* * *
- Либо у нас проблемы. Наташа была права, и те, к кому эта фраза была обращена, убедились в этом, как только высунулись за дверь следом за ней. Первым это сделал Клинт, а Кризанта чуть помедлила, покосившись в сторону кухонного ножа, покоившегося в подставке, и подумывая, не прихватить ли его. «Перестраховаться не помешало бы. А может, все обойдется?..» Но, впрочем, она знала закон этой жизни, а следовательно «обойдется» могло и не обойтись. Но идти по протоптанной дорожке холодного оружия, припоминая схватку на полигоне, у нее дома и еще парочку случаев, имевших место в начале тринадцатого столетия, Кризанта больше не захотела, а потому отмела эту идею и выглянула в дверь следом за Клинтом. Справа, в конце коридора, стояло кучной группой шесть сотрудников Щ.И.Т.а. Пять из них замерли в неподвижности, опустив руки, и вид у них был какой-то пугающий. Особенно учитывая, что они молчали все как один, словно ожидая какого-то сигнала к наступлению. Было немного жутковато. Шестой – тот самый техник, которого заметила Романофф, – лениво прислонившись к стенке, выбивал что-то на клавиатуре небольшого лэптопа, принесенного им с собой. Клинт быстро посмотрел в сторону камер, но на всей этой аппаратуре красные огоньки, означавшие, что ведется запись, не горели. - Он отключил систему видеонаблюдения или, возможно, наколдовал так, чтобы изображение на них замерло, – Наташа тоже обратила на это внимание, – значит, на мостике теперь никто ничего не подозревает. А учитывая то, что сейчас половина двенадцатого ночи, в этой части штаб-квартиры вряд ли кто-то появится. - Почему? – шепотом спросила Кризанта, не сводя взгляда с вышеупомянутой «проблемы». - Потому что мы редко пользуемся кухней, – так же шепотом отозвался Клинт. - Да? И чем же вы питаетесь? Воздухом? – съязвила девушка. В Лондоне, равно как и везде, где она останавливалась на длительный период, кухне отводилось почетное место. Кулинария была вторым по счету хобби после рисования. – Вы же люди, вам нужно что-то есть время от времени. - А ты хочешь сказать, что ты не человек? - Я человек, только физические потребности у меня несколько другие. Вот в чем разница. Почитай на досуге досье на меня, там все подробно написано. - Девочки, а вам не кажется, что сейчас не самый подходящий момент для выяснения межличностных отношений? – Наташа прервала их ехидным тоном. – Отложите это на другой раз. А тому, кто мне объяснит, почему у этих людей кожа такая и что у них с глазами, я скажу большое спасибо. А ведь действительно – кожа походила на ряды наслаивавшихся друг на друга пластинок, а от светящихся глаз становилось еще больше не по себе. Они были голубовато-синими, со зрачками совершенно крохотными, не больше булавочной головки. И чем дольше Кризанта в них смотрела, тем сильнее ощущала, что кто-то настойчиво пытается пробиться в ее сознание. Это напоминало неравномерно накатывавшие волны, ударявшиеся о солнечный купол и грозившие его сломить, проникнуть внутрь, поработить, лишить воли. Грудь сдавило тисками, в ушах стремительно нарастал шум, и стало невыносимо больно. Кризанта зажмурилась, резко и с силой хватаясь руками за голову. Из сжатых в нитку губ непроизвольно вырвался хрип. Она покачнулась, ударяясь спиной о железный косяк двери, но даже не ощутила этого. Равно как и не услышала уместного в данной ситуации вопроса, заданного Наташей, и не почувствовала, как Клинт держал ее за плечи, не давая упасть. Еще немного, и Кризанта попросту рухнула бы на пол, опустошенная непредвиденной атакой и оглушенная пронзительным звоном, напоминавшим плеть, которая остервенело хлестала по мозгу, но тут уже взбунтовалась магия в крови девушки. По медовым волосам, от макушки до кончиков, пронеслась мимолетно волна жидкого золота, потухшая практически сразу. Наваждение