральную» — не работала. Болело все, душа и тело, на котором и места живого не оставалось. Подростки нынче умные, они знали: чтобы умереть — режь вдоль вен, для боли — поперек. — Я, правда, тебя любил, Настенька. Больше нет сил терпеть. Тишкевич стала кричать так, будто убийца пришел к ней. От криков из ванной, родители отбросили все свои дела и вспомнили о дочери. Девушка не отвечала на вопросы за закрытой дверью, а только кричала, что любит, кричала, что не забудет, кричала, что отомстит. Дверь пришлось выбивать отцу. А дальше, открылась картина не из приятных. Собственная дочь сидела в ванной и продолжала истерично кричать, оставляя резкие кровавые следы на коже. Кровь и слезы смешивались, также, как и вода из душевой лейки. Вот, сидит Тишкевич — кровавая, заплывшая от слез и мокрая. Первой от шока отошла мать. Она побежала за перекисью и успокоительным, отец тем временем пытаясь забрать лезвие, получил царапину от обезумевшей дочери, но все же сумел остановить дочь от располосовывания собственного тела. Настя кричала и билась в конвульсиях, пока мама пыталась обработать раны, а отец держать. Маме приходилось отрывать вату с обеззараживающим средством от поврежденных участков тела, потому что Настя кричала еще громче, но спустя время подействовало и успокоительное, теперь на руках у отца было обмякшее тело дочери с огромным количеством ран на предплечьях, ляжках, плечах. Тело, что под дозой успокоительного не могло (или не хотело) двигаться. »…Тело, что тупо болит, нелепое тело, что тупо болит…» Строчки из песни так и кружились в голове. »…Мне бы стать сигаретой и развеяться пеплом по ветру или просто лучиком света- и сиять…» Они путали все сознание. — Почему это случилось со мной, мам? »…Но блять, не верится в это…» — Что я сделала не так? »…Ведь я просто тело, что тупо болит. Нелепое тело, что тупо болит…» — Почему от меня все уходят? »…Мне бы ракетой улететь на другую планету или болеть перестало б на этой нелепое тело, что тупо болит…» Анастасию Тишкевич выключило из мира до вечера, а там её накормили, напоили и уложили снова спать с помощью снотворного. Все жители дома на время смогли выдохнуть со спокойствием. В день похорон Настя проснулась в пять утра. Рядом с ней спала мама, словно дева Мария, укрывавшая Иисуса. Девушка аккуратно вылезла из объятий родительницы и пошла на кухню. За чашкой чая Анастасия решила наконец-то проверить социальные сети. Читать новости или комментарии она не собиралась, лишь проверила сообщения. Некоторые одноклассники выразили свои соболезнования, друзья-приятели писали тексты с поддержкой. Молчал лишь Паша. Настя не обижалась и написала сама, она знала, что Никита был важен не только ей. «Привет, прости, что пропала. Ты как? Странный вопрос, понимаю, но мне важно знать. А тебе важно помнить, что ты не один! Может встретимся перед похоронами? Я очень скучаю.» Сообщение, накаляканное на коленке, но прописанное от души, получило ответ спустя пару минут. «Я зайду за тобой в 9, жди. Я тоже скучаю.» Ещё раз глотнув чаю, Настя начала искать таких же ранних пташек в этот злополучный день. Заметив в сети подругу, та очень удивилась, ведь она была в черном списке. Удивление прошло достаточно быстро, ведь нужно воспользоваться моментом. «Рада, что я больше не в черном списке. Ты сегодня придешь?» Ответа не было, но и ждать его в такую рань было сложно, поэтому допив теплый чай, Настя вернулась в объятия матери, поставив будильник на пару часов.* * *
Вопросов было больше, чем ответов. Ему не хотелось двигаться, ему хотелось только сдохнуть. Сдохнуть здесь и сейчас. Не вставая с кровати, никому не говоря. Просто умереть, желательно, во сне. Боли не хотелось, даже мгновенной. Павел не отставал от своих подруг, пребывая в апатичном состоянии. День сменялся ночью, а ночь сменялась днем. Не было смысла ни пить, ни есть. Миронов надеялся, что умрёт от голода или от обезвоживания, но все-таки он дожил до дня похорон. Родители мальчика не слишком запаривались, как у девушек, они лишь выразили соболезнования самому мальчику, родителям усопшего и выполнив свой долг продолжили ходить на работу, особо не интересуясь состоянием собственного сына. Та же история, что и в детстве. Тогда хоть психолога оплатили, пару сеансов. И все закончилось. Ну, а, что? Сам