Fate:Dragons Night

      Мастера — люди, в сердцах которых безустанно полыхает пламя сильнейших желаний. С каждым ударом налитого кровью органа, пламя колеблется, разжигая в них самые разные эмоции: стремление, ненависть, упорство, грусть. Желания этих людей остры, как клинок, горячи, как пламя, а кровь, текущая по их жилам, холоднее, чем самые чистые горные ручьи, струящиеся со склонов и пробивающие себе путь среди камней. Сии живые существа настолько целеустремленные, что никто и никак не сможет им помешать на пути к их мечтам. Это такие люди, которые смеются в компании, а наедине, шёпотом говорят: «Никто не посмеет мне помешать, на пути к моей мечте». Истинно, они не перед чем не остановятся, они могут ставить на кон всё, идти ва-банк и жертвовать самым дорогим и близким ради исполнения желания.       Но так ли это? Или это всего лишь сплетни, что донеслись в наши времена эхом из прошлых войн. Может, на самом деле, они не такие жестокие и эгоистичные и, даже если их желание сильно, они никогда не предадут друзей ради него, не изменят любви, не убьют близкого…. Всё же, есть одна правда сказанная с самого начала: «мастера — люди». Люди, которым свойственно совершать ошибки, бояться, но всё равно идти вперед. Смеяться, любить, плакать — испытывать эмоции. Они не похожи друг на друга, они все борются за своё и сражаются разными методами. Ложью ли, правдой, а может, и вовсе, избегают битв, в страхе быть убитыми. Мастерами же их делает именно та общая между ними всеми черта. Они избраны Граалем, избраны сражаться или умереть. Выбраны судьбой для исполнения своих желаний или желаний других.       В одной из народных нордских песен, что распевают гордые барды в тавернах, слова гласят: «Бейся… или умри». И у всех мастеров, после их избрания, жизнь начинает протекать под таким лозунгом. Если кто-то избран святой чашей, то у него уже нет выбора, ему предстоит только бой, в котором определится: либо он живёт и идет к мечте, либо погибает на благо чужого желания. Далеко не самый приятный исход событий, согласитесь. Никто не хочет стать кирпичиком в исполнении чужого желания, если это конечно не является его целью.        Только представьте себе, как неблагосклонна судьба к Массеру и Секунде, она велит им принять бой не на жизнь, а на смерть. Велит это детям. Может быть, такова эта война? Или так было всегда?        И всё же, пусть Грааль и определил их судьбу, отобрал у них мирную жизнь и нацелил мастеров друг против друга, кое- что, он всё же не может отобрать. Это чувства людей, порабощенных этой войной. Чувства неподвластные даже таким высшим силам, как Грааль….        Пришло же время вернуться к повествованию, вернутся в холодный и жестокий мир грез, в котором нет времени на сомнения.        Светало, облака, на медленно светлеющем небе, начали наливаться пастельно-розовыми цветами. По глади рифтенского леса стелился легкий холодный туман, а сопровождающий его лёгкий ветер поднимал опавшую листву, разнося её по округе. Дверь дома молодых мастеров отворилась с легким скрипом и из неё неуверенным уставшим шагом вышла девушка, сжимая в руках два копья. Её затуманенные карие глаза подняли свой взор к расцветающим небесам, а с сухих потрескавшихся губ слетели слова полные безнадёжности: — Идите к чёрту… — она исчезла, словно сгорая еле заметным синим пламенем.       Близился тяжелый день. Впереди начало великого путешествия. Около двери, на скамье стояли торбы заполненные едой, которую не успели доесть Секунда с братом. Сама же торба была обвешена веревками, крючками, на ней висел факел. Рядом лежали бурдюки с водой, всего пару штук, для парня и девушки. Заранее приготовленные лук и стрелы, заточенный до блеска орочий топор. Массер, спящий в своей кровати, резко открыл глаза, словно пробуждаясь от кошмара и тут же прищурился от того что был в полудрёме. Он медленно подвёлся и коснулся ладонью своей груди, как будто пытаясь успокоить боль в сердце, он сжал руку, скомкав рубаху в области сердца: — «Странное чувство. Словно этой ночью я был на грани между жизнью и смертью и то, что сейчас бьется в груди, отнюдь там биться не должно» — сидел он в раздумьях, не сводя взгляда со своего одеяла. — Мас, пора вставать! Приключения ждут! — послышался радостный крик его сестры откуда-то снаружи. Этот крик был полон глупой, но забавной радости. Его сестра, как маленький ребенок подорвалась с кровати пораньше, желая приблизить столь долгожданный момент путешествия. Благодаря этому возгласу парень отошёл от своего сонного состояния и спустил босые ноги на холодный пол: — «Пора начинать. Жди нас… мы вернем тебя…» — сказал он, вставая с кровати. После, посмотрел на татуировку своих командных заклинаний, расположенных на запястье правой руки и сжал кулак этой же руки, выразив в своей взгляде безудержную целеустремленность. Секунда ходила, заканчивая последние приготовления снаружи дома, делая всё в неуклюжей спешке. Она не находила себе места, желая как можно быстрее со всем управиться и рвануть свободным сердцем за приключениями. Она то расхаживала вокруг дома, то, вспоминая о какой-либо вещи, бегом возвращалась в дом, складывая это в торбу или цепляя на неё же, то размахивала кинжалом во дворе хижины, представляя грядущие битвы. — Не поранься, — с теплой добротой обратился к ней бородатый мужчина, сидящий на бочке у стены дома. — Это сейчас прозвучало так, словно вы не хотите видеть девушку с оружием, — недовольно надула она румяные щёки, посмотрев в сторону Исграмора. — Ха-ха-ха, — рассмеялся рыжебородый, — не хотел, чтобы ты подумала обо мне в таком ключе. Просто-напросто не хочу чтобы ты поранилась, размахивая кинжалом в таком несосредоточенном задорном состоянии. — Не стоит волноваться, — улыбнулась она, рассматривая лезвие кинжала блестящими глазами, — думаю, я владею таким холодным оружием даже лучше своего