исчезло, остался лишь неприятный осадок. - Ими… ими кто-то управляет, – осмысленный взгляд Кризанты и ее твердый голос дали понять, что она пришла в себя. Наташа прищурилась, одновременно с этим оборачиваясь в сторону синеглазых людей, но Клинт все равно не разжал цепкую хватку пальцев. После всего произошедшего за последние недели с момента первой встречи и до этой минуты он уяснил, что и понятия не имеет, что зарыто в голове этой юной на вид особы, а потому решил не рисковать. В конце концов его и Наташу Ник Фьюри назначил на пост «надзирателей Рапунцель», и пусть этот пост и был «чрезвычайно почетным» (по скромному мнению агента), но Клинт не стал рисковать. И правильно сделал. Девушка, еще мгновение еле стоявшая на ногах, попыталась было выскользнуть в коридор и встать на расстоянии нескольких метров от синеглазых. Это действие было каким-то машинальным, неосознанным. Кажется, она и сама не поняла, что делала по чьей-то указке, все еще отдававшейся эхом, а просто делала, не задумываясь. Заметив, как Кризанта пытается шагнуть через порог, Клинт несильно, но настойчиво потянул ее обратно. Недоуменные взгляды в свой адрес, полученные от обоих представительниц прекрасного пола, мужчина доблестно проигнорировал. Между тем группа собравшихся синеглазых людей все равно отреагировала на ее безотчетный рывок. И отреагировала почти как хищник на запах жертвы: они насторожились, чуть пригнулись и напряглись как перед прыжком. - Откуда ты это знаешь? – Романофф потянулась было к браслетам, но вспомнила, что сейчас была не в боевом костюме, и с досадой сжала кулаки. – Черт… - Знаю, потому что я уже сталкивалась с чем-то подобным. В начале девятнадцатого века со мной приключился один случай, а это… – она взмахнула рукой, имея ввиду всю ситуацию в целом, – это очень на него похоже. Они… Эти люди сейчас не понимают, что делают. Их контролирует кто-то извне. Я наткнулась однажды на тех, кто манипулировал другими с помощью гипноза, настолько сильного, что обычный ни в какое сравнение с ним не шел. Я не знаю ничего более конкретного, я с тех дней помню только страх, липкий и мерзкий, и эту «пластинчатую» кожу, твердую и прочную, но это влияние и тот или те, кто его оказывает… Они как пауки. Их паутина повсюду. И их действия непредсказуемы. - И они зациклены на тебе, – Клинт увидел, как синеглазые вытянули шеи, стремясь различить за спинами агентов свою цель, не желая упускать ее из виду. Наташа обернулась к ним, и взгляд у нее потяжелел. - Этого нам еще не хватало, – пробормотала она и дала знак Клинту, который, моментально поняв намек, начал медленно отступать назад, уводя за собой Кризанту, которая, похоже, опять начала погружаться в забытье наяву. – Надо быстро добраться до мостика, там мы хоть сможем дать им отпор. - Но надо придумать, как остановить этих людей, не убивая их. И прежде чем они сделают что-то подобное с нами, – Клинт стиснул зубы, когда марионетки неизвестного соперника (или соперников?) начали следовать за ними, не на секунду не отрывая глаз от светловолосой девушки, которая была единственным ярким и четким пятном в их сознаниях, одурманенных чужой силой. – Они могут что-то сообщить, когда мы приведем их в чувство. - Если мы приведем их чувство, – поправила его Наташа и резко скомандовала: – Предлагаю воспользоваться старым испробованным планом «Б». - И что это за план такой? – как раз при этих словах шесть человек вдруг «отмерли» и кинулись в их сторону. - Бежать! Сейчас же!* * *
