Immortalis papilio (Бессмертная бабочка)

- Опять вы? Неужели никогда не оставите меня в покое? Ник Фьюри, а это был именно он, в привычном жесте сложил руки за спиной и внимательно посмотрел на объект поисков, длившихся долгие тридцать лет (если считать те несколько месяцев, что ее выслеживал Грегори Стоут). Реакция Кризанты Анна Литтл, когда-то давно – Рапунцель, была довольно предсказуемой, он был готов к чему-то подобному, а потому отреагировал совершенно спокойно. - Конечно же нет, мисс Рапунцель. Как мы можем? - Действительно, как вы можете? – язвительным тоном согласилась девушка. – И Рапунцель осталась в прошлом, так что я убедительно вас прошу имя это не употреблять. - Почему? - Вы этого не достойны, – Кризанта сделала паузу и, зацепив большими пальцами рук шлевки джинсов, отвела назад плечи, окидывая взглядом всех четверых: Бартона, Романофф, Колсона и их… начальника. – Так как вас все-таки зовут? В тот раз не было имен, ни один из них не представился другому, потому что интересы этого не требовали. Сейчас все было несколько иначе. Она в невыгодном положении. Но стоит же знать имя того, кто ее в такое положение поставил. Хотя бы для справки. - Ник Фьюри, директор Щ.И.Т.а, – темнокожий мужчина несколько приосанился, но у Кризанты это вызвало только печальный кивок головы. - А, тогда ясно… Пожалуй, мне стоило еще в 1982 догадаться, что вы теми агентами командовали, – она грустно улыбнулась и как-то флегматично поинтересовалась: – Ну и что теперь? - Условия прежние, – спокойно проговорил Фьюри, и от этого Кризанта буквально взбесилась, что спустя секунду явственно послышалось в ее голосе, чуть дрожавшем от еле сдерживаемого гнева. У Романофф мелькнула мысль, что связываться с ней, когда она в таком состоянии, может быть опасно, и Наташа сменила позу, сжимая пальцами правой руки левое запястье там, где крепились браслеты с транквилизаторами. - Ах, «прежние»? – девушка процедила фразу сквозь зубы, и взгляд ее сразу же стал колючим и неприязненным, как будто враждебно ощетинившись острыми иглами льдинок. – Простите, я вот сейчас немного не поняла, это прекраснейшее слово «прежние» относится к той части, где я соглашаюсь на добровольное сотрудничество, или к той, где меня сажают в стеклянный ящик и режут так, как только вздумается? Кризанта заметила, как на лицах троих агентов, за исключением Фьюри, метнулась секундная растерянность, сменившаяся нахмуренными бровями. Романофф чуть приоткрыла рот, словно собираясь что-то сказать, но промолчала. Дипломатически невозмутимый вид Колсона на мгновение сменился тенью недовольства, а глаза Бартона, голубовато-серые и невозмутимые, слегка потемнели. Кризанта хмыкнула. - О, вы им не сообщили, не так ли? Мне вот любопытно, как много они знают о той нашей с вами самой первой встрече? Знают они, как вы месяцами ходили за мной хвостом, ни на секунду не позволяя остаться одной? Знают они, как вы заманили меня хитростью в наиболее отдаленные виноградники в самый жаркий день, составив сообщение так, чтобы я подумала, что это мой друг попал в серьезные неприятности? Знают они, как вы меня окружили там плотным кольцом, как загнали в угол как кого-то зверя, на которого велась охота? Знают они, какой ультиматум был мне предъявлен? Ах да, погодите, – Кризанта вдруг «спохватилась», – последний пункт я же им только что прояснила, – она посмотрела на Фьюри с тихим сочувствием. – Вы не умеете вести переговоры без угроз, да? Только не когда дело касается кого-то вроде меня, кого-то настолько ценного, что вы не погнушаетесь пойти на что угодно и даже пригрозить мне вечной тюрьмой, лишь бы заполучить меня. Слишком знакомо. И мир не такой, как вы говорили. И вы совсем не знаете меня… – последние слова Кризанта добавила шепотом и на один момент устало надавила большим и указательным пальцами на внутренние уголки прикрытых глаз. А затем внезапно коротко рассмеялась и всплеснула руками. – Хотя, похоже, мои собственные чувства уже никого не волнуют, правда? Ну да, неужели может быть иначе?.. У меня ведь немного вариантов, да? – и на лице Фьюри Кризанта прочла немой ответ. – Сотрудничество или опыты. Выбор очевиден. - Значит, сотрудничество. Спустя тридцать лет, – директор утверждал, а не спрашивал. - Так у меня будет хотя бы пародия на свободу. Все лучше, чем ничего, не правда ли? И время для меня уже давно ничего не значит…