брата. — Брр, — дернулся мужчина, словно ему было холодно, — раньше мужчины делали всё лучше девушек, а сейчас настали времена, когда вторые владеют оружием на уровне или даже лучше. В забавные же я времена попал, — почесал он свою рыжую бороду, вдумчиво разглядывая облака. — Это касается только кинжалов. Уверен, для боя на одноручных мечах или же топорах, чтобы найти достойного противника, потребуется хорошенько постараться, — зевая, вышел парень во двор. — Мастер! — удивленно и растерянно выкрикнул Исграмор, а после искренне засмеялся во весь голос, — и не смел в вас сомневаться, вы же, как-никак, норд, а все норды, незаменимы в бою. Тем более, вы мой мастер. Это уже о многом говорит. — Мас, наконец-то ты проснулся! — радостно воскликнула девочка, устремившись к парню, стремясь обнять его. — Дура, убери кинжал! — переполошился он, видя как его сестра бежит обнимать его не убирая кинжал в ножны, — убери, говорю, кинжал! Парень стал убегать от смеющейся девочки, задорное лицо которой заполнилось прекрасной улыбкой. — Что за ребячество! — вдруг прозвучал громовой женский голос и во дворе дома, со стороны леса, появилась копейщица, недовольно скрестив руки на груди, — вы собираетесь на войну, а маетесь детскими играми! — Какие детские игры?! — возмутился ей парень в ответ, — у неё в руках нож! Я что, по вашему, должен сам прыгнуть на лезвие?! В этот же момент на ошеломленное лицо Секунды вернулась улыбка, и она побежала за братом, пытаясь его обнять. Ребята бегали по кругу, занимаясь абсолютно бесполезными делами, когда стоило быть чуть серьезнее. Женщина опустила руки, сжав ладони в кулаки, и наблюдала за этим, злобно дергая бровью. — Разве не хорошая разрядка в нынешней обстановке? — с некой философией в голосе, спросил Исграмор у копейщицы, — возможно это последний раз, когда они могут вот так подурачиться. — Почему ты так спокоен? Нам в мастера достались какие-то несерьёзные дети у которых ещё молоко с губ не высохло, — злобно спросила она, пытаясь хоть как-нибудь задеть чувства мужчины. — Отнюдь, — перевел он свой теплый спокойный взгляд на ребят, — в их глазах я вижу стремление похлеще того, которое видел в глазах некоторых воинов. Порой, именно дитя оказывается опаснее любого хищника. — Глупости! Мы заведомо проиграли в этой войне! — с ещё большей силой сжала она кулаки, — и именно из-за этих молокососов мы погибнем! — Мы уже мертвы… — он грустно опустил взгляд на опавшую листву. Этой речью он заставил своего собеседника замолчать и злостно прикусить губу. — Не из-за этого ли ребячества, ты сохранила жизнь моему мастеру? — словно копьем, пронзил он её сознание и заставил его пошатнуться. Злость девушки сменилась противоречивостью в её взгляде. Исграмор сказал это так, чтобы резвящиеся мастера не смогли это услышать, так, чтобы эта речь достигла только сознания собеседника и сокрушила его. Копейщица неуверенно отвела взгляд, её хватка ослабла. — Поймала, поймала! — послышалось рядом с героическими душами. Секунда навалилась на своего брата, повалив его на землю, а после застыла, подняв взгляд на героев, над которыми нависла угнетающая атмосфера. Массер сначала удивленно посмотрел на свою сестру, а после, так же неуверенно и сомнительно, посмотрел на героев. Неожиданно раздался громовой смех Исграмора. Казалось, что от его смеха затряслась земная гладь. Но этот смех, словно гром, разбил всё угнетение, скопившееся в тот момент. Этим смехом он заставил всех сосредоточить внимание именно на себе, и не на чём более: — На улице очень холодно. Даже мы, героические души чувствуем холод, вот вам и показалось, что мы сидим тут в угнетении. — «Что за тупая отговорка? — ошеломленно смотрела женщина на рыжебородого мужчину, — чем он вообще думает?!» — А ведь точно, я и не замечала! — удивилась Секунда, словно этот ответ её поразил. — Это потому что ты всё утро бегаешь и скачешь, как угорелая… — лежа на холодной листве под своей сестрой, упрекнул её Массер. — «Поверили?!» — копейщица впала в ступор. — Как себя чувствуешь, мастер? — мгновенно переведя тему, спросил Исграмор, — уже ведь полегче ощущается поддержание моей физической формы? — А и правда, — парень подвелся на ноги, струшивая пыль и прилипшую листву со штанин, после подав руку своей сестре продолжающей сидеть на коленках. — Вот и отлично! — улыбнулся тот в ответ, — перекусите хорошенько, и думаю, тогда и отправимся. Чем больше пройдем за сегодня, тем лучше. Если наша цель Вайтран, и если я правильно оценил время нашего пути по карте, то нам предстоит несколько дней пешего пути. Так Исграмор смог избавиться от угнетающей обстановки, перевести тему и направить происходящее в нужное русло. Истинное волшебство слов и действий. Однако, никакой магии. Как и сказал норд-воин, ребята позавтракали и стали заканчивать приготовления. И вот, когда солнце стало выглядывать из-за восточного хребта отделяющего Скайрим от Морровинда, они были готовы отправиться в путь. Массер стоял у двери собираясь запереть её на ключ. Нет, для него не было это в новинку. Он и его сестра и раньше выбирались в город, но этот раз был особенным. Парня одолевали двойственные чувства. С одной стороны он хотел вернуться сюда с исполненными желаниями: его и сестры. С другой же, его одолевал необъяснимый страх того, что ни он, ни его сестра никогда более не отроют эту дверь. Парень вставил ключ в замочную скважину и застыл. Он опустил голову вниз, закрыл глаза и поник. Его тело сковали сомнения о которых он ранее не задумывался, но в тот же момент он почувствовал тяжелую теплую руку на своем плече. — Мастер, нам пора… — на миг мужчина замолчал, — давайте победим в этой войне и ещё раз пропустим по стаканчику доброго мёду? — с задорной улыбкой, расплывшейся по лицу спросил Исграмор. Мас в тот же момент вернулся в чувство. В его сердце проникла эта добрая солнечная улыбка. Он словно почувствовал себя в тепле, в неописуемом тепле, которое не ощущал уже очень долгое время. Парень оглянулся. У края двора его ждала сестра с легкой, непринужденной улыбкой на лице, а рядом с ней, с суровым лицом стояла её слуга — копейщица. Но даже в её глазах в тот момент он увидел что-то родное, от чего почувствовал: «Мы обрели семью». Он повернул ключ в замочной скважине, закинул ключ в торбу стоящую на земле, а после, одев её на плечи, целеустремленно отдал приказ: — Вперёд! Владение Фолкрит. Горный перевал.  — … и вот представь, она приносит мне разбавленный чай! И как это прикажете пить? Я работал тогда над важными исследованиями, а мне подсунули такую…. Даже не описать! Я не могу подобрать слов и описать то, насколько я был возмущен! Я превратил её в пепельный батат! А знаешь, что было потом?! — серокожий мужчина медленно шагал рядом с девушкой по тонкому Скайримскому снегу, не прекращая ворчать и рассказывать различные истории из своей жизни. — Что? — словно на автомате, ответила ему девушка, не обращая внимания на бесконечные россказни. — Когда я вернул её в нормальное состояние — она уволилась! Я остался без служанки! Пришлось просить своего ученика готовить мне чай! На него я хотя бы не был так зол…. Потому что он не за готовкой чаёв ко мне пришёл, — на пару секунд мужчина замолчал, рассматривая высоко вздымающиеся горы, окружающие его, — а куда мы собственно направляемся? — задал он совершенно неожиданный вопрос, пусть он и был в его обычной, недовольной манере. — А? — не слушая собеседника, но заметив, что ей был задан вопрос, удивленно спросила она, ожидая в ответ ещё больше ворчания. — Зачем ты заставляешь меня повторять дважды? Глупые Н’вахи! Вам всё всегда приходится повторять по несколько раз! — с пущей силой стал ворчать Нелот, — куда мы идём, милочка?! — Я же рассказывала, когда мы рано утром отправлялись, но, кажется, кто-то посчитал это неинтересной темой и перебил меня, начав рассказывать мне про своих служанок и как было тяжело жилось в Тель Митрине, — ответила Олинва, словно пытаясь напомнить своему герою, очевидную вещь. — Не припоминаю такого! — заворчал он, — Расскажи мне всё, пока мне это интересно! — Мы отправляемся в Фолкрит, чтобы пополнить запасы, а после, обходными путями отправимся в столицу, — вновь сказала она на автомате, не отводя взгляда с дороги и спокойно шагая вперед по заснеженному пути. — Отлично. Собственно я и не ожидал от тебя чего-то особенного, — он вновь замолчал, и вдруг вновь переключился на истории, — Я вспомнил тут ещё одну увлекательную историю! Как-то мой ученик призвал пепельного атронаха… — вновь увлёкся он скучным для девушки рассказом. С неба падал редкий снег, мягко ложась на горы, землю, одежды путешественников. Однако небеса не были серыми, наоборот они были очень светлыми, пусть и покрыты тучами. Среди гор не было сильного ветра, а потому стояла волшебная погода. С пушистым снегом и теплым ощущением холода, когда на улице пусть и мороз, но ощущается он как легкое солнечное тепло. Если очень просто: мягкая погода. И во всей этой идиллии горных пейзажей и лесов под вечные ворчания и недовольства Нелота, мастер и герой добрались от заснеженного перевала к некогда легендарной крепости — Хелген. Однако, более сотни лет назад, Хелген был разрушен при нападении дракона и канул в лету. Всё что осталось тогда от города — каменные стены, внутри которых, пользуясь случаем, поселились бандиты. Уже и не сосчитать, сколько поколений, шаек и группировок головорезов повидали эти покрытые мхом, потрескавшиеся стены. Олинва остановилась, чуть не доходя до ворот. На стенах никого не было, однако из-за них доносились матерные разговоры бандитов. — Почему мы остановились? — возмущенно спросил Нелот, всматриваясь в гнилые деревянные ворота, — мы пришли? — Старик, — необузданно заискрились глаза девушки, — я понимаю твое рвение к сражению, как героической души, но не мог бы ты не вмешиваться? Я сама завал… — Куда вмешиваться? — очень спокойно и сосредоточенно спросил данмер, перебив девушку и внимательно смотря на неё. — Не важно, — немного разочарованно выдохнула она и, выхватив меч из ножен, поставив перед собой щит, с разбегу вбежала в гнилые ворота, отворив их ударом плашмя о скважину меж дверец. Она ворвалась в пристанище кровожадных убийц без доли сомнений, застав их всех врасплох. А после, сама, как самый кровожадный убийца, накинулась на них с мечом, рубя конечности и головы направо и налево. Её глаза блистали необузданным пламенем битвы. Некоторые бандиты погибли на месте, опешив от неожиданности, другие решили отступить, третьи — ринулись в бой. Из-за отворенных ворот появился медленно шагающий Нелот, разглядывающий всё вокруг. Данмер даже не обращал внимания на мастера, увлеченного смертельной битвой, и только то и делал, что занимался своими делами. И ничего ведь не скажешь. Необъяснимо глупый дуэт, которому ещё предстоит себя раскрыть. Прошло немного времени. Лязг мечей поутих. Бандиты, без конца выкрикивавшие матерные слова и провокационные оскорбления, более не издавали ни звука. Среди этих опустевших кровавых улиц стояла лишь одна особа: Олинва, воткнув меч в землю, пыталась отдышаться после огромной физической нагрузки. На её плечах было видно порезы. Бедро сильно кровоточило. Однако девушка улыбалась. А недалеко от неё, в тени городской стены, отдыхал Нелот, обратив внимание на мастера только лишь когда та, закончила битву и отбросила щит, дабы применить свою магию. Всего за пару мгновений она полностью исцелила свои раны, словно их и не было и, подняв обратно свой щит, засунув меч в ножны, обратилась к своему герою, героически провозгласив: — Устроим тут привал! — сказала она с улыбкой, до сих пор испытывая отдышку, а после посмотрела по сторонам, отчего ей стала понятна, реакция, которой стоит ожидать от героя. Вокруг неё лежали окровавленные трупы. — В этом