справится, будущий мужчина же. Нехуй сопли развозить, умер и умер, че бубнить- то. Таким родителям нужна отдельная награда «худшие предки 2к18». На часах зияло пять утра. Сна ни в одном глазу. Да и откуда взять этот сон, когда столько кошмара творится вокруг? Перекинув ноги на пол, мальчишка босыми ступнями наткнулся на холодное стекло. Очередная бутылка с опустошенным алкоголем валялась на ламинате. Справляться с желанием смерти по-другому просто не выходило. Наконец-то немного пришедший в себя Павел встал и направился шатающейся походкой в сторону туалета. По дороге он собрал все углы, что скорее всего могло разбудить его родителей. Конечно, он боялся потревожить их сон, ведь, им скоро на работу. Они даже не взяли отгул по случаю смерти его друга. Деньги выиграли. — Да где этот блядский свет? — В коридоре стоял мрак: солнце все еще не соизволило встать. Нащупав выключатель, мальчик буквально влетел в туалет и встал как вкопанный, будто, вспоминая, зачем он вообще пришел сюда. Усевшись на закрытую крышку унитаза, Павел залез в телефон. Туалет не был его убежищем, но, казалось, будто здесь его не настигнут проблемы этой вселенной. Вдруг, когда он выйдет, то все будет по-прежнему? Никита живой, а Лику не забрал Боря. Телефон завибрировал, а вот и еще одна ранняя пташка. Анастасия Тишкевич с такой же огромной дырой в груди, словно млечный путь. Парень сначала хотел смахнуть уведомление. В последние дни ему казалось, что во всем виновата сама Настя. Мальчик считал, что на её месте он бы просто не пустил никуда Никиту, оберегал бы его и просто хвостом ходил за ним. Он проклинал Тишкевич за все грехи, которые она даже не совершала. Винил в том, что она проглядела. Ненависть и скорбь периодами съедали его, но каждый раз закрадывался вопрос, а точно ли виновата подруга? Чем он сам-то лучше? Никто из них не спас возлюбленного. «Привет, прости, что пропала. Ты как? Странный вопрос, понимаю, но мне важно знать. А тебе важно помнить, что ты не один! Может встретимся перед похоронами? Я очень скучаю.» На белом экране зияли черные буквы, которые Миронов поначалу даже с трудом разбирал. Так он сидел и втыкал с больной головой. Вертолеты до сих пор не отпускали, а в груди что-то предательски сжимало. Лучше бы, это был инфаркт. Только спустя пару минут он понял, что за вода капает на экран его телефона. Слезы, на вкус соленые, стекали по щекам, словно невидимые капли дождя, оставляя за собой яркие, блестящие от света телефона, дорожки слез на его побледневшем лице. Глаза были полны горя и боли, излучая тоску и отчаяние. Губы начали дрожать. Каждое дыхание было затруднено и болезненно, словно сердце несло в себе невыносимое бремя. Ладонь сжималась в кулак, пытаясь сдержать бурлящий поток эмоций, который ускользал из-под контроля. Вместо того, чтобы выпустить пар в первый день, он стал пить хуже прежнего. Абсолютно не просыхая. «Я зайду за тобой в 9, жди. Я тоже скучаю» На все, что хватило Пашу. Руки обмякли, и он просто облокотился на бачок унитаза. До девяти было еще около четырех часов, а спать больше не хотелось. Выйдя из туалета, все той же походкой мальчишка добрел до комнаты и уселся на кровать. Он судорожно стал искать контакт Лики. Если она тогда спасла его в школе, может, и сейчас она спасет его? «Привет, я увидел, что ты вытащила меня из чс, может, я могу тебе набрать?» Но ответа так и не поступило. Сообщение оказалось прочитанным, но не более. И вновь отчаяние стало пожирать сознание. Значит, Янг и правда больше не поможет. Она тоже проиграла этой жизни.* * *
Цветы, расцветшие в венках и букетах, излучали свой аромат, словно живые создания, желающие привнести немного света во тьму горя. Чернильными каплями тоски был пропитан воздух, наполняя легкие горько-сладким привкусом утраты. Церковь, богослужители и люди, которые лились нескончаемым потоком. Чувство скорби витало в воздухе и будто окутывало всех присутствующих, не желая отпускать из своих цепких лап. В середине священного пространства, вблизи икон и свеч лежал в бархатном гробу усопший Никита, одетый в костюм, который был куплен на выпускной. На лбу зиял венчик, а если говорить по-обывательски, то атласная лента с изображением святых. В самом гробу уже лежало огромное количество цветов, из-за них уже даже было сложно разглядеть