Где-то рядом

      Хаски глядела на Ньюта в упор умными зелёными глазами. Ньют внимательно смотрел кошке меж ушей. Воздух между ними дрожал от напряжения. Тонкий лукотрус, прижатый когтистой лапой к полу, притих, рассчитывая прикинуться простой веткой. Вопрос, где кошка его поймала, сейчас волновал Ньюта меньше всего.       — Давай подумаем как два разумных существа, — обратился он к Хаски. Конечно, проще всего было бы просто использовать магию и освободить пленника, но это могло испугать кошку. А Ньют рассчитывал построить с ней добрососедские отношения.       — Посмотри на него, — Ньют указал пальцем на едва трепыхающегося лукотруса, — вот что ты планируешь с ним сделать? Не съешь, он ведь невкусный.       Кошка наклонила голову, внимая, а потом зевнула, сильнее придавив добычу к полу. Ньют не подал виду, что это его взволновало. Кошки, они такие, вкусовые качества жертвы их интересуют в меньшей степени (особенно когда каждый день перепадают мясные обрезки с хозяйского стола), а вот возможность поиграть с ней, то отпуская, то нагоняя и пугая до полусмерти… В этом отношении кошки очень походили на некоторых людей.       — У твоей игрушки слишком много острых сучков, — применил другую тактику Ньют. — И когда она устанет от тебя убегать, то нападет. И, в лучшем случае, останешься без глаз. Как ты тогда будешь играть с мышами?       Хаски дёрнула хвостом. Она была недовольна, но не могла не признать правоту Ньюта. Она родилась на улице и умела ценить будущее. Поэтому миролюбиво подняла лапу, отпуская лукотруса. Тут настало время Ньюта. Он проворно поймал несчастного за тонкое зеленое тельце. Ещё предстояло успокоить его…       Лукотрус всеми конечностями ухватился за большой палец Ньюта. Листики, служившие ему подобием человеческой шевелюры, подрагивали. Да и всё тоненькое тело сотрясал мелкий тремор.       — Тише, тише, малыш, — ласково прошептал Ньют, оглядываясь, не зная, куда бы переместить испуганное создание.       — Я слышала шум. — В дверь заглянула мама. — Всё в порядке, радость моя?       — В полном, — бодро улыбнулся Ньют, быстро пряча лукотруса в карман жилета и пытаясь встать так, чтобы не было видно ящика с Томом, от которого поднимался лёгкий дымок, и царящего на кровати бардака.       — Её можно погладить? — К счастью, мама отвлеклась на Хаски. Кошка, помахивая поднятым хвостом, величественно проследовала в коридор.       — Пока она к нам не привыкнет, лучше не рисковать, — покачал головой Ньют. Сам он получил глубокую царапину, когда выпускал новую обитательницу дома из коробки.       — Какая-то у нас тяга к своенравным котам. У меня до сих пор шрамы от Бандита не сошли.       Ньют улыбнулся. Всё его детство Бандит считал, что охотиться на высунутые из-под одеяла ноги хозяев — цель всей его кошачьей жизни. А если двери на ночь запирались, он оскорблялся до глубины души и страдальчески мяукал, пока его не пускали внутрь.       — Зато с ними веселее. — Ньют аккуратно выпроводил маму из комнаты и сам вышел следом. Устроенный Хаски шум не разбудил Тома, так что можно ненадолго оставить его. Пепел можно убрать и позже. А Тесей, кажется, был в библиотеке.       — Твоя правда. Пойду найду её, пока она не попыталась выбраться на улицу к гиппогрифам.       — Я смогу объяснить ей, что лезть в загон — плохая идея. — Судя по продемонстрированным Хаски способностям, кошка должна была бы и сама догадаться об опасности подобной затеи. Однако стоило удостовериться.       — На ужин рыба в сливочном соусе. Не опаздывай.       У лестницы на первый этаж они разминулись. Мама спустилась по ступенькам вниз, а Ньют, немного помявшись, впившись взглядом в обвивший столбик перил плющ в горшке, будто ожидая от него совета, прошёл дальше по коридору. К библиотеке.       Тесей устроился с ногами в кресле у открытого окна и курил, в левой руке держа раскрытую книгу в яркой мягкой обложке. Судя по названию, очередной детектив. Голубые глаза внимательно скользили по строчкам, увлечённо следя за сюжетом, в чём бы он ни заключался. Тесей зажал сигарету в зубах, чтобы перевернуть страницу, и пепел с тлеющего конца упал ему на колено.       — Ш-ш-ш… Проклятье, — ругнулся он. — Тергео! Ньютон?       Тесей затушил сигарету и отложил книгу. Ньют зябко поёжился. Из-за открытого окна в библиотеке было прохладно. Зачем брат к нему спиной сидит? Простудится же.       — Я встретил целительницу из Мунго…       — Сибилл? — Тесей оживился. — Она что-то передала?       — Вот. — Ньют вынул из кармана флакончик с зельем и протянул брату, украдкой отфыркиваясь. Даже открытое окно не спасало от запаха табака.       — Она что-то ещё сказала? — Брат принял флакон, взболтнул и поднёс к свету.       Ньют открыл рот, но… Вся решимость, которую он копил с библиотеки в Косом переулке, вдруг куда-то испарилась. Он смотрел на Тесея в кресле, все ещё нездорово-бледного, но явно счастливого, как бывает счастлив человек, вырвавшийся из всей душой ненавидимой больницы. Брат вдруг показался Ньюту самым обычным человеком.       — Я прочёл в «Пророке» про твоего коллегу. — Тесей поставил флакон на столик, вынул из портсигара новую сигарету и прикурил. Завитки светло-серого табачного дыма потянулись ввысь к потолку. Открытое окно не очень помогало проветриванию, ветерок больше относил дым вглубь библиотеки. Наверное, даже если уйти в дальний её конец, где на полках стояли самые старые и пыльные тома и всегда царил тёплый полумрак, этот запах настиг бы и там. Он, казалось, неотрывно следовал за Тесеем. Даже когда тот держался и не курил перед матерью или за столом.       — Я не верю, что он виновен, — твёрдо сказал Ньют. Брат сделал глубокую затяжку. Чуть повернувшись корпусом, он выдохнул дым в открытое окно. Некоторое время он продолжал сидеть так, закусив сигарету зубами, пока его брюкам снова не стало угрожать падение пепла.       — Почему ты так уверен? — Тесей смотрел внимательно, чуть прикрыв глаза, как следящий за добычей хищник, уверенный, что ей не убежать, сколь быстра бы она ни была.       Иногда, наблюдая за тем, как брат двигается, колдует, с кем-то разговаривает, Ньют сравнивал его с рысью. Не хватало только чёрных кисточек на ушах и когтей, обманчиво миролюбиво спрятанных. Ньют был готов поставить галлеон, что будь его старший брат анимагом – наверняка принимал бы вид этой опасной кошки. Вот и сейчас, даже сидя в кресле, Тесей подобрался, будто готовясь к прыжку. Мурашки непроизвольно начинали бегать вдоль хребта.       — Потому что в нём нет такой решимости.       — Люди полны сюрпризов.       — Нет, — уверенно сказал Ньют. — Бёрни никогда не напал бы даже на того, кто слабее. По крайней мере, не в одиночестве.       Чуть сведя брови к переносице, Тесей молча слушал. Так сосредоточенно, что совсем забыл о зажатой меж пальцев сигарете. Благо держал он её теперь над пепельницей, так что ничто не угрожало чистой до зеркального блеска поверхности журнального столика. Серая дорожка на стеклянном дне расплывалась кругом.       — Моя коллега, Каван, считает, что Бёрни курит опиум. Его могли...       — Он не наркоман.       — Что? — растерялся Ньют. Тесей не имел привычки кого-то перебивать, предпочитая дослушать до конца, прежде чем раскатать все аргументы собеседника по брёвнышку.       — Он не наркоман, — повторил Тесей. — Я хочу знать, что ты думаешь об этом деле.       Опустив голову, Ньют пристально изучал ворс ковра. Цвета сандалового дерева, средней жёсткости и средней же длины. На нём можно было спокойно лежать в погожий денёк, читая книгу. А если солнце начинало припекать, стоило перекатиться чуть левее и устроиться в тени высоких книжных полок, оставив место на кресле и столике теплолюбивому коту.       — Я считаю, что его подставили. — Прозвучало не очень уверенно.       Откинувшись на спинку кресла и вспомнив о сигарете, сгоревшей почти до фильтра, Тесей одной долгой затяжкой прикончил её и небрежно уронил в стеклянную пепельницу. Не спеша, впрочем, тянуться к портсигару за новой.       Переминаясь с ноги на ногу, Ньют наблюдал за братом. Смотрел, как от глубоких вдохов мерно вздымается его грудь. Проклятие ведь поразило лёгкие? Разве ему можно курить?       — Ты хочешь его спасти?       — Я хочу разобраться. — Ньют был уверен, что Бёрни ему «спасибо» всё равно не скажет.       Не проронив ни слова, Тесей потянулся к портсигару. Взял, повертел латунный прямоугольник без гравировок в руках, но, так и не открыв, спрятал в карман брюк.       — Я оставил в Аврорате кое-какие бумаги. — Тесей спустил ноги с кресла и подался вперёд, уперев локти в колени и положив подбородок на сцепленные в замок ладони. Сходство с рысью испарилось, теперь брат больше походил на сыщика из тех детективных романов, что так любил читать. — На дне верхнего ящика стола. Они скреплены серебряным зажимом. Он зачарован, но тебе вреда не причинит.       Глаза брата азартно блестели. Не осталось и следа той усталости и апатии, что туманили их холодную голубизну в первые часы пребывания в родном доме. Но было в этом блеске что-то нездоровое. Возбуждение, слишком яркое, почти безумное, как у вдохновлённого художника под дурманом. Или у чующего близость свежей крови хищника. Что, пожалуй, было ближе к истине.       — Если я возьму эти бумаги, это повредит твоей работе?       На лице Тесея промелькнуло удивление.       — Нет, конечно. Меня не отстраняли от службы. Так что ничего не случится.       Ньют недоверчиво глядел на брата из-под отросшей и нависающей над глазами чёлки. Тесей ведь не стал бы рисковать любимой работой? Может, нет никакого подвоха? Бумаги ведь принадлежат брату?       Наконец, не зная, куда спрятаться от ожидающих ответа проницательных голубых глаз, Ньют кивнул, чувствуя, как внутри натягивается струна. Он никогда не мог отказать Тесею.       — Спасибо. — Брат встал, потянулся, разминая затёкшие мышцы. Босые его ступни утопали в ворсе ковра. Тесей ловко обогнул Ньюта, в чьей душе всё крепли ростки осознания, что всё может обернуться самым ужаснейшим образом. Как эти бумаги связаны с Бёрни? И не связаны ли они с ранением Тесея? Ведь тот предупреждал…       — Кстати, у нас появились новые соседи, — внезапно сказал брат, хлёстким движением палочки отправляя недочитанную книгу в полёт до нужной полки.       — И что? — не понял Ньют.       — Ничего, — пожал плечами Тесей, стоя в дверном проёме и закуривая. — Но мама наверняка попросит тебя купить завтра сладостей в Косом переулке. Советую опередить события.       Тесей скрылся из вида, оставив только табачный шлейф, от которого слезились глаза. Ньют вынул палочку и, взмахнув ею, изгнал ненавистное марево из всегда такого уютного и безопасного пространства библиотеки. Но вместе с ним пропал и сухой запах книг, который Ньюту, напротив, очень нравился.       Затворив окно, он опустился в кресло, хранившее тепло Тесея, по примеру брата прижав колени к груди, подобно горгулье с крыши средневекового собора. Кресло было большим, рассчитанным на какого-нибудь потомка великанов, потому что, если прижаться к одной его стороне, рядом вполне мог бы поместиться ещё один человек не самого крупного телосложения.       Повторив жест брата, Ньют уткнулся лбом в сомкнутые ладони, усиленно размышляя. Но в голову всё больше шли картины из детства, когда в этом самом кресле высокий и по-подростковому нескладный Тесей читал маленькому Ньюту занудные книжки по Трансфигурации, пока тот не засыпал. Конечно, брату нужно было готовиться к СОВ, а Ньюту хотелось внимания, вот Тесей и нашёл лучший для всех выход.       — Забыл про ужин, радость моя? — В библиотеку заглянула мама.       — Зачитался немного. — Ньют подскочил с кресла. — Уже иду.       Весь ужин Ньют просидел как на иголках, боясь лишний раз посмотреть в сторону Тесея. Брат казался спокойным и был немногословен, только таинственная улыбка то и дело тенью находила на его лицо. Мама же непринуждённо болтала, рассказывая о новом сорте орхидей, семена которого ей пообещала давняя знакомая из Чарминстера. Ньют кивал и поддакивал невпопад, в голове подчёркивая пункт «вернуть лукотруса в оранжерею» в списке дел. Пока что спасённое от Хаски создание приютило лимонное дерево в комнате Ньюта.       Накладывая себе ещё рыбы, Ньют решил, что больше не будет отступать.