свинарнике необходимо немного прибраться, — взмахнул он невозмутимо рукой, и в миг, все трупы и их кровь превратились в пепел и словно песок в пустыне, стали разносится ветром. Олинва застыла в ступоре. Она осознавала силы героев, но она не ожидала увидеть заклинание, о котором ничего не знает, которое способно в миг, превратить человека, пусть и мертвого, в прах. — В-впечатляет, — с дрожью в голосе сказала она, сменив своё боевое безумство на легкий страх. — У тебя ещё будет время удивиться, а пока что я чертовски хочу чаю! Я надеюсь, ты сможешь мне его приготовить! Девушка и заметить не успела, как маг оказался позади неё, в разрушенной хижине и присел на стул около разожжённого костра. Она опустила взгляд в землю и задалась всего одним вопросом: — «Я потратила чуть-более десяти минут, чтобы очистить крепость, а сколько секунд ушло бы у тебя? — с завистью, но по-доброму, посмотрела она на своего героя, которым в тот момент, наконец, начала гордиться. Рифтен — главный город рифта. Город, окруженный деревьями в золотом убранстве. Город влиятельных семей и крепких связей, уходящих глубоко под землю. Город свободолюбивых граждан и не менее свободолюбивых воров. Центр всей «грязи» Скайрима, но в то же время верхушка преступной жизни всей провинции с очень влиятельными связями. После того, как в 201 году четвертой эры гильдии была возвращена невиданная до тех пор слава, она и вправду стала одним из самых влиятельных механизмов в политическом закулисье. Но слава не длится вечно, и к трехсотым годам гильдия уже не была такой сильной и независимой, как раньше. Когда гильд-мастер, вернувший величие, отошёл от дел, гильдия начала постепенно угасать. Возможно дело даже не в том, что сменилось руководство, а просто все свыклись с мыслью, что есть эта сила в виде гильдии и она просто приелась. Приелась людям, приелась власти, приелась самим членам гильдии. Во главе гильдии стоял уже третий по счёту мастер, унаследовавший дело легендарного соловья, вернувшего золотой век гильдии. Забавно, наверное, говорить, что гильдия перешла в руки человеку с прозвищем: «Неудачник», но этот человек был добрым, искренним, уважал товарищей, истинно ценил их. Он обладал редкой воровской честью и даже будучи, как говорит простой люд «крысой в сточной канаве», он никогда не терял честь и гордость. Нет, гильдия не жила при нём плохо, просто время уже было не то и люди уже совсем были не те…. Хотя кто знает, возможно, ничего и не поменялось, просто желания выросли, а материальное осталось таким же, застыло во времени…. — Дядя Певин, а скажите, под городом и вправду живут мерзкие воры? — спрашивал мальчик у молодого человека, картавя и не выговаривая некоторые звуки. — Откуда же я знаю, может и живут. Я же не спускаюсь вниз, к каналам. Тут, знаешь ли, и наверху живётся не ладно, — он засмеялся, — а будешь спрашивать, воришки придут и украдут тебя! — Но вы же меня защитите, дядюшка Певин? — испугавшись, мальчик прижался к руке мужчины, сидевшего возле него на полу, и уткнулся носом ему в плечо. Мужчина был средних лет, хорошего телосложения. У него были длинные каштановые волосы, завязанные в конский хвост. Грубая щетина, но очень добрые черты лица. Он опять засмеялся: — Конечно защищу! — он прижал его пушистую головенку к своей груди, — конечно защищу… — повторил он тихо, еле слышно, словно его вдруг начали обуревать сомнения. — Дядюшка Певин! Дядюшка! Спасибо за куклу! Она… Она такая… — девочка лет шести запнулась, не зная как обозвать подарок мужчины. — Чудесная? — искренне улыбнулся он. — Да! — заулыбалась девочка в ответ, прижимая куклу к себе, как маленького ребенка. — Когда вы в следующий раз к нам зайдете? — спросил мальчик, сидящий на кровати. На вид, он был постарше, нежели остальные дети. Выглядел серьезным, однако этому мужчине улыбался так же искренне, как и остальные. — Не могу сказать, — задумался Певин, всматриваясь темно-карими глазами в потолок, — я отправляюсь в путешествие. Всего на пару дней. — А куда вы едите? — спросила девочка, сидевшая у камина — единственного яркого источника света в комнате. Девочке было лет семь и по её лицу сразу было видно, что она была больна. Синяки под глазами. Тусклые, сероватые глаза. Побледневшая кожа, и ещё… ещё она была достаточно худой. Она была неизлечимо больной, и не существовало лекарей, способных исцелить её. Однако Певину она всегда улыбалась, при нём, всегда старалась выглядеть бодрой и здоровой. — Думаю побывать в столице, — радостно ответил он ей, — тебе что-то привезти? — Н-нет, что вы… — застеснялась она, её щёки загорелись бледным румянцем, — но, вы же слышали про магазин, «Сияющие одежды»? Он очень популярен в последние десятки лет на всем континенте. Я бы очень хотела платье оттуда… — девочка поникла, осознавая безумство своей просьбы. Она понимала, сколько стоит любое, даже из самых дешёвых платьев в этой мастерской. — Обязательно привезу тебе! — он вновь засмеялся, так же искренне, так же по-доброму, как и всегда. Он умел вызвать улыбку у детей. Он был для маленьких ребятишек — центром невиданной вселенной. Солнышком в мрачной комнате, более которой они почти ничего не видели. Он был отцом для всех детей, окружавших его тогда. Он был героем, который протянул паутинку с небес маленьким детишкам из приюта. Единственная звёздочка на их тёмном небе. — Дети! Пора обедать! — громким, но приятным тоном сказала девушка, вошедшая в комнату — настоятельница приюта. Да, ещё один символ Рифтена — благородный сиротский приют. Место, в которое попадают не по своей воле, а из-за очень несправедливой и жестокой судьбы. Больная девочка — Розелия, потеряла родителей в кораблекрушении, а сама пробыла в холодной воде достаточное количество времени, чтобы уничтожить всю свою жизнь. Самый взрослый мальчик, Бран его имя, потерял родителей, когда ему было пять лет. Их убили бандиты, а