«Речь идет о бесконечных возможностях, с которыми сталкивается каждый. Нет плохих или хороших выборов. Просто каждый из них создаст новую жизнь для вас. Самое интересное – быть живым». (с)

* * *

Кризанту перевели в другую комнату. Но перед тем, как она покинула первую «камеру», ее на десять минут оставили наедине с собой, и все это время девушка, скрестив ноги, пролежала на полу на спине, сцепив пальцы в замок и положив их на живот. Вечное бегство от себя, бегство от тех, кто ее окружал, – вот чем была ее жизнь на протяжении последних восьми или девяти (а то и больше – она сбилась со счета) сотен лет. Она не могла себе позволить надолго задерживаться на одном месте, даже если это место ей очень нравилось, ведь она совершенно не менялась, и рано или поздно люди бы начали замечать, что с ней что-то не так. Зародились бы подозрения, за подозрениями последовали бы вопросы, а за вопросами – проблемы, от которых так хотелось избавиться. И Кризанта уходила. Просто однажды утром вставала, брала самые необходимые вещи, защелкивала на шее замочек цепочки с кольцом, машинально проверяла наличие второго золотого ободка на левой руке и исчезала. Растворялась в бурном течении жизни других людей, которые постепенно предпочитали забыть о девушке с длинными светлыми волосами и глазами, повидавшими слишком многое. Человеческая память милосердна, в тех случая, когда она принадлежит обычному человеку. И сначала этому обычному человеку тяжело и грустно, но потом на помощь ему приходит спасительное забвение, и время понемногу сглаживает острые углы, стачивает грани, полирует и стирает, отдавая все на милость призрачной туманной дымке, покрывающей и обволакивающей прошлое, закрывающей его от любопытных глаз. И потом это прошлое вспоминается лишь как сон, чудесный, милый, добрый, но безвозвратно минувший сон, утекший прочь, как песок сквозь пальцы. Но Кризанта не могла забыть всего, что пережила. Для нее это было отдушиной, через которую тек живительный свежий воздух, и каждый день, что она проводила под этим солнцем, что-нибудь да значил, пускай и не всегда было понятно, что же именно. Вероятно, поэтому она и согласилась на «предложение» Ника Фьюри. «Может быть, это к чему-то и приведет…» – рассеянно думала девушка, следуя за Филом Колсоном в свои новые «апартаменты». – «Может быть, в этом есть какой-то смысл… Может быть, я… хоть ненадолго перестану чувствовать себя… одинокой…» Это было глупо, наверное, более чем глупо – идти на уступки тем, кто фактически заменял более суровое заключение на более мягкое и с большей свободой действий. И это действительно была пародия, карикатура. Но это хотя бы что-то…

* * *

Ник Фьюри не сказал бы, что ждал, что Кризанта так быстро сдастся. По его расчетам она бы наотрез отказалась идти на уступки и как минимум попыталась оказать сопротивление, а как максимум – применила бы свои способности и заставила бы всех снова о ней забыть. Пока он так и не понял, почему она этого не сделала. Он мог бы предположить, что ее силы имеют свои пределы или что подобное можно делать один раз в определенный период времени и срок перерыва еще не истек. Но директор решил задать ей другой вопрос. И задаст он его, когда Кризанта выйдет из лаборатории, где ученые Щ.И.Т.а разбирались с пунктом относительно ее умений.

