Калека и леди

Эмма стоит на пороге, закутавшись в теплую шаль. Солнце играет в её волосах, превращая их в чистое золото. Морской бриз приносит ощущение покоя и тепла. Эмма вглядывается в море, спокойное и умиротворяющее, и сердце её наполняется трепетной тоской и волнением. Над головой пролетает альбатрос. Совсем низко, что даже можно разглядеть отдельные перья и любопытные чёрные глазки птицы. Эмма провожает альбатроса взглядом и вновь устремляется к горизонту. К берегам, что ей неведомы. К кораблям, которых не разглядеть. Она ждёт, кусая губы от волнения. Ждёт, как ждала многие месяцы до, и как ещё не раз будет ждать. Маленькая чёрная точка на горизонте может быть чем угодно, но она верит, что это возвращается он. Киллиан стоит на капитанском мостике и смотрит на очертания маяка далеко впереди. Сейчас маяк не больше песчинки в море, но Джонс нутром чувствует, что маяк именно там. Что она там. Он так привык жить один, что каждый раз, возвращаясь к ней, он все ещё не верит, что это не фантазия его сознания. Соль на его губах подсказывает, что море вокруг самое настоящее, матросы из плоти и крови, а значит и она где-то там тоже есть, реальная, желанная. От мыслей о ней сердце наполняется трепетом и нежностью. Как он тоскует! Каждый день своего пути он думает о ней. Она такая красивая. Она почти рядом, ведь маяк больше не песчинка — он размером с орех. Скоро они встретятся. Эмма узнаёт паруса, как только корабль принимает чёткие очертания. Это паруса её отца, его синяя ткань с белым лебедем на флаге. Они дома! Девушка сбегает с порога до самого берега, а пёс, решивший что она хочет поиграть, с лаем бежит за ней. Эмма неосознанно кладёт ладонь ему на голову и ощущает прикосновение влажного носа. — Он здесь, — говорит она псу, все ещё не веря в то, что желанный день наконец настал. Ей не важно, много ли они выторговали за зерно, не важно, что они везут взамен. Ей важны лишь два человека на борту. Она привыкла ждать их обоих, но волнение в ней настолько сильно, что ей хочется скорее звать паромщика, чтобы перевёз её на большую землю, где они смогут встретиться. Но старый мистер Сми далеко уже не так проворен, как прежде, к тому же у Эммы есть некоторые обязательства, не позволяющие просто так покинуть маяк. Корабль все ближе. Он называется «Белоснежка», и это самый любимый её корабль на свете. Отец брал ее в плаванье в детстве. Она училась ходить на этом корабле. Но Эмма любит не доски и паруса, а людей, которых он перевозит. Киллиан видит её. Вот она, стоит там, где и всегда. Такая же прекрасная, такая же нежная. Он забывает о своих обязанностях помощника капитана и бежит на нос корабля, чтобы оказаться максимально близко к той, по ком давно истосковался. Эмма приподнимается на цыпочки, чтобы лучше разглядеть Киллиана. Он ничуть не изменился, те же непослушные вихры волос, то же обветренное лицо, та же широкая улыбка, с которой он смотрит лишь на неё. Девушка делает пару шагов вперёд, погружаясь в море по щиколотку. Киллиан так близко. Как жаль, что корабль плывёт в порт, а не сюда! Эмма ощущает разочарование, что уже видит его, но должна расстаться с ним на некоторое время. Киллиан смотрит на любимую, не отводя глаз. Он не машет ей, не салютует и ничего не выкрикивает. Он общается с ней более тонко — взглядами. Они давно избрали этот путь общения самым лучшим. — Она ждёт тебя, — говорит капитан, подходя к нему. Дэвид машет дочери рукой, та отвечает ему воздушным поцелуем. — Будь моя воля, я был бы уже там, — Киллиан не сводит глаз с маяка. — С ней… — Так вперёд, — Дэвид хлопает его по плечу. Киллиан недоверчиво прищуривается. — Смею ли я надеяться? Он помощник капитана, и покидает корабль одним из последних. Но не в этот раз. — Она моя дочь, и я приказываю тебе — не заставляй её ждать. Лицо Киллиана озаряется радостной улыбкой. — Есть, сэр! — он отдаёт Дэвиду честь и, сделав предварительно несколько шагов назад, с разбегу погружается в холодные воды. Эмма срывается с места и бежит вдоль берега ему навстречу. Её сердце томится сладкой болью, ведь она увидит его раньше, чем должна была. Коснётся его холодной влажной кожи, ощутит мускус его тела, погрузится в нежные объятия и утонет в поцелуе. Она бежит, а сердце громко стучит у неё в голове. Киллиан выныривает в паре метров от берега и сразу видит её. Изумрудные глаза, счастливую улыбку. Он любуется изгибами её тела, переливом солнца в её волосах. Эмма не сводит с него глаз. Она застывает в ожидании, позволяя ему сокращать разделяющее их расстояние. — Эмма… — слышит она его голос, хотя он почти не шевелил губами. Отчего-то хочется плакать. От счастья, нежности и любви. — Киллиан… Она даёт ему себя обнять. Она чувствует прикосновение железного крюка к своей спине, и вздрагивает от наслаждения. Ощущать Киллиана рядом — самое большое счастье в её жизни. — Любимая… — он соединяет их губы, выбивая из неё дыхание. Её руки поглаживают его мокрые волосы, а платье быстро напитывается влагой от его рубашки. Эмма привычным движением вытирает морские капли с его лица, чувствуя волнение от одного этого прикосновения. Они не виделись три месяца. Долгие три месяца без него. — Мы скучали… — шепчет она. Пёс, в подтверждение её слов, прыгает на хозяина в попытке лизнуть его в нос. — И я… — Киллиан снова заточает её в кольцо своих рук, и Эмма просто стоит, прикоснувшись лбом к его скуле. — Я имела ввиду не пса, — говорит она с загадочной улыбкой и опускает руку мужа к своему животу. Киллиан чувствует это — ещё совсем небольшой животик, но вырывающий из его груди радостное восклицание. Джонс падает перед Эммой на колени и целует их нерожденное дитя, нашептывая ему обещания и выражая свою любовь. Эмма пропускает волосы мужа между пальцами, благодаря судьбу, что подарила им этот миг, благодаря дождь, который свел их три года назад и ребёнка за то, что на слова отца он приветливо отвечает мягким толчком. — Ты подарила мне весь мир… — шепчет Джонс, поднявшись с колен. Он все ещё держит ладонь на её животе, и не уверен, что сегодня вообще сможет убрать руку. — Я видел много стран и городов, но настоящий мир здесь, — он обводит взглядом маяк. — С тобой… — Как и мой, — Эмма нежно целует мужа, ощущая такой уже привычный вкус соли. — С тобой… Они стоят, глядя как солнце клонится к закату, и просто слушают. Просто чувствуют. Просто любят.