он, возвратившсь домой, обнаружил их окровавленные и выпотрошенные тела. Двое мелких ребятишек, мальчик и девочка — родня. Их мать умерла при родах, а отец, падкий на приключения, погиб, когда им было всего по два года. Что этому миру сделали эти комочки счастья? За что, они платят такую цену? Настоятельница заменяет им мать, а Певин — отца. Детишки радостно подорвались и побежали в столовый зал. Бран подал руку Розелии и провел её за стол. А Певин, сидя на полу, наблюдал за этим, улыбаясь, но сдерживая горесть, заполняющую его сердце. Когда дети покинули спальную, он окликнул девушку-настоятельницу: — Как Розелия? — он был серьезен и желал услышать позитивный ответ, хотя понимал, что это произойдет только в случае чуда. Девушка с печалью посмотрела в низ, а после молча помотала головой, намекая мужчине, что дела не идут в лучшую сторону и каждый день, становится только хуже. Мужчина резко подорвался с пола, словно вспомнил кое-что важное. Из сумочки, закрепленной на кожаном поясе, он достал мешок монет. — Тут на лекарства и еду, должно хватить до моего следующего прихода, — он передал звонкий мешочек девушке, поставив его в её нежные молодые руки. — Спасибо вам огромное, мы не знаем, чтобы мы без вас делали, — она слезно благодарила его. Её глаза горели, как два зеленых магических хрусталика, отчетливо отражающих пламя камина. — Не стоит меня благодарить… — он ступил в сторону выхода, гордо, не обращая внимания на чувственный взгляд девушки, — благодарите тех, кто упивается вином и кушает дорогущие деликатесы….- напомнил он настоятельнице кем является на сомом деле, — Всем пока! До скорого! — крикнул он в обеденный зал. — Мы будем вас ждать, дядюшка Певин — ответили хором детишки. — Я буду вас ждать, — девушка прижала руки с мешочком к груди. Её взгляд задрожал. — Я вернусь, — он улыбнулся ей в ответ последний раз и вышел из приюта.  — «Меня зовут Певин, а моё прозвище… «Неудачник». Да, Певин Неудачник. Вы, наверное, спросите, как это человек с таким прозвищем может быть главой гильдии воров? А я и сам не знаю. Меня выбрали единогласно. Единственный вор, не имеющий воровской удачи, но не проигравший ни одного дела. Собственно потому-то меня и назвали «Неудачник», потому что я никогда не пользовался удачей. Все дела я провёл хорошо только благодаря моему мастерству. Кражи, чёс, уборка, подставы — всё это я делал идеально, тихо и безукоризненно. Нет, я не горжусь этим, я не горжусь тем, что я вор. Но моя профессия позволяет мне хоть немного привнести справедливость и баланс в этот жестокий мир. Помойной крысой я стал в двенадцать, когда остался без родителей. Мой отец, потеряв работу, сильно запил. Мать не выдержала его побоев и повесилась от беспомощности. А я, тогда ещё мелкий и слабый, не придумал ничего лучше, нежели сбежать из дома. А потом… а потом я совершил чёрное таинство и убил своего отца. Так я остался без родителей, крыши над головой и куска хлеба. Я попал на жестокие улицы Маркарта. Один, в жестоком, холодном каменном городе, без толики надежды. Жил, как отброс в муравейнике, обчищал богатых людей. А после мой талант заметили и завербовали в гильдию воров. Так я переехал в Рифтен. Это произошло, когда мне было четырнадцать. Следующие шесть лет я провел тренируясь и обучаясь мастерству вора, а с того момента, как я стал профессионалом я перестал считать время. Не знаю точно, сейчас мне тридцать или может даже уже почти все сорок. Хотя… вряд ли, я не похож на сорокалетнего мужика… А несколько дней назад, я….» — его мысли растворились в тишине, его схватила неожиданно появившаяся девушка, закинула на плечо и за пару мгновений оказалась на крыльце второго этажа дворца ярла. Ответ сам появился пред глазами. — Могла и поаккуратнее, Карлия… — сидя на холодном каменном полу балкона, он растирал шишку на голове. — Прошу прощения, мастер, — натянув тетиву лука, чуть еле выглядящего из-за тени колонны, девушка направила его в сторону рыночной площади, не сводя глаз с неё ни на миг, — ситуация оказалась экстренной, в городе есть мастер, и возможно даже не один. — Не один?! — мужчина без страха, но с удивлением в глазах посмотрел на девушку, — мне сегодня опять не везет… Южные ворота города отворились и в город зашли Массер и Секунда. Позади них шагала копейщица, накрыв свою голову капюшоном и стараясь не показывать лица. Исграмор же находился в духовной форме. Женщина оглядывалась по сторонам, осознавая что-то неладное. Её волновало странное чувство, но это было не совсем то чувство, которое похоже на ощущение другого героя. Лишь отдаленно похоже на него, словно присутствие скрывали очень сильной магией. Однако копейщица не решалась вытащить оружие, дабы не навредить репутации мастера — желательно не размахивать оружием в городе, тем более на виду у стражников. Однако как только этот квартет оказался напротив резиденции ярла, Исграмор в ту же секунду явил свой облик, облаченный в древне нордскую броню, а в руках явил своё оружие — секиру Вутрад. На это появления отреагировала копейщица и мгновенно достала оба копья, закрыв мастеров со стороны рыночной площади. Мастера скрылись за широкими спинами своих героев. — Что случилось? — волнуясь спросил Мас, по его щеке стекла капля пота, а в воздухе повисло напряжение. Парень приготовился призывать оружие, став в удобную для себя стойку, а позади него, натянув стрелу на тетиву, стояла его сестра. Глаза героев мелькали с окна на окно, с балкона на балкон, с человека на человека. Люди вокруг замолкли, испугавшись неординарного поведения компании Массера. Стражники выхватили оружие и окружили четверых. — Я могу прямо сейчас убить мастеров одной стрелой, — крепко сжимая тетиву черного деревянного лука с ажурной резьбой, хладнокровно промолвила Карлия. Певин подвелся и выглянул из-за другой стороны колонны. В данный момент он был невидим, благодаря заклинанию