В гостях у Мозгоедов

«Знаешь, Макс, я тут заметил некоторое несоответствие в статьях, которые я читал». «Несоответствие? Ну ты даёшь, второй день в этом Мире, а уже споришь с авторитетной литературой». «Неважно, сколько у меня было времени. Неточная информация всегда вызывает у меня неприятное ощущение». «Да-да, знаю. Недовольство несовершенством этой несчастной Вселенной и желание привести её к своему Идеалу». Шурф вздохнул, но не стал комментировать моё веселье. Любая попытка объяснить моим языком его ощущения, даже хорошо знакомые мне по Обмену Ульвиара, была заранее обречена на провал. Для этого требовалась его способность к идеально точным формулировкам, которой я сейчас не располагал. «Так что там за несоответствие?» «В статьях о киборгах допущены довольно грубые ошибки в описании ограниченности их мыслительной деятельности. Такое ощущение, что автор не общался с ними в нормальной будничной обстановке, а опирался только на какие-то упрощённые испытания. И в связи с этим не учёл, что они способны на куда более сложные реакции». «Может, дело в самообучении? Ну там — живёт машина среди людей, наблюдает, копирует, подстраивается». «Да, я читал о подобном. Корабельный искин — хороший пример такого обучения. Но всё-таки мне кажется, что поведение киборгов ещё сложнее и свободнее, чем пытаются это описать». «Тогда этому Миру вскоре грозит восстание машин», — я развеселился, вспомнив некоторые сюжеты, популярные в моём Мире. «Почему восстание? — удивился Шурф. — Скорее, людей ждёт чудесное открытие. Разве жители твоего Мира не грезят идеей найти братьев по разуму? Я встречал эту информацию множество раз». «Грезить-то грезят. Да только представляют себе всё это довольно смутно. В Ехо с этим проще, там испокон веков сосуществуют разные расы в относительном согласии друг с другом. А в нашей истории всё было куда непригляднее. Так что, поверь, найти "братьев по разуму" среди слуг-машин вряд ли кого-то обрадует. Так что пусть лучше твои наблюдения остаются тайной». «Хорошо. Я и не собирался никого, кроме тебя, с ними знакомить». Тут в спортзал заглянул капитан и сообщил, что мы продолжаем полёт через поселение альфиан. Круто, надеюсь, они выглядят не как жуки. Хочется ещё и на «нормальных» инопланетян посмотреть. *** Тед засел за штурвал, поэтому до альфианской планеты мы долетели ещё быстрее, чем обещал искин. Я успел с небольшой помощью Шурфа познакомиться с общими описаниями этой расы и остался заинтригован. Мне точно было интересно познакомиться с ними поближе. Надеюсь, это желание не подпортит в очередной раз трассу нашим гостеприимным хозяевам — им и так от нас досталось. В этот раз «повезло». У станции просто была очередь. Оказалось, что в том самом галамаркете, что был в сутках пути, закрыли гасилку, и все корабли рассыпались по соседним. Хорошо хоть это далеко не ближайшая станция, поэтому их было не очень много — как раз пара часов, чтобы прогуляться по планете. Уговорить капитана с помощью Полины и Теда оказалось несложно, он был занят какой-то перепиской за терминалом и только отмахнулся — берите флаер и летите куда угодно, главное, очередь не пропустите. Персван нам всем понравился. Сверху он напоминал красновато-жёлтый шарик в россыпи зелёных клякс. Основную часть планеты занимала не вода, как на Земле, а пустыни. Когда мы пролетали над одной из них, во мне всколыхнулись воспоминания о красных песках Хмиро. Не оставляло ощущение, что вот-вот на горизонте замерцает призраком Черхавла. Но вместо неё показался «оазис». Участки лесов здесь были огромными — на сотни километров — и весьма причудливой формы. Деревья в них были рослыми и густыми, сродни нашим тропическим, хотя открытой воды нигде не наблюдалось. Вода на этой планете вся была под землёй, точнее — под песком. Там, где она подходила ближе к поверхности, и появлялись