***

      На второй уровень Министерства Ньют поднялся в обед, спокойный и чётко представляющий план своих действий. Со всеми сомнениями он договорился ещё ночью, твёрдо решив, что прежде чем отдаст Тесею так нужные тому бумаги, потребует рассказать всё.       Ньют не жаловался на проблемы с ориентированием. В Хогвартсе отличная память не раз помогала ему, когда приходилось ночью красться потайными коридорами к Астрономической башне, чтобы покормить свившую гнездо в укромном закутке скопу. Так что, пройдя несколько коридоров и дубовых дверей, он приближался к Аврорату, надеясь, что на месте будет кто-нибудь из коллег Тесея. Потому что так сразу сложно будет найти нужную кабинку. Не заглядывать же в каждую из них, в самом деле?       У ведущей в занимаемый Авроратом большой зал двери он увидел женщину в форменной аврорской мантии, сосредоточенно жевавшую сэндвич и читавшую зависшую перед ней служебную записку. То и дело она отрывалась от чтения, поглядывая на наручные часы, и хмурилась. Ждала кого-то, наверное.       — Здравствуйте.       Женщина снова отвлеклась, и записка начала плавно опускаться по воздуху вниз. Ньют успел подхватить её раньше, чем та коснулась пола, и протянул женщине, взявшей её за самый краешек испачканными в соусе пальцами.       — А я вас знаю, — доброжелательно отозвалась она, откусывая кусок от сэндвича. У неё были дымчато-серые глаза и сразу привлекающий внимание шрам, пересекающий лоб и бровь справа. — Вы же брат Тесея, верно?       — Да. Я вас не помню, извините. — Ньют не ожидал такого радушия. И что в Аврорате о нём что-то знали. От этого становилось как-то неловко.       — Мы не были представлены. — Волшебница завернула остатки сэндвича в бумагу, глазами поискала, обо что вытереть испачканные руки, и, не найдя ничего лучше, использовала как салфетку прочитанную записку, скомкав её и бросив в урну у двери. — Я была на награждении Тесея.       Ньют плохо помнил тот день. Всё слилось в мешанину из лиц, высокопарных слов и музыки. Всё внимание Ньюта принадлежало только брату, такому идеальному в парадной аврорской форме, прямому, как лиственница, и сохранявшему каменное выражение лица, даже когда его обступили какие-то важные министерские чиновники и репортёры. Ньют очень гордился братом. И, стоя в отдалении, – улыбался коротко стриженному на военный манер затылку искренне и счастливо, и ещё шире – когда поймал направленный точно на него взгляд голубых глаз.       Естественно, эта пелена эмоций скрыла всё прочее. В том числе лицо стоящей сейчас перед ним женщины. Хотя, возможно, тогда у неё ещё не было этого приметного шрама.       — Аманда Уиллоу. — Они пожали друг другу руки. — Дайте угадаю, Тесей попросил что-то забрать, да?       Ньют кивнул.       — Я вас провожу. Как он там, кстати? Ещё не пытается раскрыть таинственные исчезновения кур у магглов от скуки?       — Пока что нет.       Тесей нашёл себе дело поинтересней.       — Удивительно. Неужели даже не допросил всех местных сплетниц? — Уиллоу хохотнула. — Не похоже на него. Если бы мы знали, что, чтобы заставить Тесея отдохнуть, нужно отправить его на больничную койку, давно бы сами стукнули его по голове.       — Вам бы его ещё и связать тогда пришлось бы, — осторожно заметил Ньют. Тесей всегда отличался трудоголизмом, но всё же в разумных пределах. И то, что брат загонял себя на работе, было ещё одним тревожным симптомом.       — Ваша правда, — хмыкнула волшебница. — Вам сюда, кстати.       