школы иллюзии, которой владел на высшем уровне. — Мне убить их? — ещё сильнее заострив внимание своих сиреневых глаз, спросила девушка. — Вот же… — её мастер закрыл лицо ладонью, а после с некоторым разочарованием посмотрел на неё, — мне сегодня очень сильно не везет…. Они же дети…. — Зачем вы вытащили оружие?! Живо спрячьте его, иначе нам придется вас арестовать! — кричали стражники на ребят и их грозных героев. — «Я правильно понимаю, неподалеку есть мастер?» — задумался Массер словно спрашивая это у своего героя. — «Да» — услышал он в ответ, — «я чувствую это кровожадное желание убить, хотя самого героя я не чувствую, словно он полностью скрывает своё присутствие». — Мас, — Секунда сделала неуверенный шаг назад, — если так и дальше будем оружие держать… — «Что прикажете мастер?» — Исграмор решил задать вопрос парню, надеясь услышать какое-нибудь рациональное предложение. Однако Мас молчал. Он понимал, что если враг охотится за ними он только и ждёт момента, когда они будут наиболее всего открыты, чтобы нанести удар. — Мы уходим…. — Певин спокойно шагнул в другую сторону балкона. — Что?! — его слуга посмотрела на спину мастера краем глаза. Она была в шоке от таких действий мастера. Сейчас, когда она может одним выстрелом забрать жизни двух мастеров, когда она может уменьшить количество проблем в этой войне на два пункта, её мастер делает неожиданное решение уйти. — Я сказал мы уходим! — злобно посмотрел он на неё, после он поднял левую руку пред собой, повернул её ладонью на себя и стянул перчатку, оголив свои командные заклинания, — не заставляй меня использовать их! И, — резко охладел он, а его лицо померкло, — прости. Певин расслабленно опустил руки, надел перчатку обратно и вновь продолжил свой шаг к другой стороне балкона. Карлия же в свою очередь сделала глубокий вдох и ослабила хватку. Она медленно расслабила натянутую тетиву и попятилась назад: — Слушаюсь, Мастер. — «А?!» — Исграмор широко раскрыл глаза, мелькая зрачками по всем возможным местам, которые мог окинуть взглядом. — «Что случилось Исграмор?!» — Мас напрягся в ожидании какого-то решения своего слуги. — Это чувство… оно исчезло… — сомнительно, словно будучи неуверенной в своих ощущениях, промолвила женщина-копейщица. В этот же момент, что Мас, что Секунда бросили на неё свой дрожащий удивлённый взгляд. — Они ушли… — Исграмор расслабил тело и вышел из боевой стойки, — вопрос: на долго ли?…. Нельзя терять бдительность! — И без тебя догадалась, — опустила копья девушка, огрызаясь на возглас «напарника». — Вы спрячете оружие или нет?! Мы сейчас порубим вас нахе…. — злобно прокричали стражники, собираясь атаковать группу. — Всё хорошо! — глупо заулыбалась Секунда, перебив ругательства стражников и спрятав лук за спину, — мы просто охотники, а наше чутье нам подсказало, что опасность рядом. Но видимо мы ошиблись, — неуверенно потерла она затылок. Исграмор улыбнулся и тоже подвесил свою секиру на спину, копейщица убрала копья, а Массер стал по стойке смирно. Секунда выглядела очень нелепо, но одновременно и очень мило. Очевидно, с её то красотой. Неожиданно девушка громко извинилась. — А, о, э… хорошо! На этот раз мы вас прощаем! Но смотрите, чтобы больше такого не повторилось, — один из стражников застеснялся и сложил меч в ножны. Остальные последовали его примеру и раздраженно разошлись по своим постам, поглядывая на подозрительную шайку из-под своих шлемов. — А ты молодец, сестренка, — похвалил её парень. — Да! Твоя сестра просто огонь, такое отожгла! — засмеялся Исграмор и погладил её по голове, что выглядело довольно странно. Он рядом с ней был словно великан, которой мог своей массивной рукой просто раздавить девочку. Однако его рука была очень легкой и теплой. Девушка стеснительно заулыбалась: — Спасибо! — Может, уже сделаем свои дела и уйдём?! На нас теперь очень странно смотрят! — не поворачивая головы на остальную компанию, возмущенно упрекнула их женщина. — Да, давайте быстрее с этим разберемся…. и, — обратился он к своему окружению, — не теряйте бдительность! С осторожностью делая шаги и оглядываясь по сторонам, команда Массера направилась к оружейной лавке кузнеца. Нельзя было терять ни минуты, они понимали: опасность может вернуться в любую секунду. Через некоторое время, люк, присыпанный листвой, с восточной стороны города, отворился. Из него появились две темные фигуры. Певин и его слуга — Карлия. Словно два пилигрима, натянув капюшоны, они передвигались вдоль городских стен к конюшне, а после подбежали к повозке и окликнули извозчика. — Мужик, до Солитьюда, сколько? — обратился Певин к мужчине, которого раньше здесь в экипажах не видел. — Далековато будет, сотня золотых, — проворчал он, неумело показывая в голосе, как хочет стрясти как можно больше с клиентов, — сотня за одного. — Дорого берешь, — улыбнулся Певин ему в ответ. — Уступлю до восьмидесяти! — мужчина бросил свой раздраженный взгляд на дорогу, — дешевле не возьму. — По рукам! — воры запрыгнули в повозку и та, практически мгновенно, тронулась с места. — Они до сих пор в городе, — прошептала девушка. — Да… — грустно опустил мужчина глаза. Его разум затуманился мыслями. Карлия же с сожалением посмотрела на его поникшую натуру, но нчиего не сказала и откинулась на спинку повозки, подняла глаза к ярким голубым небесам, — «красиво», — проскочило в её голове и она, чуть заметно, улыбнулась. — «Скажите, Мастер, — ментально обратилась она к нему, ведь между мастером и слугой всегда сильная ментальная связь. Им легко общаться мыслями и это не удивительно, — почему вы решили пощадить этих мастеров? Ведь это был такой отличный шанс…» — «Я пообещал…» — он повернулся к Карлии затылком. — «Пообещали? — вопрошающи, посмотрела она ему в спину, словно пытаясь узнать хоть что-то, сверля его грустными холодными глазами. — «Да, я дал обещание, которое не могу нарушить… Я более