Однажды живые позавидуют мертвым

Артур провел рукой по штанам, стирая влагу, в бледном свете сотового телефона след, оставленный пятерней на джинсах, был практически черным. Запах от ладони шел противно-гнилой, со сладкой отдушиной. На рубашке от манжеты до локтя расплылось такое же темное мокрое пятно, холодившее кожу. Похоже на чернила или… Артура посетила очень неприятная догадка. Экран сотового погас. Он быстро вскочил на ноги и охнул, приложив руку к груди, внезапно отозвавшейся болью. Пальцы почему-то не слушались, когда он попытался разблокировать телефон и осветить пространство позади себя. Экран включился, и, когда Артур мазнул рассеянным светом по полу, то еле удержал телефон. Там, где он только что сидел, остались следы крови. Он уставился на них, не в силах оторвать взгляда. Пятно было широким, густым, как нефть, и, начинаясь четкими отпечатками пальцев, уходило в общее месиво на полу. Артур не знал, что было хуже: то ли осознание, что здесь был кто-то, в отчаянии пытавшийся зацепиться за пол, то ли то, что от лужи след уходил дальше, под дверь. Был ли здесь он сам, закрытый ящиком, пока человек вопил о помощи, Артур не знал. И меньше всего хотел получить ответ на свой вопрос. Он на всякий случай посветил в противоположный угол комнаты, но там оказались лишь такие же контейнеры для белья и барабан вентиляции – с широких лопастей свисала паутина. Артур содрогнулся от омерзения и вытер первой попавшейся наволочкой свои рукав, спину и задницу. Возможно, он только размазал кровь еще больше, и теперь ее было не отстирать, но Артур просто не мог спокойно чувствовать липкую ткань, моментально прилипшую к спине. Он отбросил наволочку в сторону и, аккуратно обойдя лужу, подошел к двери. Она была не заперта, и ручка с легким щелчком повернулась. Перед дверью были раскиданы ящики и какая-то фурнитура. Комната смахивала на гардероб, только вместо верхней одежды в прозрачных мешках висела униформа горничных, курьеров, лакеев и портье. На полках лежали чистые полотенца, комплекты белья и обувь. Артур осторожно ступал, перешагивая через разбросанную одежду и длинные вешалки на колесиках, валяющиеся по правую сторону. След проходил как раз между опрокинутой, как домино, их частью и той, что стояла нетронутыми рядами в том же порядке, в каком их оставили прачки. В следующем коридоре гудел аварийный фонарь — в полной тишине Артур слышал его даже отсюда — и его красный свет виднелся из-за складного прилавка, через который, видимо, персонал получал одежду. Артур выключил сотовый, но не стал убирать далеко. Остановился, рассматривая ошметки прилавка: верхнюю половину дверцы вырвали, оставив одни только петли, а от нижней осталась одна доска. Это все, что сохранилось в целости, когда кто-то, и Артур уж точно не хотел знать кто, протащил свою добычу в неизвестном направлении, не размениваясь даже на то, чтобы просто обойти дверцу. Артур тихо вздохнул. У него не было гарантий, что этот кто-то больной или бешеный не находится рядом, и он не хотел привлечь лишнее внимание разговорами с самим собой. Поэтому, недолго потоптавшись на месте, он уже вдвое осторожнее двинулся к свету. Прокрался к проему и выглянул из-за угла сначала вправо, где из-за приоткрытой двери торчали ручки швабр, а затем влево… Он спрятался обратно в проем и даже присел на корточки. Если до этого Артур просто думал добраться до охраны и сообщить, что жив и здоров, по возможности найти отца и узнать, что же произошло в отеле, то сейчас эта надежда покачивалась на последних нитках рассудка над пропастью ужаса. Артур выглянул из-за угла еще раз, стараясь дышать размеренно и до боли сжимая пальцами сотовый. Дверь в закуток охранника была закрыта, но со стороны коридора находилось окошко для проверки пропусков. Верхняя часть охранника, вместе со свисающими до пола