Ньют успел заметить, что большинство кабинок пустовало. Конечно, время было обеденное, и вряд ли авроры так уж жаждали провести его в компании взглядов разыскиваемых преступников, шелеста сталкивающихся в воздухе бумажных записок и бесконечного шума несуществующего дождя за волшебными окнами. Всего за пару минут пребывания в Аврорате Ньют понял, что Отдел магического хозяйства точно добьётся повышения зарплаты.       Кабинка, занимаемая Тесеем, не выделялась на фоне остальных. И это удивило Ньюта. Он ожидал, что всё свободное пространство будет обклеено листами с какой-нибудь важной информацией о расследованиях, картами, на которых красными булавками будут отмечены места преступлений; на худой конец его бы и вырезки из «Трансфигурации сегодня» устроили. Но прямо над столом висел небольшой акварельный рисунок ликориса, а стену по правую сторону занимали колдографии. Их было немного, но Ньюту было легко представить, как его брат, серьёзно задумавшись, разворачивается на стуле и разглядывает эти снимки в поисках вдохновения.       Вот справа вверху Ньют младшего школьного возраста обнимает за шею добродушного гиппогрифа, вертится, то и дело пытаясь спрятать лицо в серых перьях. Рядом колдография мамы, сидящей на клумбе и сосредоточенно плетущей венок из одуванчиков. Под этими двумя — целая серия групповых снимков. Мужчины и женщины в военной форме разных стран и подразделений. Одни и те же люди мелькали от карточки к карточке, менялась только одежда. Но даже штатское не оттеняло мрачную решимость, запечатлённую на их лицах. Центральное же место занимала карточка, на которой двое мужчин обнимали стоящую между ними коротко стриженную светловолосую женщину. В них без труда опознавались сам Тесей, Персиваль Грейвз и Дениз. Место снизу слева пустовало, но осталось немного клея от волшебного скотча. Колдографию, висевшую здесь, сняли совсем недавно.       Ньют переводил взгляд с одного снимка на другой. Есть ли у Тесея дома такая же стена, или он предпочёл завести фотоальбом? Где вообще теперь живёт Тесей? Ньют так и не потрудился у него поинтересоваться.       Мотнув головой, Ньют обернулся к столу. Он выглядел так, будто хозяин отлучился всего пять минут назад. Небрежно кинутые поверх какой-то книги пергаменты, кружка, на дне которой виднелся тёмный след от остатков чая, забытое в чернильнице перо…       — Экскуро!       Кружке вернулась её первозданная чистота.       Верхний ящик стола был приоткрыт, и сначала Ньют не придал этому значения. Там лежало несколько желтоватых страниц, явно вырванных из какого-то журнала. Некоторые строчки были бегло подчёркнуты карандашом. «Его мысли всё возвращались к наступлению и взрывам», — попалось на глаза Ньюту. «7 ноября. Говорит, что перестал чувствовать вкус и запах после обстрела. 9 ноября. Проснулся ночью, поняв, что плачет «не из-за чего». Сразу собрался», — прочёл он следующие подчёркнутые строки.       Громкий крик, отразившийся от высокого потолка зала, заставил Ньюта уронить страницы, от чего они разлетелись по столу, и выглянуть в проход между кабинками. Кричали где-то рядом.       — Я тебя поймаю, тварь! — взревел мужской голос с истеричными нотками. — Гладиус!       — Блейн! — Ньют узнал голос Уиллоу. — Опусти палочку!       Быстрым шагом, ориентируясь на слух, Ньют петлял меж кабинок.       — Отпусти, Уиллоу! — не унимался мужчина. — Я эту тварь сейчас!..       — Тихо! Ты сейчас пол-Аврората разнесёшь!       — Я услышал шум. — Ньют вынырнул из-за угла очередной кабинки и оказался на небольшом пятачке свободного пространства между окном и дверями в коридор. Уиллоу пыталась удержать опущенными руки мужчины в такой же, как у неё, аврорской мантии. Тот ещё вырывался, но, похоже, волшебница одерживала верх.       — Эта тварь украла моё перо! — чуть тише рыкнул аврор, недобро глянув на Ньюта, который был совсем ни при чём. — Отпусти меня. Я его верну!       — Нашли, что искали? — Уиллоу коротко обернулась через плечо. Её лицо выражало озабоченность. — Блейн, успокойся. Это брат Тесея, — произнесла она с нажимом, — Ньютон…       — Можно просто Ньют, — по привычке поправил Ньют.       Упоминание Тесея подействовало на разбушевавшегося волшебника магическим образом. Он всё ещё тяжело и гневно дышал, но перестал вырываться. Однако Уиллоу не спешила освобождать его руки из крепкой хватки.       — А что случилось? — миролюбиво спросил Ньют. Он был не рад, что застал такую сцену. Он явно был лишним здесь. Но просто развернуться и уйти ему не позволяла совесть.       — Блейн всего лишь потерял перо, — неловко улыбаясь, начала волшебница, но была перебита коллегой, который снова предпринял попытку освободиться:       — Я не терял, Уиллоу! Это ниффлер стащил!       — Откуда ему здесь взяться? Наверняка тебе снова…       — Я не псих! — злобно рявкнул Блейн. Глаза у него были красные, яростные и будто бы воспалённые.       — Я этого и не говорила, — попыталась успокоить его волшебница. Блейн походил на распалённого быка, готового вот-вот вырваться и насадить на рога не слишком ловкого матадора.       — Я мог бы поискать ниффлера, — предложил Ньют. Ему не нужно было быть легилиментом, чтобы прочесть «зачем вы ему потворствуете?» на лице Уиллоу.       — Ну, хоть один нормальный человек в этом борделе, — победоносно произнёс волшебник и перестал дёргаться.       — Вы видели, куда он убежал?       — Туда. — Блейн кивнул в сторону окна. Присмотревшись, Ньют заметил решётку вентиляции у самого пола и мысленно тяжело вздохнул. Если ниффлер и правда существовал, он уже мог быть на любом из уровней Министерства.       Стараясь не производить лишнего шума, Ньют приблизился к решётке, зазоры между прутьями которой были слишком узкими, чтобы просунуть пальцы, но не стали бы существенным препятствием для ниффлера.       Встав на колени, Ньют внимательно разглядывал пол и стены рядом с вентиляцией. Тёмный паркет здесь был не такой потёртый и исцарапанный, а по четырём чуть более светлым пятнам можно было предположить, что раньше на этом месте долгое время стоял стул. Оглядевшись, Ньют обнаружил его лежащим на боку у противоположного окна.       Приглядевшись, Ньют заметил тонюсенькие царапины на полу, по дуге ведущие к вентиляции. Возле неё лак в нескольких местах был содран. Явно когтями.       Нужно было снять решётку. Но Ньют, увы, не знал подходящего заклинания.       — Вы можете отвинтить решётку?       — Да кусок стены вынеси просто! — прозвучало предложение от Блейна.       — Это не понравится директору, — шикнула волшебница.       Ньют прикусил нижнюю губу, задумавшись. Он мог бы подманить ниффлера на что-то золотое или серебряное, кольцо там или запонки. Но у него с собой ничего не было. Даже кошелёк он оставил в кабинете.       — У вас не найдётся цепочки или браслета? — спросил он.       — Зачем это?       — Выманить ниффлера.       Уиллоу что-то пробурчала себе под нос, покачав головой.       — Не дёргайся, — сурово посмотрела она на Блейна, отпуская его руки и расстёгивая цепочку на шее. — Ловите!       