* * *

Слава Богу, ее не стали наряжать в белую стандартную одежду, столь распространенную во всяких фильмах, где имело место подобное развитие сюжета. Единственное, с чем Кризанте пришлось расстаться на время, была ее куртка, которая была небрежно скинута на спинку стула, где сидела девушка, спокойно наблюдая за тем, как у нее берут кровь на анализ. Разумеется, перед этим сгиб локтя был протерт спиртом, как и следовало, но после того, как иголка покинула кожу, прикладывать ватку не потребовалось – слабое сияние зародилось в месте укола, и искристое свечение поглотило крошечную ранку, стерев ее за секунду. Врачам было дано указание: составить о Кризанте настолько подробный отчет, насколько это будет возможным, поэтому остаток этого дня она не выходила из лаборатории, позволяя докторам опрашивать ее, записывать что-то в блокноты и вносить это в документы. В одном из таких документов, отданных Фьюри, значились основные особенности. Стоя за односторонним зеркалом и смотря, как очередной эксперт выясняет что-то у Кризанты, пока она сжимала пальцами левой руки кистевой динамометр для измерения мышечной силы, директор Щ.И.Т.а читал предоставленную ему информацию. «…и высокая способность к регенерации. Процесс сопровождается свечением цветов с длиной волны от 565 нм до 590 нм [1]. Повреждения излечиваются в промежуток, варьирующийся в зависимости от степени тяжести и размера повреждений. (Записано со слов объекта «Рапунцель». Требуется разрешение на проведение тестирования более серьезных травм, чем простые порезы.) Организм выносливый, никаких физических отклонений не наблюдается. Здоровая нервная, сердечно-сосудистая, лимфатическая, пищеварительная, дыхательная системы. Анализ крови показал нулевой уровень содержания в ней вредных веществ. Анализ тканей показал нулевой уровень содержания в них вредных веществ. Вещества, вызывающие старение организма, отсутствуют. Зрение - 1.0 [2]. Основные способности (записано со слов объекта «Рапунцель»): «Я умею исцелять болезни и раны, возвращать молодость. Но я не могу воскрешать мертвых». Правка: во время направления исцеляющих сил на другой объект (тестирование проводилось на Oryctolagus cuniculus [3]) свечение цветов с длиной волны от 565 нм до 590 нм появляется на кистях рук, непосредственно контактирующих с объектом, а так же на волосах».

* * *

Комната была небольшая, меньше предыдущей, но какая в сущности разница? Тут было широкое окно – непробиваемое, из триплекса [4], конечно же, – через которое открывался вид на… вероятно, это был океан, а вдали были заметны очертания какого-то города. Разумеется, на самом деле никакого окна не было, то есть стекло было, но за стеклом крепился экран, который передавал ту картинку, которую задавали в настройках, а за экраном начиналась «броня» авианосца. И все же почему-то Кризанте подумалось, что тот мнимый город был Нью-Йорком, и она поневоле вспомнила свой визит туда на пароходе «Атлант» в 1955году. Обстановка в комнате напоминала по непонятной причине каюту в корабле или в подводной лодке, стены и пол были железными, холодными и пустыми, и Кризанте нестерпимо захотелось по старой привычке все тут разрисовать. Узкая кровать с не слишком мягким матрасом («То, что надо».) и шерстяным одеялом в мягком накрахмаленном пододеяльнике, стандартные стол и стул, раковина и большое зеркало, напротив которого и стояла вся мебель, сразу справа от входа. Разумеется, девушку не просветили, что из-за этого самого зеркала за ней пристально наблюдали и что под потолком во всех четырех углах прятались камеры видеонаблюдения. Но она и сама это прекрасно поняла. Было бы легкомысленным полагать, что ее бы вот так просто предоставили самой себе. Это было бы слишком по-детски, а тут детей не было. Кризанта как раз умывалась, когда двойная дверь с легким шелестом отъехала в сторону, впуская через порог Ника Фьюри. Кризанта перевела на него взгляд, в котором читалось: «Вам чего?», и директор не стал разводить долгих прологов. - Почему после Италии я забыл вашу внешность? Почему все забыли вашу внешность? И почему тогда, в 1982, несколько единственных ваших фотографий стали просто листочками бумаги? Кризанта насухо вытерла руки махровым полотенцем и, развернувшись к Фьюри, оперлась ладонями на край раковины, отводя назад худые плечи. - Потому что я хотела свободы. Я хотела вернуть то, что мне было желанно, выражаясь старым забытым языком. И моя сила мне в этом помогла. - Почему вы не применили ее теперь? - Может, потому, что мне это надоело? - Прозвучало, как вопрос. - Я просто сама еще не решила, – голос Кризанты посерьезнел. – Вы заблуждаетесь, если думаете, что я не могу убить человека. Потому что я могу. Я не стала вас убивать, потому что не хотела этого. Но я думала убить того человека, который влез в мой дом. - И почему же вы этого не сделали? - Потому что снова не захотела. Но я бы могла.

