Funeral of Hearts

Тишину нарушает лишь едва слышное гудение силового поля, который отделяет его камеру от остальных помещений. Место, где нет ничего. Лишь квадратное помещение с тремя однотонными стенами, и свет со стороны коридора, искаженный световым полем. Все условия, чтобы ограничивать передвижения, но Терон Шан уже какое-то время сидит на полу камеры, не шевелясь и глядя в одну точку. Нет внешних раздражителей, на которые нужно реагировать, и даже этот гудящий звук стал чем-то обыденным. Он не знает, сколько времени он тут просидел. Он не уверен, что хочет это знать. Ему все равно. В такой ситуации даже не хочется думать, но воспоминания, как назойливые насекомые, постоянно лезут в его голову. Возможно, сон принес бы ему облегчение, но спать не хотелось. Терон привык бодрствовать еще с того момента, как начал работать на Стратегическую Информационную Службу. Работа всегда забирала большую часть его жизни, и он уже давно не мог представить себя за каким-то обыденным делом, которое не приносило бы пользу ни ему, ни Республике. Ни Альянсу. Терон знал, на что он идет, заключая союз с этим Орденом. Он понимал, чем это может кончиться. Но эту войну нужно было остановить, и любой ценой. Даже ценой того, что неожиданно подарила ему Сила, к которой он никогда не был восприимчив, — ценой своего личного счастья. Он поставил на чашу весов все, что только мог. Он знал, насколько опасны эти люди, с которыми ему пришлось заключить союз. А лучший способ ударить врага — это бить изнутри. И так, чтобы враг не догадывался об этом. Он нанес им удар, и теперь все кончено. Они больше не угрожают ни Республике, ни Империи, ни Вечному Альянсу. Можно считать себя победителем. Но Терон Шан проиграл. И он это понимал. Он мог сколько угодно утешаться тем, что это было ради спокойствия. Ради мира. Ради того, чтобы остановить бесконечные смерти. И плевать, что он потерял самое дорогое, что у него было. Он ведь знал, на что идет. Можно сколько угодно гадать, что будет дальше. Но это ни к чему не приведет. Терон предпочел бы сидеть так и дальше. С этим давящим на психику одиночеством и осознанием неизвестности относительно развития событий и его собственной судьбы, не рисуя в голове картины, одну страшнее другой. Он знает, кем является Дайман. Всегда это знал и понимал. Терону и раньше приходилось иметь дело с ситхами и сталкиваться с их жестокостью. Когда полковник Дарок и Дарт Аркус сговорились, связавшись с воскресшим Реваном и его реванитами, волей-неволей пришлось заключить союз с Империей. И, разумеется, с ситхами тоже. Он не был уверен, что доверяет Лане, но цель у них была общей. Они оба понимали, что их обоих использовали в этом отвлекающем маневре с захватом храма джедаев на Тайтоне и академии ситхов на Коррибане. Тогда грозился начаться хаос, который нужно было остановить, и поэтому приходилось делать то, чего он не делал раньше. Сотрудничать с Империей, подставлять себя под удар перед начальством, но зато потом вернуться с видом победителя обратно. В СИС давно привыкли к его методам, а это был лишь один из них. Терон даже на секунду улыбнулся, стоило ему представить, сколько у Маркуса Транта за все время его работы прибавилось седых волос. Терон понимал тогда, что кратковременный союз вряд ли принесет катастрофу, пусть и был очень рискованным. Но даже не мог представить, насколько же он сам окажется на грани, едва столкнется лицом к лицу с Гневом Императора. Он не мог тогда объяснить, чем этот ситх вызывал у него интерес. Он старался не отвлекаться от основной цели, напоминая себе, что это всего лишь издержки работы. Но, каждый раз, когда они оба находились в одном помещении, Терон чувствовал на себе пристальный, заинтересованный взгляд желтых глаз. И порой ловил себя на мысли, будто бы он стоит перед Лордом Дайманом абсолютно голый и ему неловко. Но и очень волнующе. А ситх ничуть не облегчал его дискомфорт, продолжая пристально смотреть, да еще и отпускать фразы, от которых почему-то становилось еще более неловко. Терон не раз пытался его не одернуть, но казалось, что Даймана это совсем не смущает. «Зачем ты это делал?» «Хотел хоть на секунду стереть с твоего лица то хмурое выражение и посмотреть, каким оно станет, когда изменится.» Это было уже позже. После того, как Дайман самолично пришел за ним, едва узнал от Ланы, что Терон попал в плен. После того, как Терон стал понимать, что все эти взгляды и слова перестали вызывать неловкость и заставляли хотеть продолжения. После того поцелуя на Риши, когда они не могли позволить себе больше из-за нехватки времени, потому что на Явине их уже ждали. После той близости, когда им удалось победить Ревана. И после Зиоста, когда ситх не стал убивать одержимых Императором джедаев, а освободил их. И позволил Мастеру Сурро уйти с ним. И после пяти долгих лет, когда он даже не знал, окончательно