Осколки стереотипов

Талия.

Я кладу ноутбук себе на колени и кликаю мышкой на одну из самых последних статей на сайте одной из самых известных газет королевства. Меня никогда не интересовало, что там пишут, ведь всё, что я хотела увидеть — это фотографии. Я не была озабочена тем, как хорошо я получилась на этих снимках, и меня не волновало, как упал свет в тот момент, когда фотограф нажал на кнопку. Я просто хотела понять, поверят ли мне люди на этот раз. На этой фотографии Перси обнимал меня за талию, пока я, старательно держа спину прямо, улыбалась. Со стороны казалось, что это искренне. Хотя, я помню, что в тот день мне было совсем не до улыбок — я в очередной раз разочаровалась в своём будущем, безумно красивое голубое платье в пол на практике оказалось абсолютно неудобным, а от туфлей на высоком каблуке у меня до сих пор болят ноги. Зачем люди стараются казаться выше, чем они есть? Даже я со своим небольшим ростом очень редко надеваю обувь на платформе. Я одергиваю себя и мотаю головой из стороны в сторону, пытаясь отогнать подобные мысли. В такие моменты мне кажется, что где-то в моих мыслях есть частичка от той маленькой девчонки-панка, которая имела возможность и считала своим долгом частенько идти против воли отца. И я ненавижу себя за то, что порой позволяю ей показать себя во всей красе. В такие моменты, обычно, и происходят наши самые громкие ссоры с отцом. Я знаю, что не должна так себя вести. Я знаю, что могу оставить себе от той девочки только сарказм и некоторые черты характера, которые упрочнились в подсознании так крепко, что пытаться их подавить, честно говоря — гиблое дело. Я могу оставить себе всё из этого, но никак не поведение. Я должна думать только о том, как будет лучше моей стране. Потому что так мне говорили долгие годы, пока я отчаянно бунтовала. Потому, что это правильно. — К тебе можно? — лицо моего брата появляется в дверном проеме, и я быстро закрываю крышку ноутбука и вопросительно выгибаю бровь. — Что-то случилось? Джейсон подходит ко мне и, глубоко вздохнув, протягивает мне фотографию. На ней запечатлена девушка — её каштановые волосы красиво лежат на плечах, лицо, на котором больше макияжа, чем я могу себе представить, кажется мне смутно знакомым, но я не могу вспомнить откуда. Скорее всего, это принцесса. И, скорее всего, именно та, на которой должен жениться мой брат через пару лет. Я не так много времени провожу с принцами и принцессами из других королевств и не могу сказать, что смогу узнать каждого из них, если мне показывать фотографии, но я на зубок выучила все имена. Не хотела, но выучила. Хотя бы ради того, чтобы не опозориться. — Она Маклин, да? — спрашиваю я, протягивая фото обратно. — Седьмое королевство, кажется. А вот имя… — Пайпер, — со вздохом отвечает Джейсон, садясь в кресло рядом с моей кроватью. Он снова смотрит на фото и, передернув плечами, убирает его в нагрудный карман рубашки. Я невольно улыбаюсь, вспомнив себя несколько лет назад. Кажется, я реагировала точно так же, узнав, что отец собирается выдать меня замуж, словно это для него — как обменять какой-нибудь товар. После ты просто привыкаешь. Не к мысли, что тебя используют, а к тому, что это все делается ради твоего королевства. А значит, и для тебя самой. Хотя, в большинстве случаев, всё по-другому. — Она милая, — замявшись, говорю я и делаю попытку улыбнуться. — Я уверена, что она тебе понравится. — А я вот, наоборот, уверен, что она пустышка, — Джейсон закатил глаза. — Ты не общаешься с ними, но я как-то говорил с её сестрой, Дрю. Если они похожи, и у них обеих вместо мозгов жвачка, то я умываю руки. — Прекрати, Джейсон, — я строго на него посмотрела. — Не будь так категоричен. Не все родственники похожи между собой. — Мы встретимся на приеме у Ди Анджело, — продолжает он, проигнорировав мои слова. — Я видел её раньше, но мы не общались. Это первый раз после того, как родители договорились о нашей свадьбе. — Хочешь сказать, что ты волнуешься? — я сощурилась, мысленно содрагаясь при упоминании о приёме в Третьем королевстве. Мне не хотелось ехать туда, особенно с Перси. Ведь о его размолвках с принцем Ди Анджело ходят нешуточные такие сплетни, в которых всегда всё преувеличено, но люди охотно этому верят. Пусть мне едва исполнилось двадцать, а им обоим уже почти двадцать один, и с этих событий прошло более одиннадцати лет, но с приближением этого приёма версий, почему это произошло, становится всё больше. Хотя, на самом деле, не случилось ничего особенного — мальчишка, которому тогда едва исполнилось одиннадцать, ударил