руками, торчала оттуда, перекинутая через кусок острого стекла, оставшегося в раме. На фоне красного света и резких черных теней Артур видел, как еще несколько кровавых следов шли прямо по коридору, мимо тела в окне, отмечались брызгами на двух ступеньках и поворачивали влево, куда-то за угол. — О господи, — прошептал Артур, прикрывая рукой рот. Это был единственный освещенный выход, кроме закрытой двери рядом с подсобкой для уборщиц. На стене рядом отпечатались жуткие разводы от пальцев, словно кто-то в последней надежде пытался открыть ее, цепляясь за косяк… до самого пола. В неровном свете Артуру привиделся на полу чей-то локоть. Он на секунду прикрыл глаза, собираясь духом, и двинулся в сторону охранника. Там, по крайней мере, было светло. Артур шел медленными шажками, ожидая, что из любой тени на него кто-то может наброситься. От волнения он облизывал губы и повторял про себя лишь то, что, если это все окажется розыгрышем, он не будет злиться. Пусть это будет манекен. Пожалуйста, пусть это все будет не по-настоящему… Артур, задержав дыхание, прошел рядом, бросил на тело мимолетный взгляд, и тут же пожалел об этом. Форменная куртка задралась, рубашка местами выбилась из-под ремня, оголяя бледный кусок спины и резинку трусов. От нижнего края оконной рамы в район паха воткнулся острый край стекла, и на нем, а затем дальше на стене были видны потеки крови, идущие до самого пола. Головы у охранника не было – только неровно подгнивающий срез. Артур увидел мясо, испещренное прожилками, круглый срез позвоночника и кусок нижней челюсти с парочкой зубов. Ему пришлось прислониться к стене и дождаться, пока исчезнет слабость в ногах, и уйдет дрожь из коленок. В нос ударила смесь запахов, похожая на вонь со скотобойни, с ее распотрошенным мясом и галлонами свернувшейся крови. К горлу подкатил тошнотворный комок, и Артур тяжело сглотнул. Без шуток, охранник однозначно мертв. Артур против воли судорожно и шумно вдохнул, но его глаза оставались сухими. Он ощущал, как представшая перед ним картинка только что выжгла свой отпечаток прямо на сетчатке, и тряхнул головой, прогоняя видение. Может, он сошел с ума, его отвезли в палату для психов, и сейчас он бьется в истерике, считая, что вокруг все спятили? Хоть бы это было так… Это все не по-настоящему. Ведь, правда, же? Правда? Артур отвернулся и сосредоточился на выходе из этих подвальных помещений. Куда угодно. Как можно дальше. Как можно быстрее. Он успел дойти до окровавленных ступенек, когда поблизости в абсолютной тишине раздалось странное потрескивание. Он не знал состояния «внезапный паралич», но сейчас стал к нему близок как никогда. Пульс сбился с ритма от испуга. Хрипы позади оформились в голос, который заунывно позвал его: — Паца-ан. Сердце бешено стучащим куском упало куда-то в желудок. Артур так и замер, глупо приподняв одну ногу над ступенькой, а рукой опираясь о стену. Он подумал, что сейчас его глаза точно вылезут из орбит, а спятившее сердце выпрыгнет из груди и ускачет по полу. Медленно он оглянулся через плечо. Неясный треск повторился, и голос снова позвал его: — Паца-ан, ты меня слышишь? Артура окончательно перекосило от истерично-испуганной мысли: «У него даже рта нет, как он может меня звать?!», когда неизвестный решил окончательно довести его до инфаркта, хрипло рассмеявшись на полкоридора. — Это рация, балда! У тебя сейчас такое лицо, словно ты вот-вот обосрешься от страха. Артур облегченно выдохнул и в изнеможении прислонился к стене, задрав голову. Провел ладонями по лицу. Господи, рация. Это было очевидно. Слава богу, рация. Он немного успокоился, и тут его мозги решили вдруг заработать: «Этот тип видит меня?». Артур обвел взглядом коридор, заметил угловую камеру с горящим огоньком и нахмурился. — Да, да, — подтвердил голос, — умница. Можешь помахать мне ручкой. Или