***
Особняк встретил его уже ставшей привычной роскошью и красотой. Джейс в очередной раз восхитился его декором и идеальным сочетанием цветов в отделке. В этот раз Джейса встретила девочка лет семи – у нее были негроидные черты лица, а в глазах ребенка светился несоразмерный возрасту ум, от чего Джейсу стало не по себе. Все в этом доме было «не так». Начиная от роскоши интерьеров и заканчивая ребенком. Откуда он здесь вообще? Девочка приняла пальто Джейса и предложила ему пройти. Любопытство раздирало его насквозь, но что-либо спрашивать у этой странной девочки с цепким взглядом Джейс не спешил. Да слова подобрать не мог, поэтому для начала он просто прошел внутрь большого холла, а затем свернул в уже привычную комнату «для гостей». Внутри гостиной был мозгоправ и пожилая женщина лет шестидесяти пяти, закутанная в длинную тонкую шаль. Женщина сидела напротив Алека в уютном кресле и поглаживала кота – его длинная шерсть даже отсюда казалась мягкой и крайне приятной на ощупь. Замерший Джейс почувствовал прилив стыда от осознания, как не вовремя он притащился к Алеку в дом, но девочка неожиданно взяла его за руку и, широко улыбнувшись «специалисту», объявила, что у них «гости». – Я знаю, милая, возьми Чёрча, – на этот раз в голосе мозгоправа не было равнодушия и ехидства. Напротив – голос звучал приятным и ровным тоном, от чего Джейс почувствовал волну расслабляющего тепла. Девочка послушно подошла к пожилой женщине, приняв животное из ее рук, и унесла его из гостиной. – Добрый день, мистер Эрондейл. Рад видеть вас снова. Познакомьтесь – это Тереза, одна из моих пациенток. Тереза – это Джейс Эрондейл, один из лучших воинов современности, герой войны, – мозгоправ указал рукой на одно из кресел, пока покрасневший Джейс неловко обменивался улыбками с пожилой дамой, доброжелательно подавшей ему руку. Почтительно поцеловав ее, Джейс упал в ближайшее к нему кресло, совершенно не представляя, что делать дальше. Алек с Терезой о чем-то непринужденно болтали, а Джейс не улавливал смысла слов – все его внимание было приковано к «специалисту». Алек был одет в темные джинсы и рубашку зеленых оттенков. Джейс затруднялся определить ее цвет – что-то среднее между бутылочным и болотным. Но Лайтвуду очень и очень шло, так оттеняя его глаза – такие же «переходные» от темной зелени до чайно-карих. Глаза были поразительно хороши. Огромные, в обрамлении длинных темных ресниц, с двойной радужкой, миндалевидной формы. Они горели на бледном лице мозгоправа каким-то загадочным и ярким светом и то и дело меняли цвет – становясь то зелеными, то темно-карими. Совершенно потерявшийся в мыслях о том, что у человека не может быть глаз кота, Джейс не заметил, как Лайтвуд начал прощаться с Терезой, нежно держа ее руки в своих и вложив пузырек с лекарством. – По три-пять капель три раза в день. И никаких сериалов на ночь, –последнее Алек сказал с улыбкой, а женщина рассмеялась ему в ответ. – Вот тут ты прав. Сериалы – зло, но в моем возрасте – это все, что доступно из развлечений, – Тереза приняла из рук мозгоправа настойку и, поцеловав его в щеку, кивнула Джейсу. Алек проводил ее до двери, после чего снова вернулся в дом. –Ты голоден? – осведомился «специалист», чем поверг Джейс в немалый шок. Невозмутимое спокойствие мозгоправа, его ровный, вежливый тон не шли ни в какое сравнение с холодным ехидством их первой встречи. Это бесило еще сильнее. Совершенно сбитый с толку Джейс ответил, что нет, и выжидательно уставился на мозгоправа, в надежде, что тот хоть поинтересуется зачем он здесь. – Что же – тогда пойдем, – вместо этого мозгоправ накинул на плечи принесенную из фойе куртку и недвусмысленно кивнул в сторону двери. – К..