* * *

- Она могла меня убить, – Клинт подергивал тетиву лука, прислонившись к стене и невидяще уставившись прямо перед собой. Романофф, которая в тот момент проверяла надежность замков на браслетах, услышав слова Бартона, оторвалась от своего «увлекательнейшего» занятия и подняла на него голову. - Что, прости? - Я сказал, она могла меня убить. Более того она даже собиралась это сделать. Но только до того момента пока не увидела мое лицо, – Клинт отложил оружие и выскользнул в коридор, направляясь в ту часть авианосца, где находилось новое жилище Кризанты. Наташа, пару мгновений поразмыслив над словами Соколиного Глаза, последовала за ним. Кризанта тем временем уже успела снять куртку и конверсы. После чего распустила свою косу, выпуская на свободу медовые длинные волосы, которым предстояло отрасти за ночь, затем взбила подушку и улеглась на свое спальное место, сунув ладони под щеку. Дремота уже начала одолевать ее, когда ее личное пространство в очередной раз нарушили. Только теперь это уже были агенты, напрямую связанные с ее поимкой. Повернув к ним голову, девушка протяжно и недовольно выдохнула и привела себя в сидячее положение. - Неужели не дадите мне даже поспать? Что еще? - Почему ты тогда остановилась? – Клинт в два шага пересек расстояние от двери до кровати и теперь нависал над Кризантой, заставляя ее рассматривать его снизу вверх. - Что, даже не поздороваешься? Хотя бы для приличия? – поморщилась от такой прямоты его собеседница. - Добрый вечер. Почему ты тогда остановилась? - А я должна перед тобой отчитываться? - Нет. - В таком случае я не собираюсь ничего говорить по поводу твоего вопроса. - Почему ты не убила Клинта? – встряла в их диалог Романофф, привычно скрещивая руки на груди. Кризанта, прищурившись, покосилась на нее. - Я не обязана тебе отвечать. - Знаешь, я думаю, ты о чем-то умалчиваешь, – Черная Вдова произнесла это достаточно едким тоном для того, чтобы Кризанта резко соскочила на пол и, обогнув Бартона, встала прямо перед ней. От того убийственного взгляда, которым она одарила ее в тот момент, можно в секунду превратить Ад в Северный полюс. - Знаешь, я думаю, это не твоего ума дело. - Девочки, девочки, успокойтесь! – мягкий голос появившегося очень вовремя Колсона несколько снизил напряжение в комнате, но было понятно, что проблема до конца еще не решена. Однако Кризанту оставили в покое. До следующего утра. [1] Цветa с длиной волны от 565 нанометров до 590 нанометров – это цвета желтого спектра. [2] 1.0 – cамое лучшее зрение. (Информация взята из интернета. На достоверности не настаиваю.) [3] Oryctolagus cuniculus – дикий европейский кролик. [4] Триплекс – многослойное стекло, два или более органических или силикатных стекла, склеенных между собой специальной пленкой, способной при ударе сдерживать осколки.