лицо покойника. Искусственные цветочные венки, украшенные яркими цветами, словно символизировали жизнь, прожитую молодым парнем. Разбросанные по сторонам молчаливые люди, с выражениями печали и утраты на лицах дополняли картину глубокой скорби. В потухших глазах близких отражалась невыразимая печаль, словами которую передать просто невозможно. Звуки плача и скорби текли как река сквозь сердца всех присутствующих, напоминая о боли потери. От этих звуков в церкви нельзя было скрыться. Похороны — это тот самый ритуал, который переживать не хочется. Лика стояла поодаль от толпы, практически возле входа, будто пыталась гасить порыв сбежать отсюда. Рядом стоял Борис, который крепко держал её за руку, не желая отпускать и будто ждал, что она скроется с его глаз и навсегда потеряется в толпе. Со стороны это может выглядеть так, будто любящий парень поддерживают молодую даму, которая переживает боль утраты. Но на деле, все было хуже. Убийца контролировал процесс, держа возле себя единственного свидетеля. Девушка всматривалась в толпу, стараясь не пересекаться глазами с гробом, в котором лежал её мертвый и холодный одноклассник. Голова страшно гудела, будто напоминание о том, что сейчас она находится не на празднике жизни. Девочка так и не нашла в себе сил подойти к нему, и положить цветы. Букет уже сам выглядел знатно поебанным жизнью, видимо, позор, который испытывала Янг передался и ему. Борис продолжал сжимать руку, но боль уже не чувствовалась, ведь моральная боль была в разы сильнее. Воздух в легких заканчивался, мир гас с каждой секундой. Облокотившись на стену, девочка пыталась потушить в себе желание расплакаться, сейчас это было ни к чему. Её волновал лишь один вопрос, где ребята? Где хоть какое-то спасение для её умирающей души? — Ищешь их? — Слишком тихо это было сказано, что даже казалось, что девочка сама выдумала этот вопрос. До отпевания оставалось буквально двадцать минут, а ребят все еще не было. — Не стой столбом, цветы положи. — Борис продолжал давить, все больше наседая на измученную девушку. В проеме дверей появилась медленно шагающая пара. Лика окончательно потеряла рассудок. Пытаясь сделать рывок к друзьям, девочка почувствовала, как её с силой тянут назад. Грубым движением руки, её вернули на место. Янг сделала еще одну попытку, но в конечном итоге из-за сильной хватки, повалилась на пол. Упав на колени, Новиков продолжал тянуть её на себя. Здесь рот не откроешь, слишком будет палевно. Агрессия нахлынула на парня, он буквально пытался поднять Лику с пола, но та не поддавалась никаким образом. — Настя! — Янг слишком громко крикнула, что эхо словно гром раскатилось по церкви. Толпа, которая уже скопилась возле гроба, обернулась и для них явно открылась странная картина. Девушка, которая сидит на коленях, парень, который тянет её на себя, застывший в странной позе, светловолосая девушка, которая буквально застыла на входе и еще один парень, который поддерживает за руку подругу, чтобы та не хлопнулась в обморок. Повисла гробовая тишина. Было ощущение, что все перестали дышать, стараясь слиться с покойником. — Настенька… — Девушка уже произнесла это шепотом, так тихо, что муха была бы громче. Тишкевич не знала, как реагировать на такой бурный всплеск эмоций бывшей подруги. Печаль, которую она несла на собственных плечах окончательно задавила её. Больше она не может держаться. Девочка больше не хочет терять своих близких, она хочет вернуться в свою реальность, где есть Лика Янг. Язвительная, жизнерадостная и бунтарка по своей натуре. Ей нужна её подруга. — Лика… — Она рванула к подруге. Девушка упала на колени рядом и вцепилась руками в Янг. В её объятиях чувствовалась сила океанских волн, непоколебимость древних скал. Они были как стальные оковы, обвивавшие сердце Лики с непреодолимой стойкостью. Подруга в ответ обняла крепко Настю и тихо заплакала. В объятиях друг друга девочки находили укрытие от кошмарных бурь и бесконечную нежность, которая наполняла их душу теплом и светом. В этих крепких объятиях они ощущали себя живыми, неуязвимыми, непоколебимыми, словно весь мир переставал существовать, когда они были рядом. Больше ничего не надо было. Люди скорее всего приняли это за боль от утраты, что таким образом девочкам легче пережить потерю. Ни Паша, ни Боря