куда? – совершенно охренев от происходящего, уточнил Джейс. – В парк, – как само собой разумеющееся сообщил Алек и улыбнулся. Они вышли из дома, направившись вдоль моста и через некоторое время и, правда, оказались в небольшом уютном скверике в старом квартале. – Ну и…зачем мы здесь? – осторожно задал вопрос Эрондейл, потрясенно рассматривая пейзаж. Разноцветные осенние листья украсили землю плотным ковром, а вдалеке был заметен пруд. – Погода чудесная. Не находишь? – мозгоправ уверенно топал к пруду, время от времени прерываясь на то, чтобы полюбоваться особенно красивыми видами сквера или вдохнуть полной грудью воздух. Ну охренеть. Погода у него, видите ли, чудесная. Джейс уже просто не знал, что думать. Все мозгоправы чокнутые, все ясно. Не то, чтобы он не догадывался об этом, зато теперь это очевидно. Ну какой нормальный «специалист» сначала выпишет ему совершенно липовую справку, потом наговорит всяких язвительных гадостей, а потом вытащит гулять в сквер? Да ему самому нужен «мозгоправ». Насупившийся Джейс всю дорогу хмуро молчал, пока Алек здоровался с мимо проходящей девицей, тащащей пуделя на поводке, а также четой супругов, радостно замахавших Лайтвуду с противоположного конца аллеи. Джейс не заметил, как они с мозгоправом вышли к пруду. Но кряканье ненавистных уток быстро вернуло его на землю. – Какого черта! Пошли отсюда! – Джейс зашипел сквозь сомкнутые ряды зубов, намертво вцепившись в локоть «специалиста». – Зачем? Мы намеренно сюда шли, – мозгоправ произнес это спокойным тоном, каким матери объясняют своим детям почему нельзя надевать на голову горшок. При этом ладонь мозгоправа накрыла собой руку Джейса, отчего тот подавился воздухом в очередной раз. Заготовленная тирада с обилием матных слов превратилась в невнятное бормотание, и воспользовавшийся в очередной раз его ступором «специалист» все также уверенно потащил Джейса к «крякающей» воде. Свою фобию относительно пернатых водоплавающих существ Джейс всегда находил постыдной. Шутка ли – здоровенный сильный мужик и боится каких-то …уток? Ну ладно там еще всяких змей. Но уток? Право же – это смешно. Никто не боится каких-то уток. С чего Джейс взял, что он их боится? И ничего он их не боится…он просто-просто…. он их не любит! Аутотренинг Джейса был прерван тем самым объектом фобий, раскрывшим огромной блестящий клюв и крайне гадостно сказавшим «кря». У Джейса от этого «кря» вся спина истекла леденящим потом, и только рука «мозгоправа», крепко сжимающего его ладонь, не давали возможности удрать оттуда да еще с громким позорным визгом. – Джейс, посмотри на нее опять, это Марта, она же прелесть. Не будь не вежлив, скажи привет. Она тебе же сказала «кря», – Джейс потрясенно перевел глаза на улыбающегося «специалиста», который поглаживал его ладонь большим пальцем руки, от чего по всему телу Джейса расходилась волна тепла. Боже, что он творит? Почему он зовет его Джейс? Почему он взял его за руку? Зачем они здесь? Как он узнал? Что вообще происходит? Вопросы и мысли метались в голове Джейса как бабочка, пойманная в сачок. – Мистер Эрондейл – слишком официально, а мне нравится твое имя. Яркое, звонкое – как ты сам. Я взял тебя за руку для поддержки. О твоей фобии сказала Иззи. Но не сердись на нее – это вышло случайно. А здесь мы потому что погода чудесна, и Марта – прелестное существо, хоть и ненавистная тобой утка, давай покормим ее хлебцом, – мозгоправ улыбнулся в хмурое лицо Джейса, переваривающего информацию и пытающегося абстрагироваться в очередной раз от того, что его мысли читаются самым наглейшим образом, его сестра-предательница и лгунья, а Марта совсем не «прелестное существо». Мозгоправ тем временем достал из кармана обещанные хлебцы и теперь с энтузиазмом крошил их на руку Эрондейла. – Давай, покорми ее. Она ждет, и она скажет тебе «спасибо», – Лайтвуд все также держал его за руку, пока Джейс потрясенно пялился на него и прислушивался к кряканью Марты. – Ты это серьезно? – наконец обрел дар речи Джейс, чувствуя, как раздражение выплескивается наружу. – Абсолютно. Посмотри своему страху в клюв. Покорми его этим хлебом. Все мы чего-то боимся, Джейс. Вопрос лишь в том, как мы относимся к нашим страхам. Стыдимся? Бежим от них? Отрицаем? Или принимаем просто как факт – мы боимся, мы чувствуем, мы живые. Быть живым – это чувствовать, испытывать стыд, страх, боль и злость и принимать их как часть себя. Не пытаясь все время справиться с самим собой. Не спрашивай себя почему ты ее боишься, это