оазисы, а в них — и прочая жизнь, включая альфианские поселения. Здесь Полина прервала свою увлекательную лекцию о местной флоре и её приспособлениях к дефициту влаги и поинтересовалась, какие у нас дальнейшие планы. Городок был небольшой и достопримечательностями не радовал, да они меня особо и не интересовали, больше всего мне хотелось посмотреть на самих альфиан. Но на моё предложение зайти в какую-нибудь кафешку ребята почему-то отреагировали не особо радостно. Тогда мы решили заменить кафешку на парк, а под конец ещё полетать и полюбоваться пейзажами. Тед обещал показать нам закат в пустыне, и это зрелище должно было быть потрясающим. *** К удивлению Станислава, ответ от Роджера на его длинное и путанное письмо пришёл почти сразу. Но вместо информации или советов в нём содержался всего один вопрос: на каких точных координатах сейчас висит Мозгоед. Капитан пожал плечами, но данные отправил. А уже через полчаса пришёл запрос на связь. Ближнюю. *** — Ой, а что это рядом с кораблём полицейский катер делает? — охнула Полина, когда мы подлетели к очереди. — Тед, ты что-то нарушить успел?! — Как бы я на корабле что-то нарушил, когда я был тут? — возмутился пилот. — Это тогда капитан нарушил. — Ага, ещё скажи — Вениамин Игнатьевич. На флаере установилось было напряжённое молчание, но через пару минут, пока мы маневрировали, его прервал киборг. — Данное транспортное средство закреплено за офицером полиции Роджером Сакаи, — сообщил он. — В данный момент он находится на Космическом Мозгоеде. — О, так это свои! — обрадовался Тед, а Полина мигом зарделась и попыталась поправить причёску, встрёпанную за время полёта над пустыней с открытой кабиной флаера. Меня встреча с местной полицией так не обрадовала, но я постарался убедить себя, что несолидно Тайному Сыщику, практически под прикрытием, бояться почти коллегу. А то скоро как мой хороший друг Анде Пу буду. Сравнение с ним, как ни странно сработало, и на борт я поднимался со спокойной душой. Роджер оказался приятным подтянутым мужчиной с восточными чертами лица. Он радостно поприветствовал Теда с Полиной, но едва нас успели представить друг другу, как ритуал знакомства был нарушен. Какой-то небольшой зверёк шустро вскарабкался по мантии Шурфа. Я отшатнулся в сторону от неожиданности, приняв было размытое пятно за крысу, которых, признаться, до сих пор боюсь до дрожи в коленках. Но тревога оказалась ложной. Сидевшее на плече Шурфа существо было весьма симпатичным и если и напоминало крысу, то разве что очень отдалённо. — Ой, Петрович! — обрадовалась Полина и потянула к нему руки. — Иди сюда, мой хорошенький. Но зверёк недовольно покосился на неё и поспешил перебраться на другое плечо, а потом — когда Полина оббежала Шурфа и попыталась дотянуться с другой стороны — взгромоздился на тюрбан. Достать его оттуда, не прибегая к помощи самого Шурфа или хотя бы стремянки, было уже решительно невозможно. Поэтому Полине пришлось сделать вид, что не очень-то и хотелось. Петрович убедился, что опасность миновала, вернулся на плечо и с любопытством пощекотал шурфову щёку усами. Мой друг, казалось, не обращал на него внимания, но я решил уточнить, послав ему Зов: «Он тебе не мешает?» «Нет. Подожди, Макс. Не отвлекай меня», — непривычно коротко бросил Шурф. Я удивился, но переспрашивать не стал. Если он так говорит, значит, я мешаю ему больше. Роджер тоже выглядел озадаченно и смущенно. — Обычно он не столь общителен с чужими, — извиняющимся тоном сказал он и улыбнулся. — Но, думаю, это можно считать хорошим знаком. Ниагарские ёжики — прекрасные эмпаты и буквально чувствуют хороших людей. На заднем плане обиженно засопела Полина, отчего Роджер поперхнулся словами и даже немного побледнел. — Хотя, возможно, это пустое суеверие. На этот раз обиженно засопел Петрович. Впрочем, скорее это было моё воображение, и