никогда не позволю детям умирать, — он замолчал и нервно сжал кулаки. Подле него чувствовалось напряжение и непреодолимая грусть, от воспоминаний, что он испытывал, от груза, что лежал на его плечах, — извини… давай не будем об этом». Карлия опустила голову ему на спину и прижалась к его широкой мужской спине. Закрыв глаза — она улыбнулась: — «Ничего страшного, я готова ждать вечность, мастер, — чуть еле слышно промолвила она в мыслях, а после сказала себе так, чтобы он не слышал, — надеюсь вы когда-нибудь разделите свою ношу со мной… и исполните своё желание. Прошу вас. Живите». Повозка качалась, уезжая вдаль. Медленно спускаясь по дороге средь золотого леса, она уносила с собой печали, забирая боль и отчаяние. Даря одухотворённость. Солнце медленно, но верно плыло по горизонту и вот, спустя пару часов оно стремилось к верхушкам западных гор. Тянулось к ним своими теплыми руками. Массер с компанией наконец завершили свои дела в городе. Присев на скамейку, он и его сестра устроили ланч, попутно обсуждая дальнейший план действий со своими слугами. — Стражники говорят, что в Скайрим приехал сын императора, — откусывая очередной кусок яблока, Массер намекнул на то, куда им надо держать путь. — А что это нам даёт? — спросил его слуга, прижавшийся к стене и размышляющий над тем, куда отправится и тем, что произошло сегодня. — Это не всё что они говорят, — Мас поднял серьезный взгляд на напарников, — говорят, он призвал кого-то могущественного, прямо в королевском дворце. Но никто не видел, того, кого он призвал. — А это многое меняет, — понял ход мыслей Исграмор. — Если это известно всем в Скайриме, то, скорее всего, в столицу отправится огромное количество мастеров? — вмешалась копейщица в разговор, выражая свое беспокойство по этому поводу. — Да, но у нас преимущество, — улыбнулся парень, — у нас два мастера и двое слуг. А вот все они будут разрозненны и сами по себе. — С чего ты взял, что никакие более мастера не объединились? — упрекнула его женщина. — Как я понимаю, вероятность этого очень мала, — броско ответил он ей, — мы победим всех мастеров и всех слуг и за один день выиграем войну. Неожиданно Исграмор засмеялся и положил свою тяжёлую ладонь парню на голову: — А у меня амбициозный мастер! — У тебя мастер — смертник, — женщина отвернула голову. — Я не смертник! — возмутился парень. — Ладно тебе, — Секунда взяла брата за руку, — не злись, — она улыбнулась, — я согласна! — А?! — копейщица была поражена глупостью своего мастера. — Вот и отлично! — парень встал, стряхивая крошки, оставшиеся после хлеба, с одежды, — мы идём в Солитьюд! После этого Мас объяснил план действий и указал, где он планирует разбить лагерь на ночь. Он решил отправиться в сторону Виндхельма, а после, не доходя до Истмарка, повернуть на Чёрный брод, обогнуть Истмарк и через Вайтран и Рорикстед отправиться в столицу. С его планом все согласились, и группа отправилась в путь. Ребята шли по дороге через леса Рифта. Улыбались, смеялись, рассказывали различные истории своим слугам, Исграмор в свою очередь рассказывал свои, а копейщица лишь шла следом, наблюдая за этой безмятежной картиной. Два мастера и две слуги укутанные золотом леса, освещённые солнечным светом, шли на северный горизонт. Когда солнце начало касаться верхушек клыкастых гор на западе, медленно пряча свой диск за склонами глотки мира, они подошли к границе Истмарка и Рифта. Они приближались к вулканической пустоши, с которой дул холодный вечерний ветер, пронизывающий и жестокий. И вот, когда солнце скрыло огненно-жаркий диск за горами и отбросило мрачную тень на леса, когда ветер достиг своего холодного апогея, герои остановились. К ним на встречу вышла шайка бандитов. Но это была не просто случайная шайка из двух-трёх второсортных бандитов, которые даже не способны ограбить ребенка. В глазах этой оравы мужчин горела необузданная жажда наживы и крови. По их рукам было видно — они убивали, убавил много людей и много раз. — Добрый вечер, цыплята, — один из мужчины вышел вперёд и выхватив свой кинжал из ножен, прокрутил его для виду пару раз в руке и поднес к лицу, — вы же понимаете, что мы общиплем все ваши пёрышки если не отдадите нам все деньги, драгоценности и одежду… — на миг он замолчал, — а хотя чего это я, мы вас до гола разденем! Начинайте! Даём вам три минуты, — похотливо засмеялись мужчины. Почти все они смотрели на Секунду. Массер взволнованно и раздраженно смотрел на мужчину выложившего такую приветственную речь и размышлял, как им поступить в этот момент. Ведь противников, грубым подсчетом, больше десяти. Пусть на их стороне древние герои, но бездумная драка повлечет за собой последствия. Секунда старалась не поднимать взгляд, чтобы не видеть взглядов мужчин вокруг, её окутал лёгкий страх. Но вдруг Исграмор сделал первых ход. Ступив один шаг вперёд, он обратился к предполагаемому главарю этой шайки: — Господа, мы же с вами все чистокровные норды, — он заулыбался, — какой смысл в этой беспричинной агрессии? Мы же можем обойтись и без бессмысленной резни, — сделал он грустное лицо. — А кто говорил, что мы вас убьем? Хотя… — головорез протянул последний звук слова, — я придумал другой план. Мы убьем вас троих, а вот ту девочку, — он указал своим пальцем в грязной перчатке на сестру Массера, — мы заберем к себе. Мы будем с ней играть в очень приятные игры, а когда она станет максимально испорченной игрушкой, — увлёкся он рассказом о своих планах в очень наглой и самоуверенной манере, — мы продадим её. Однако, её тело может быть так изувечено, что её уже никто не куп… — Так чего ты медлишь? — провокационно выкрикнул Массер делая уверенные, но маленькие шаги вперёд, — если собираешься устроить резню, самое время, — он посмотрел в глаза противника, вызывая его на кровожадный бой.  — Исграмор, — вдруг обратился он к слуге, — вы можете не вмешиваться?..