Старый испробованный план «Б», заключавшийся в том, чтобы сматывать удочки так быстро, как это только возможно, работал хорошо. Ну до тех пор, пока на горизонте, вернее, в конце одного из коридоров не появились оставшиеся шестеро синеглазых марионеток, упущенных до того момента. Как результат: убегавшие от них оказались заперты с обеих сторон в широком проходе, из которого до мостика можно было добраться всего за полминуты. Пара секунд ушло на то, чтобы осознать, что они в ловушке. Пара секунд, за которые атаковавшие преодолели расстояние, отделявшее их от целей, и набросились на них. Оружия никакого не было, только их навыки боевых искусств, но и при стремлении агентов Щ.И.Т.а нанести значительный урон нападавшим это преимущество значительно уменьшалось в своей силе. Кризанта была права: кожа находившихся под внушением людей, напоминавшая скопление паучьих панцирей, была жесткой и твердой, и удары, приходившиеся на нее, не причиняли вреда телам, заключенным в эти «щиты». Все, что оставалось, это отбиваться и уповать на то, что чертов техник ошибся где-то в своих расчетах, и незапланированный бой заметят. Они были в паутине, не поэтично невидимой, а ощутимой до легкой дрожи. Для любого хищника главный инстинкт – это убивать, и этот самый инстинкт воплотился в людях, которые пару часов назад еще были людьми, а сейчас даже не могли себя контролировать. Единственная мысль в их сознаниях приказывала им не отступать и не останавливаться, и поэтому они, игнорируя сопротивление добычи, угодившей в их сети, снова и снова кидались вперед. Наташа, уворачиваясь от ударов, техника которых не походила ни на одну из тех, которым обучали в Щ.И.Т.е, была занята тем, что не позволяла синеглазым слишком плотно окружить их, поддерживая наличие пространства, на котором было можно более-менее свободно двигаться. Клинт помогал ей, и эти двое, негласно координируя между собой каждое свое движение, обеспечивали Кризанте своеобразное «прибежище», оборона которого велась на несколько фронтов одновременно. И это прибежище было очень кстати. Кризанте опять стало плохо. Новая волна, пронзившая болью голову и сдавившая горло железной хваткой, накатила, когда они попали в это кольцо. Магия, спасшая свою обладательницу в первый раз, сейчас бездействовала, и Кризанта, рискнувшая прибегнуть к крайней мере и выпустить на свободу свою силу как когда-то в Испании, вдруг поняла, что не может этого сделать. Не потому что ей не сосредоточиться, а потому что что-то мешало. И девушка, смутно догадываясь о причинах этого «сбоя» и превозмогая зарождавшееся в сердце пламя агонии, знакомое ей с Кардифа, блокировала удары по свою душу, но слабо и заторможенно, не запоминая то, что она делала. В какой-то момент одному из синеглазых удалось прорваться к Кризанте, оттолкнув в сторону Романофф так, что ее отшвырнуло к стенке. Ребро твердой ладони опустилось с силой Кризанте на шею, едва не сломав позвонки. А когда она пошатнулась, пытаясь безуспешно удержать равновесие, и рухнула на колени, ногти на руке техника – потемневшие и заострившиеся наподобие кинжалов – вонзились ей между ребер, окрашиваясь в красный цвет и проникая глубоко под плоть, туда, где билось заходившееся от страха сердце. Воздух резко выбило из легких, рана в то же мгновение вспыхнула алой сумасшедшей болью, разнесшейся огненным эхом по всему телу. Уши заложило ватой, спазматический хрип вырвался из горла, и Кризанта судорожно вцепилась пальцами в запястье мужчины в интуитивной попытке отстраниться или хотя бы не упасть. Синие пустые глаза уставились в ее зеленые, и в крошечных черных зрачках отразился безумный калейдоскоп смешавшихся в кучу образов, чье послание было довольно-таки простым и предназначалось именно ей… Загипнотизированные остановились резко, как и напали. Они просто встали и замерли, кто где был, словно кто-то нажал кнопку «пауза» на воспроизведении. Через секунду они пришли в себя, с искренним непониманием озираясь, еще через секунду пластины на их коже с хрустом покрылись сетью трещин и осыпались пыльным удушливым облаком, а следом за ним осели и сами люди, разом обессилившие. Кризанта упала последней, откинувшись на спину, и уставилась в сторону, чувствуя под щекой холодный пол. Горячая кровь пропитала кофту и куртку, и хотя такое неоднократно происходило раньше, теперь сознание уплывало, терялось, и последним, что запомнила девушка, был золотой блеск, медленно разливавшийся по ее растрепанной косе.* * *