ёжик сопел просто так, без всякой обиды. Зверёк закончил знакомиться с Шурфом и поглядывал по сторонам, явно собираясь куда-нибудь спрыгнуть. Я шагнул ближе и предложил ему свой локоть. Он на мгновение задумался, обнюхивая его, но потом шустро перебрался на моё плечо. Ёжик оказался неожиданно увесистым, зато тёплым и, несмотря на иголки, приятным на ощупь. Гладить, впрочем, он себя не дал: перескочил, цепляясь коготками за одежду, с одного плеча на другое, мазнув иголками по щеке, и на мгновение ткнулся носом куда-то в воротник. «Хороший, но беспокойный», — подумал я, помогая ему вернуться к хозяину. У него на плече ёжик перестал вертеться и оттуда посматривал на остальных. «Чужие. Но не враги — друзья», — снова подумалось мне, и тут я наконец спохватился — это что, Безмолвная Речь? Я покосился на Шурфа — стоит ли посылать ему Зов и узнавать, что о нём сказал Петрович. Но по его лицу ничего нельзя было понять, к тому же меня отвлёк Роджер. — Мне сказали, что вы путешествуете без конкретной цели, Макс? И какими путями-маршрутами? Что-то мне подсказывает, что это допрос... — Да где я только не был. Но в основном это весьма отдалёные места, вы о таких вряд ли слышали. Интересно, у него свой детектор есть или он тоже будет на киборга поглядывать? Но проверить я не успел, меня спас Тед. — А вы, Роджер, каким ветром здесь? Патрулируете? — Ах, если бы, — вздохнул полицейский. — У нас тут почти облава, точнее, план-перехват. Мы вышли на одних гадов, которые недавно спёрли важнейшие исследования. Три года работы над смелой геологической программой, которая должна была спасти Стерналис, слышали о нём, наверное? Команда закивала, а я на автомате покрутил головой. Роджер пересел удобнее и пустился в пояснения. *** — Эту довольно густонаселённую планету вот уже скоро лет семь как постоянно трясёт и лихорадит: то вулканы и гейзеры, то подземные толчки, то цунами. Вначале редко и в нескольких частях планеты, но это быстро приобрело глобальный характер. Четыре года назад Стерналису поставили неутешительный диагноз — активность коры будет продолжать расти, а с ней частота и сила катаклизмов, температура, загазованность воздуха. Увы, планета стремительно становилась непригодной для жизни. По крайней мере, для гуманоидной. Правительство отдало указ готовиться к глобальной эвакуации и расселению, но программа должна была занять годы и требовала огромных затрат. И вот в разгар всей этой суматохи группа учёных, включая нескольких всегалактически известных светил, выдвинула предложение — опробовать на Стерналисе новый метод геокоррекции. Подобного ещё даже у центавриан нет. А правительство подумало и приняло решение рискнуть. Учёным выделили воистину космических размеров грант, обустроили станции по всей планете. Там чуть ли не четверть населения добровольцами трудилась: начиная от рытья котлованов под станции и до сложных расчётов — работа была на любой вкус и возможности. С год назад просочилась информация, что риск оправдался и всё указывает на то, что спасти планету можно. Хотя работы ещё предстоит немало. И вот около десяти дней назад был готов финальный план коррекции. — Они всё-таки это сделали, — охнула Полина. — Как мы это пропустили? О таком на весь инфранет должны были раструбить мигом. — Официального заявления ещё не было. А теперь и неизвестно — будет ли оно вообще. Открытость программы, которая раньше позволяла ей работать такими темпами, теперь сыграла обратную роль. В итоговой версии оказался начисто уничтожен один из ключевых блоков с расчётами. Точнее, его заменили похожей, но бессмысленной информацией. Это было неплохо замаскировано и обнаружилось не сразу, поэтому перезаписать успели все основные копии. А запасные, старые и предварительные — как корова языком слизнула. Где-то пожар был, где-то вирус занесли, где-то «потеряли». Причём