не могли пошевелиться. Паша так сильно винил Настю в случившемся, что ему было стыдно даже лишний раз прикоснуться к ней. Что касается Лики, он просто был обескуражен, ему самому хотелось прильнуть к этому дуэты и завыть. Боря потерял дар речи, он не ожидал, что его девушка пойдет ему наперекор, что позволит себе забыть правила их «игры». Больше это не игра, а настоящая психопатия. К гробу подошел священник с Библией в руках. Ребята так и стояли поодаль, слушая речь священнослужителя. Лика крепко обнимала подругу за плечи, а та хваталась за её ладони, тем самым показывая: «Тебя, я точно, не отпущу больше». Со стороны Тишкевич, будто второй покойник, стоял Паша. Его периодически пошатывало. Боря решил не стоять возле Лики, дабы не вызвать сомнений или вопросов, и так картина, была не из самых приятных. Встал он рядом с Пашей, а точнее чуть за его спиной. Агрессия сжирала Новикова, медленно пережевывая каждую частицу тела. Как только священник закончил отмаливать покойника, он позволил попрощаться всем присутствующим. Первые подошли родители. Мать Никиты практически падала в обморок, хватаясь за край гроба и что-то шепча. Она пыталась заставить его встать и пойти домой, задавала вопросы, мол, почему он не слушается и продолжает лежать. В какой-то момент, глава семейства просто оттащил её от мертвого сына и усадил на лавку. Не должны родители переживать своих детей. Арина просто не подошла, она сидела, наклонивши голову и нервно перебирая пальцы. Боль настигла и её. Человек за человеком подходил к усопшему, целуя в лоб и кладя все больше цветов в гроб. Лика повернулась к подруге: без слов в её глазах читалось, что им тоже пора, повела девочку за руку к Никите. Настя шаг за шагом замедлялась, еще чуть-чуть и она просто рухнет на пол, лишь бы не видеть его мертвое лицо. Она так хотела сохранить его живым в своей памяти. Но идти пришлось. Стоит попрощаться, иначе потом будешь жалеть. Паша решил, что и ему пора, но его резко дернули за руку, возвращая в реальность. Боря, который сверлил парня глазами, не давал сделать ни шагу. Вырвать руку сил не было. Сколько же физического воздействия от этого ебанного Новикова. «Я ненавижу её за нежность и слабость Ненавижу её за себя…» Голова стала сильно гудеть. Паша не понимал, почему Боря не отпускает его. «Я убегал от неё сотни раз, пытаясь Просто спокойно сдохнуть, никого никогда не любя…» Лика наклонилась к гробу и перед ней встала картина мертвого лица. Как теперь целовать покойника в лоб? Зная всю ту ужасную правду. «Но всякий раз, ложась спать, я понимаю —…» Настя стояла позади подруги, набравшись смелости, она заглянула в гроб. Это навсегда запечатлеется в её памяти. Её любимый — бледный и мертвый. Он больше не подаст признаки жизни. «Завтра опять Нас еле разбудит…» — Я убил его. — Боря ближе притянул к себе мальчика, практически держа его за шею, — хочешь знать почему? «Ещё один день (Ещё), ещё один день (Ещё) Ещё один день (Ещё-ещё)…» Мир сомкнулся вокруг девушек. Они были не в силах двинуться. Как вышло так, что он теперь лежит тут? Скоро его тело придадут земле, и он навсегда останется там. «Но ты должна знать (Что?): Так не всегда будет —…» — Что ты сказал сейчас? — Вопрос на вопрос, мальчики стояли слишком далеко от толпы, что те не только не поймут смысл разговора, но и не услышат его. «Мы однажды проснёмся нигде Среди мёртвых идей, мёртвых людей (Эй)…» Лика медленно наклонилась ко лбу Никиты. Лоб был настолько холодной, что казалось, что губы прилипнут к нему, как язык к железяке на морозе. Ощущение прохлады на губах еще долго не уйдет. «Видишь похожих (Очень) на амёб людей Что ботинками месят говно —…» — Я убил его, потому что, он слишком много знал. Смешно, да? Ну, что стоило ему заткнуться? — Боря шептал на ухо Миронову, пока у последнего накатывали слезы на глаза, — ну, промолчал бы он, что ему стоило, ответь? А Лика? Он же мешал мне строить отношения… Понимаешь? «Это значит ещё один день Снова сменит ночь за окном…» Тишкевич ухватилась за бархатный гроб и молча уставилась на возлюбленного. Еще хотя бы пару секунд, прежде, чем она никогда не увидит его. Она положила свою руку на его, и соленая вода хлынула из глаз. Но нет, его это не оживит. «Я тоже, качаясь, еле иду Вздыхая (Ах), на ходу…» — Что? Ты больной? Тебе снесло