«Она как зашуганное животное». Странно, что он об этом подумал. Если уж начистоту, то в ту минуту, когда Клинт вместе с Наташей вошел в камеру, где временно держали Кризанту, ему следовало провести параллель между ею и разъяренной тигрицей в клетке, а он почему-то сравнил девушку с полностью потерянным и оттого злившимся зверьком, смелым, когда-то прирученным, но вновь одичавшим. Еле сдерживаемая злость, немое осуждение, суровое обвинение ясно читались в ее глазах, слишком старых для настолько молодого лица, слишком много повидавших, слишком много перетерпевших, слишком уставших… Можно было понять первое, но второе и третье вызывали недоумение, поскольку это был не укор за ее поимку – это было порицание за что-то куда более значимое, что-то, о чем она умолчит. Сейчас Кризанта покоилась на жесткой лежанке, вонзившиеся под кожу на сгибах локтей иголки через прозрачные провода-змеи переливали ей кровь – Фьюри не стал рисковать, даже зная о способности Рапунцель к регенерации. Багровый цвет, тяжелый цвет, вобранный каждым волокном блузки и куртки, расплылся темным бесформенным пятном, которое было прикрыто жакетом Наташи – агент без раздумий стянула ее с себя и накинула на Кризанту, когда ту еще в коридоре опустили на каталку. Клинт знал, что Наташа Романофф, та, которую он знал, поступила бы так… Ну… С ее стороны это можно было бы даже считать своеобразным способом сказать спасибо и выразить признательность, хотя мужчина не сомневался, что она сделает это словами, как только «блондиночка» очнется. И он так же не сомневался, что она не сотрет из памяти того, что сделала Кризанта, когда они дрались, окруженные со всех сторон. Возможно, девушка того и не запомнила, но он-то не забыл, как она, пускай мало что соображавшая, не позволила по крайней мере троим загипнотизированным нанести Романофф удары в спину еще до того, как Бартон стал ее прикрывать. Кризанта могла позволить им ее покалечить и возможно даже убить, ведь зачем защищать того, кого в глубине души считаешь своим врагом? Тем не менее, она так не поступила. Она пошла в разрез с общепринятыми нормами и спасла человека, к которому навряд ли питала что-то, кроме неприязни. А еще Клинт помнил, что когда он впервые увидел Кризанту, даже на фотографии и потом, в ее квартире и позднее в Щ.И.Т.е, в глазах девушки кроме всего прочего была пустота. Безысходность, обреченность, настолько слившаяся с ней воедино, что ставшая уже почти незаметной, неотделимой от той, в ком поселилась, в ком обжилась, в ком пустила цепкие корни. Чудовищный симбиоз, не приносящий никакой выгоды ни той, ни другой стороне. Просто вечное мучение. Может, банально прозвучит, но он бы такого не пожелал ни одному человеку. Смерть в таком случае была бы единственным шансом на свободу. А у нее и этого шанса не было. «Ей не нужна жалость. Ей необходимо понимание и поддержка».* * *
Тони Старк говорил, со своим неподражаемым обаянием смотря на Фила Колсона и втолковывая ему про отпуск или что-то из той оперы. Когда миллионер повышал голос, Наташа Романофф в свою очередь смотрела на него как на злейшего врага народа, продолжая краем глаза следить за кардиомонитором. Ник Фьюри смотрел в отчеты техников и медиков, проведших обследование пришедших в норму агентов. Клинт Бартон смотрел на лицо Кризанты, по чьим волосам все еще скользили солнечные волны. А через несколько минут Кризанта разомкнула веки и посмотрела в потолок. От Автора: появление Тони Старка будет объяснено в следующей главе.