Снова и снова вперёд

И были танцы, и Морита танцевала со всеми гостями, и Алессан развлекал окруживших его девушек, собравшихся рядом с ним. Сейчас пара сидела в приятной тишине на огневых высотах Руата, а Орлита высилась за ними. — Они никогда не прекратят преследовать тебя в надежде заключить брачный контракт, — поддразнила его Морита. Алессан устало вздохнул. — У меня есть долг, но я хочу быть честным, — признался он. Морита протянула руку и коснулась ладонью его щеки. — У нас есть наша дружба, несмотря ни на что. Я не буду вмешиваться в дела Холда так, чтобы повернуть общественное мнение против тебя и причинить неприятности тебе и твоей возможной будущей леди. Он нагнулся, приник к ней в крепком, долгом поцелуе, и их охватила страсть, которую они разделяли в едином чувственном вздохе. Морита прервалась с улыбкой. — Тёмная ночь — хорошая вещь, или случился бы скандал, — поддразнила Морита — У тебя есть какие-нибудь идеи по этому поводу? — Одна, — глубоко вздохнул Алессан, — но, как и у нас с тобой, это дружба, которая должна продолжаться. — Нерилка? — уверенно произнесла Морита, и Алессан кивнул. — Это было бы правильно. Она заботится о тебе. Лорд посмотрел на отдалённую площадку внизу. — Я уверен, что тоже хорошо о ней забочусь. Она воспитывалась вместе с Сурианой, так что я о ней много знаю. Её прибытие в мой холд в такое тяжёлое время было потрясением. Хотя со временем я узнал ее так же хорошо, как Суриану, и мне захотелось выяснить, почему она предпочла сохранять анонимность. Конечно, если подумать о Толокампе… мне бы тоже было стыдно. — Ну да, — слегка фыркнула Морита. Она потеряла к Толокампу всяческое уважение, и Ш’гал был согласен с ней сейчас, когда он несколько отстранился от происходивших событий. — Почему долг и любовь вечно мешают друг другу? — мягко спросил Алессан. Морита раздумывала над сложным положением, в которое она попала. Она знала, что любит Алессана, как она не любила другого мужчину, даже Б'лериона, за всю свою жизнь. Её всё ещё связывали обязательства перед Ш'галом, причем настолько сильно, что она почти уверена: Кадит снова догонит Орлиту в течение следующих двух Оборотов. Конец Прохождения достаточно близко, чтобы совесть ее в этом деле была спокойна. — Мне кажется, Алессан, если бы мы знали на это ответ, жизнь была бы простой вещью. Всё, что я могу посоветовать, это поговорить с ней. У неё есть глаза, она твой управляющий и знает, что я буду появляться здесь куда чаще, чем когда-либо в Форт-холде. Посмотри, как она умна, она кажется вполне честной, и Оклина высоко ценит её за это. Алессан наклонился к ней и с любовью прижал её к груди, а потом уткнулся в ее плечо. — Выходит, моя возлюбленная советует мне, как приблизиться к моей возможной невесте, — шутливо поддразнил он. Морита тихонько рассмеялась и отбросила посторонние мысли, чтобы насладиться его обществом. * Нерилка подняла голову от бумаг холда и увидела Алессана, склонившегося в дверях. Она не была уверена, как долго он там простоял, и это заставило ее осознать, как она выглядит. Она знала, что у неё на щеке чернильные пятна, и её волосы всклокочены от того, что ей раньше пришлось выбежать в дождь, чтобы помочь собрать стирку от неожиданного ливня. Её одежда, высохнув, сделалась ломкой и выглядела довольно помятой. Она не знала, почему это так важно, когда увидела, что волосы Алессана аккуратно подстрижены, а одежда отутюжена. — Алессан, — произнесла она, чтобы скрыть своё замешательство. Она начала вставать, но он отмахнулся, подошёл и пристроился на уголке её стола. — Нерилка, ты слишком много работаешь, — сказал он с дразнящим блеском в глазах, А поскольку они оба обычно поднимались на заре и падали в кровати много позже после ужина, их постоянно поддразнивал Тьеро, который сам зарёкся вставать с рассветом. — Если ты знаешь, где устроиться на таком же столе, то я пятнистая вейрия, — она повернулась к нему, улыбнулась и расслабилась; непринужденность собеседника прогнала все мысли о внешнем виде. — Правда, — пожал он потом плечами, — мы слишком усердно работали всю неделю, и я предлагаю кое-что, чтобы сбавить темп, — он, казалось, не принял бы никаких возражений. — Падения сегодня не ожидается, погода обещает быть хорошей, и сейчас мы с тобой возьмём пару скакунов, корзину с провизией, бурдюк вина и отправимся в одно местечко, которое я знаю. Там мы сможем, не торопясь, обсудить дела холда, — сказал он. Нерилка покачала головой, тихо засмеялась и улыбнулась, обдумывая его слова. — Лорд мой Алессан, ты всего лишь ищешь предлога, чтобы поездить верхом, — парировала она. — Но да, это прекрасная идея, если только Фергал не выберет моего прежнего скакуна, — сообщила она ему. В последний раз, когда Нерилка ездила с Дифером, чтобы проверить ближайшие загоны Холда, Фергал оседлал для неё очень резвого скакуна, который, казалось, решил ни на каплю не сдерживать свой норов. — Время еще есть, и я пригляжу за скакунами, а ты пока можешь собрать еду, — предложил он великодушно. — А я захвачу вино, и удостоверюсь, что Тьеро не последует за нами, ради его собственного благополучия. — И они оба весело рассмеялись. Все знали, что белое бенденское — единственная слабость Тьеро, и подшучивали над этим. — Я займусь едой, — пообещала она, потому что он доверил ей это дело. Она плавно поднялась, а Алессан спрыгнул с ее стола. Она пропустила его вперёд, закрыла за собой двери и решила сначала переодеться. Она все держала под контролем и позволила ему идти впереди неё из кабинета, по привычке закрывая и запирая двери. Она сама упаковала корзину: в этом холде слуг и рабочих старались лишний раз не перегружать. Вообще, Нерилка уверилась в том, что к слугам здесь, независимо от того, насколько сложными были работы, относились более бережно, чем когда-либо в Форте. Алессан никогда не стал заставлять человека делать непосильную работу или спрашивать с него больше, чем позволяли его способности. А еще она обратила внимание, что каждый обитатель Холда должен был знать Обучающие Баллады, и что большинство умело читать. Она видела, как несколько новичков, узнав, что другие рабочие обучены, стремились избавиться от своего невежества. Слишком много лордов-холдеров считали обучение ненужным расточительством. Алессан и его отец видели в знании право каждого человека.