Ньют поймал украшение, оказавшееся простым серебряным медальоном с лиственной гравировкой на крышке. Ньют повертел его в руках, передвинулся, чтобы его теперь нельзя было увидеть, если смотреть из вентиляции, и, зажав меж пальцев цепочку, отпустил медальон на небольшом расстоянии от решётки.       — Не шумите, — строго сказал он аврорам, с недоумением наблюдающим за его действиями.       Первые несколько минут ничего не происходило. Руку уже начало покалывать, а в голове зарождались сомнения. Да и обед скоро должен был закончиться, а рабочий шум точно испугает зверька, он не покажется, если вообще найдёт выход из лабиринта вентиляции… Но тут послышались скрежещущие звуки.       Ньют весь обратился в слух и вскинул руку, ещё раз напоминая безмолвным наблюдателям, чтобы не вмешивались.       Сначала показался клюв и часть мордочки. Учуявшие желанную добычу ноздри широко и часто расширялись. Следом полностью показалась голова. Чёрные глаза-бусинки смотрели только на покачивающийся медальон, не обращая внимания на Ньюта, который усиленно притворялся статуей. Наконец ниффлер вылез полностью и теперь, низко пригибаясь к полу, крался к покачивающемуся украшению. Вот он потянулся к нему крохотной лапкой…       — Попался! — победоносно воскликнул Ньют, хватая зверя за задние лапки и лишая возможности вывернуться. Зверёк протестующе курлыкнул, молотя в воздухе передними конечностями, но не имея возможности оцарапать удерживающую его руку.       — Я же говорил! — ухмыльнулся Блейн. — Дай это сюда, я с ним разберусь!       — Нет, — твёрдо сказал Ньют.       — Да как ты… — вновь вспыхнул аврор.       — Он брат Тесея, — с нажимом напомнила Уиллоу, что снова сработало, и волшебник только яростно сверкал глазами, наблюдая, как Ньют поудобнее перехватывает ниффлера.       — Не нужно с ним разбираться, — улыбаясь испуганным глазкам-бусинкам, произнёс Ньют. — Если пощекотать ему брюшко, он и сам всё отдаст. Смотрите.       На пол грудой посыпались мелкие монеты, перо с серебряным наконечником, несколько булавок и запонки.       — Спасибо за медальон, — улыбнулся он Уиллоу, когда та подошла помочь собрать награбленное ниффлером, чтобы вернуть владельцам.       — Рада, что помогла, — в ответ улыбнулась она, перебирая монеты. — Ай!       Она дёрнула рукой, будто нечаянно коснулась раскалённого металла.       Ньют опустил взгляд. Осторожно пошарив рукой, он подцепил маленький зажим для бумаги. Из серебра. С рунической гравировкой с обеих сторон.       — О, — выдохнула Уиллоу.       — Вы знаете, чьё это?       — Брукс, — буркнул подошедший Блейн. Он больше не порывался удавить ниффлера, которого Ньют всё ещё удерживал одной рукой, но глаза его всё ещё были красными и руки потряхивало.       — Тесея, — поправила Уиллоу. — В его стиле зачаровать зажим, чтобы никто посторонний не мог взять бумаги.       Ньют спрятал находку в карман. Нехорошее предчувствие овладело им.       — Я пойду, пожалуй. — Он поднялся на ноги, стараясь придать лицу самое невозмутимое выражение. — А ниффлера заберу с собой. Он находится в ведении моего отдела.       Быстро скрывшись от взглядов Уиллоу и Блейна, он вернулся в кабинку Тесея, где трансфигурировал из стоящей под столом урны временную клетку для ниффлера. Никаких бумаг, защищённых зачарованными серебряными зажимами, в верхнем ящике стола не оказалось. Как и в среднем, и в нижнем, и среди папок. И между страниц книги, оказавшейся детективным романом, тоже ничего спрятано не было.       Больше не было.       Дело плохо.