лучше возьми рацию с пояса этого дяди, чтобы я, наконец, услышал, что ты там бормочешь с таким смешным выражением лица. — Я бы на тебя посмотрел на моем месте, придурок, — проворчал Артур, отлипая от стены. Касаться трупа ему не очень-то и хотелось. Артур приблизился к телу, стараясь не слишком присматриваться к ранам, с кислым лицом уставился на пояс, с прикрепленной к нему рацией. — Рожай быстрей, парень. Он уже не жилец, так что хватит с ним носиться. И не делай такую брезгливую гримасу, перед тобой твое спасение. Незнакомец получил в камеру знак с участием среднего пальца, но в ответ лишь рассмеялся. Артур опасливо потянул рацию из чехла за самый кончик антенны, как дохлую мышь. Когда у него получилось, он сразу же отошел от тела подальше к противоположной стене. На экране рации были непонятные ему деления, цифры, возможно, обозначающие частоту, на которой передавался сигнал. — Там сбоку должна быть кнопка. Нажми ее и держи, если хочешь мне что-то сказать, и отпусти сразу, чтобы услышать ответ. — Я знаю, как пользоваться рацией, — ответил Артур, посылая злой взгляд в камеру. — Не идиот. — О, вот и ты, малец, — радостно прохрипела рация. — Знал бы, какой ты везунчик. Я прямо чувствую себя в роли феи крестной. Но у нас еще будет время поболтать, а пока будь умничкой и найди у дяди охранника фонарик. Он тебе сейчас ой как пригодится. Артур уже догадывался, что ничего приятного ему не скажут, но послушно осмотрел тело. — Там только что-то вроде шокера и дубинка. Больше ничего не вижу, — сообщил он в рацию. — Ну что ж, по-чистому, значит, не получится. Лезь к нему в карманы. Со скорбным лицом Артур полез обшаривать труп, тем временем задав самый актуальный для себя вопрос: — Ты знаешь, что произошло? — А ты не в курсе? Артур нащупал пластиковый цилиндр и принялся его аккуратно вытаскивать. — Я недавно очнулся здесь, в старой прачечной. Отец спихнул меня в трубу для белья, когда на отель кто-то напал. Это и в самом деле оказался фонарик, включающийся поворотом крышки по часовой стрелке. К счастью, он работал. — Нашел. Что дальше? — По плану здания у вас электронные замки, так что тебе придется порыскать еще и найти магнитный ключ. По-другому тут не выбраться. Артур обошел труп, открыл дверь в комнату охранника и, включив фонарик, стал осматриваться. Вдоль стены стояли мониторы для трансляции с камер по всему отелю, но сейчас без электричества они только отражали блики света. Ноги трупа, оставшиеся в этой половине комнаты, висели в воздухе, прихватив с собой балансирующий на одной ножке стул. Артур снял его с чужих ботинок и отставил в сторону, чтобы добраться до стола. Тем временем незнакомец не переставал болтать по рации: — Так, дай сообразить. Ты наверняка видел все эти палатки с докторами, которые последнюю неделю делали вид, что у них все под контролем? Так вот, это была полная чушь. Я своими глазами видел, как умер один из укушенных, и никакое это было нахрен не бешенство. По симптомам похоже, я не спорю. Температура, бред, галлюцинации, агрессивность с пустого места. Одного в последней стадии болезни поймали за городом на помойке с температурой в сорок восемь градусов. На нем можно было яичницу жарить, а ему хоть бы хны. В красавца всадили дохренищу патронов, но ему было насрать: пер как броненосец и визжал, словно парень, снимающий все это на видео, самолично замочил его маму. Так что, я, конечно, не врач, но вирусня эта, хоть и передается через укус, просто так тебя не убьет. Нашел пропуск? — Ищу, — глухо отозвался Артур, пытаясь не слишком вдыхать смрад от трупа, пока рылся в документах, испачканных кровью. — Ищи, ищи. Насчет нападения, я сам не ожидал. Эти сраные чиновники, оказывается, втихаря оцепили Брикстон, так как заболевших там стало почти семьдесят процентов. И что ты думаешь? Все заразившиеся-таки