крышу? — Миронов не верил в происходящее. Он знал, что Новиков ебанутый, но не настолько же, чтобы убить человека. Этого просто не может быть. Но почему он не кричит? Почему не зовет на помощь, а продолжает слушать этого больного ублюдка? «Я догораю, как бычок Я ни под чем, ты ни при чём…» — Смотри, какой расклад… Я убью Лику, даже не задумываясь, она тоже слишком много знает. Но… Я слишком люблю ее, прикол, да? Я влюбился в эту суку, хм, как неприятно. Поэтому, давай-ка, ты будешь помалкивать о том, что я расскажу тебе? «Прочитай мои буквы, сука! Пока не стало слишком поздно…» Лика придерживала подругу, периодически поглядывая в сторону парней. Боря слишком долго что-то стоял и вещал Паше. Это начало напрягать, просто до безумия. Злость начала бурлить внутри. «Ведь я точно знаю, ты умеешь читать Не в пример другим пёздам…» Настя продолжала стоять и держать мальчика за руку, толпу начало это напрягать, ведь даже здесь все по времени. Но что можно сказать девочке, которая потеряла свою любовь? «Вдыхай (Ха) мой дым — задержи Выдыхай мой дым — докажи…» Паша продолжал стоять и недоумевать, что вообще несет этот экспонат и находка для психиатрической больницы? Ему же еще надо успеть попрощаться. «Что у нас всё серьёзно Не смотри на меня, будто Владимир Познер…» Дыхание Бори сбивалось от нарастающего адреналина. Все сильнее он сжимал запястье и шею одноклассника. Вот она, та самая точка невозврата, когда ты становишься на путь психопатии и убийств. — Ты можешь спасти её либо, выйдя из церкви, я сразу же задушу её в ближайших гаражах. Хочешь, скажу как? «Дождь скроет твои слёзы Душ скроет наши позы…» Лика оттащила девушку от гроба и еще раз крепко обняла. Она не бросит свою подругу больше никогда, они точно справятся вместе. Она, Настя и Паша. Они смогут победить ужасного монстра, который скрывается в Борисе. Девочки медленным шагом подошли к ребятам, к тому моменту Новиков уже не держал свирепо одноклассника, лишь нервно дышал. Паша стоял в безмолвном ужасе, даже не стараясь его скрыть. Лика отпустила Тишкевич и подошла к Миронову, дабы обнять его. Но тот отшатнулся от неё и уперся спиной в стену. Из глаза капали слезы, но звуков он не издавал. — Прогуляемся, девочки? — Миронов все же подал голос, но так и не поднял глаз. Округленные глаза от ужаса и приоткрытый рот вызывал все больше вопросов. Лика повернула голову в сторону своего надзирателя, но будто мир перевернулся, после его слов. — Без проблем, иди. Напиши просто потом, где ты будешь, я приду за тобой. — Новиков подошел к Янг и поцеловал ту в лоб. Словно, он уже и её похоронил. Но не став терять времени, ребята двинулись в сторону ворот. Самого погребения не будет, точнее, там будут только родственники. Может, оно и к лучшему, лишь бы ненароком Настя сама не прыгнула в могилу.* * *
— Я хуею, что с ним случилось? Почему он тебя отпустил, да ещё так просто? Все точно в порядке? — Настя была встревожена, но ответа она не услышала. Лика стояла в подавленном состоянии, судорожно потирая руку, будто от этого зависела её жизнь. Она хотела верить, что, Боря сделал акт доброй воли и что в его темной душе, есть хоть какое-то минимальное чувство сострадания, хотя бы на жалкий один процент. — Короче, ребят, я уверена в том, что нам сейчас необходимо. Открытая крыша, алкоголь и наши любимые песни. Надеюсь, ни у кого не поменялся музыкальный вкус. — Этот незначительный монолог закончился. Вроде настолько незначительные брошенные фразы, но кто бы знал, насколько важны были эти слова для ребят. И дело не в алкоголе или в песнях. Была связь намного глубже, которая затрагивала безумно несчастные души. Сейчас было очень сложно назвать эту троицу друзьями. Они когда-то ими являлись и возможно даже лучшими, но шло время, события сменялись другими, казалось, что прошло несколько лет. На деле же, для подростковой жизни это абсолютно нормально, и прошло всего-то три месяца с начала обучения. События менялись со скоростью ультразвука. Вроде только начался девятый класс, вроде только вчера ребята стали дружить втроем, вроде прошло всего пару дней, как Лика связалась с Борисом, а вот уже трио распалось и остался дуэт, но и они распались, как какая-то рок-группа. Как бы символично это не звучало, но именно похороны их объединили. Или им так только