другого. Это было сделано невежественно и импульсивно, но не без причины. Слишком много воды утекло, чтобы вновь поднимать эту тему. Честно сказать, наши родители всегда негативно относились  к Третьему королевству и их политике относительно выбору пары для их детей. Им давалось намного больше свободы, чем нам. И бессмысленно скрывать то, что порой я даже им завидовала. — Я хочу сказать, что в целом не хочу этой свадьбы, — стиснув зубы, ответил он. — Дай всему этому шанс, — посоветовала я. — Может, она не так плоха в общении, как ты успел для себя решить. Может, вы подружитесь. — Тебе проще говорить, вы с Перси уже были друзьями, когда вам об этом объявили, — пробурчал Джейсон, откидываясь на спинку кресла. — Он мне как брат, — отвечаю я, с ногами забираясь на кровать. Я всегда с не очень-то приятным содроганием вспоминаю тот день, когда моя жизнь перевернулась. Поначалу, это казалось бессмысленным и даже глупым, я даже наивно надеялась, что отец одумается и отменит это всё. Но он не одумался. С каждым днём его уверенность в том, что этот брак — единственное правильное решение, становилась крепче. И меня это жутко пугало. — Паршиво делить постель и детей с человеком, который тебе как брат, — произносит Джейсон и резко осекается, а после, потупив взгляд, добавляет уже тише, — прости. Я лишь мягко улыбаюсь. Бессмысленно сейчас обижаться на него за такие слова, тем более, наши проблемы до боли схожи, и это было бы даже глупо. Невозможно обижаться на слова товарища по несчастью, особенно если они правдивы. Раньше я бы, наверное, накричала на него и ответила парочкой ласковых, за которые после пришлось бы долго извиняться. Но это пройденный этап. Я смогла подавить эту неугомонную девчонку внутри себя, которая частенько портила мне жизнь своими выпадами. После того, как я медленно начала вникать в причины начала войны между Одиннадцатым и Двенадцатым королевствами, которая началась лишь потому, что их правители не умели вести переговоры, во мне словно что-то оборвалось. Слушая последние новости о том, сколько людей погибает, сколько детей остаётся без отцов, я пообещала себе сделать всё возможное, чтобы такого не повторилось в моём королевстве. Мне нравилось быть беззаботной, ярко красить глаза, совершать сумасшедшие вещи и говорить о том, что меня действительно волнует, но я знала, что теперь так нельзя. Мне нельзя быть такой. И я очень долго подавляла в себе… себя. Пока это не стало частью моей жизни. — Ты прав, это паршиво, — я пожимаю плечами, стараясь сделать так, чтобы мой голос звучал как можно более спокойным. — Но так надо, иначе начнется война. — Перестань говорить как отец, — попросил Джейсон, проводя рукой по волосам. Чёрт, ему недавно стукнуло девятнадцать, а он уже так сильно похож на папу сейчас. И я говорю не о характере. — Это пугает. — Все будет хорошо, слышишь? — я выдавила из себя улыбку, проигнорировав его последние слова. Хотя я отлично понимала, что в последнее время слишком часто под кого-то подстраиваюсь. Особенно под отца. — Тебе понравится Пайпер, а Пайпер — ты. — И мы проживем долго и счастливо, целуя задницы всем, кто захочет женить наших детей на своих, — заявил Джейсон, против воли сжимая кулаки. — Отец говорит, что это чёртов круговорот и так у всех… кроме Ди Анджело, естественно. Им всё-таки чертовски повезло. Я не могла бы поспорить с этими словами, даже будучи под прицелом сотни пистолетов. Ди Анджело и их возможности, наверное, были пределом мечтаний большинства принцев и принцесс Двенадцати королевств. Ведь никому не нравится переступать через себя, верно? Я была слишком подавлена этой новостью, чтобы сопротивляться. Хотя, это абсолютно меня не оправдывает. Я просто бесхребетная идиотка, которую используют как средство заключения одного из многих выгодных союзов Первого королевства. — Хватит себя накручивать и расстраиваться, нам тоже живётся не настолько плохо, — сказала я, желая, наконец, закончить этот разговор. Я всегда готова поговорить и поддержать брата, но только не на эту тему. Здесь я, как уже ясно, полный ноль. Я не смогла выкарабкаться самостоятельно, что уж говорить о помощи кому-либо. — Иди спать, мы вылетаем рано утром. Джейсон закатил глаза, но, поднявшись с кресла, через пару секунд скрылся за дверью. Я знала, что сейчас он вернётся в свою комнату, с грохотом плюхнется на кровать, снова будет сверлить взглядом потолок или фотографию Пайпер Маклин. А потом уснёт. Так крепко, что его не сможет разбудить даже пушечный выстрел. Я откинулась на подушки и прикрыла глаза. В последнее