посходили с ума и вчера вырвались бешеной толпой на улицы. Первые часы, словно адские врата разверзлись в городе. Кругом военные, взрывы, паника. Весь юг, начиная от мостов, сейчас закрыли наглухо, и Брик-лейн - единственный район через реку, который затронуло нападением. — А ты еще назвал меня везунчиком, — покачал головой Артур. — Конечно, ты везунчик, — невозможно оптимистично отозвалась рация. — Ты же последний живой человек во всем отеле, не считая зараженных. — Как это? — переспросил Артур, холодея до кончиков пальцев. — Этого не может быть, — он слабо рассмеялся, не веря словам незнакомца. — Это глупость, ты не знаешь, о чем говоришь. — У-у-у, пацан, я-то как раз и знаю, о чем говорю. Ты просто этого не видишь, — загадочно отозвалась рация. — Нет! — Артур разозлился и готов был спорить до посинения. — Нет, нет и еще раз нет! Он жив, он не мог умереть! — Твой отец? — смягченным тоном спросила рация. — Ты сказал, он скинул тебя в бельепровод? Так, погоди секунду. Артур прислонился к холодной стенке сейфа под столом и украдкой вытер глаза. Здесь его никто не мог увидеть, но он все равно напряженно уставился перед собой, следя за дыханием. Тишина была невыносима, но он все равно ждал. — Третий этаж? — деловито прохрипела рация. — Да. — Невысокого роста, в светлом костюме, с небольшой залысиной? В таких забавных ботинках с кисточками, как у учителей? — Он — профессор, — мрачно отозвался Артур, закрывая глаза рукой, и склонил голову к коленям. Рация недовольно причмокнула, тяжко вздохнула и вдруг предложила: — Слушай, пацан, у меня для тебя два варианта. Первый — ты веришь мне на слово, что твой отец однозначно мертв, собираешь манатки и валишь из этого места. — А второй? — сипло спросил Артур, не в силах сохранять голос нормальным. Он сжался у стола в компактный комочек, уткнулся в локоть и только влажно дышал на рацию, чувствуя, как глаза застелила влажная пелена. — Я надеялся, мы остановимся на первом, — грустно заметила рация. — Второй — я скажу, где переключатель аварийных генераторов, ты включишь электричество и увидишь через камеры все, что тебя интересует и даже более того. Артур замолчал минуты на три, сжимая вспотевшими ладонями рацию и невидяще смотря перед собой. Фонарик покачивался на полу возле ноги, играя с тенями. Лампа в коридоре надсадно гудела, а рация тактично молчала. — Похуй, давай второй вариант. — Вот, я так и знал. Аварийный генератор оказался именно там, где Артуру привиделся чужой локоть, хотя собственно и не привиделся. Единственное, с чем он ошибся — кровавые следы от ладоней оказались не только на этой стене, но и на противоположной, а также на полу и на потолке. Артур замер на секунду, задрав голову, перешагнул через тело горничной и пошел искать переключатель. У женщины на полу шея была выгнута абсолютно несовместимым с жизнью способом. Один глаз запал внутрь, изо рта и носа на пол стекла кровь, а челюсть выбита и так широко открыта, словно она собиралась съесть самый большой в мире гамбургер в один присест. Артур не стал задерживаться возле нее. Переключатель нашелся за центральной полкой, там, где висел стенд с кармашками, на которых были написаны имена всех гостей. В кармашках нашлись странные записки. Артур взял одну и прочитал: «Номер 324, две пары колготок для ужина. Запись к стилисту после полудня. При смене белья следить за тележкой, эти курицы воруют все, что плохо лежит». Артур положил записку на место, взялся за рубильник и, держа фонарик в зубах, с усилием дернул его вверх. Везде на цокольном этаже включился свет, тени исчезли, оставив после себя только разруху и ярко-красную феерию художника, который предпочитал рисовать не кисточками, а ведрами с краской. Просто фанат красной краски. Стараясь абстрагироваться от открывшегося вида, Артур вернулся по коридору, снова перешагнул