казалось? На деле, может та связь и не терялась, просто эмоции не позволяли делать обдуманные шаги. Пашу съедала злость и скорбь, Настю съедала любовь и боль, а Лику с потрохами сжирало знание всех ужасов и отчаяние. Каждый закрылся в своем мире, так разрушение проходило менее болезненно. Но и дурка не за горами. Все же Настя была тем еще шпионом. Она выудила ключи от крыши из стола отца и буквально спустя несколько часов дети были изрядно пьяны. Скорее этот алкоголь был ради отчаяния, не же ли радости. Обсуждение минувших недель текло рекой, своего рода фиктивное спасение. Все было так… Комфортно? Девчонки даже на время забыли о проблемах, но не Паша. Как бы он не старался переключиться, он до бесконечности, словно пластинку, воспроизводил слова психопата в своей голове. Он действительно веселился и это было максимально искренне, но чужая душа потемки, возможно, он просто делал вид. — А вы помните, как эта жаба- Вова под таблетосами уснул у меня дома? — Все ребята посмотрели с непониманием на Тишкевич, — ну, вы чего? У ножек дивана, а под голову подложил хлеб, вместо подушки, это было пиздец, как смешно. А как мы закрылись от него в ванной? Помните? Веселые ситуации из прошлого, так и вспоминались. Одна история за другой. Но по сути, для них это было мучение, ведь когда-то, было действительно забавно жить. Не было таких страшных ситуаций, которые заставили бы пошатнуться детскую психику. Взрослый человек-то вряд ли выдержит, что уже говорить о детях? — Боже, да, это было весело! — Лика вытирала ладонью слезы от смеха, на её лицо впервые за долгое время, освещала улыбка. Радость прибывала ещё недолго. Нервы парня постепенно сдавали, он был в смятении и в каком-то ужасе. С одной стороны, Лика же к ним вернулась и можно расслабиться, но с другой стороны: сколько это еще продлится? — Девчат, как думаете, надолго ли это? — Настрой пропал мгновенно, никто не хотел об этом не то, чтобы говорить, даже думать. Девушки, сидевшие напротив неожиданно дернулись, словно по ним прошелся разряд от тока. Атмосфера угнетения вернулась, но скорее всего, она и не уходила, просто притупилась на время. Лика, сидевшая на черном платке с головы чуть закашляла, а Анастасия начала хмуриться. — Пахан, ну, че ты? Нормально же сидели. Страшные вещи ты начал обсуждать. Я хочу верить, что это надолго и этот пси… Человекоподобный действительно отстал от Лики. — Настя по пьяни была довольно прямолинейна, она хотела сразу закрыть эту тему. Одна мысль о Борисе у всех ребят вызывал смутные ощущения, одна знала, что он убийца и не понимала, что еще её «возлюбленный» может выкинуть; вторая чувствовала в нем только агрессию и опасность, она видела, что он забрал у нее подругу, и не знала, что же там действительно происходило, третий вообще был в ужасе от него, что сидел все пару часов с бледным выражением лица. Но кто бы знал, что игра сама по себе не прекратилась. Нет ничего святого в Новикове и буквально несколько часов назад Павел был вынужден согласиться на ужасную сделку, сути которой он не хотел понимать. В тот момент, ему хотелось кричать, пока не пропадет голос, привлечь внимание взрослых людей, но на похоронах должен оставаться свой антураж, они и так были в центре внимания с самого входа. — Девочки, поверьте мне, я вас полюбил за эти пару месяцев, да, все было очень сложно, но когда я с вами, мне намного приятнее жить, — парень встал с места и в перерыве между словами, жадно глотал обжигающий горло и пищевод напиток, из все такой же, до боли знакомой пластиковой бутылки, которая была, когда он первый раз напился и позвонил Лике Янг, — пообещайте, что бы не случилось, вы вдвоем останетесь друг у друга. Сколько бы лет не прошло, сколько бы парней не пытались вам мешать, вы друг у дру-га есть и бу-бу-удете… В-вы непи… непр… не причем… Парень под конец своей речи начал икать, начало казаться, что он вообще заикается. — Ладно, Пахан, обещаем. — Девочки сказали хором, словно до этого репетировали эту фразу. Нервно бродя по крыше, через пару минут Паша жестом указал девочкам, что им стоит встать, те не стали задавать лишних вопросов, а наоборот, послушались. Никто ничего не понимал, Лика молчала, что на нее совсем не были похоже, Настя с улыбкой и на шатающихся ногах подошла к Паше и обняла. Обняла так