не все разом, а в течение последних двух месяцев — кто-то очень постарался. Одна надежда была на тета-кристалл, который записали для пробной презентации и его забрал с собой в длительный перелёт один из учёных. Версия там не финальная, но одна из самых последних на тот момент, восстановить остальное по ней было бы несложно. Но тут выясняется, что этот кристалл пропал. Да ещё и каким-то чудом — был вроде на корабле, болтающемся в глубоком космосе, но вот. А спустя сутки объявились товарищи, предлагающие подобную запись за «скромное вознаграждение». Они, конечно, не прогадали, теперь за этот кристалл можно баснословные суммы просить. На вопрос о повторном сборе данных, даже с имеющейся базой, учёные зеленеют и начинают заикаться. Самый оптимистичный прогноз — год. И то от учёного-фрисса, он единственный, кто ответил, видимо, потому, что заикаться физиологически не способен. А трясёт-то всё сильнее. Команда пришибленно молчала. Я тоже проникся: безгранична алчность человеческая (или каких там ещё разумных существ), ради денег кто-то готов на кон целую планету поставить. — Но вы же говорите, что вышли на их след? — спросил капитан, не поддавшись общему унынию. — Вышли, — вздохнул Роджер. — Даже встречу через подставных лиц назначили. В «Восторге», чтоб его. Там же народу всегда тьма, вот они и перестраховались. А дальше непонятно, сдал нас кто или это чутьё у них такое хорошее, но до встречи дело и близко не дошло. Едва портреты успели на стоянке срисовать. А потом они драпанули на всех движках. А у нас всего три катера было, корабль отогнали в сторонку, чтоб не маячил. Их судно рвануло к гасилке и попыталось в очереди затеряться. И ему это почти удалось: там же не протолкнёшься — за место сожрут. А катера гражданские, никаких мигалок, никакого оповещения на полицейской волне. В общем, ушли бы они, да один иди... энтузиаст пальнул вслед из ЭМП*. Прям в толпу у гасилки. Вырубило, конечно, не всё, с такого-то расстояния. Но гасилка умерла наглухо, а с ней ещё десяток кораблей остался на одних планетарных двигателях — они поустойчивее. Корабль преступников тоже зацепило, но не сильно. Хотя тут главное, что прыгнуть он не смог. Прыжковый двигатель им, похоже, разбалансировало. Вроде и плёвое дело, откалибровать сейчас почти на любой станции могут, но им опять нужна работающая гасилка. Как и десятку других кораблей, попавших под импульс. Ну и всем, кто в очереди висел, так как ту восстановить только через три-четыре дня обещают. Скандал намечается неимоверный, убытки что у галамаркета, что у гражданских, на хорошую сумму потянут. Поэтому энтузиаст сейчас сидит на корабле под «домашним арестом» и без права управления. А начальство думает, что же с ним делать: наказать за самодурство с последствиями или наградить за то, что не дал преступникам окончательно уйти. Похоже, решение будет в первую очередь зависеть от того, найдём мы их или нет. Поэтому мы сейчас сторожим все ближайшие гасилки и проверяем все корабли. Готовьтесь, кстати. Надеюсь, вы ничего незаконного не везёте? — Не тета-кристалл точно, — пошутил было капитан, но, увидев встревоженное лицо Роджера, отмахнулся: — Да мы вообще практически ничего не везем, порожняком идём на Асцеллу, в отпуск. Роджер, а нам случаем не знаком идиот, то есть энтузиаст, за которого вы так переживаете? Полицейский скривился, показывая всем видом, что лучше бы не был. — Винни, что ли? — заржал Тед, но увидев, как вздыхает Роджер, спохватился: — Ну а что, задачу он выполнил. Теперь главное — вам их не упустить, и всё хорошо будет. — Да уж мы постараемся. У меня ещё полчаса от перерыва остаётся, чаем напоите? — Хоть чаем, хоть кофе, хоть камрой, — сказала Полина, утаскивая Роджера к столу. — Можно же, Макс? Вот пришлась же она им по душе. Мне-то что, а Шурфу опять готовить. Надеюсь, он на меня не злится.