время, в отличие от своего брата, я не могу нормально спать. Переворачиваюсь с бока на бок, хожу по комнате, рассматриваю белый потолок своей комнаты или порчу свою нервную систему, читая статьи о том, какой роскошной будет моя свадьба. Честно говоря, мне дважды на дню хочется послать всех этих стилистов и визажистов, которые несколько раз в день последнюю неделю наведываются ко мне, чтобы задавать навязчивые вопросы о том, как я хочу выглядеть. И обещают, что я буду великолепна. Стоит ли говорить о том, что я не хочу выглядеть великолепно? Да что уж говорить, я быть там не хочу! Слушать лживые пожелания счастья и любви, созерцать натянутые и совсем неискренние улыбки, а остаток жизни провести с человеком, которого, конечно, люблю, но совсем не так, как хотелось бы. Без дрожи в коленках, без глупых, но таких необходимых порой, бабочек в животе, без громко стучащего в грудной клетке сердца, когда этот человек рядом. Без чего-либо настоящего. И я знаю, что Перси меня поддерживает в этом вопросе. Он никогда не говорит об этом, но он согласен. И я уже должна, наконец-таки, принять это. Я стараюсь сделать это на протяжении уже целых двух лет, когда я перестала сопротивляться. Но, оказывается, сломать былую упёртость не так-то уж и просто. Едва открыв глаза, я упираюсь взглядом в одиноко стоящую в углу акустическую гитару. Не припомнить, сколько она там уже стоит и, наверное, не пылится лишь потому, что здесь убирают практически каждый день. Столько раз я пыталась заставить себя взять её в руки, вспомнить, каково это — дёргать за струны и полностью, без единого остатка, отдаваться музыке. А потом вспоминала, что это поистине бессмысленное занятие, которое не одобрит ни отец, ни его пассия. Я любила музыку, любила танцевать, иногда могла позволить себе спеть, словно это действительно то, чем я могу и хочу заниматься. Но, скорее всего, никогда не буду. Ведь королевам не нужно знание нот или музыкальное образование, нет. Дипломатические отношения не построишь, сыграв кому-нибудь на гитаре, за бюджетом не уследишь, зная, как выглядит скрипичный ключ, и уж точно не научишься бесценному умению договариваться и хитрить, потратив время на танцы. Не уверена, почему я вспомнила об этом, но, кажется, оба Ди Анджело неплохо танцуют. Я помню только принцессу Бьянку, с которой виделась ровно год назад на очередном из таких приёмов, который в тот раз организовывало наше королевство. Принц, в очередной раз, не соизволил появиться. Он никогда не оправдывался и не говорил, почему не приехал в этот раз. Этот парень, кажется, просто предпочитал игнорировать подобные мероприятия, прекрасно понимая, что, кроме небольшой размолвки, ему ничего не будет за подобное. И меня это до ужаса раздражало. Будто бы он возомнил себя тем, кем не является. Почему я, чёрт возьми, обязана их посещать, а он нас — нет? Пусть когда-то мы и были друзьями, но это было очень давно, и я, наверное, даже не узнаю его завтра, когда увижу. Я помню лишь худощавого мальчика одиннадцати лет, который одним своим видом, манерой речи и стилем не только отталкивал, но и создавалось впечатление, что напротив тебя стоит живой мертвец — ни больше, ни меньше. Зато, помнится, все обожали его за тонкое чувство юмора и сарказм, под который попадал практически каждый из его окружения. Если это качество до сих пор не было утеряно, то, может быть, узнать Нико Ди Анджело в толпе будет немного легче. Я потянулась к светлой прикроватной тумбочке и, нащупав кольцо, взяла его и поднесла к лицу. И, надев на палец, покрутила рукой. Завтра снова придётся терпеть завистливые взгляды, которые задерживаются лишь на моем безымянном пальце. Все считали его символом вечной любви и, чёрт возьми, красивой частью образа! Но этот серебряный перстень с турмалином никогда не привлекал меня, даже как украшение. Я надевала это кольцо лишь тогда, когда была необходимость появится на людях, а если же по той или иной причине забывала, неловко прятала руки в карманах и старалась очень быстро уйти. Я знала, что людям интересно только то, сколько я продержусь. Как долго смогу терпеть это давление со всех сторон, ведь каждый знает, что прежняя Талия Грейс никогда бы не позволила делать со своей жизнью то, что происходит сейчас. И если я позволю себе сказать что-то, что откроет им мое состояние, если даже появлюсь без этого глупого обручального кольца, то пойдут разговоры. Слово за слово, и моя личная жизнь окажется главной темой для обсуждения ещё минимум полгода. Люди любят говорить. Всё-таки, кому как не мне, лучше всех знать об этом.