- он устремил свой взгляд на бандитов, — Я в одиночку порублю эту шайку бескрылых воронов только и способных что валятся в дерьме каждый день, — на его лице отразилась злость, а руке мгновенно, словно из синего пламени, родился меч. Бандиты громко засмеялись: — Мальчик, я заставлю тебя страдать, — приготовился бандитский «дипломат» к бою став в боевую стойку. На лезвии ножа отразился свет медленно рождающихся на небе лун Мундуса, — я буду резать твои конечности… Нет, я кастрирую тебя, — собрался он сделать шаг, однако не успел этого сделать, как в его черепушке появилась дыра почти на всё лицо, а позади него в землю воткнулось копьё. Из продырявленной головы бандита хлынула кровь, и его труп упал оземь. Только что полный бравады, его труп лежал в луже собственной крови и вытекающих из черепа остатков мозгов. Массер остановился в недопонимании. А все бандиты в миг замолчали, опешив и устремив свой взгляд на женщину, подошедшую к копью, торчащему из земли. Она взяла его правой рукой и вытащила из земли. В это же время, в левой руке она держала другое копье необычной формы. Никто, ни бандиты, ни Массер с Секундой не заметили этой атаки и того, как женщина появилась возле окровавленного трупа. — Он слишком много болтал, — протирала она рукоятку копья тряпочкой, — я надеюсь, остальные из вас хотя бы оружие в руках держать умеют. Недолго думая, разъярённые, но недоумевающие, бандиты кинулись на копейщицу. Они выхватили свои оружия и почти сразу, окружили её, а после, одновременно атаковали. Однако, в тот же момент их атака захлебнулась, троица бандитов кинувшихся на неё в лицо, потеряли свои головы, искупав фонтаном крови окружающих, а те кто атаковал сзади: их атаку либо заблокировали, либо они не смогли ранить её, пусть и попали по оголённым местам тела. — Какого чёрта?! Она монстр! Нелюдь! Уродина! — взбесились от страха мужики и начали наносить беспорядочные атаки в лицо. Копейщица отбивала их все, не меняясь в своем каменном лице. Вдруг один из противников прыгнул на неё сзади, взмахнув тяжелым двуручным мечом. Но ему было не суждено даже нанести эту атаку. Крутясь словно в вихре, Массер разрезал мерзкого головореза на две половинки в области брюха призванным мечом. Показалось, что время в бою остановилось, и женщина устремила свой взгляд на парня, который прикрыл ей спину. Однако это случилось всего на мгновение и в следующую секунду они стояли спиной к спине. — Я не просила меня прикрывать, — возмущённо, но со странным оттенком неумелой благодарности, сказала она, — он бы меня и так ранить не смог. — Вообще-то это мой бой, — злобно смотрел он на противников спереди, — а ты вмешалась в него, когда я просил этого не делать. Она вздохнула: — Тогда твои, те трое, что позади меня, а те, что передо мной — мои. — Я не против, — он направился на противников. Два боевых напарника ринулись в бой одновременно, сокрушая противников только лишь своим напористым взглядом, полным злобы и раздраженности. Но пока они размахивали мечами или копьями, они и не заметили, как одна из подлых крыс забралась повыше и с пригорка прицелилась в Секунду. Когда они смогли это заметить, было уже поздно реагировать. Даже со скоростью женщины, она бы не успело добраться до своего мастера. Стрела уже вот-вот пронзит голову бедной девочки, которая от безнадежности попятилась назад, как вдруг, перед её лицом возникла секира и стрела влетела в неё, срикошетив в землю. Исграмор грустно выдохнул и посмотрел в глаза стрелявшему бандиту. Тот в свою очередь, увидев глаза настоящего полководца, сделал шаг назад и, резко развернувшись, побежал в страхе. Но никто не собирался его отпускать живым. Исграмор согнул колени и, резко подпрыгнув, оторвался от земли. Он прыгнул так высоко, что смог перепрыгнуть не только возвышенность, но и убегающего бандита, приземлившись перед ним. Грабитель выхватил меч и замахнулся на мужчину, однако тот остановил лезвие рукой, одетой в бронированную перчатку. Не доставая секиры, он замахнулся кулаком другой руки, — я же просил не устраивать бессмысленных кровопролитий, — его рука на полной скорости влетела в лицо бандита, раздробив ему череп. Вся шайка пала от рук команды Массера. Ранее золотая дорога, усыпанная листьями, покрылась кровью шайки головорезов. Повсюду были разбросаны куски тел и даже органы. Копейщица стояла поникшая и погруженная в свои мыли: — «Как я могла потерять бдительность….Только что, мой мастер чуть не погибла из-за того что я увлеклась битвой, как развлечением… Дура! Я такая дура!» — Всё в порядке? — к ней обратился Мас, выведя её из состояния забвения. Его лицо было заляпано кровью, но он всё равно добродушно улыбался. — Да, — ответила она в своём привычном строгом тоне. Исграмор поднял Секунду на руки и прижал его голову к груди: — Милым дамам не стоит смотреть на такое, — мило промолвил он. — Всё в порядке, — она застеснялась, — для меня не впервой созерцать кровь. — Но не людей же… Девушка не знала, что сказать в ответ и потому опустила голову, ещё сильнее прижавшись к груди. — Поможешь осмотреть трупы? — обратился Массер к копейщице, — может, ещё найдем что-то полезное, — рассматривал он вокруг себя то, что и трупами назвать было сложно. — Буйольд, — на её непреклонном лице выступил румянец, — меня зовут Буйольд. — Ты мне поможешь, Буйольд? — улыбнулся парень. — Да… только не надо так лыбиться! — она стала прежней, и Исграмора позабавила эта реакция, отчего он вновь стал смеяться, рассмешив и девушку на руках. — Чего вы все смеетесь?! — разозлилась она, — Да идите вы знаете куда! — психанула она, отправившись к трупу бандита, который чуть не убил её мастера. Она остановилась над ним и, всмотревшись в него, чуть слышно сказала про себя, — спасибо вам, Массер, Исграмор… Вы сохранили жизнь моему желанию. Её глаза отразили две величественные луны, освещавшие погружающийся в мрачный сумерки Скайрим.