не имеет никакого значения, никаких причинно-следственных связей, Джейс, никаких рефлексий. Ты – самый лучший солдат Конклава, и ты ужасно боишься уток, а теперь дай Марте кусочек хлеба, – Лайтвуд первым пошел к пруду, ведя Джейса с собой за руку. Эрондейл с плохо скрываем отвращением посмотрел на безмятежно крякающую Марту и подумал, что быть лучшим солдатом Конклава за последнюю сотню лет и при этом боятся уток – не так и плохо, даже «пикантно». У всех великих людей были слабости вроде этих. Марта подплыла к самому борту, и Джейс протянул к ее острому клюву руку. Отвращение и страх никуда не делись, но вместе с тем Джейс чувствовал странное любопытство и удовлетворенность. Да он чертовки боится утки и все равно кормит ее хлебом. Марта задумчиво склонила клюв, прежде чем больно клюнуть Джейса в ладонь, а потом радостно гаркнуть «кря» и довольно отплыть назад к другим уткам, собравшимся у воды. В этом «кря» было что-то такое, что заставило Джейса почувствовать себя легко, несмотря на весь абсурд ситуации в целом. Чего только не было у Джейса в жизни – но кормить уток в компании мозгоправа – такого с ним не случалось точно. И это неожиданным образом вызвало искренний душевный смех. Все раздражение и злость куда-то ушли вслед за накормленной отплывшей уткой. Джейс почувствовал себя пьяным, как это часто бывает с людьми, которые долго проводят взаперти время, а после выходят на свежий воздух. Все его несчастья, кошмары и срывы, дикий страх потерять работу вдруг перестали казаться ему трясиной, в которой он обречен тонуть. Напротив – они показались ему неотъемлемой частью жизни, проблемами, которые можно будет решить или хотя бы не дать им погрести его под собой.***
– Знаешь, ты отвратительный мозгоправ, и методы у тебя отстой, –Джейс заявил это с привычным ему нахальством, когда они возвращались назад из сквера, и он за обе щеки уплетал купленный в ларьке хот-дог. Джейсу казалось, что ничего более вкусного, чем эта дрянь, он не пробовал в своей жизни. Идущий рядом с ним Лайтвуд снисходительно улыбнулся, доедая оставшийся от Марты хлеб. – Нет, я серьезно, почему тебя принято считать лучшим? – Джейсу не терпелось высказать мозгоправу все, что он думал о его профессиональной пригодности и как можно скорее. – По блату. Ну знаешь, полезные связи, хороший и выгодной всем пиар, – на полном серьезе заявил Лайтвуд и спрятал изогнутые в улыбке губы в складках широкого воротника. – А я так и думал, – зловредно ответил Джейс, смачно облизывая вымазанные в кетчупе пальцы. Мозгоправ из Алека был хреновый, да и сам он был явно «с приветом», зато первоначальная болезненная неловкость ушла, и Джейс ощутил внутри себя странный комфорт. Просто молча идти рядом с Лайтвудом – было неплохо. Он больше не пытался заставить его кормить уток, не интриговал, не высмеивал, не читал мысли, а просто шел с Джейсом рядом и ел хлебцы, и это так умиротворяло, что Джейс опять чувствовал сонливость. Это приятное чувство полудремы и полуяви, когда ты идешь на автопилоте, уже мысленно предвкушая тепло постели. Джейс подумал, что ляжет спать сразу, как только вернется к себе домой, и что отрубиться без сноведений. – Слушай, а ты …вот чего боишься? – желание поиграть с мозгоправом в его же игры внушало Джейсу странный азарт. – Пауков, – спокойно ответил Алек, как будто ждал этого вопроса. – Пауков? Да ладно, они ж милашки, –Джейс с удивлением посмотрел на Лайтвуда, ощущая искреннее желание узнать ответ. – Не знаю, …у них там …все эти лапки, – ощутимо поежился мозгоправ, вероятно припомнив все эти лапки, а Джейс на это лишь усмехнулся. Нет пауки – все равно милашки, не то что всякие птицы…с клювом.***
В особняке Лайтвуда было тихо. Пушистый кот сладко спал на одном из уютных кресел, а милая девочка лет семи была у бабушки в соседнем доме. Лучший специалист по расстройству боевого духа солдат Конклава тихо прошел к себе в кабинет и открыл записи о больных. Перечитав предыдущий отчет, Алек вздохнул и принялся опять писать уже на новом чистом листе. Джейс Эйрондейл. Второй сеанс. Контакт налажен. Первый шаг сделан.