7:34 am
Разочарованно цокнув, взяла сигареты из прикроватного столика, вытащила из помятой коробки неоновую зажигалку с фильтром, чиркнула колёсиком и удовлетворённо затянулась, откинувшись обратно на мягкие подушки. Длинные волосы цвета тёмного шоколада разметались вокруг, электризируясь, но я наслаждалась противным табаком и знакомым легким головокружением из-за тяжёлых сигарет. Почувствовав взгляд, я открыла глаза и повернулась в сторону рабочей части комнаты Донателло. Тот сидел на своём кресле, откинувшись назад и недовольно на меня смотрел, сдвинув невидимые брови к переносице. Помахав свободной рукой хмурому гению, я снова затянулась. Догадываясь, что сейчас будет мясо, ехидно улыбаюсь, прикрыв глаза. — Доминика. Ну вот. Полное имя — жди беды, Никки. — Мне самому подойти и отобрать у тебя эту гадость или сама с этим справишься? — Не утруждай себя, гений. Я докурю, и проблема уйдет сама собой. Потерпи, золотце, ещё два подхода. Продолжая ухмыляться, я затягиваюсь, оборачиваясь на Дона. Парень продолжил сверлить меня янтарём, а светлая сторона во мне начала просыпаться и досадно вздыхать мне в левое ухо, что я себе же сама плохо делаю. Почти восстановилась… — Бросай эту привычку. — Тебя забыла спросить. — Да забыла, поэтому я тебе напоминаю. Чёрт, какой же ты… Умеешь злиться, когда хочешь, тихоня. Донателло поднялся с насиженного кресла и подошёл к кровати. Я выбросила окурок в пепельницу, полную до краёв и посмотрела на нависшего надо мной фиолетовобанданного. — Как ты себя чувствуешь? Поцелуешь, и всё пройдёт. — Ещё жива, как видишь. Улыбаясь, подмигиваю нахмуренному юноше. Он, будто не замечая моего игривого настроения, взял тонометр и измерял моё давление, сунул градусник в рот, вероятно, чтобы заткнуть мою язвительную пасть и взял немного крови на анализ. — Вся жидкость из тебя почти вышла. Ещё одну клизму, и будешь здорова полностью. Нежась в кровати, полностью пропахшей гением, я обняла подушку и невидящим взором смотрела на него, возвращаясь в самый страшный момент из моей жизни. Похищение. Пурпурные драконы. Пытки. Боль. Мутаген. Измерение Х. Пытки. Несколько месяцев забвения. Долгожданное спасение. Дон и его миссия по спасению отхватившей от жизни пенделей принцессы. Дон. Дон. Дон. В самые худшие моменты, когда кошмары начали медленно переходить в реальность, я плохо видела разницу между сном и действительностью, я помнила только ласковые, шершавые руки, теплый янтарь, запах мела и синхронное дыхание. Ко мне пробирается тонкая игла, содержащая самое мучительное для меня. Отчаянно сопротивляясь, я слышу отдалённые переговоры Крэнга с Крэнгом о Крэнге, мотаю головой, хочу умереть, чтобы перестать испытывать опять бездну боли и темноты. Но мои муки прерывает отчаянный шепот и легкие шлепки по щекам. Я чувствую, будто выныриваю из темного омута моих самых страшных опасений и оказываюсь на лазурном берегу, где приятно пригревает солнышко, покрытое фиолетовым свечением. Я улыбаюсь и чувствую, как по моему виску прокладывает путь тонкая капелька пота. Мой фиолетовый герой приподнимает меня с влажных простыней, прижимая к твёрдому пластрону, поглаживая по мокрому лбу. Юноша, так же перепуганный донельзя, побледнел и обхватил моё лицо двумя ладонями, заставляя встретиться своим взглядом с бушующей парой глаз цвета терпкого коньяка. Прижимаясь к моему вспотевшому лбу своим, непокрытым фиолетовой повязкой, он шептал мне: — Всё прошло. Это просто кошмар. Я рядом, Никки, я всегда рядом. Но я не могла успокоиться, моё сердце стучало так громко и сильно, что могло бы перебудить весь ночной Нью-Йорк. Я металась в его руках, пока не заметила, что парень начал подстраиваться под моё сбивчивое и шумное дыхание, зеркально повторяя за мной. Я приоткрыла затекшие глаза, встретившись с его закрытыми. Он помогал мне успокоиться, моё дыхание начало, одновременно с его, снижаться в интенсивности, слёзы последний раз прокатились по впалым щекам, руки перестали неистово дрожать, зажимая складки футболки гения в кулаках. Я вслушивалась в его дыхание, ровно так же, как и он в моё, мы синхронно глубоко вздохнули и выдохнули. Слёзы снова покатились из переполненных глазниц, капая на влажные простыни. А у меня перед глазами до сих пор перепуганные глаза Дона и наше теплое дыхание.Ты полюби меня пьяную, пьяную! Мне лишь тогда хватает сил, и я говорю:
Сейчас же гений невозмутим, как та скала, совсем холоден днём, но всё меняется, как только наступает темнота. Он будто опускает свою маску, надетую для братьев, таких же клоунов, меняющих обличия днём. Донателло становится невероятно чутким и заботливым. Прежним. Такие моменты я обожаю больше всего, так как чувствую себя центром его Вселенной, ведь эго у меня большое, так же как и запросы. Я чуть не мурлычу от его рук, от его взглядов и его тихого бархатного шепота, ласкающего ушную раковину во время ночных кошмаров. Но самым досадным из всего этого является то, что я обязана делить его ещё и с сучкой Эйприл.«Не отвози домой, — сама доеду, докурю!» Боюсь влюбиться… Ну, а вдруг я уже люблю?