крепко, словно хотела сломать ему ребра. К объятиям присоединилась и Лика, она мечтала об этом целый месяц, девочке было важно стоять в объятиях людей, которых она могла назвать друзьями, что бы не произошло. Это было, словно глоток воздуха, главное, чтобы его не перекрыли. Мальчик еще раз похлопал Настю по спине и поцеловал в лоб, затем повернулся к Лике. — Я скучал, думаю, ты и без меня это знаешь. Ликочка, будь аккуратнее, хорошо? Глаза его были полны слез вперемешку со страхом. Янг хотела взять его за руку и потянуть на себя, для еще одного объятия, но одним махом Паша освободился от рук девочек, допил остатки алкогольного напитка из бутылки и сделал шаг назад. Последний свой шаг. Раскинув руки, словно ангел. Пронзительный крик девушек был слышан не только в квартирах на протяжении всех восемнадцати этажей, но вплоть до того момента, пока парень не приземлился головою вниз. Лика побежала к краю крыши, Настя мчалась за ней, дабы не дать подруге сигануть следом. Крик за криком, Янг звала уже мертвое тело, будто взывая его подняться. Тишкевич лишь глянула вниз, с глазами полные слез, параллельно держа подругу за руки и гладя по голове. Зрелище, которое было внизу, открывалось омерзительное: кости переломаны, но, к счастью, не вышли из-под кожи, кровь текла отовсюду, в основе из головы, шея была переломана, руки и ноги были в совершенно нетипичном положении, одна рука вывернута в локтевом суставе в обратную сторону, другая — лежала под «мешком» из костей, обтянутых кожей. Ноги были просто согнуты. Спустя только время крики прекратились. Девочки после ужасающих событий, просто упали на колени друг перед другом, словно собирались молиться, Лика схватила подругу за плечи. Сколько они так сидели, одному Богу известно. Что только что произошло? Какого черта и почему? Только спустя время, они поймут и узнают, что таковы были правила игры Бориса. «Такова сделка» — скажет он. Сделка с дьяволом. Но сейчас осталось только смятение в душе, которое заполнило все пространство. Окажется, что Новиков обещал не убивать Лику, если Миронов умрет сам. Это очень странная сделка: жизнь за смерть. Боря же не был вершителем судеб, но он чувствовал себя Богом, решая, кому жить, а кому умереть. Никто и никогда не узнает, как человек с того света проверит жизнь другого, за кого он и боролся? Может одна из сторон была уверена во второй? Но в случае с нашими мальчиками — нет доверия совсем. Но оставим это на потом. — Что нам делать? — Настя, словно очнулась после комы, звон в ушах не прекращался, в них все еще стоял душераздирающий крик, — что сейчас вообще произошло? Я ничего не понимаю! Лика, мне… Мне дышать нечем, я-я не… Лика, которая сама пребывала в коматозе, стала судорожно рыскать руками по поверхности крыши. Она искала телефон и хотя бы одну бутылку воды. Ей было страшно, третье ужасное событие в её жизни, которое граничило уже с психическим отклонением. — Замолчи… Заткнись! Все будет хорошо! Я рядом, где вода? — Фраза была выброшенная в воздух и дала девушке некую разрядку, — пей! Когда заботишься о живом человеке, все мысли направлены только на него. Складывается ощущение, что ты живешь только ради этого человека, ведь, ты ему нужен. Взгляд сужается до поля зрения решения проблемы, словно ты превращаешься в кошку. Сейчас некогда думать о мертвых, даже если они ещё не успели остыть. Мертвый на то он и мертвый, что уже ему нечего сказать и объяснить. Некогда вызывать духов и пытаться установить контакт. Сейчас надо спасти еще одну душу. Когда же Настя пришла в себя, девочки быстро собрали все вещи с крыши. Лика схватила кофту друга, которая беспризорно лежала возле края крыши, вторая забрала порвавшийся браслет, который парень скинул перед прощальной речью. Вот зачем весь был этот спектакль, он знал, что умрет, знал, что ему больше не понадобятся эти вещи. Пробежавшие вниз по лестнице девушки просто не хотели ехать на лифте, им надо было куда-то выбросить свой адреналин. Лика, как более трезвая и собранная, позвонила в полицию. Она сообщила о спрыгнувшем с восемнадцатиэтажки парне, сообщила адрес и дождалась принятия вызова. Полицейские приехали через пятнадцать минут, они явно особо не торопились, ведь по всему городу можно проехать за десять жалких минут. Мигалки, синий свет и вот уже из