ли пропал Гнев Императора, и жизнь обрела новый смысл. Найти его. Желательно невредимым. Может быть, в глубине души он верил в то, что смог его изменить. Что Дайман теперь меньше подвержен Темной стороне и действительно способен прекратить всю эту ужасную войну. Альянс, который они собрали вместе с Ланой и передали в руки ситха, изменился под его руководством. Они смогли это сделать. Освободить Империю и Республику от гнета детей Валкориона, но... Долгожданный мир в галактике так и не воцарился. Терон подозревал, что так все и будет. Но не хотел в это верить. Трон изменил Даймана не в лучшую сторону, и поэтому Терон решился на отчаянный шаг, едва узнал о новой угрозе. На которую просто так не выйдет направить Вечный Флот. Которая снова принесет им множество жертв, разбитых судеб и страданий. Нет, там нужно было действовать иначе. Это было самое правильное и самое глупое, что Терон мог себе позволить. И чем это все закончилось? По факту его план удался. Он смог остановить это, даже если и ненадолго, но... Он потерял все. Вряд ли хоть кто-нибудь теперь в Альянсе на него не злится. Не говоря уж о том, что он собственными руками разрушил свои отношения с Дайманом, которые были лучшим, что с ним случалось в этой жизни. Терон привык жить один, с детства его семьей был лишь учитель его матери — Нгани Жо, который его вырастил и воспитал, хоть так и не смог сделать из него джедая, потому что Терон Шан не проявил способности чувствовать Силу. Но его уроки не раз были для него полезными. Но Терон уверен, что сейчас ему не помогут успокоиться даже упражнения для джедайских медитаций. На самом деле, это было действительно нелегко. Но если уж решился на столь отчаянный шаг — пойти против ситха, то пути назад нет. Нужно учесть каждую мелочь, взвесить каждую фразу и каждое слово, чтобы даже мысленно, даже эмоционально себя ничем не выдать. Терон не один год проработал в СИС, чтобы отточить эти навыки, и ему это удалось. Но во что превращается такое задание, когда оно смешивается с личным? «И для него тоже так будет лучше,» — фраза, которая превратилась в мысленную мантру. Терон начал повторять ее с того момента, как впервые принял решение. Влиться в ряды этого Ордена, а заодно и попробовать прекратить войну. Не позволить Дайману окончательно упасть во тьму, под влиянием этого Вечного Трона, от которого лишь одни проблемы. Альянс уже был не тем, что они сделали с Ланой. Это была лишь временная мера для того, чтобы остановить Вечную Империю и разрушения по всей галактике. И Терон был готов доверить его Дайману, чтобы он это сделал. Пусть и не был согласен со всеми его методами, порой даже слишком жестокими. Но Дайман это сделал. А потом предпочел идти дальше, считая, что галактике нужен сильный лидер. Но не тот, который продолжает провоцировать войну. Это было не остановить так просто. Поэтому Терон решил попробовать это сделать сам. Пусть и такой ценой. У каждого человека может быть в жизни момент, когда ему придется сделать тяжелый выбор между личной жизнью и чувством долга. И Терон его сделал. Вот только, как бы он ни убеждал себя ранее в том, что был прав, теперь, когда он захвачен Альянсом и коротает мучительно-длинные часы в этой камере, он не может так же уверенно сказать, что выбор был правильным. Он хочет уснуть и ни о чем не думать. Да вот только воспоминания все еще будоражат его сознание. Терон ловит себя на мысли, что прокручивает случившееся в голове с каким-то странным упорством мазохиста. Если бы было возможно, он предпочел бы обойтись без этого. Нет, не без того, что он сделал. А без необходимости притворяться перед Дайманом. Он не должен был узнать раньше времени о том, что в его рядах завелся предатель. Но на Иокате все пошло совсем не так, как Терон планировал. Смерть Малькома и тот факт, что коммандер узнал про его предательство, чуть не подкосили весь план. Терон видел, как смотрел Дайман на Асину, слышал, как он задал ей вопрос о предательстве в лоб. И как оскорбилась Императрица его подозрениями. Терон видел, как Дайман остановил короткий взгляд на Лане, полный небольших сомнений, но потом лишь покачал головой, явно мысленно сделав выводы. Дайман даже не заподозрил человека, которого любил. И эта мысль стала первой, что повисла на сердце Терона тяжелым грузом. Сложнее всего было смотреть в глаза Дайману и обещать, что найдет предателя. Следить за каждым членом Альянса, зная, что ни один из них не причастен к этому. Он мог не делать этого. Потому что знал — не нужно. Но Терону было необходимо занять себя хоть чем-нибудь, чтобы не думать. Не позволять себе сомневаться в том, что делает. Не позволять себе даже на секунду почувствовать уколы совести перед ситхом за то, что лжет ему прямо в лицо даже в те моменты, когда они остаются наедине. Не дать себе возможности усомниться в правильности своих действий.