через горничную, дошел до комнаты охранника и немедленно пожалел о своем решении. И жалел каждый раз, когда переводил взгляд с одной камеры на другую. — Срань господня, — Артур шумно вздохнул, упершись обеими руками в стол. В холле высилась настоящая гора трупов. Вращающиеся двери заложили баррикадой из чемоданов, столов, стульев и тележек коридорных для багажа. Людей внутри она не спасла. Трупы были везде: на главной лестнице, возле рояля, у стойки регистрации; все в странных позах, с вывернутыми конечностями. Артур узнал портье, чьи ноги лежали на гостевом пуфике, а тело распласталось на полу, словно он вдруг решил понюхать ковер. Голова была повернута в сторону камеры, а на лбу еще оставался тот самый пластырь. И такая картина — на каждой камере. В каждом уголке отеля. В коридорах между номерами, на лестнице, на пожарной лестнице, в обоих лифтах, и даже в грузовом, который застрял, судя по всему, между четвертым и пятым этажами. Некоторых убило в давке, некоторых разорвали, кого-то зажали в дверях. Большую часть Артур не видел, но догадывался по свету из окон, который вылавливал среди теней разбросанные вещи, одежду, части тел, длинные волнистые волосы, кусок лба, детскую ручонку, сжимающую игрушечную коляску. Артур нашел камеру на третьем этаже и смог только спросить в рацию: — Ты сказал, что он умер! — Сказал, — терпеливо отозвался его собеседник. — Тогда сделай милость, — вежливо начал Артур, тут же переходя на возмущенный крик, — какого хрена я вижу сейчас кого-то в костюме моего отца, без ног по колено, поедающим чьего-то мопса?! Артур впал в настоящую истерику. Внутри него бушевал ураган эмоций, который он был просто не в состоянии выпустить наружу. — Ну, малец, технически ты прав, это уже не твой отец. Но кое-что вирус оставляет: голод и агрессию. Те, кто укушены недавно — побыстрее и позлее. Половина впадает в странное состояние, похожее на кататонию. Лежат себе, словно мебель. Ты, наверное, не заметил, но у многих двигаются веки. Конечно, все меняется, если среди них окажется живой: такой, как ты или я. Не знаю, с чем это связано, пацан, но это пугает до усрачки. Они не трогают своих, но им срывает крышу, стоит увидеть нормального. Кое-что, видно, осталось от самого вируса бешенства, так как они просто звереют от громких звуков. Реагируют ли они так на свет, не знаю, еще не удавалось проверить. Малец, ты тут? — Прекрати меня так называть, — Артур отвернулся от камеры и всхлипнул только после того, как выключил связь. — Ну, ты не сказал своего имени, так что вариантов у меня немного, — резонно заметил голос. — Артур. — Что? Голос ему изменил, окончательно осип и пропал от еле сдерживаемых рыданий. Это только разозлило его сильнее. — Меня зовут Артур, — ненавидя самого себя за сцену, он вышел из коридора и направился в сторону подсобки, где и встал, рассматривая швабры, ведра и стройный ряд моющих средств. — Ну, вот и познакомились. Видишь, ничего сложного. Стоит только захотеть и можно наладить конта… — Старик, заткнись на секунду, — внезапно спокойно попросил Артур. Рация булькнула от удивления и смолкла. — Как ты меня назвал? — Просто заткнись. Горничная пропала. — Какая еще горничная? — ТАКАЯ. СО СВЕРНУТОЙ ШЕЕЙ. — Стоп. Ты хочешь сказать, что где-то лежал труп, а теперь его нет? Артур боялся пошевелиться, рассматривая пустой пол коридора и появившуюся, словно из ниоткуда, неровную дорожку кровавых следов, с четко отпечатавшимся рисунком подошв, уходящую за ближайший поворот, в прачечную. Он быстро вытер влагу под глазами, чтобы убедиться в том, что ему не показалось. — Нет, я хочу сказать, что все выглядит так, словно труп ВСТАЛ И УШЕЛ! С утра до вечера пастух Среди густой травы Бредет и повторяет вслух Молитвы и хвалы. Барашки блеют высоко, Овечки - им в ответ. И он один всегда готов Им добрый дать совет.