машины вышел всем уже знакомый следователь. Но на тот момент, его еще никто не знал, он просто был очередным представителем правоохранительных органов. — Девушки, добрый день, как вы? — Мужчина решил побеседовать с девушками, пока воспоминания свежи в памяти. Тем временем, труп уже накрыли белым полотном и вокруг него бегали медики, явно устанавливая причину смерти. Но разве это не очевидно? — Добрый день? Он выглядит добрым, по-Вашему? — Янг прорвало. Она не была готова похоронить двух людей за день. Особенно учитывая, что один был стопроцентно убит её же «парнем», а второй перед смертью с ним беседовал. Девушка ещё не успела продумать все, что она видела за сегодняшний день, он начался слишком рано и мозг просто напросто отказывался работать. — Мой день совершенно не добрый, я утром была на похоронах одноклассника, а сейчас, на моих глазах спрыгнул с крыши мой друг, после его прыжка подруга чуть не задохнулась от паники. Что Вы, блять, хотите знать, товарищ полицейский? Почему мой друг спрыгнул? Без понятия! Буквально двадцать минут назад мы веселились, и все, его больше нет! Вновь оглушающий крик. Зеваки стали останавливаться, чтобы снять на видео на свои тупые смартфоны и пустить его в социальные сети. Им было похуй на чувства, главное контент. Плевать на боль утраты, главное удовлетворить свой интерес. Мужчина стоял молча и словно не моргая наблюдал за девушкой. — Лика! Остановись, пожалуйста, полицейский идет по протоколу, ты же знаешь. Я отвечу на Ваши вопросы. Простите, забыла, как к Вам обращаться? Лик, отдохни пока. — Настя переняла бразды правления на себя, она смогла успокоиться только благодаря подруге. Осмыслить им ещё придется многое, но пока свежи воспоминания, она сможет ими поделится. — Сергей Михайлович. Как все произошло? Рассказать девочка смогла не многое. Произошло все быстро и в участок они отказались ехать, имеют право, кто бы знал, что скоро будут вызывать по одному. Полицейские довезли Янг до дома, оттуда уже Тишкевич решила сама дойти до своего дома. Девочка нацепила наушники и словно в замедленной съемке брела по таким знакомым окрестностям. «Давно убит мой последний друг, его прикончил мой первый враг…» Если бы эту песню сейчас слушала Лика Янг она бы смеялась и плакала одновременно. Насколько эта песня была пророческой. «Я бы хотел, чтоб не стало нас двух — было бы проще, но вышло не так…» А со стороны Павла все вышло именно так. Теперь и его душа там. Но встретятся ли они. Ведь, самоубийца не попадает в рай. Но, это все лишь лирика, которая не имеет сейчас ничего общего со сложившейся ситуацией. Все же, Настя будет верить, что они встретятся и будут счастливы рядом. «Он был обречен, значит, вроде как, я не причем. Это ебучее «вроде»…» Мысли метались из стороны в сторону. Хотелось верить, что им нельзя было помочь, но подростки не были бы собой, если не придумывали другие вариации развития событий. «Мой последний друг улетел, как с балкона бычок И погас вместе с окнами дома напротив…» А, ведь так и есть. Он улетел, да так быстро, что Настя даже не успела попрощаться с ним. Не успела обнять напоследок, хотя бы еще раз. Ведь, страдали они все. «Заметок про вашего мальчика нет Ваш мальчик потерян и не найден…» Не осталось ничего, что теперь бы грело душу. Остались только фотографии и браслет, что был скинут перед прыжком. «Оставьте на его стенке скорбный коммент. Ваш мальчик потерян и не найден. Потерян и не найден…» Утром девушки будут читать новости и комментарии. Они найдут скорбные сообщения и лишь отчаяние засядет в их душах. Зачем вообще им их читать? А зачем люди намеренно делают себе больно? Жизнь такова и больше никакова. Таковы люди. «По кусочкам мою ненужную жизнь, чавкая, пожирает мой первый враг…» Сейчас бы Пахан перевернулся в гробу, будь у него такая возможность. Но, какой гроб? Если сейчас его тело все еще остывает в морге. «Все, во что я верил- его миражи и каждый лишь лучше погружает во мрак…» Как же это похоже на жизнь девочки с фамилией Янг, что уже несколько недель жила в страхе, стрессе и слезах. «Я очнусь в синтетическом нигде — потерян и не найден…» Настя думала о синтетике, ведь в сложившейся ситуации очень хочется найти выход, но голова на плечах у нее ещё была. Пока рано уходить в небытие. Не сейчас. «И в чем моя вина?»